Генезис средневековой цивилизации

Античная мысль выжила в средние века лишь в разодранном, искаженном и униженном христианством состоянии. Вынужденное прибегать к услугам свое­го поверженного врага, христианство сочло необходимым отнять у своего плен­ника память и заставило его работать на себя, забыв о своих традициях.

Клонившийся к упадку античный мир облегчил труд христианских ученых первых веков средневековья. Дело в том, что средневековье узнало лишь то из античной культуры, что оно получило от Поздней империи, которая настолько перемолола, упростила и разложила греко-римскую литературу, мысль и искус­ство, что варваризированному раннему средневековью легко было их усвоить.

Ученые раннего средневековья позаимствовали программу образования не у Цицерона или Квинтилиана, а у карфагенского ритора Марциана Капеллы, ко­торый в начале V в. определил семь свободных искусств в поэме «Бракосочета­ние Меркурия и Филологии». Они искали познаний в географии не у Плиния или Страбона, которые, впрочем, были уже ниже Птолемея, а у посредственного ком­пилятора III в., века начала упадка, Юлиана Солина, который передал средневе­ковью картину мира, населенного чудесами, чудовищами и дивами Востока. Воображение и искусство от этого, правда, выиграли, но наука несла убытки, средневековая зоология была зоологией «Физиолога», александрийского сочи­нения II в., переведенного на латынь в V в., где наука растворена в поэзии басен­ного стиля и в нравоучениях. Животные здесь превращены в символы. И сред­невековье извлекло из этого материал для своих бестиариев, так что и зоологи­ческие познания эпохи оказались на грани невежества. Эти позднеантичные риторы и компиляторы научили средневековых людей обходиться крохами по­знаний. Словари, мнемонические стишки, этимологии (ложные), флорилегии — вот тот примитивный интеллектуальный материал, который Поздняя империя завещала средневековью. Это была культура цитат, избранных мест и дигест.

Сочинения отцов церкви также были тем материалом, из которого хорошо ли, плохо ли извлекали суть учения. Настоящими источниками христианской мыс­ли в средние века стали такие второстепенные и третьестепенные трактаты и поэмы, как «История против язычников» ученика и друга св. Августина Орозия, превратившего историю в вульгарную апологетику, или «Психомахия» Пруден-ция, низведшего моральную жизнь до борьбы пороков и добродетелей, или «Трак­тат о созерцательной жизни» Юлиана Померия, наставлявшего в презрении к миру и мирской деятельности.

Просто констатировать этот упадок интеллектуальной культуры было бы не­достаточно. Гораздо важнее понять, что он был вызван необходимостью приспо­собить ее к условиям той эпохи. Эта эпоха, конечно, оставляла за аристократа­ми, язычниками и христианами свободу предаваться игре в культуру — может

⁵⁵ Левандовский А.П. Карл Великий. Через империю к Европе. М, 1995.

быть, и рафинированную, но ограниченную узкими рамками умирающего клас­са. Писатели же варваризировавшиеся работали на иную публику. Как справед­ливо писал P.P. Болгар по поводу систем образования св. Августина, Марциана Капеллы и Кассиодора, «самым большим достоинством новых теорий было, воз­можно, то, что они предлагали разумную альтернативу системе Квинтилиана. Ведь мир, в котором процветало ораторское искусство, был близок к смерти, а новая, идущая ему на смену цивилизация не хотела иметь дела с народными со­браниями и форумами. Люди будущих столетий, чья жизнь должна была сосре­доточиться в поместьях и монастырях, были бы сильно обескуражены, если бы им был предложен непонятный идеал традиционной системы образования и если бы Августин и Капелла не сменили бы Квинтилиана».

Наиболее образованные, выдающиеся представители новой христианской элиты вызывают удивление именно тем, что они, сознавая недостатки своего образования перед лицом великих предшественников, тем не менее отказывались даже и оттого запаса утонченной культуры, которым они еще владели или могли бы овладеть, ради того чтобы стать понятными своей пастве. Опроститься, что­бы завоевать сердца,— таков был их выбор.

