ЕГИПЕТСКАЯ КУЛЬТУРА В ГРЕКО-РИМСКУЮ ЭПОХУ 4 страница

В одном из лейденских демотических папирусов приводится спор кошки с шакалом: первая доказывает силу добра, второй — торжество силы и безучастность богов и т. п. Автор как будто на стороне шакала. Во время спора обе стороны приводят басни из животного мира, имеющие ту же форму, что и соответствующие греческие, но выводить отсюда заключение о греческом влиянии нет оснований. Вообще греческое влияние не отразилось особенно осязательно на египетской литературе; заимствованных слов даже в демотических текстах весьма немного. Больше оказывали влияние греки на скульптуру и одежду. На жизнь туземного интеллигента римского времени проливает свет, между прочим, находка 1884 г. Фл. Петри в Танисе, у восточной стороны главного храма жилого квартала, в котором был открыт между прочим дом адвоката Адриана, по имени Бекиеху. К сожалению, квартал сгорел, вероятно, во время восстания Буколов 174 г. и дом со всем имуществом поврежден. Тем не менее, интересные остатки сохранились и дают обильный материал. Под домом находился большой подвал, в котором оказался архив или библиотека с 150 папирусами, иероглифическими, демотическими, иератическими, греческими унциальными и др., большею частью делового характера, согласно профессии владельца. Здесь же оказалась хорошо сохранившаяся каменная статуя хозяина с демотической подписью и с греко-римским влиянием, которое сказалось уже в самой идее приготовить для дома портретную статую живого человека. Но только в этом, да в нескольких греческих папирусах и выразился «эллинизм»; во всем остальном Бекиеху верен своей туземной культуре. Фигурки божеств — египетские, равно как и другие вещи; только барельеф сфинкса обнаруживает азиатское влияние. Бекиеху был и художник — найдены принадлежности для живописи. Вообще он был человек образованный и состоятельный, и с большим вкусом. Интересно познакомиться с этим представителем «либеральной профессии» в римском Египте. Из числа папирусов его библиотеки обращает на себя внимание иероглифический Силлабар и географический словарь — книги справочные, которые теперь входят в моду; ощущается потребность подвести итог и создать пособия. К числу таких относятся различные списки должностей, богов, звезд и т. п., находящиеся в различных музеях.

Римское владычество принесло в Египте некоторые изменения. Царь, как и в персидское время, отсутствовал — он управлял из далекого Рима; поэтому мало-по-малу его стали называть просто «фараон», не интересуясь именем; он должен был иметь своим заместителем префекта Египта, который фактически и был правителем страны и главой религии. Но опыт очень скоро доказал, что в Египте можно легко почувствовать себя при таких условиях фараоном. Уже первый, назначенный Августом, наместник Египта Г. Корнелий Галл, усмирив восстание в Фиваиде и победив эфиопского царя, по свидетельству Диона Кассия, «много совершил незаконных поступков — поставил свои изображения по всему Египту и написал на пирамидах о своих деяниях». Действительно, в 1895 г. на Филах нашли разбитый и употребляемый для постройки большой камень с надписью на трех языках: латинском, греческом и египетском-иероглифическом. Первые два текста тожественны по содержанию:

Фаюмский портрет. Собрание Гос. Музея Изобразит. искусств в Москве

«Г. Корнелий Галл, сын Гнея, римский всадник, первый назначенный Кесарем после победы над царями префект Александрии и всего Египта, победитель восстания в Фиваиде в 15 дней двукратным поражением неприятеля, завоеватель пяти городов: Боресея, Копта, Керамика, великого Диосполя, Офиэя, убивший вождей восстаний в них. Перевел он войско за порог Нила в место, куда раньше не заходили воюя ни римский народ, ни египетские цари, покорив всю Фиваиду, не подчинявшуюся царям, приняв послов эфиопов в Филах и взяв их царя под свой патронат, поставив в Эфиопии тиранна Триаконтосхенской области, принес это в дар богам отеческим и Нилу-помощнику».

