Капиталистическая система после первой мировой войны 18 страница

В конце 20-х — начале 30-х годов в Англии появились и другие фашистские и профашистские организации. В 1928 г. были созданы «Имперская фашистская лига», издававшая газету «Фашист», «Национал-социалистская лига», организация «Зеленые рубашки» и некоторые другие. Основной костяк «Британских фашистов» и различных фашистских групп влился в созданный в 1932 г. «Британский союз фашистов», наиболее крупную фашистскую организацию Англии в 30-е годы. Руководитель союза британский «фюрер» миллионер О. Мосли был членом исполкома лейбористской партии и входил в состав правительства Макдональда. В мае 1930 г. он вышел из правительства и попытался использовать недовольство [166] рядовых членов лейбористской партии, чтобы захватить в ней руководство и сделать себе карьеру. Когда эти попытки провалились, Мосли объявил о создании новой партии, которая затем превратилась в «Британский союз фашистов». Подражая Гитлеру, Мосли изложил свою программу в книге «Великая Англия», изданной в 1932 г. Внутриполитическая программа Мосли сводилась к подчинению рабочего класса диктатуре «корпоративного государства». В ней содержалась социальная демагогия, рассчитанная на различные слои населения: безработным он обещал работу, мелким предпринимателям — защиту от «рабочих-большевиков», капиталистам — новые прибыли. Мосли выдвинул шовинистический лозунг «Англия превыше всего» и поклялся добиться установления британского мирового господства.

Программа Мосли привлекала в ряды фашистов главным образом представителей мелкой буржуазии, разочарованных своим положением, а также различные деклассированные элементы и военщину. В первые два года существования партия росла довольно быстро, хотя количество ее членов хранилось в тайне. Но известно, что к началу 1934 г. в Англии было не менее 400 действующих отделений «Британского союза фашистов», насчитывавших в среднем по 50 человек{581}.

По примеру гитлеровцев Мосли ввел для членов своего союза специальную партийную форму (черную рубашку) и сформировал так называемые «оборонительные силы» с соответствующими штабами. Английские фашисты проводили митинги в Манчестере, Ливерпуле, Бирмингеме, Шеффилде и других крупных городах Англии. Нередко они кончались избиением тех, кто выступал против фашистских молодчиков. Английская полиция в этих случаях, как правило, становилась на сторону чернорубашечников.

В 30-е годы в Англии кроме «Британского союза фашистов» появились новые ультраправые организации. Видное место среди них занимала группа «Имперская политика», созданная парламентариями во главе с Р. Бэнксом. Ее члены были ярыми сторонниками политики умиротворения агрессоров и злобными врагами Советского Союза, Группа издавала ежемесячный обзор международных отношений, содержавший клевету на СССР и превозносивший фашистские режимы в Германии и Италии.

Осенью 1935 г. в Англии было создано «Общество англо-германского содружества». В него вошли представители английского финансового капитала (среди них руководители крупнейших банков) и ряд видных деятелей консервативной партии. Общество вело пропаганду за сближение Англии и гитлеровской Германии. Один из его руководителей — лорд Лондондерри заявил, что общество считает своей задачей содействовать заключению пакта между Англией, Францией, Италией и Германией, то есть добиваться того, что впоследствии было осуществлено консерваторами во главе с Чемберленом в Мюнхене.

Британские правящие круги, и в особенности консервативная партия, заняли покровительственную позицию по отношению к английскому фашизму. «Поскреби консерватора — и ты обнаружишь фашиста»{582} — эти слова Ллойд-Джорджа никогда не теряли актуальности. Фашистские организации создавались на деньги крупных английских капиталистов и пользовались их поддержкой. В частности, «Британский союз фашистов» в основном существовал на средства газетного магната лорда Ротермира; материальную помощь и разностороннюю поддержку союз получал из Германии и Италии. [167]

Рабочий класс Англии давал решительный отпор фашистским вылазкам. 9 сентября 1934 г., когда в Гайд-парке собралось около 2,5 тыс. сторонников Мосли, трудящиеся Лондона организовали контрдемонстрацию, в которой участвовало до 150 тыс. человек. Фашистский митинг был сорван. Характерно, что выступление трудящихся Лондона произошло вопреки усилиям реакционных лейбористских и профсоюзных лидеров, саботировавших антифашистскую борьбу рабочего класса. Генеральный совет британских профсоюзов препятствовал участию членов профсоюзов в контрдемонстрации против Мосли, но сила рабочего единства сорвала эту акцию оппортунистических лидеров британского рабочего движения{583}.

