ТУРИСТСКАЯ СУБКУЛЬТУРА

Туристская субкультура включает вербальные и письменные формы фольклора, обрядовые традиции, мифологические представления, песенное творчество, систему ценностей и культурных представлений, в том числе особый кодекс чести и правила поведения на природе. По своей жанровой квалификации она примыкает к современной городской культуре и город­скому фольклору. Средой бытования фольклора выступает первичная кон­тактная группа (туристская группа) и первичная формальная организация (туристский клуб), объединяющая несколько таких групп. При этом в одну туристскую группу могут объединяться люди самых разных профессий, ув­лечений, возраста, социального статуса, национальности. Субкультура здесь предстает в роли общего языка, общего культурного кода, соединяющего в одно движение большое количество групп, действующей как бы поверх про­фессиональных и статусных барьеров.

Понятие «туристская субкультура» относится не ко всей армии туристов, совершающих внутренние и зарубежные путешествия, находящихся с не­дельным или 10-дневным вояжем по историческим местам или торговым точкам (тур-шопы), численность которых уже превысила по всему миру 0,5 млрд человек, а лишь к тому достаточно небольшому сообществу город­ских интеллигентов в бывшем СССР и нынешней России, кто на протяже-

^l0S MaloufL Behind the Scenes at Special Events. N.Y., 1999; Passingham S. Organising Local Events (2nd edn.) London, 1995; Armstrong J.S. Planning Special Events. N.Y., 2001; Getz D. Event Management and Event Tourism. N.Y., 1997.

нии многих лет занимается туризмом, превратив его во вторую профессию и дополнительный образ жизни. Именно в их среде — довольно сплоченной, устойчивой, воспроизводящейся из поколения в поколение — бытуют свое­образные песни, язык общения, мифы и предания, анекдоты и поверья, а также иные жанры вербального и вещевого фольклора, которые можно встретить только здесь.

Туристская субкультура привлекала внимание исследователей намного меньше, чем многие другие субкультуры, в частности субкультура хиппи. До сих пор нет ни социологических, ни этнографических исследований, где бы всесторонне анализировался этот социокультурный феномен, хотя в стране имеются работы, носящие обзорный и исторический характер, а также мно­гочисленные фольклорно-туристические сборники. По мнению И.Е. Фера­понтова¹⁰⁹, причину надо искать в том, что такого рода субкультура — явле­ние специфическое, несвойственное никакой другой стране (за исключени­ем стран бывшего социалистического лагеря).

Туризм — скрытая форма образования

Туризм можно назвать спортом интеллигенции (по некоторым данным, среди туристов доля людей с высшим образованием достигала 80%). Возник­нув в 1950-е гг., туристское движение к 1970-м гг. набрало полную силу. Будучи первоначально движением в основном студенческим, оно со време­нем превратилось в движение «инженерское». Тот, кто начинал молодым, давно повзрослел, но не бросил любимого занятия. В конце XX в. из моло­дежного явления туристская субкультура стала явлением взрослого поколе­ния. Основная масса нынешних туристов — люди 30 лет. Организованны-

" Ферапонтов И.Е. Мифологическая проза туристов (www.ruthenia.ru).

ми субъектами такой субкультуры в советские времена выступали: а) турист­ская группа численностью от 8 до 15 человек, своего рода первичная ячейка субкультуры; б) туристский клуб — объединение по интересам, доброволь­ная любительская организация туристов, где организовывались и материаль­но обеспечивались маршруты, хранились и передавались традиции, связан­ные, например, с обрядами посвящения.

В туристской субкультуре, по мнению И.Е. Ферапонтова"⁰, можно вы­делить три уровня иерархии — это «чайники»"¹, «просто туристы», старые, опытные члены группы, которые ходят в походы высших категорий слож­ности. При этом статусные различия ярко выражены только между первыми двумя ступенями, и лишь между ними переход отмечается особым ритуалом. В целом между туристами крайне ред­ ко можно встретить отношения гос­подства и подчинения, случаи униже­ния, насмешек, издевательств над низшими по рангу. Во многом причину надо искать: а) в общности социального происхождения, поскольку ту­ризм — спорт интеллигентов; б) в добровольности пребывания в турпохо­де; в) в том, что хорошие отношения внутри группы являются условием выживания группы на маршруте.