В то же время это были и перемены в интеллектуальной сфере жизни, где, не­смотря на варваризацию, шел поиск ценностей не менее важных, чем ценности греко-римского мира. Когда св. Августин заявлял, что он предпочитает «терпеть упреки знатоков грамматики, нежели оставаться непонятным народу» и что вещи, реалии имеют преимущество перед словами, то он выражал суть средневекового утилитаризма и даже материализма, который, возможно, к счастью, ослабил в людях античную склонность к словопрениям. Средневековые люди мало забо­тились о состоянии путей, лишь бы они к цели привели. И тот путь, по которому они брели, плутая, то в грязи, то в пыли, вел к мирному убежищу.

Облик цивилизации изменился отнюдь не сразу же после Великого переселе­ния народов. Несмотря на грабежи и разрушения, традиционные очаги культу­ры лишь в редких случаях быстро угасали и переставали излучать свой свет. Го­рода, ставшие первой жертвой нашествий, в той или иной мере еще сохраняли жизнь.

Своей жизненной силой они иногда были обязаны связанной с ввозом пред­метов роскоши торговле и наездам восточных купцов, которых называли сирий­цами, но которые по большей части были евреями, а иногда — притоку палом­ников. Но наиболее крупными центрами становились городские резиденции новых варварских королей или же епископов, а также места популярных палом­ничеств.

Королевские и епископские дворы притягивали разнообразных ремесленни­ков, особенно производивших предметы роскоши, таких как ткачи, ювелиры, ка­менщики, но в сокровищницах королей и епископов хранились преимуществен­но заморские вещи, в первую очередь византийские. Тем не менее такие королев­ские столицы, как Павия при Лиутпранде (712—744), Монца при королеве Теоделинде на рубеже VI и VII в., Толедо в царствование Реккареда (586—601) и до мусульманского завоевания в 711 г., Париж и Суассон при Меровингах, при­влекали мастеров и создавали благоприятные условия для их работы, на которой, правда, ощутимо отражался всеобщий упадок экономики, техники и эстетиче­ского вкуса. Оскудение проявлялось во всем. Дома чаще всего строили деревян­ные, а если возводили каменные постройки, то очень небольшие и камень обыч­но брали из развалов древних зданий. Эстетические усилия при этом были направ-

лены на декорирование, дабы скрыть техническое несовершенство строений. Те­сание камня, резьба по камню и изготовление объемной скульптуры, человече­ских фигур — все эти искусства почти полностью исчезли. Вкус варваров к рос­коши и блеску мишуры удовлетворялся мозаиками, изделиями из слоновой кос­ти и драгоценных металлов, дорогими тканями — иначе говоря, произведениями искусства, которые можно хранить как сокровища в дворцах, церквах, а затем погребать в усыпальницах. Это был триумф малых форм искусства, давших, впро­чем, немало шедевров, свидетельствующих о мастерстве и вкусе ремесленников-варваров, их тяготении к стилизованным мотивам искусства степей. Но эти ше­девры оказались недолговечными, по большей части они недошли до нас, и толь­ко редкие фибулы, пряжки и головки рукояток мечей достались нам в качестве ценных и прекрасных свидетельств искусства той поры. К ним нужно еще при­бавить и такие уникальные ценности, как короны вестготских королей, медный венец Агиульфа и меровингские саркофаги в Жуарре.

Однако наиболее крупными центрами раннесредневековой цивилизации были монастыри, причем монастыри сельские, изолированные от городов. В своих мастерских монастырь сохранял прежние ремесла и искусства, в скрипториях и библиотеках он поддерживал интеллектуальную культуру, а благодаря своим зе­мельным владениям, сельскохозяйственной технике и труду монахов и зависи­мых крестьян он был важным центром производства и образцовым хозяйством, будучи, конечно, в то же время средоточием религиозной жизни и привлекая ве­рующих обычно мощами какого-либо святого.