Английская буржуазия всеми способами показывала свое расположение к итальянскому, а затем и германскому фашизму. В 1923 г. английский король за услуги, оказанные контрреволюции, пожаловал Муссолини одну из высших наград Англии — орден Бани. В 1928 г. руководитель крупнейшей английской монополии «Импириэл кемикл индастриз» А. Монд, находясь в Риме, заверил сторонников дуче: «Я восхищаюсь фашизмом, потому что он обеспечивает социальный мир». Черчилль заявил на пресс-конференции в Риме, что он «очарован Муссолини»{584}. Это заявление вызвало восторженные отклики в итальянской прессе, которая особенно восхваляла Черчилля за то, что «он распознал истинный дух фашистского движения»{585}.

Английская реакция всячески поддерживала нараставшее фашистское движение в Германии и способствовала приходу Гитлера к власти. Особое рвение проявили английские магнаты Детердинг и Ротермир, уже много лет финансировавшие германский фашизм. Осенью 1930 г. Ротермир выехал в Германию, где встретился с Гитлером. Затем он опубликовал в немецких и английских газетах статью, в которой ратовал за приход гитлеровцев к власти. «Переход политического влияния в Германии к национал-социалистам выгоден и для всей остальной Европы, — писал Ротермир, — ибо таким образом воздвигается еще один оплот против большевизма...» Размах истерической кампании английской реакционной печати в пользу нацизма вызвал отрицательную реакцию даже в немецкой буржуазной прессе. «Если ориентироваться только на английские газеты, — писала «Кёльнише цайтунг» 15 октября 1930 г., — то создается мнение, будто в Германии, кроме национал-социалистов, нет никакой другой партии, которая имеет хоть какое-либо значение».

Активизировались контакты английской буржуазии с представителями нацистского руководства. На встречах британские деятели всякий раз находили «достижения Гитлера замечательными». В 1932 г. с визитом к Гитлеру собирался Черчилль{586}. В Англию был приглашен Розенберг, а затем Риббентроп. Встречу последнего с лидером консерваторов Болдуином организовал на своей даче в 1933 г. председатель английской консервативной партии лорд Дэвидсон, который и засвидетельствовал, что она «прошла успешно»{587}.

В конце 20-х — начале 30-х годов усилился процесс оказания Англией прямой помощи становлению германской военной машины. Условия для этого были созданы всей предыдущей деятельностью английской реакционной буржуазии: активным участием Англии совместно с США в планах Дауэса и Юнга, укреплением связей английских и германских картелей, [168] прогерманской дипломатической деятельностью Англии, важнейшим актом которой стал Локарнский пакт, тайной и явной поддержкой нарушений правительством Веймарской республики военных ограничений, установленных Версальским договором.

Состав английского правительства начала 30-х годов, где доминировали консерваторы, в полной мере соответствовал целям дальнейшей активизации антисоветской, фактически профашистской внешней политики. Список его членов напоминал перечень представителей крупнейших военных концернов, фирм и банков. Премьер-министр С. Болдуин был совладельцем военных заводов «Болдуине лимитед». Министр финансов Н. Чемберлен занимал директорское кресло военной фирмы «Бирмингем смолл армс компани». Крупным акционером химического концерна «Импи-риэл кемикл индастриз» был министр иностранных дел Саймон. Военный министр Хейлшем, министр внутренних дел Гильмур, а также министр колоний Кэнлиф-Листер имели тесные связи с военно-промышленным концерном «Виккерс». Руководящая верхушка буржуазной Англии, у руля которой вскоре встал Н. Чемберлен, с наибольшей последовательностью проводила опаснейшую для Англии, но выгодную для своих карманов политику ремилитаризации Германии и поощрения нацизма.