Вверху должны были быть изображены эти боги, но этого не успели сделать и вместо них стоят одни надписи: Осирис, Исида, Гор, Хнум, Сатет, Анукет — боги Фил и Элафантины. Между ними — необычное в египетском официальном искусстве изображение римского всадника, поражающего поверженного врага, и надпись иероглифами: «Князь Тамери (Александр?) и обоих Египтов, (избранник) Кесаря», а затем под изображениями иероглифический текст, являющийся едва ли не самой поздней иероглифической надписью исторического содержания:

«В год 1-й, в 4-й мес. зимы, 20-й день при его величестве, прекрасном юноше... владыке владык... Кесаре, вечно живущем. Был могучий князь, владыка обеих земель, сильный рукою... он благодетельствует Египет, наполняет Александрию своими красотами... Он напал на иноземные области... и разрушил их ужасом... подобно Гору... Он побеждает Пунт, его чествуют негры и Хену (?), его власть доходит до востока солнца и до гор Ману на запад и до народа Машаваша. Он воздвиг храмы, поощрял жертвы, делал угодное для изображений богов, приносил прекрасные дары отверстиям Элефантинским и воздвиг памятник великому духу (Хнуму). Он умиротворил князя Эфиопии, вельмож народа Менту; почтил Исиду ренускую... и чистое место бога сокровенного образа (Осириса)»...

Несмотря на печальное состояние и ужасный поздний язык текста и всего памятника, ясно, что жрецы острова Фил, приготовившие эту надпись, еще жили древнеегипетскими традициями и накануне начала н. э. употребляли дошедшие до них от времен Древнего царства географические термины. Характерно, что они обошли молчанием усмирение туземных мятежей и новый погром Фив. Вероятно, они имели в виду дать нечто вроде «плиты Сатрапа Птолемея», изобразив среди богов Августа в костюме фараона, но Галл потребовал, чтобы было помещено его изображение на коне. Этим он преступил предел дозволенного для простого наместника, навлек на себя подозрение и гибель. Камень его был разбит и употреблен на постройку храма от имени Августа. Последний особенно дорожил Египтом — здесь он был царем, не будучи официально таковым в остальной империи, и он отнесся к выходкам Галла, может быть, с большей подозрительностью, чем они того заслуживали. С этих пор для египетского префекта был закрыт путь для сношений с жрецами и для приобретения чрез них независимого положения; религиозные дела были изъяты из его ведения и учреждена должность «архиерея Александрии и всего Египта». Носителем ее был не жрец, а светский чиновник, функции которого были соединены с функциями идиолога, сановника с финансовым оттенком. Вместе с тем прекращают, кажется, свое существование общие и даже провинциальные съезды жрецов, столь обычные при Птолемеях и неизменно сопровождавшие всякое выдающееся событие в жизни царя или культа (напр., интронизация Аписа).