Ироничные клички не носят уничижительно-оскорбительного характера, описанного в социологической теории наклеивания ярлыка, а скорее высту­пают формой психологического маркера. Матрасниками туристов-новичков называют потому, что они еще не отвыкли от домашнего комфорта и уюта, а чайниками потому, что гнутся при первых трудностях или потому что берут с собой в поход (по незнанию) чайники. «Чайник» в туристском фольклоре, пишет И.Е. Ферапонтов, — персонаж анекдотический. Он отличается наивно­стью, неумением собирать рюкзак, незнанием, какие вещи необходимы в походе, а какие не нужны, легко поддается на розыгрыши старых туристов. Период, в течение которого происходит включение нового члена в груп­пу, освоение им субкультурных ценностей и норм, приобретение необходи­мых туристу навыков можно назвать периодом социализации. В это время новичкам поручают самую грязную работу: чистить котелки, ходить за во­дой, рубить дрова, разжигать костер. Чайников запугивают страшными рас­сказами из области туристской демонологии. Подтрунивания и всевозмож­ные «приколы» имеют своей целью «выбить» новичка из привычной город­ской среды, сложившегося там образа жизни, показать несостоятельность тех стереотипов общения, которые он использует в общении вне группы с тем, чтобы ввести его в мир иных отношений, иных способов общения, ко­торые приняты в туристской среде. Подтверждением этому может послужить символическое приравнивание новичков к младенцам, т.е. существам, пол­ностью лишенным навыков социального общения: «нам выдавали соски, поскольку мы считались новорожденными туристами в любом случае.

¹¹⁰ Ферапонтов И.Е. Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа (http://ivgi.rsuh.ru).

¹¹¹ В словарях слово «чайник» дается в значении «неопытный в чем-либо человек», и впервые за­
фиксировано в «Словаре московского арго» (1994), где сказано: «Чайник 1. Бездельник, человек,
удобно устроившийся в жизни. 2. Спортсмен-любитель. 3. Нежелательный, небогатый посети­
тель ресторана, бара и т.п. 4. Плохой водитель».

То есть, мы потом с этими сосками как бы до упорного конца, до победного конца можно было слышать чмоканье в палатках. Это мы грызли наши си­ние или розовые соски, в зависимости от того, девочка или мальчик», — сообщает один из респондентов"².

В более высокую категорию «чайники» переходят, когда у них появляет­ся определенный туристский опыт. В туризме, как и в других сферах чело­веческой деятельности, статус индивида в группе определяется его действи­тельными знаниями и навыками, которыми он владеет, его умением ужи­ваться с другими членами группы.

Первый этап социализации — усво­ение групповых норм поведения и тех­нических навыков прохождения марш­рута — являет собой подготовительную фазу окончательного включения но­вичка в группу. Она подразумевает ис­пытания и унижения, которым подвер­гаются неофиты, символизирующие разрушение прежнего статуса.

Приобретение статуса «взрослого» отмечается обрядом посвящения. Он включает в себя элементы, связанные со сдачей нормативов, проверкой зна­ний по тем или иным дисциплинам, т.е. прохождение испытания или экза­мена в пародийной форме, приближающие обряд к игре, карнавалу. Его сце­нарий различается по регионам и историческим периодам, чаще всего носит импровизационный характер. Более того, в одном и том же клубе, группе в течение определенного времени обряд меняется, в нем появляются новые эле­менты. Обряд даже в одной и той же группе практически не повторяется.

Так, на весенних слетах турклуба МГТУ им. Н.Э. Баумана, в 2001 г. от­метившего свое 50-летие, обряд посвящения проводится с зажиганием фа­келов, окроплением и поливанием новичков водой и приветственной речью кого-то из аборигенов клуба, которого обычно под свет факелов выносили на носилках, наряженного или завернутого в немыслимые одеяния. Обряд ставропольцев состоит из нескольких этапов. Сначала туристам предстоя­ло под перекрестным шишечным огнем наших «товарищей» пройти трассу с препятствиями. Затем надо было связать стремя на шее своего соседа. После этого новичкам приготовили смесь, содержащую zuko, чай, специи и какую-то гадость. Все это предстояло выпить. После чего надо было, пред­варительно произнеся клятву туриста, слизать с ледоруба смесь майонеза, горчицы и кетчупа. У туристов-водников, и не только у водников, принято окатывать новичков водой, как бы тоже приобщая их к новой стихии.