Буржуазные историки и мемуаристы, особенно из числа британских консерваторов, пытаются оправдать эту политику. Бывший премьер-министр Великобритании, один из видных деятелей консервативной партии — Г. Макмиллан писал в своих мемуарах: «Первые акции гитлеризма не давали повода для беспокойства. Более того, мы знали Муссолини и фашистскую Италию, и результаты казались неплохими... Естественно, никому не приходило в голову прочесть «Майи кампф»{588}.

Но у Макмиллана короткая память. Английская реакция по-иному встретила погромные действия гитлеровцев, пришедших к власти. В Англии нашлось немало явных доброжелателей фашистского режима. В одном из документов германской дипломатии такими доброжелателями названы: королевский двор, аристократия, значительная часть духовенства, военные и другие влиятельные круги Англии{589}.

Гитлеровскому режиму была обеспечена широкая финансовая поддержка лондонского Сити. Английский банк стал выполнять роль учреждения, под гарантии которого виднейшие фирмы Великобритании снабжали Германию в кредит медью, алюминием, никелем и другим сырьем, необходимым для военной промышленности. В конце 1934 г. банк предоставил германскому рейхсбанку заем в 750 тыс. фунтов стерлингов. «Финансисты считали, — писала 6 декабря 1934 г. газета «Дейли уоркер», — что это является единственно возможным средством для подавления растущего недовольства германских рабочих и крестьян...»

В декабре 1934 г. после встречи главы английского нефтяного треста «Ройял датч шелл» с Гитлером была заключена сделка между германскими промышленниками и англо-американскими нефтяными магнатами: последние предоставили Германии нефтепродукты в размере ее годового потребления за 1934 год. Английские концерны «Импириэл кемикл индастриз» и «Виккерс» снабжали германскую военную промышленность сырьем и стратегическими материалами, «Бритиш петролеум компани» — алюминием. Поставки осуществлялись как открытыми, так и тайными путями, в частности через Канаду. Этот факт был вскрыт генеральным секретарем компартии Великобритании Гарри Поллитом в связи с расследованием королевской комиссией частного производства и торговли оружием, которые [169] приняли скандальные размеры. Выступая на заседании комиссии, Г. Поллит обратил внимание присутствовавших на то, что сам председатель комиссии Д. Бэнкс является акционером английского концерна, замешанного в спекуляциях оружием{590}.

Автомобильная компания «Роллс-Ройс» передала гитлеровскому правительству, якобы для «коммерческих целей», партию новых моторов типа «Кестрель», применявшихся на боевых самолетах. В апреле 1934 г. компания «Армстронг-Сиддли» продала Германии авиамоторы, созданные в результате шестнадцатилетних исследований английских инженеров{591}. А в мае гитлеровцы разместили в Англии заказ на 80 мощных авиационных моторов этой компании. В ответ на запрос в парламенте министр иностранных дел Саймон объявил, что выполнение заказа «не противоречит условиям существующих международных соглашений». Из Англии в Германию ввозились самолеты, танки, пулеметы. Несмотря на то что перевооружение Германии принимало угрожающие размеры и она готовилась официально объявить о легализации строительства военно-воздушных сил и введении всеобщей воинской повинности, английское правительство, и в первую очередь консерваторы, продолжали поддерживать формулу «равноправия» в вооружениях{592}.