Понятно, что преобладание монастырей свидетельствует о незрелости запад­ной цивилизации в раннее средневековье. Это была еще цивилизация отдельных очагов жизни и оазисов культуры среди пустошей, лесов и заросших полей, ци­вилизация сельского общества, которого едва коснулась монастырская культу­ра. Развал системы коммуникаций и связи античного мира вернул большую часть Запада к примитивному состоянию, которое характерно для традиционных сель­ских цивилизаций почти доисторических времен, правда, с легким налетом хри­стианства.

Ле ГоффЖ. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 106—113.

Была проведена реформа письма, составлялись учебники по различным школьным дисциплинам. Франкские монахи, переписывавшие древние и новые сочинения, создали удобный и соразмерный шрифт — каролингский минускул⁵⁶, который послужил основой для современного начертания латин­ских букв. В 789 г. он распорядился открыть школы при всех монастырях и капитулах, а также предписал, чтобы все священники обучали народ осно­вам веры и молитве «Отче наш» на латыни или местных языках. В том же 789 г. последовал указ императора о восстановлении церковных библиотек. С этого времени и ведет свой отсчет новый шрифт, считающийся прообра­зом строчных знаков современной антиквы⁵⁷. Образцы его и поныне вос­хищают знатоков шрифта ясностью и благородством линий. В каролингс­ком письме было разделение на строчные и прописные, но именно строч-

³⁶ Минускулы (от лат. minusculus— маленький), буквы, имеющие строчное начертание, обычно в
почерках древнелатинской и греческой письменности. Термин «каролингский минускул» проис­
ходит от имени Карла Великого {Carolingian — от имени Carolus Magnus).

³⁷ Киселева Л.И. Готический курсив XIII—XV вв. П., 1974.

ные так блестяще вошли в историю печатного слова. Минускул сделал стро­ку более экономичной, в ней помещалось большее количество букв, он стал наиболее красивым и совершенным из всех видов латинского письма. В XIII—XIV вв. каролингский минускул — строгий романский шрифт, ра­нее вытеснивший в Западной Европе все остальные виды латинского пись­ма,— сменяется причудливой вязью готического шрифта.

Латинский язык к тому времени давно превратился в язык ученых. На латыни говорили в монастырях, епископских резиденциях и центрах обра­зования, на ней же писали и книги. Карл приказал унифицировать как пись­менность, так и латынь. Ведь не зная ее, нельзя было понять Священное Писание. Однако многие глоссарии и латинско-немецкие словари, состав­ленные в алфавитном порядке, по предметному принципу или в соответ­ствии с учебным текстом, писали частично по-немецки. Они представля­ют собой наиболее ранние образцы письменного немецкого языка, весьма отличного от современного⁵⁸.

Важным центром образования стала придворная школа в Ахене под ру­ководством АлкуинаЙоркского. Сюда были приглашены наиболее образо­ванные люди тогдашней Европы. Ближайший советник императора Карла Великого по вопро­сам образования и культуры, виднейший деятель Каролингского возрождения Алкуин разработал целостную программу обучения в придворной школе, основанную на семи свободных искусст­вах, впервые выделил диалектику в самостоятель­ный предмет обучения, подчеркнув особую роль логического мышления для формирующейся ла­тинской схоластики. Учебник Алкуина «Дидакти­ческие сочинения»⁵⁹ («Opera Didascalica») не утра­тил своего значения до XV в. Большинство сочи­ нений Алкуина написано в педагогических целях, их форма — диалог учителя и ученика или двух учеников, он использовал загадки и отгадки, про­стые фразы и сложные аллегории. С их помощью он стремился пробудить сообразительность учеников. Такова, например, за­гадка о том, сколько следов оставляет в последней борозде вол, который па­шет весь день. Среди учеников Алкуина были: ученый-энциклопедист Ра-бан Мавр, историки — Павел Диакон, автор «Истории лангобардов», и Эйнхард, составивший «Жизнеописание» Карла Великого. После смерти Карла Великого культурное движение быстро идет на спад, закрываются школы, постепенно угасают светские тенденции, культурная жизнь снова сосредоточивается в монастырях⁶⁰.