Как правило, посвящение в туристы проводится в походе, в начале, в конце похода, во время дневки, после преодоления препятствия (перевала, порога), короче говоря, в выделенной тем или иным образом точке марш­рута. Обычное время для посвящения — ночь. Местом может служить как обычная палатка, так и экзотические места, например, пещера или могила погибшего туриста. Туристы могут оставлять, или сжигать, топить старые вещи в конце похода, в качестве жертвы горам, или реке.

Ферапонтов И.Е. Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа (http://ivgi.rsuh.ru).

Обряд может превращаться в развернутый спектакль, к примеру, вхож­дение дрожащих от страха новичков в темную водонапорную башню, внут­ри которой уставлены горящие свечки и вся она увешана «висельниками» с рюкзаками. Посвящаемые поднимаются по гремучей лестнице на самый верх, подъем сопровождается замогильными туристическими песнями. На крыше новичков пристегивают карабином к веревке и спускают по наруж­ной стороне башни, слегка раскачивая. Важным в обряде оказывается ря­женье. Старые туристы могут исполнять роль мифологического персонажа: мертвеца в могиле, или Нептуна, Домбайского Деда и т.п. Часто использу­ется ритуальное битье, кормление, окатывание водой, целование символи­ческих предметов, клятва, клеймение"³.

Становясь настоящим туристом, человек попадает не только в новую со­циальную и ландшафтную среду, но и в особую коммуникативную систему. Она складывается благодаря периодическим контактам туристов как внутри, так и между группами, как правило, из разных городов: на маршрутах, вокза­лах и станциях, в туристских клубах и т.д. Важную роль в этом процессе игра­ют слеты и фестивали авторской песни. Существование этой коммуникатив­ной системы особенно ярко проявляется, когда бывалые, «жженые» туристы «учат жизни» новичков, а также в некоторых экстремальных ситуациях"⁴.

Самодеятельное туристское движение в СССР являлось одной из форм эс-кейпизма — бегства одновременно от государственной идеологии социализма и гиперурбанизированной городской цивилизации. Исход из города на природу имел своей целью не только, а, может быть, и не столько физическое оздоров­ление, сколько нравственное очищение. Уйти от городской суеты, обязатель­ных будней службы, ритуальных встреч и ненужных звонков, суматохи столич­ной толпы, очередей в магазинах и постоянной заботы о хлебе насущном озна­чало сосредоточиться на духовных ценностях, неспешно поразмышлять о вечном, о ценности человеческих отношений. Трудный переход, дикая приро­ды, физические испытания, умение самостоятельно добыть и приготовить себе ночлег и пищу составляли материальную основу туристской субкультуры. Че­ловек проверял себя в нелегких испытаниях, пробуждая задавленные или даже загубленные первобытные инстинкты, первозданные чувства и ощущения. Поспорить с категорийным (т.е. профессионально сложным) туризмом в пла­не физического и психологического очищения могла разве что индийская йога.

Вместе с тем испытание трудностями рассматривалось как игровой эле­мент, форма проведения досуга, способ расслабления, а не принудительная необходимость или физическая служба. Наличие досугово-игрового элемен­та в туризме все меняло местами: над трудностями подтрунивали, над слаба­ками посмеивались («приколы», розыгрыши, шутки), коллективно помогая всем преодолеть первые и не киснуть вторым. В туризме соединяются два начала: вид спорта — групповые походы, имеющие целью физическую закалку организма, и вид путешествий, совершаемых для отдыха и самообразования.