Вообще, положение египетского жречества и народа стало при римлянах значительно хуже, чем при последних Птолемеях, хотя религия продолжала пользоваться терпимостью и, пожалуй, несмотря на антипатию римлян, покровительством, хотя императоры изображались и на стенах храмов, и на плитах, как фараоны, боги и главы религии (что не мешало некоторым из них в Риме стеснять египетские культы), но храмовая политика их была еще более последовательно направлена к лишению жречества всякого политического и даже экономического значения; оно должно было стать одним из звеньев в цепи фискального высасывания страны. Γη ιερα теперь окончательно слилась с γη βασιλιχη или δημοσια она была конфискована, и лишь часть ее возвращена храмам, частью как замена уничтоженного συνταξις, частью с обязательством платить за нее арендную плату. Απομοιρα была окончательно отнята, права убежищ ограничены, если не совершенно уничтожены, что лишило храмы дешевых рабочих; запрещение обрезания при Адриане рапространилось и на египтян, поэтому со времен Адриана требовался для необходимого при посвящении в жрецы обрезания разрешительный документ от «архиерея Александрии» и утверждение царя. Из числа жрецов лишь определенное количество освобождалось от поголовной подати, а последняя (λαογραφια) делала невозможным получение римского гражданства. Вообще для жителей Египта последнее было затруднено уже тем, что необходимою ступенью к нему было поставлено гражданство александрийское, и вне военного; элемента оно встречается редко до самого 212г., когда Gonstitutio Antoniana сразу создала множество новых Аврелиев. Но и здесь египтяне-туземцы оказались в самом невыгодном положении. Они, за сопротивление, оказанное Октавиану, и за повторные восстания (уже при Галле — восстание в Фиваиде, при Тиверии — см. Эдикт Флакка; в 153 г.; в 172 г. и др.), были приравнены к didificii, на которых не распространялось действие эдикта Каракаллы. Под него подошли граждане Александрии, Навкратиса, Птолемаиды и нового города — Антинополя, затем фамилии, платившие льготную подать в 12 драхм, катэки, сидевшие на жалованной земле (среди них бывали и египтяне-туземцы), наконец жрецы, принадлежавшие к установленному числу освобожденных от поголовной подати. Таким образом высшее египетское туземное сословие, каковым было жречество, все-таки своей значительной частью вошло в состав римского гражданства. Египетское право попрежнему признавалось и демотические документы продолжали составляться; знание иероглифического письма все более и более приходило в упадок. От римской эпохи неизвестно ни одной крупной туземной личности, хотя бы вроде современников последних Птолемеев, но зато известны случаи, когда носившие египетские имена официально просили о замене их греческими...

Было мгновение, когда Египет мог в последний раз помышлять о господстве над вселенной. Антоний был настоящим наследником Птолемеев; он стал владыкой Востока и готовился нанести решительный удар Западу. Но Египту не было суждено покорить Рим; напротив, он подпал под руку римского Кесаря, и эта рука оказалась теперь тем более тяжелой, чем легче было последнее время птолемеевского периода. Но и Кесарь, создавая на Западе новые формы, нашел чему поучиться у страны тысячелетней культуры и государственности. Он был фараоном, правившим римской республикой. Он воспринял фараоновское божественное достоинство; имя Кесаря делается таким же полунарицательным, как имя Птолемея; постепенно республиканские формы заменяются бюрократическими. Самый Рим теряет свой характер и превращается в управляемую бюрократически Александрию на Тибре; даже его должностные лица находят себе соответствие в александрийских. Если у Августа бюрократия покоится еще на военном начале, то при Адриане она делается гражданской, основанной на юридическом специальном образовании. Финансовая система древнего Рима, наиболее слабая сторона римской государственности, даже при Августе упорядочивается по египетскому образцу. Эта провинций, тщательно сокрытая от взоров носителя римских исторических традиций — сената, была все время вдохновительницей кесарей на пути реформ, завершившихся Диоклетианом п Византией. Но не менее глубоко было влияние ее религии. Если при Птолемеях она подчинила себе новых владык и новых обитателей своей страны и даже вышла за пределы, то в римскую эпоху она победоносно шествовала по всему культурному миру, покоряя умы от Сахары до Британии, от Испании до Босфорского царства. Насмешки римлян над культом животных и другими суевериями не мешали таким: благочестивым мыслителям, как Плутарх, посвящать специальные трактаты египетскому богословию: национальная политика первых кесарей не могла надолго закрыть пред египетскими богами ворота Рима. Идеи бессмертия, очищения и загробного бытия, выраженные в египетской религии с такой наглядностью и подробностью, как ни в какой другой, делали ее особенно привлекательной для эпохи исканий и чаяний измученного человечества, ежедневный культ, справлявшийся неукоснительно в Риме, как и в Египте, таинственные мистерии Осириса, убитого и ожившего бога, философские идеи, соединенные теперь с ним и Исидой, превратившейся в пантеистическое божество, — все это наполняло храмы божеств долины Нила, возникавшие повсюду. Уже Домициан воздвигает на Марсовом поле и в Беневенте храмы Исиды и переносит в них из Египта обелиски, сфинксы и т. п. На других обелисках, воздвигнутых вновь, красуются его подписи египетскими иероглифами. О египетском Каноне в вилле Адриана в Тибуре достаточно известно. В настоящее время то и дело в римской почве находят египетские памятники; целая зала в Ватиканском музее наполнена предметами такого происхождения; среди них есть как подлинные египетские памятники, так и подделки под них, сделанные в Риме. Совершенно подобное же явление встречаем мы и на нашем юге, где рядом с подлинными скарабеями и фигурками божеств находят и имитации. Спрос на предметы, связанные с Египтом, был слишком велик и не удовлетворялся вывозом. Египетские культы в Риме справлялись еще в самом конце IV века, когда христианство было уже господствующей религией даже на их родине: чрез три года после разрушения александрийского Серапея (394 г.) еще можно было видеть на улицах Рима процессии в честь Исиды.