Активную прогерманскую роль играли английские военные круги. Имперский генеральный штаб установил тесные контакты с командованием гитлеровского вермахта. По свидетельству тогдашнего военного атташе Германии в Лондоне, командование британского генштаба считало, что «Германии следует использовать благоприятный шанс для того, чтобы в перспективе навести порядок в Европе»{593}. Английские военные представители в Германии открыто выражали свое удовлетворение наращиванием германских вооруженных сил. «16 марта 1935 года, — писал в своих воспоминаниях Гудериан, — я был приглашен на вечернюю беседу к английскому военному атташе (в Берлине. — Ред.). Незадолго до моего ухода из дома радио передало правительственное сообщение о введении вновь всеобщей воинской повинности в Германии. Беседа, которую я вел в тот вечер с английским атташе и присутствовавшим при этом моим знакомым офицером из Швеции, была чрезвычайно оживленной. Оба эти офицера выразили полное понимание, когда я сказал, что немецкая армия с удовлетворением встретила радостную весть о введении всеобщей воинской повинности»{594}.

Формально английское правительство направило в связи с введением в Германии всеобщей воинской повинности ноту с «возражениями». Но, по существу, она означала скрытое одобрение действий гитлеровцев. «Если германское правительство, — писала 20 марта 1935 г. «Правда», разоблачая политику английского империализма, — демонстративно отвергло какие бы то ни было гарантии безопасности и бешено вооружается, чтобы навязать Европе новую войну, то оно осмелилось на этот шаг только благодаря позиции британского империализма... Английский империализм всеми силами мешает согласованным действиям тех, для кого вооружения фашистской Германии являются непосредственной опасностью». [170]

24 — 26 марта 1935 г. в Берлине состоялись переговоры Саймона с Гитлером. Они происходили в присутствии лорда хранителя печати Идена и английского посла в Берлине Фиппса. Со стороны Германии присутствовали также Нейрат и Риббентроп. Гитлер произнес длинную речь, в которой требовал для Германии мощной армии, флота и авиации, «необходимых для решения проблемы жизненного пространства», в том числе и за счет СССР. Он выдвинул также требования: ликвидировать «польский коридор», присоединить к Германии северные районы Чехословакии и Австрию. Во время переговоров Гитлер поставил вопрос о возвращении Германии прежних колоний, что вызвало возражение со стороны Саймона, и о пересмотре соглашения о морских вооружениях. Хотя в этой агрессивной программе, изложенной Гитлером, просматривались явные очертания военной угрозы и для западных стран, она соответствовала главному намерению британского империализма — направить германскую военную машину на Восток, против СССР. Гитлер был доволен встречей, а также другими контактами с английскими министрами. «Мы поняли друг друга»{595}, — доверительно информировал он своих приближенных.

Материалы немецких дипломатических документов того времени убедительно свидетельствуют о том, что гитлеровская Германия опиралась на Англию как на основную международную силу в своей подготовке к войне. Германский посол в Лондоне докладывал на Вильгельмштрассе{596} в марте 1935 г.: «Сейчас достигнуто фактическое равенство прав для Германии в вооружениях на суше; задача германского государственного руководства состоит в том, чтобы завершить это огромное достижение... Ключ к положительному решению находится в руках Англии»{597}.

Дальнейшие события не заставили себя ждать. 18 июня 1935 г. правительство консерваторов, возглавляемое Болдуином, подписало англогерманское морское соглашение, которое представляло собой крупнейший акт поощрения английским империализмом гонки вооружений и агрессивных планов фашистской Германии.

Англо-германское морское соглашение не было «самым неожиданным актом», как пытался утверждать У. Черчилль{598}. Оно преднамеренно открывало возможности фашистской Германии для огромного, фактически безграничного, увеличения ее морских сил. Соглашение было заключено, несмотря на официальный протест Франции, и стало одним из звеньев предательской политики английских правящих кругов по отношению к своему французскому союзнику{599}.

Соглашение было в первую очередь направлено против СССР, так как вело к резкому изменению стратегической обстановки на Балтийском море в пользу Германии. Это отмечалось в английских и американских официальных кругах{600}. Одновременно оно изменяло соотношение сил и на Северном море, что создавало потенциальную угрозу со стороны Германии как Англии, так и Франции. При содействии английских правящих кругов гитлеровская Германия ковала оружие, которое в конце [170] концов было обращено не только против СССР, но и против Англии и Франции и их союзников.