Именно в походах советская интеллигенция, лишенная в городе физи­ческих нагрузок, необходимости стоять у станка или ходить за плугом, пы­талась обрести свое второе «Я», испытать преданность, чистоту и честность в человеческих отношениях. Доказательством этого могут послужить цита-

^ Ферапонтов И.Е. Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа (http://ivgi.rsuh.ru). Пушкарева О.В. О специфике и многообразии фольклора туристов (http://ivgi.rsuh.ru).

ты из туристских песен, весь туристский фольклор, в частности, мифологи­ческая проза, обряды посвящения, в которых постоянно звучит императив верности другу, готовность спасти его даже ценой собственной жизни.

Туристская субкультура, в отличие от других видов субкультуры, носит ярко выраженный локализованный характер. Все ее формы и жанры проявляются только: а) вне городской черты на маршруте; б) в летнее время — разгар тури­стского сезона. Стоит ее носителям возвратиться к привычному образу жиз­ни, как субкультура исчезает. Турист не выделяется в городской толпе или в трудовом коллективе ни своей внешностью, ни манерой говорить или дер­жаться, ни содержанием речи или каким-то особенным сленгом.

Туризм — массовая болезнь среднего класса

В состав туристской субкультуры следует включать: а) вещевые компо­ненты (туристскую одежду, туристские принадлежности, в том числе рюк­зак, палатку, котелок, костер и т.д.); б) вербальные жанры (рассказы, сказ­ки, анекдоты); в) ритуально-поведенческую составляющую, к примеру, об­ряд посвящения в туристы, суеверия. Мифологическая проза туристов включает три основных жанра — былички, поверья и мифы (рассказы о про­исхождении сверхъестественного существа). В состав субкультурной пись­менности входят дневники походов, карты, схемы маршрутов, лирика, пес­ни-переделки, шуточные грамоты, частушки, гимны; пародийные «докумен­ты», эмблемы, самодельные медали, ордена, кроссворды, приглашения, литературные произведения, посвященные, как правило, каким-либо собы­тиям в жизни группы, и др. К ним примыкают надписи на различных пред­метах обихода (ножах, ложках, штормовках, палатках — т.е. граффити)"⁵. Некоторые из этих документов функционируют самостоятельно, другие объединяются в единый метажанр — альбом.

³ Ферапонтов И.Е. Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа (http://ivgi.rsuh.ru)-

Записи туристского фольклора, проведенные с 1996 по 2000 г. уральски­ми студентами-филологами, касались самых разных жанров — это былин­ки, рассказы о непонятных случаях, паремии, приметы, поверья, обряды, игры и др. Записи производились путем прямого опроса, при этом выяснялся контекст исполнения, т.е. когда, кем, с какой целью воспроизводились те или иные тексты. Задавались также вопросы, направленные на выяснение степени доверия исполнителей к текстам, специфики отношений внутри туристской группы, иерархии, распределения обязанностей на маршруте, особенностей общения в условиях города"⁶. Среди туристов распростране­ние получили наивно-оккультные увлечения, когда на маршруте или в по­ходе выходного дня с помощью различных магических приемов разгоняли облака, отгоняли дым, лечили или пытались лечить людей и т.п.

Ироническая конкуренция представителей разных видов туризма очень походит на традиционные присловья и анекдоты о жителях разных местно­стей. Например, спелеологов в шутку зовут «спелеолухами», альпинистов — «альпиноидами», водников — «мокрозадыми». Горники говорят, что «водни­ки жрут неумеренно, потому что у них ограничений по весу нету, и таскают с собой всякие деликатесы, вплоть до огурцов в банках»"⁷. Рассказы, напоми­нающие о моральных заповедях туризма, отличаются большей серьезностью, вплоть до трагизма. Как правило, это предания о погибших туристах и исто­рии о мифологических персонажах. Среди персонажей туристской демоно­логии наиболее известны Черный Альпинист и Белый Спелеолог.