Источники. Иероглифические надписи издаются Sethe во II томе редактируемых Штейндорффом Urkunden des Aegyptischen Altertums; находящиеся в Каирском музее изданы в XXI т. Catalogue general музея: Ahmed bey Кamal, Steles ptolemaiques et remains (1904). Демотические тексты: Spiegelberg, Demotische Studien (пока вышло шесть томов из цикла сказаний о Петубасте, отрывки литературного характера и басен, Книга Мертвых изд. Lexа, папирус Rhind изд. Мoller и т. д.). Die demotische Papyrus aus d. Museum zu Berlin, 1903. D. Demot. Papyr. d. Musee Cinqantenaire Bruss., 1909. Demot. Papyr. im Museum zu Kairo (Catalogue general 1908). Hess, Der demotische Roman von Stne, 1888. Griffith, Stories of the High Priests of Memphis. The demotic Tales of Khamuas, 1900. Греческие папирусы важнейшие подобраны по содержанию в прекрасном и весьма удобном издании Mitteis-Wilken, Grundzuge und Chrestomatie der Papyrusforschung в 4 томах (1912). Первые два тома составляют историческую часть, вторые — юридическую; два тома дают выводы и служат пособием для уяснения исторических, религиозных, этнографических и бытовых условий Египта при Птолемеях, римлянах, в византийское и арабское время: два других — хрестоматию из папирусов. Общие труды: Lumbrоsо, L'Egitto al tempo dei Greci e del Romani, 1882 (устарело). Recherches sur Гесопоппе politique sous les Lagides (1870 — тоже). Hоhlwein, d'Egypte Romaine, 1912. Монографии и исследования. По религии: W. Otto, Priester und Tempel im hellenistischen Aegypten. 2 т., 1905 (рецензия М. И. Ростовцева в Getting. Anzeiger, 1909). Junker, Die Stundenwachen in den Osirismysterien. Denkschriften Венской акад., 1910. D. Gotterdecret tiber d. Abaton. Ibid., 1913. Вrugsсh, Drei Festkalender, 1877. Lafауe, Histoire du culte des divinites d'Alexandre hors de PEgypte, 1883. Drexler, Cultus d. Aegypt. Gotheiten i. d. Donnaulandern. Sethe, Sarapis. Getting., 1913. Тураев, Поздние заупокойные папирусы. Барельефы с изображением божества Туту. Надпись римской эпохи, о священном быке. (Памятники Музея изобразит. искусств в Москве). F. Preisigke — W. Spiegelberg, Die Prinz - Jackim — Ostraca griechische und demotische Beisetzungs — Urkunden fur Ibis und Falkenmumien aus Ombos. Schriften d. Wiss. Ges. in Strassburg (1919). По искусству: Dumichen, Baugeschichte d. Denderatempels, 1877. Sieglin—Sсhreiber—Вissing, Die Nekropole v. Kdm-esch-Schukafa, 1908. F L. Petrie, Roman portraits, 1911. (Eg. Research Account XVIII). Portofolio of Hawara Portraits (ibid.). Athribis (ibid., 1908). Б. В. Фармаковский, Портрет из Фаюма. Паи. Музея изобр. искусств. М. И. Ростовцев, Расписная стела из Александрии. Там же. В. Ф. Гринеизен, Погребальные пелены египто-эллинистической композиции. Там же. В. К. Мальмбepг, Женская статуэтка поздней эпохи. Там же. М.И. Ростовцев, Стеклянная расписная ваза поздне-эллинистического времени и история декоративной живописи. Изв. Арх. ком., 1914.