Международное коммунистическое движение правильно оценивало происходившие события и своевременно предупреждало трудящихся о последствиях реакционной внешней политики английских правящих кругов. «Проводимая английским национальным правительством линия поддержки фашистской Германии, в особенности же англо-германское морское соглашение», — писал в конце 1935 г. Р. Палм Датт, — привела к такой обстановке, которая способствует осуществлению германских «планов насчет Австрии и Юго-Восточной Европы»{601}. Последующие события подтвердили этот вывод.

Следует отметить, что не все представители правящих кругов Англии выступали в поддержку курса на ремилитаризацию Германии, но мнение противников такого курса не оказывало влияния на политику консерваторов.

Решительным и последовательным борцом против самоубийственной политики поощрения английскими правящими кругами возрождения германской военной машины и фашизма выступала Коммунистическая партия Великобритании, которая опиралась на антивоенное движение трудящихся масс.

Английский народ ответил на возраставшую опасность войны новым усилением борьбы против реакционной внутренней и внешней политики правительства. В июне 1935 г. в Англии были подведены итоги так называемого «плебисцита мира», в котором, несмотря на отрицательное отношение к нему правительства, консервативной партии и реакционной прессы, приняло участие 11,5 млн. человек. Подавляющее большинство участников плебисцита высказались за коллективную безопасность, разоружение и действенные санкции против агрессивных государств. «Несомненно, — отмечал Г. Поллит в своей речи на VII конгрессе Коминтерна, — того же результата можно было достигнуть при организации подобного голосования против фашизма»{602}. Однако монополисты Англии и правительство консерваторов не посчитались с мнением народа. С твердолобым упорством они продолжали следовать антисоветскому курсу, поощряя германскую экспансию и фашизм.

Нацистское руководство, учитывая линию консерваторов, делало соответствующие выводы для своих агрессивных планов. Гитлер, по утверждению западногерманского историка С. Хаффнера, считал, что «захват жизненного пространства за счет России» он может осуществить с помощью самого надежного его союзника — Англии{603}. Формировавшееся на антисоветской основе англо-германское сотрудничество явилось одним из немаловажных факторов, способствовавших превращению Германии в главный очаг второй мировой войны.

2. Внутриполитическая борьба в Соединенных Штатах Америки и помощь американских монополий гитлеровской Германии

На развитие мировых событий существенно влияла внешняяполитика Соединенных Штатов Америки, обусловленная внутренней политикой правящих кругов страны.

Положение в США характеризовалось острыми классовыми противоречиями, а также борьбой различных политических направлений, корни которых глубоко уходили в область экономики. [172]

Первая мировая война была широко использована монополиями США как источник невиданного обогащения. Значительно возросло промышленное и сельскохозяйственное производство, возникла благодатная почва для его увеличения и в годы послевоенной капиталистической стабилизации (1924 — 1929). С 1913 по 1929 г. промышленное производство США поднялось на 70 процентов{604}.Прибыли монополий и банков достигли огромных размеров, необычайно усилился процесс централизации капитала. К 1918 г. один процент населения страны владел более чем половиной всех богатств США. Наряду с экономическим могуществом монополий возросли их политическая сила, влияние на все стороны общественной жизни страны. Однако среди монополистов не было единства в определении курса правительства, что приводило к резким поворотам внутренней и внешней политики страны.

На внешнюю политику США значительное влияние оказывало новое соотношение экономических сил, сложившееся после первой мировой войны. К 1928 г. промышленное производство США превысило производство всей капиталистической Европы. Экономический центр мирового капитализма переместился за океан — на Американский континент. Из должника США стали могущественным кредитором: если к началу первой мировой войны они задолжали европейским странам 4,5 млрд. долларов, то к концу ее одни только военные долги капиталистической Европы Соединенным Штатам Америки составили 10 млрд. долларов.

В. И. Ленин писал: «Американские миллиардеры были едва ли не всех богаче и находились в самом безопасном географическом положении. Они нажились больше всех. Они сделали своими данниками все, даже самые богатые, страны. Они награбили сотни миллиардов долларов»{605}. Отныне американские монополисты, распространяя мысль о том, что новая мировая война была бы для США не бедствием, а благодеянием, лелеяли планы нового обогащения.