Коренное отличие туристской субкультуры от фольклорных костров в кре­стьянском образе жизни — временность, эпизодичность, условность, направ­ленность исключительно на досуг. В этой культуре как часть домашнего быта особое место занимают пение, декламация стихов, дружеские шаржи, танцы со своеобразной интермедией процесса пения. В 1960—1970-е гг. сформиро­валось так называемое локальное песенное творчество — факультетские пес­ни, капустники, посвящения друзьям и т.п."⁸

Туристский фольклор разнообразен в жанровом отношении: он включает в себя песни, предания, поверья, былички, бывальщины, анекдоты, при­словья, приметы, пословицы, поговорки, стихи и т.д. Эти тексты, пишет О.В. Пушкарева"⁹, собравшая около 170 текстов, записанных в 1980— 1990-х гг. от туристов Москвы, Днепропетровска, Костромы, Ярославля и других городов, выполняют как эстетические, так и мнемонические, норма­тивные функции, в некоторых из них присутствует элемент ритуальности.

АВТОРСКАЯ ПЕСНЯ

В СССР авторская песня зарождалась в туристской и студенческой сре­де. Выпускники вузов одной союзной республики распределялись на рабо­ту в другие республики. Основной сферой бытования авторской песни был

¹¹⁶ Ферапонтов И.Е. Туристский быт и фольклор: Опыт системного анализа (http://ivgi.rsuh.ru).

¹¹⁷ Пушкарева О.В. О специфике и многообразии фольклора туристов (http://ivgi.rsuh.ru).

¹¹⁸ См.: Шостак Г.В. Массовые музыкальные жанры XX века в системе музыкально-эстетического
воспитания: Учеб.-методич. пособие. Брест, 2002.

¹¹⁹ Пушкарева О.В. О специфике и многообразии фольклора туристов (http://ivgi.rsuh.ru).

пригородный туризм. Его черта — неформальный и неподцензурный харак­тер межличностных контактов. Сформировалась туристско-«домашняя» среда как зимний вариант пения у костра¹²⁰. Культура общения в клубах ав­торской песни вырабатывалась под большим влиянием традиций туристской и альпинистской среды.

Авторской песне полагается звучать в замкнутом пространстве — на кух­не, в камерном зале, подъезде, подворотне, вагоне поезда, возле костра. По выражению Александра Галича, авторская песня часто является историей чьей-то жизни, рассказанной песенным монологом. Она очень чутка к быто­вой интонации современников. Мело­дии извлекаются из хождений по ули­цам, из поездок в метро и в автобусе. Это почти разговорная интонация, и она у всех «на слуху». Как рассказывает Михаил Анчаров, сначала пишется сти­хотворение, в котором он выражает со­кровенные мысли о мире, людях и себе. Затем он эти стихи начинает скандиро­вать. Получается напев, органически вытекающий из интонации текста. Му­зыкальное воплощение такой песни очень часто оказывается скупым, но оно неотделимо от слов и работает на подчеркивание смысла слов. Плохо, когда человек приписывает себе чувства, которых не испытывает, а берет на­прокат. Отсюда либо жеманство, либо преувеличения, либо риторика. Из ог­ромного числа авторских песен лишь лучшие становятся достоянием широ­кого круга исполнителей и попадают в «золотой фонд», становясь традици­онными, по крайней мере, для двух-трех поколений туристов.

Авторская песня — самодеятельное песенное творчество, зародившееся в СССР в конце 1950-х, предполагающее, что один и тот же человек сочиняет слова и музыку, а также исполняет собственные произведения в кругу друзей и знакомых, не получая материального вознаграждения. Сегодня на простран­стве бывшего СССР действуют десятки, а может быть и сотни школ, в кото­рых талантливые педагоги обучают детей и молодежь основам гитарного ак­компанемента на основе особенного песенного жанра — авторской песни. Когда-то полулегальный жанр ныне получил всеобщее признание. Проходят большие и маленькие фестивали, издаются диски и книги, антологии и даже учебники — для факультативов по литературе в средней школе.

В авторской песне можно отметить много течений, направлений, тради­ций. В 1960-е гг. в нашей стране возникает новое направление неформаль­ного молодежного движения, названного КСП (клубы самодеятельной пес­ни). Оно олицетворяло собой идеологию романтизма, которая, во-первых, включала в себя критику монетаристского, подчиненного принципам раци­ональности устройства капиталистического общества и сопутствующего ему буржуазного стиля жизни, ограниченного ценностями мещанского, потре-

См.: Шостак Г.В. Массовые музыкальные жанры XX века в системе музыкально-эстетического воспитания: Учеб.-методич. пособие. Брест, 2002.

