ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ИНТЕРВЕНЦИОНИЗМ

Воспитание по самой своей сути явление интервенционистское. Слово «интервенция» (от позднелат. interventio — вмешательство), возможно, все разъясняет. Оно обозначает насильственное вмешательство одного или не­скольких государств во внутренние дела другого государства. Интервенция может быть военной (одна из форм агрессии), экономической, дипломати­ческой. В социологии интервенция может означать вмешательство одного индивида в действие, мысли, взгляды, поступки, ценности и образ жизни с целью изменить их, но так, как считает правильным это сделать тот, кто вме­шивается. Родители воспитывают детей, не спрашивая их желания. Они счи­тают правильным привить своему чаду тот образ мыслей, те знания и нрав­ственные принципы, которые позволят в будущем, когда тот вырастет, не только стать полноправным членом общества, но продвинуться по службе, занять высокое положение и, что еще важнее, не забывать родителей и вся­чески помогать им. С точки зрения родителей, более важной задачи соци­ализации не существует. Но они предпочитают не полагаться на стихийный ход событий, влияние улицы и ровесников, посторонних людей, от кото­рых неизвестно что можно ожидать, а стремятся взять все под свой контроль и целенаправленно формировать молодую личность.

В таком случае родительское воспитание — лишь одна из составных ча­стей более общего и широкого процесса социализации, в котором участву­ет огромное количество людей и институтов, в том числе самое мощное уч­реждение — СМИ.

²¹ Лихачев Д.С. Русская культура. М., 2000. С. 155.

И в школе ребенок сталкивается с интервенционизмом. Между родителя­ми и администрацией заключается гласный или негласный контракт по по­воду того, что они, родители, передают право обучать своего ребенка новей­шим достижениям науки квалифицированным педагогам, за что они, педа­гоги, несут персональную и коллективную (в лице администрации школы) ответственность. Сотрудничество двух партнеров особенно ярко проявляет­ся во время классных собраний, куда учитель приглашает родителей для ре­шения важных вопросов. И вновь ни­кто не спрашивает желания ребенка. Считается, что по уровню социально­го развития он еще не осознает пользы обучения и не способен принять пра­вильное решение. Так оно и есть с точ­ки зрения будущей судьбы ребенка. Но в тот момент устремления и желания маленького гражданина направлены вовсе не на учебу. Он всячески сопро­тивляется навязываемым ему правилам, нормам, режиму, образу жизни. Жить под чужую диктовку он еще не привык. Он привыкнет к этому гораздо поз­же — тогда, когда желающих сделать это, быть может, уже не сыщется.

Воспитательный интервенционизм продолжается и на других этапах со­циализации, в частности в армии и на производстве. В советской России всеобщая воинская повинность преподносилась как ритуальное действо, связанное со священной обязанностью мужчины — защищать свою роди­ну. Начальная военная подготовка, Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту СССР, нормы ГТО — все подчеркивало неизбеж­ность армейской службы для мальчика, подготавливало его к нему. Связан­ная с определенными ритуалами и окруженная опоэтизированными обра­зами — проводы в армию, принятие присяги, невеста, пишущая письмо и ждущая солдата, массовые гулянья в день разного рода войск, песни и сти­хотворения, фильмы и спектакли, специальные праздники и ритуалы внутри армейского коллектива, униформа, «дедовщина», — все это подчеркивало инициационный характер армейской службы. В армию уходили подрост­ками, возвращались мужчинами. Сама обязательность службы в армии, ее фатальная неотвратимость, ее неумолимое присутствие в жизни каждого мужчины накладывали отпечаток на социализацию человека. Армейский распорядок, правила казармы, жесткая регламентация жизни, солдатский юмор и «дембельские» альбомы — все это проецировало на армейский кол­лектив иерархию самого общества, создавало для юноши те модели, кото­рым он должен был следовать, учило его пользоваться знаками и кодами, которыми он потом должен будет оперировать в гражданской жизни²².

В армейской атмосфере проявление излишних эмоций карается как ус­тавом, так и мнением коллектива. Проявление чувствительности в казарме исключается под страхом быть признанным не прошедшим инициации, не сдавшим экзамен на маскулинность. «Школа мужества» карает тихонь и зуб­рил, только агрессивное поведение, настоящее, мужское, ценится в ней. В процессе армейской службы юноши должны, пройдя ряд метаморфоз, ос­воить предписываемые им обществом мужские роли²³.

Синельников А. Поощрение и наказание. Мужчина и патриархатная власть// Преображение (Рус­ский феминистский журнал). 1995. № 3. С. 5-15. Там же.