Но даже при таких барышах, полученных от военных поставок и ограбления других стран, главным источником наживы Соединенных Штатов оставался труд производителей материальных ценностей, прежде всего рабочих. Их положение, а также положение фермеров оставалось крайне трудным. В годы войны и в послевоенный период резко увеличилась интенсивность труда, усилилась капиталистическая эксплуатация.

В США бурно поднималось рабочее движение, на которое оказала вдохновляющее влияние Октябрьская революция в России. Основной формой выступлений американского пролетариата против политики правящих кругов были забастовки. В 1919 г. в них участвовало более 4 млн. человек. Рост сознательности рабочего класса привел к возникновению Коммунистической партии США, основанной в сентябре 1919 г.

Рабочий класс Соединенных Штатов решительно выступал против участия своей страны в вооруженном нападении интервентов на молодое Советское государство и стремился оказать ему интернациональную поддержку. Однако всякое проявление классовой солидарности трудящихся США с Советской Россией беспощадно подавлялось правительством, все шире прибегавшим к средствам классового насилия, к оружию.

В 1929 г. США постиг жесточайший экономический кризис, откуда он и распространился по всему миру. К марту 1933 г. количество безработных достигло 17 млн. человек. Социального страхования не было, и безработные, лишенные средств к существованию, находились на грани голодной смерти. [173]

Буржуазный историк Шлезингер так описывал бедственное положение рабочей семьи: «И вот новые поиски работы — сначала энергичные и с надеждой, затем мрачные, потом отчаянные... Поиски продолжаются, одежда превращается в лохмотья, обувь расползается. Газета под рубашкой спасает от мороза, картон утепляет ботинки, вата в их носках смягчает трудную ходьбу по улицам, рогожа, намотанная на ступни, облегчает долгие часы ожидания на морозе у фабричных ворот. А тем временем сбережения тают и ужас овладевает семьей. Отец растерял свою бодрость, он многие часы проводит дома, раздраженный, виноватый... Мясо исчезает со стола, лярд заменяет масло, отец выходит на улицу все реже, он ужасно тих... Тени сгущаются в темных холодных комнатах, отец зол, беспомощен и полон стыда, исхудавшие дети все чаще болеют, а мать, бодрящаяся днем, тихо льет слезы в подушку по ночам»{606}.

Рабочий класс США не был пассивным созерцателем обрушившихся на него бедствий экономического кризиса. 6 марта 1930 г. в десятках городов состоялись многолюдные демонстрации безработных, требовавших предоставления им работы и хлеба. Крупные силы полиции, брошенные против демонстрантов, жестоко с ними расправились. В 1931 — 1932 гг. состоялись массовые «голодные походы» в Вашингтон.

Во время второго «голодного похода» в столицу прибыло 25 тыс. ветеранов первой мировой войны. Они раскинули свой лагерь в Анакостия-Флэтс — болотистом предместье Вашингтона. Манифестация бывших солдат проходила под лозунгами верности существующей системе и не была связана с левым движением в стране. Однако правительство направило против ветеранов войска под командованием начальника штаба американской армии генерала Д. Макартура. Были применены танки, кавалерия и слезоточивые газы.

В борьбу против правящих кругов, стремившихся всю тяжесть кризиса свалить на плечи трудящихся, включились и фермеры. В ряде районов США возникли объединенные комитеты действия из фермеров и рабочих. К движению присоединялись и представители прогрессивной интеллигенции. Экономический кризис перерастал в кризис политический, кризис всей системы американского капитализма. Газеты с тревогой писали: «Вызывающие беспокойство экономические явления не только превосходят все прежние эпизоды подобного рода, но и угрожают гибелью капиталистической системе»{607}

Массы внимательнее прислушивались к голосу коммунистов, влияние которых усиливалось, особенно среди безработных. Создавшееся положение вызывало глубокое беспокойство у правителей США. Хотя за коммунистами шла относительно небольшая часть сознательных рабочих, Вашингтон пытался обвинить компартию США во всех бедах, которые переживала страна. В мае 1930 г. в палате представителей был организован комитет по «расследованию коммунизма». Борясь с лицами, придерживавшимися левых взглядов, правительство широко прибегало к высылке из страны «нежелательных элементов». В 1930 — 1933 гг. из США было депортировано 74 тыс. человек.