бительского мировоззрения, и, во-вторых, ориентировалась на поиск новых идеалов общественного устройства и гармонично развитой личности¹²¹. От­сюда пошел культ дороги, туристского маршрута и нового «культурного про­тестанта» — советского барда. Бард, как новый «культурный герой» — ро­мантик, не мещанин, это другой образ мира.

Во второй половине 1950-х — начале 1960-х гг. становятся известными такие самодеятельные авторы и исполнители: Александр Городницкий, Борис Полоскин, Валентин Вихорев, Валентин Глазанов, Владимир Лосев, Валерий Сачковский, Евгений Клячкин, Леонид Нахамкин, Арон Крупп,

Вячеслав Цветков, Александр Генкин, Владимир Москвин, Виталий Сейнов. Почти все они были заядлыми туриста­ми, пели свои песни у костров, их пер­выми слушателями были друзья по ту­ристским группам и геологическим партиям. Когда круг любителей тури­стских песен вырос, стали собираться на квартирах и в студенческих обще­житиях. Позже все переместились в молодежные кафе, которые строились почти во всех городах. Концерты нередко заканчивались дискуссиями.

В конце 1950-х гг. центром авторской или, как называли ее сами созда­тели, самодеятельной песни стал Московский государственный педагоги­ческий институт, в котором одновременно учились и писали свои песни-стихи Юлий Ким, Владимир Чернов, Юрий Визбор. Лирический герой их произведений — романтик, мечтатель, бродяга с рюкзаком и гитарой, будь то геолог, турист или строитель новых городов, презирающий мещанский уют. Его мир — это горы, тайга, нехоженые тропы. Иногда к исполнителям авторской песни причисляют Б. Окуджаву, В. Высоцкого и А. Галича, од­нако их творчество выходит за рамки туристского фольклора.

За прошедшие десятилетия жанр авторской песни приобрел невиданную популярность. На ежегодный фестиваль им. Валерия Грушина собирается более 100 тыс. человек со всей России и стран ближнего зарубежья. В каж­дом крупном городе России есть свои клубы авторской песни, которые про­водят вечера и слеты, сохраняя традиции жанра. Фестивальная история ав­торской песни насчитывает уже более 30 лет. Разные по масштабам, содер­жанию, составу участников эти фестивали дали возможность многим и многим любителям авторской песни встретиться друг с другом, открыть для себя новые имена и песни, найти единомышленников.

Новосибирский фестиваль 1967 г., Московские фестивали самодеятель­ной песни, Куйбышевские фестивали памяти Валерия Грушина стали веха­ми в истории жанра, удивительным образом сочетающего многочисленность аудитории поклонников и далеко не средний уровень художественного и особенно поэтического содержания лучших своих образцов. В 1973 г. состо­ялся первый Ильменский фестиваль авторской песни. Тогда он назывался конкурсом исполнителей туристской песни и собрал 600 человек из семи

¹²¹ Чернова Ж. Романтик нашего времени: с песней по жизни // О муже(М)ственности: сб. статей. М, 2002. С. 454.

городов. В некоторые годы число участников и зрителей фестиваля доходи­ло до 15 тыс. человек.

С 1986 г. началась история Всесоюзных фестивалей авторской песни, в основу которых были положены конкурсы авторов и исполнителей самоде­ятельной песни. Эти фестивали, которым предшествовали отборочные кон­курсы в регионах, явились естественным результатом развития движения Клубов самодеятельной песни, охватившего практически всю страну. Они выявили новых талантливых представителей жанра, дали толчок его даль­нейшему развитию. К сожалению, история этих фестивалей оказалась ко­роткой. Было проведено лишь три Всесоюзных фестиваля (Саратов, Тал­линн, Киев). А после распада Советского Союза они прекратились.

