Пути к Богу и система ценностей

Расхождения между западной (католической) и восточной (православной) церквями проявились до­статочно рано, в IV—V вв. С течением времени они возрастали, сопровождаясь борьбой между папой рим­ским и константинопольским патриархом во имя по­литического и религиозного первенства за сферы влияния.

Одно из важнейших разногласий было связано с догматом о Божественной Троице. Католическая цер­ковь в IX в. сочла нужным дополнить символ веры, выработанный еще в IV в. Согласно этому дополнению Святой Дух исходил не только от Бога-Отца, но и от Сына. Слова «филиокве» — «и от Сына» стали предме­том ожесточенных споров между западными и восточ­ными богословами, увеличив пропасть, разделяющую церкви. Однако формально обе церкви еще считались одним целым.

В XI в. католическая и православная церкви пре­вратились в два независимых и даже враждебных от­ветвления христианства. Произошел раскол (схизма), который на многие века предопределил отъединен-ность от западного христианства (или «латинства», как его тогда называли) не только самой Византии, но и ее религиозной преемницы — России.

• Аскетизм— крайняя степень воздержания, отречение от жизненных благ.

• Символ веры— краткое изложение догматов христи­анства, которое должен знать каждый верующий.

Причин для раскола было много, и, конечно, они были связаны не только с догматикой. Разным было положение католической и православной церкви в го­сударстве, степень вмешательства в мирские дела. И наконец, существовали тонкие, но очень значитель­ные для культурно-религиозной жизни Византии и Западной Европы различия в системе ценностей, на которые должна была ориентироваться паства.

На Западе церковь утвердила свой абсолютный ав­торитет во всем, что касалось посмертной судьбы чело­века, т. е. решала своей властью вопрос о спасении. Именно церковь давала отпущение грехов, оценивала добродетели и недостатки, наставляла на путь истины и отвращала от грехов. Этические нормы, разработан­ные католической церковью, охватывали буквально все стороны жизни человека: от его интимной жизни до практической деятельности. Такая строгая регла­ментация вырабатывала у человека и внутреннюю, и внешнюю дисциплину, формировала ответственность за поступки и мысли перед Богом и церковью.

Конечно, стремление построить жизнь паствы в со­ответствии с христианскими представлениями о гре­хах и добродетелях было свойственно и православию. Но оно в отличие от католичества допускало и другой путь к Богу и к спасению, без участия церкви как не­пременной посредницы. Это был индивидуальный, личностный путь, который осуществлялся с по­мощью особого типа молитвы, приводившей к мисти­ческому слиянию с Богом. Мистическое направление на Западе тоже имело своих приверженцев, но в общем не слишком поощрялось церковью, которая особенно старалась не допустить широкого распространения по­добных идей среди мирян. В Византии оно было впол­не официально принято церковью.

Это означало, что церковь давала человеку доста­точно большую внутреннюю свободу: спасение, полу­чение Божественной благодати зависело от него лич­но, от его способности к нравственному очищению и преодолению низких инстинктов. На такой основе в Византии формировался совершенно особый, не похо­жий на западноевропейский, идеал личности и ее по­ведения.

Мистическое слияние с Богом предполагает пол­ную отключенность от всего суетного, земного. Один из наиболее известных византийских мистиков, Симе­он Новый Богослов (X—XI вв.), в своей религиозной лирике описал процесс соединения с «Безначальным, Бесконечным, и Нетварным, и Незримым», т. е. с Богом. Оно происходит через самоуглубление, проник­новенное (ни в коем случае не механическое) произне­сение молитвы. Тогда человек в самом себе обретает Божественное начало, символом которого в византий­ском богословии считался свет.