Каролингское Возрождение впитало в себя программу прежних церков­ных школ, в соответствии с которой «в каждом епископстве и в каждом монастыре учили псалмам, письму, пению, счету, грамматике и заботились

Киселева Л.И. О чем рассказывают средневековые рукописи (Рукописная книга в Западной Евро­пе). Л., 1978.

См.: Flacci В. Albini seu Alcuini. Opera omnia. Т. 2 // Patrologiae cursus completus. Series latina / Ed.

J.P. Migne. P., 1851. T. 101. Col. 849-976.

Наука в раннем Средневековье (http://lotus.liceuml550.ru).

о переписке книг». Правителям и купцам образование ни к чему. Иное дело — монахи: бесконечные споры о догматах той или иной веры упраж­няют ум не хуже, чем политические дискуссии в исчезнувшем мире Элла­ды. Оттого в монастырях жадно вчитываются в строки классиков: Будды и Конфуция, Лао-Цзы и Аристотеля, Евклида и Птолемея. Монахи первыми стремились приспособить знания древних язычников к новой, истинной, т.е. христианской вере⁶¹.

Культурное наследие Рима в той или иной степени перенимали варва­ры, захватившие Европу в ранний период средневековья. В Остготском королевстве в V—VI вв. н.э. продолжала действовать римская система обра­зования, и варвары пополняли ряды учащихся. Король Теодорих покрови­тельствовал искусствам и наукам, при его дворе творили римские филосо­фы, писатели и историки. Таким обра­зом, даже в самое тяжелое время не пресекалась римская школьная тради­ция. Средневековье восприняло такой важнейший ее элемент, как система семи свободных искусств⁶².

После гибели античного мира со­хранение античной культурной тради­ции, столь важной для становления цивилизации средневековой Европы, осуществлялось усилиями выдающих­ся ученых IV—VII вв., ставших систе­матизаторами и хранителями основ­ных достижений классической древ­ности. Им же принадлежит создание средневековой системы образования. Главные фигуры в этом ряду — Мар-циан Капелла, Боэций, Кассиодор, Исидор Севильский. Особое место в формировании средневековой школы занимает Марциан Капелла(V в.), который создал «классический» свод школьных дисциплин, использовавшийся с V по XV в. в учебных заведени­ях Западной Европы; порядок преподавания, разработанный Капеллой, стал для средневековых школ нормой⁶³.

Северин Боэцийокончательно закрепил формальное разделение систе­мы семи свободных искусств на две ступени — тривиум и квадривиум, со­здал по предметам квадривиума серию учебных пособий и написал учебник логики, которая считалась введением в философию. Секретарь и первый министр остготских королей, консул и писатель Флавий Кассиодор(480— 575), преемник Боэция, в 535 г. ходатайствовал перед папой Агапитом о создании в Риме под эгидой церкви христианской высшей школы по образ­цу такой же школы в сирийской Нисибине (первый на христианском Запа-

⁶¹ ТейсЛ. Наследие Каролингов. IX^X века. М., 1993.

⁶² Там же.

⁶³ Уколова В.И. Марциан Капелла и средневековая школа // Городская жизнь в средневековой Ев­
ропе. М., 1987. С. 132.

де проект университета)⁶⁴. После того как его попытка потерпела неудачу, в своем поместье в 554 г. он основал религиозную общину Виварий — куль­турный центр, объединивший школу, мастерскую по переписки книг (скрипторий⁶⁵), библиотеку⁶⁶. По своему значению этот монастырь в VI в. уступал только общине св. Бенедикта. Он также уделял много внимания проблеме надлежащего образования своих монахов как в религии, так и в светской области. С этой целью Кассиодор написал «Основы божественных и светских наук» {Institutiones divinarum et saecularium litterarum) в двух кни­гах. Вторая книга посвящена свободным искусствам, а первая — истолко­ванию Библии и изучению отцов церкви. К этому трактату прилагалось рассуждение об орфографии⁶⁷. Хотя после VIIв. монастырь Виварий пре­кратил существование, он сыграл чрезвычайно важную роль: здесь был сде­лан почин по сохранению античных и ранних христианских сочинений; кроме того, он служил образцом монашеской жизни и повлиял на устав бенедиктинцев.