Грушинский фестиваль авторской песни — наиболее известный из всех подобных затей

Самым крупным событием в истории авторской песни стал Грушинский фестиваль. Его идея возникла в 1967 г. после того, как на реке Уде трагически погиб студент куйбышевского авиационного института Валерий Грушин, спасая тонущих детей начальника станции, на которой он с друзьями остано­вились на ночевку во время одного туристского похода. В 1968 г. друзья Вале­рия (500—600 человек) собрались в центре Жигулевских гор, в Каменной Чаше. Эта встреча и стала потом называться I Грушинский фестиваль, положив на­чало традиции. Следующие фестивали было решено проводить на Мастрю-ковских озерах. Там прошли фестивали со II по VI, а с VII по XII — на Федо­ровских лугах. В период с 1980 по 1985 г. включительно фестиваль был отме­нен, но в 1986 г. проведение его возобновилось. XIII фестиваль проводился в честь 400-летия города Куйбышева (ныне г. Самара) вновь на Мастрюковских озерах. Там же проводятся фестивали до сих пор.

Сначала фестиваль проводился как туристический слет, где собирались любители турпоходов. Скоро их стало десятки тысяч. Фестиваль превратился

в массовую символическую акцию приобщения к высшим идеалам. Форми­руются культурные образцы, символические коды: знаки, ритуалы, тради­ции. «Груша» становится не только феноменом туристической культуры, но и каналом производства нового образа мира, механизмом трансляции и ре­трансляции ценностей неформального движения КСП-шников через пес­ни, где определяющим является текст, а не музыка¹²².

Основной конкурс песни проводится как концерт на эстраде — огромной плавающей «гитаре». Сидящим далеко позволяет увидеть происходящее телепроектор, экраном которого становится парус баркаса, причаленного к

«гитаре». Помимо основной эстрады — горы, существуют «повседневные» эс­трады. Вместо зрительного зала — гора, на которой надо вырыть себе ямку — сиденье. Постепенно гигантский фес­ тиваль начинает приобретать формы культурного шоу: слушатели привет­ствуют своих любимцев, скандируя их имена, размахивая фонариками и флагами и пуская ракеты и фальшфейеры. Из-за шума камерную лириче­скую песню услышать невозможно, зато горячо приветствуются песни-хох­мы и особенно те, что требуют подпева или прихлопа.

Возникнув из среды студентов, инженеров и учителей, которые в свобод­ное время были туристами, альпинистами и несли дух свободы, Грушинский фестиваль был символичным миром-страной этих социальных слоев. Зарож­даясь как туристический слет, продолжая существование как массовая ак­ция, фестиваль нес идею общности вне зависимости от статусной позиции. Тем не менее основными участниками были «нереализованные романтики», т.е. студенческая, «интеллигентная» молодежь. Возрастные границы — са­мые широкие. Образ КСП-шника — это образ туриста, отсюда невербаль­ные коды внешнего вида — рюкзак, палатка, спальник, довольно «немытый» вид, гитара, котелок, привязанный к рюкзаку¹²³. На «Грушу» многие доби­раются автостопом, или сплавляются на байдарках, или планируют пеший поход.

К сожалению, коммерциализация и сопутствующие массовой культуре не­гативные процессы затронули ныне и знаменитый Грушинский фестиваль. Сюда перестали приезжать очень многие именитые барды, зато стало очень много случайной публики, позарившейся на популярный культурный брэнд «Груша». Зачастили на фестиваль и политики всех мастей — прежде всего для того, чтобы поднять собственный имидж в глазах избирателей. Комфортабель­ное размещение на фестивале — теплоходы, турбазы и совершенно фантасти­ческий проект домиков-бунгало на Поляне — разрушило еще одно представ­ление о Грушинском, как о месте всеобщего равенства и братства. Он превра­щается в место встречи «золотой молодежи» и тех, кто причисляет себя к ней. Увеличивающееся год от года число участников похоронило представление о фестивале как о неком альтернативном действе. Эксперименты организаторов с привлечением на фестиваль представителей самых разных жанров привели к исчезновению или сведению к минимуму главного — авторской песни:

Доброштан О.А. «Груша»: фестиваль или повод потусоваться? (http://bulletin.region.ulsu.ru). Там же.