Но праву, торговле и др.: Фрезе, Очерки греко-египетского права. Ярославль, 1912. Хвостов, История восточной торговли греко-римского Египта. Казань, 1907 (рец. М. И. Ростовцева в Журн. мин. нар. проев., 1908). Сингалевич, О составе населения Оксиринха 30 до н. э.— 284 н. э. В. В. Струве, К истории απομοιρα. Журн. мин. нар. проcв. Право владения землями пахотной и виноградной в птолемеевском Египте. Там же, 1915. Развитие храмового иммунитета в птолемеевском Египте. Там же, 1917.

MEРОЭ

История Эфиопского царства в позднее персидское и раннее птолемеевское время для нас неясна. Диодор говорит о царе Ергамене (III, 6, 3), что этот современник Филадельфа, получивший греческое образование, положил конец преобладанию жречества над царями, явившись с войском в Золотой Карнак и перебив жрецов. Таким образом и здесь влияние эллинизма сказалось прежде всего в усилении царской власти. Затем он территориально расширил пределы своего владычества; имя его (Ирк-Амон) встречается в храмах от Фил до Дакке; вероятно, впрочем, здесь он считался с суверенитетом Филопатора, при котором он еще жил, так как в этом самом храме строили и Филопатор, и Фискон, затем Август. Римское влияние оставило Следы до Макарраки п Ибрима. Столкновения с эфиопами отмечены на надписи Галла. В 24 г. до н. э. был, как известно, поход Петрония против «Кандаки» и разгром Напаты; чрез 80 лет, при Нероне, по словам Плиния, Кандака царствовала только над областью Мероэ, и рядом с ней правило 45 других царьков. Страна находилась в полном упадке.

Если мы обратимся к многочисленным памятникам в Мероэ и его области, мы, напротив, увидим подъем политический и культурный, который переживала страна I в. до н. э. — III в. н. э. Большое количество развалин храмов и гробницы-пирамиды указывают на богатство, мощь, интенсивное строительство; целый ряд царских имён, начертанных египетскими и туземными иероглифами, и изображений победоносных царей помещен на стенах этих сооружений.