Антикоммунистическая кампания вопреки надеждам ее зачинщиков не могла смягчить обстановку в стране. Для миллионов американцев было очевидно, что в кризисе повинна капиталистическая система, и они все активнее поднимались против буржуазного строя.

Но правительство было готово подавить любые массовые выступления. В январе 1934 г. Г. Вудринг, вскоре назначенный военным министром, [174] откровенно заявил: «Люди, которые считают, что американская армия не готова и не способна взять контроль над страной, просто не знают фактов. Наша армия — единственная правительственная организация, которая уже стоит в готовности не только к защите страны, но и способна справиться с социальными и экономическими проблемами в случае чрезвычайного положения... Давайте говорить прямо! В случае если создастся угроза внешней войны, экономического хаоса или социальной революции, армия имеет подготовку, опыт, организацию и людей для защиты правительства...»{608}

Однако некоторые представители американской буржуазии считали, что одной готовности вооруженных сил к подавлению социальных волнений недостаточно. Они требовали встретить угрозу революции на дальних подступах, настаивая на изменении государственной структуры США. В этом вопросе единства в правящих кругах не было. Определенная часть монополистов, банкиров и военщины склонялась к тому, чтобы, позаимствовав опыт Италии, установить фашистскую диктатуру. Консервативный публицист В. Джордан так характеризовал настроения участников ежегодной конференции торговой палаты в 1931 г.: «В считанные месяцы экономический диктатор, подобный Муссолини, может побудить их маршировать в красных, белых, синих рубашках, приветствуя какой-нибудь новый символ». Весной 1932 г. сенатор от штата Пенсильвания Д. Рид счел возможным публично заявить: «Я редко завидую системе правления в других странах, но я говорю: если нашей стране когда-либо был нужен Муссолини, то именно теперь пробил час». В 1931 г. президент Колумбийского университета Н. Батлер встретил первокурсников речью, в которой, между прочим, сказал, что тоталитарные системы «выдвигают куда более умных, волевых и значительно более мужественных людей, чем государства с представительной формой правления»{609}. Эти оценки распространялись и на главарей фашистской диктатуры в Германии. Председатель комиссии сената по иностранным делам К. Питтмэн называл Гитлера «человеком мужества и усердия», «крестоносцем... в борьбе против большевизма»{610}.

В пользу фашистского режима высказывались в США не только отдельные лица, но и целые организации. В сентябре 1931 г. Американский легион (ультраправая организация бывших военнослужащих) на своем съезде принял решение о том, что кризис не может быть «быстро и эффективно разрешен существующими политическими методами». На Среднем Западе возникла террористическая организация «Черный легион», центр деятельности которой находился в штате Мичиган. «Черный легион», получивший название по форме, которую носили его члены, — черный балахон с изображением черепа и скрещенных костей и капюшоном, прикрывающим лицо, был типичной фашистской организацией.

«Черный легион» строился по военному образцу. Его члены включались в территориальные «дивизии», которыми командовали «полковники». Деятельность легиона держалась в строгой тайне. На чрезвычайно мрачной церемонии посвящения в легионеры каждому вручалась крупнокалиберная пуля с предупреждением, что он получит другую, если не будет молчать. С 1933 г. штаты Мичиган, Индиана, Огайо стали ареной кровавой деятельности «Черного легиона», который в тесном контакте с предпринимателями развернул террор против активных профсоюзных работников и демократически настроенных людей. В середине 30-х годов легионеры [175] убили несколько десятков человек, стремясь запугать в первую очередь представителей рабочего движения.