Классификация философии по Флавию Кассиодору Источник: История науки и техники (http://history.rsuh.ru).

Вестготская Испания выдвинула одного из крупнейших просветителей раннего средневековья Исидора Севильского(570—636)⁶⁸, за которым закре­пилась слава первого средневекового энциклопедиста⁶⁹. Его главное произ­ведение «Этимологии»⁷⁰ (Origines)⁷¹ в 20 книгах — свод того, что сохранилось

Аверинцев С.С. Судьбы европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к сред­невековью // История культуры средних веков и Возрождения. М., 1976. С. 17-64. Монастырские скрипторий — специальные комнаты для переписывания рукописей. См.: Colish M.L. Medieval Foundations of the Western Intellectual Tradition: 400—1400. New Haven and L., 1997. P. 42-51.

Шкаренков П. Флавий Кассиодор в зеркале риторики (на примере «Variae») // Зеркало истории: Личность в истории: Сб. статей / Отв. ред. д-р ист. наук, проф. Н.И. Басовская. Вып. 4. М., 2000. Относительно дат жизни св. Исидора, христианского писателя и церковного деятеля, учителя За­падной церкви, архиепископа Севильского (память в католической церкви 4 апреля), в литерату­ре существуют расхождения и немалые. В одних источниках указывают цифры 570—636, в дру­гих — 560-636, в третьих — 570-638. Encyclopedia Britannica (2004) указывает 560-636, в отече­ственных источниках преобладают даты 570—636.

Уколова В.И. Исидор Севильский и античная философия// Средние века. 1985. Вып. 48; Она же. Мир и человек в мировоззрении Исидора Севильского// Проблемы испанской истории. М., 1987. Этимологию Исидор понимал как поиск «исходных начал слов», отсюда и название трактата «Origines». «Этимология есть происхождение слов, когда сущность слова или имени раскрывается посредством объяснения». & Isidorus Hispalensis. Origines sive Etimologiae/Ed. W.W. Lindsay. Oxford, 1911. Vol. 1-2.

от античного знания. В ней Исидор знакомил своих современников с исто­рией, географией, космологией, антропологией, теологией, грамматикой⁷². От другого крупного трактата «О природе вещей», выполненного в средне­вековой школьной традиции и потому служившего своеобразным учебным пособием, до настоящего времени дошло 17 рукописей. Трактат «О природе вещей» состоит из 48 глав. Они по содержанию могут быть разделены на три части: I—V1II посвящены гемерологии (науке о делении времени на дни, часы, годы и т.д.), IX—XXVII — космографии и астрономии, XXVIII—XLVII — опи­санию земли и неба, частей мира, явлений природы, моря, рек, горы Этны и т.д.⁷³ Среди писателей VI—VII вв. севильскому епископу Исидору принад­лежит особое место, сопоставимое с местом Августина Блаженного в культу­ре IV—V вв. Его труд приобрел огромное историческое значение для всего позднего средневековья, став главным источником образованности для ряда поколений и тем самым во многом определив интеллектуальный кругозор средневекового человека и методы его мышления⁷⁴.

Империя Карла Великого оказалась недолговечной и распалась в IX в. после нашествия викингов и венгерских племен. К X в. непрекращающие­ся войны и феодальные междоусобицы приводят Европу к политическому упадку. Начинается период «культурного безмолвия», образовательная де­ятельность вновь замыкается на монастыри. Только в них уцелели остатки научного знания. Но каролингский идеал христианской империи продол­жал жить и в X в., когда Оттон I (912—973) восстановил прежний порядок. При его преемниках наметился возврат к могуществу и блеску каролинг­ского двора. Основу европейской культуры теперь уже составляет христи­анская религия, и вместо того чтобы прославлять деяния императора, ба­рельефы повествуют о жизни Христа. В начале XI столетия вся Европа была покрыта белоснежными церквями⁷⁵.