В Бен-Нагаа стояло до 16 храмов, из которых в настоящее время возможно распознать планы всего шести. В двух из них, самых интересных, строили царь Нетекамон и царица Аменарит. Первый принял тронное имя Хеперкара, которое носили Нектанеб II и Сенусерт I, отодвинувший, как известно, египетскую границу до Вэди-Хальфа и начавший формальное включение Нубии в пределы Египта. Вместе с тем, в Нагаа, в главном храме, посвященном Амону, имя царя сопровождается эпитетом «бог благодетель», заимствованном у (поздних?) Птоламеев; на титул жены его, повидимому, повлияла титулатура Клеопатры. На пилоне малого храма в Нагаа царь и царица изобразили себя поражающими коленопреклоненную толпу врагов, которых они держат за волосы. Это изображение обычно на египетских памятниках «еще чуть ли не с первого дня существования египетского царства, но подробности его изменились, и данное непосредственно примыкает к помещенному на пилоне храма в Филах в самом конце птолемеевской эпохи. Но есть здесь интересное добавление — дев, изрыгающий пламя и терзающий врага, на одной стороне, лев, бросающийся на врагов — на другой. Не имел ли пред глазами художник аналогичного изображения, дошедшего от Рамсеса II в Дерре, следовательно тоже в Нубии? — там также изображен лев весьма художественно. Может быть, впрочем, этот лев — бог Апеджмак, имевший особый храм в Мероэ и вытеснивший йотом Осириса. Другие мероитские боги — Маш, соответствующий Амону, и Акезис — Тоту. Внизу помещено в ряд по семи представителей покоренных народов разных типов; традиционные в египетском искусстве зубчатые овалы здесь заменены какими-то щитами или сосудами. На стенах храма весьма странные изображения Царя, царицы и каких-то двух царей пред богами необычного вида, в необычных нарядах и со странными скипетрами. Чрезвычайно обилие и разнообразие украшений и драгоценностей — ожерелий, колец, запястий, нарукавников, головных уборов, кистей (между прочим, у одного царя вся одежда усеяна крестами, вышедшими из египетских иероглифов жизни, а у фигуры, стоящей против — полумесяцами!). Один из богов изображен с тремя (может быть, четырьмя) львиными головами и четырьмя руками (М. Мюллер видит индийское влияние!), с какими-то букетами (?) в руках, другой — сидя еn face, с лицом, испускающим свет, и рукой, как бы благословляющей, третий — в виде длинной змеи с головой льва и хвостом, выходящим из пальметки греческого стиля; наконец, еще один, в виде льва, увенчивает царское знамя, пронзающее поверженного врага. Все эти изображения выдают руку художника, который много видел и многому научился. Большой храм в Нагаа напоминает по плану Дендера и Эдфу и, подобно им, имел колоннаду с капителями в виде голов Беса а Хатор. Здесь имена тех же царей, а также какого-то Арк-тетнена с тронным именем Каах-Ра. Есть в Нагаа еще один храм с именем царя Шанказахта (?), а также интересный и изящный храмик в египто-римском стиле, довольно хорошо сохранившийся и указывающий на то, что и в поздние времена, может быть, в III в. н. э., это место было предметом внимания туземных царей, имевших вкус и возможность сооружать монументальные здания. Следы царя Нетекамона в последнее время обнаружены ливерпульской экспедицией и в Мероэ, где он строил и возобновлял храмы, разрушенные при каких-то неизвестных условиях в предшествующий период. Надпись его найдена в храме Амона и в храме Солнца, где еще некогда строил Аспарут. Здесь сохранились его картуши и изображения; может быть, к нему восходят списки покоренных племен и изображения шествия пленных. Обилие памятников царской четы Нетекамона и Аменарит, доходящих до Напаты включительно, указывает на могущество; близкими к ним по времени можно считать в Мероэ царей северных пирамид 5 и 16 (по Беджу), может быть, 17—19. Один из них, Иркнехеру называет себя вторым жрецом Осириса, владыки юга, и помещает на стенах своей; гробницы тщательные изображения из Книги Мертвых; другой изображает побиение пленных в обычном стиле, но в необычном наряде; царь Амен-Шахита также побивает пленных; один царь принял тронное имя Аменхотепа III — Неб-маат-Ра, чем доказал популярность в Нубии этого имени царя-строителя, и т. п. Целый: ряд пирамид других царей относится уже к более позднему времени; они также пытаются давать изображения в египетском стиле, или заимствуя их из Книги Мертвых, или представляя погребальные и заупокойные церемонии, но уже с значительными уклонениями от египетских образцов, а главное, без иероглифических, надписей. Возможно, что они относятся ко времени, когда уже в Египте знание древней грамоты приходило в забвение и трудно было найти иерограммата. Сначала имена царей пишутся туземными иероглифами, иногда с параллельными картушами, начертанными по-египетски. Имена цариц также заключаются в овалы, иногда и для: них присоединяется египетский картуш. В надписях Нетекамона и Аменарит обыкновенно приводится три картуша; третий, кажется, принадлежит наследнику. Царицы обыкновенно изображаются необычайно толстыми, с массой украшений, соответственно африканскому вкусу. Потом царские овалы и места у изображений остаются незаполненными (как нередко и в Египте) и только курсивные мероитские надписи указывают, что в стране еще существовала письменность. Такова большая часть пирамид у Баркала: найденный на глубине 60 ф. черепок с надписью οινος Ροδιος дает право датировать их II в. н. э. Сношения с Римом засвидетельствованы встречающимся в надписях титулом «главный посол в Риме».

Лишены надписи интересные развалины в Муссавварате (Вади-Ассуфра), представляющие остатки дворца, самого красивого и оригинального сооружения на этом крайнем юге культурного мира. Они дают возможность восстановить план сложного комплекса неправильно расположенных построек, среди которых заключалось несколько небольших храмов с интересными колоннами; остатки их сохранились до сих пор и поражают своими скульптурами. Форма колонн подражает египетским образцам. Над орнаментом, там, где в Египте помещались расписные изображения, здесь находятся горельефы, представляющие богов, воинов, а также фантастических животных, попирающих врагов, слона, везущего бога в двойной египетской короне, Беса, играющего на струнном инструменте, и т. п. Позы, движение и т. п. указывают на хорошего художника-египтянина, знакомого с греко-римским искусством. За греко-римское влияние говорят и некоторые изображения в Нагаа, напр., бог, напоминающий Сараписа, фигуры Нила и т. п. Вообще, рассмотрение памятников мероитской архитектуры и скульптуры приводит к выводам, благоприятным для художников, находившихся на службе у туземных царей, будь они египтяне, или нубийцы. Вместе с тем мы видим, что в далекую Нубию влияние греко-римского искусства проникало в большей степени, чем в Египет, и создавало здесь, в сочетании с египетским, удивительные формы. Кроме упомянутых нами произведений, нельзя не сказать о прекрасных тонкой работы барельефах, найденных в храме Льва в Мероэ и изображающих царя и бога-Льва, а также о недурной царской статуэтке из базальта, найденной ливерпульской экспедицией в том же храме. Весьма характерны произведения мероитской керамики с орнаментом из гирлянд, с изображениями животных, с египетскими мотивами, но с несомненным александрийским влиянием. Найдена также бронзовая чаша туземной работы, но эллинистического стиля; на ней изображена туземная тучная царица, занятая счетом своих стад. Равным образом производят весьма выгодное впечатление золотые и ювелирные вещи эфиопской царицы, находящиеся в Берлине и Мюнхене, найденные Ферлини в 1834 г. в одной из мероитских пирамид. Это - браслеты, кольца, ожерелья, сосуды и т. п. тонкой резной работы египто-эллинистического стиля. Если они туземного производства, то искусство в царстве Мероэ придется признать стоявшим высоко. Бедж во время своих экспедиций также пытался найти содержимое мероитских и напатских пирамид, и для этой цели производил раскопки под ними и проникал внутрь их. Но удалось найти весьма мало. Прежде всего оказалось, что тела погребались не внутри пирамид, а под ними, иногда на значительной глубине. Так, Бедж в Баркале на глубине 60 футов нашел только заупокойное помещение, а до самой гробницы не мог добраться, так как, прокопав еще на 40 ф. вниз, он попал в область инфильтрации нильской воды. Тела не бальзамировались, и иногда даже сожигались; никаких украшений при них не найдено, только остатки погребального жертвоприношения — бронзовые и глиняные сосуды, кости животных и т. п. составляют инвентарь гробниц. Вероятно, недостаток искусных писцов заставил перенести Книгу Мертвых с папируса, полагаемого в гроб, на стены заупокойного храмика; кроме сцены страшного суда встречаются здесь главы 1, 43, 45, 47, 57, 107, представленные почти исключительно своими виньетками. На стенах изображаются также погребальные процессии, заупокойные церемонии, причем представляются вереницы родных, воинов, жрецов, ведущих жертвенных животных, несущих пальмовые ветви. Последние играли важную роль в эфиопском культе — без них редко обходится религиозное изображение: они находятся и в руках жрецов, и у покойника, и у царя, стоящих перед божествами.

Кроме упомянутых нами странных фигур в Нага а и Эс-суфре, заслуживают внимания найденные недавно в Шаблулском и др. некрополях характерные статуи покойников и каменные фигуры их душ («ба») — существ с головой и ногами человека и крыльями птицы. Последние — специальная особенность эфиопских гробниц и совершенно оригинальные продукты туземного искусства.

Мероитское царство, этот выродившийся наследник фараоновского Египта, засвидетельствовано еще в III в. до н. э. демотическими надписями из Фил, куда ежегодно являлись его послы приносить жертву Исиде. От времени императора Вибия Требониана Галла (251—254) дошла длинная надпись, оставленная посольством Трремена, царя Эфиопии, отправившего Исиде богатые дары. Есть еще надписи от 453 г. н. э.

В конце III в. в Нубии, повидимому, произошел переворот, обусловленный, с одной стороны, развитием Аксумского царства, с другой — появлением дикого народа влеммиев, кочевавших между Нилом и морем, делавших набеги не только на Мероэ, но и на Египет. В половине IV века Мероэ было покорено и город разрушен аксумским царем Эзаной, греческая надпись которого найдена в 1909 г. ливерпульской экспедицией. Теперь мы слышим о нобадах, влеммиях и аксумитах. Еще в 452 г., по миру, заключенному полководцем императора Маркиана Максимином с влеммиями, последним было дозволено, по примеру прежних лет, ходить на богомолье в Филы и брать на время к себе идол Исиды. Таким образом, христианский император идет на эту уступку, а нубийские племена оказываются последними почитателями египетской богини. Почти для них одних существует ее культ в Египте, уже сделавшемся христианским. Наконец, 100 лет спустя, около 563 г., Юстиниан приказал Нарсесу Персармену уничтожить культ Исиды. Храм был закрыт, жрецы посажены в тюрьмы, идолы отосланы в Константинополь. Так был положен официальный конец египетскому язычеству, которого держались в это время одни влеммии: не только египтяне, но и бывшие мероиты сделались теперь ревностными христианами. Мероитское царство в это время заменяется Нобадским; христианство сблизило его с Византией и сообщило ему греческий язык и культуру, что в меньшей степени применимо даже к влеммиям. Цари его официально считали себя вассалами византийского императора и скромно титуловали себя василисками, царьками. От одного из них, Силко, дошла до нас интересная греческая надпись, повествующая о войнах с влеммиями; он называет себя «василиском Нубадов и всех Эфиоплян». Надпись помещена еще в языческом египетском храме, в Тальмисе, хотя царь и говорит, что в победах помог ему бог, а враги присягали на верность миру «пред своими идолами». Но уже преемник его, Ирпаном, был ревностный христианин, обративший в церкви вековые египетские храмы в Тафе, Калабше, Даккэ, Амаде и Абу-симбеле, равно как и в знаменитом храме в Филах, под руководством епископа Феодора, была выстроена церковь в честь св. первомученика Стефана. Стены были заштукатурены, чтобы закрыть изображения египетских богов (557). К концу VI в. христианство безраздельно господствовало от Александрии до Аксума. Донгола, столица Нубийского царства, была одним из центров христианства и оплотом его против надвигавшегося ислама до XIV века. В настоящее время начинают находить письменные памятники христианского времени на нубийском языке: в Берлинский и Британский музеи попали отрывки из св. писания, апокрифов, агиологических и др. текстов, написанные шрифтом, заимствованным с греческого, на языке, близком к современному нубийскому. Таким образом, увеличивается материал для знакомства с нубийским языком; число мероитских надписей также значительно увеличилось, благодаря ряду экспедиций. В последнее время-Griffith и Sayce близко подошли к чтению их, исходя от небольшой двухязычной египетско-эфиопской надписи на мероитском жертвеннике в Берлинском музее. Им удалось установить мероитский алфавит в 23 курсивных знака, подыскать соответствующие им иероглифические, как мероитские, так и египетские. Но вопрос об языке еще не решен; Griffith высказывается за то, что он не был нубийским.