«Что греха таить, Грушинский фестиваль уже давно превратился в са­мый настоящий брэнд, а если говорить проще, то в некий "виртуаль­ный" товар, который дважды в год, летом и зимой, предлагают всем же­лающим гражданам России, сопредельных государств, равно как и все­му остальному миру. И это отнюдь не из-за увеличивающейся год от года Торговой поляны, на которой сейчас уже можно "затовариться" не хуже, чем в московском супермаркете. Совсем нет. Товар, продукт, ус­луга в том смысле, в каком употребляем эти слова мы все, становясь homo economicus, по крайней мере, пять раз в неделю, когда уходим на работу, погружаясь в мир товарно-денежных отношений. 100... 150... 300 тыс. участников. Подобный рост "потребителей" продукта под на­званием Грушинский способен заставить завидовать любого бизнесме­на. Активный рост "клиентской базы" по масштабам сравним разве что с сотовыми операторами»¹²⁴.

В 2001 г. в районе проведения Грушинского фестиваля, по официальным данным, побывало 100 тыс. человек. Правоохранительные органы дают вдвое большую цифру — 200 тыс. — рекорд за три с лишним десятка лет про­ведения фестиваля¹²⁵. Конечно, пребывание такого количества людей на до­статочно ограниченном пространстве бесследно не проходит, но гораздо больший урон приносят «дикие» туристы, эксплуатирующие эти места в течение всего года. Они катаются на досках по песчаной горе, стаскивая вниз огромные массы песка. Гора практически разрушается. Многие приезжают на машинах, разводят костры — все это губит травяной покров. От гостей фестиваля урон тоже немалый. На склоне горы выкапываются своеобразные террасы, чтобы сидеть во время концерта, разводятся костры, а ночью каж­дый кустик служит общественным туалетом¹²⁶.

Авторская песня — это целый пласт нашей национальной культуры, из зарубежных аналогов можно отметить искусство «фолк» в США и «шансон» во Франции. Авторская песня зародилась в 1960-е гг. и до сих пор почти не утратила своих гуманистических традиций. Это не развлекательный жанр, а городской фольклор российской интеллигенции.

* * *

Историческими предшественниками современных исполнителей автор­ской песни выступают:

АКЫНЫ — поэты-импровизаторы, исполнители своих и народных про­изведений эпического и лирического характера у тюркских народов.

АШУГИ (от араб, и тюрк, ашик — влюбленный) — народные поэты, пев­цы у народов Кавказа, Средней Азии, Турции, Ирана, Балканского полуос­трова, исполняющие эпические сказания, свои и народные песни в сопро­вождении струнных инструментов: саза, тара или кеманчи.

АЭДЫ (от греч. aoidos — певец) — в начальный период древнегреческой литературы (VIII—VII вв. до н.э., так называемая гомеровская эпоха) певцы, сочинявшие и исполнявшие эпические песни под аккомпанемент струнного инструмента (лиры).

Котельников А. Грушинский брэнд (www.samarabard.ru).

¹²⁵ Утренняя газета. 28 августа 2001. Вып. 221 (543).

¹²⁶ Там же.

БАРДЫ— 1) народные певцы древних кельтских племен. Впослед­ствии стали профессиональными поэтами — бродячими или живущими при княжеских дворах (главным образом Ирландии, Уэльса и Шотлан­дии); 2) поэты и музыканты, исполнители собственных, так называемых авторских песен. Овладение высшим поэтическим мастерством требовало длительного (от 10 до 12 лет) обучения в специальных школах. Поэзия бардов приобрела европейскую известность в XVI11 в., с того момента слово «бард» теряет свое специфическое значение и становится синони­мом слова «поэт». В XXв. бардами в СССР называли представителей ав­торской песни.

РАПСОДЫ[согласно античным объяснениям термина — «сшиватели песен» или «певцы с жезлом в руке»] — профессиональные исполнители эпических, главным образом гомеровских поэм в классической Греции; странствующие певцы, декламировавшие поэмы с жезлом в руке (жезл — символ права выступать на собрании).

КОБЗАРИ— исполнители народных песен в сопровождении кобзы (музыкальный струнный инструмент с небольшим корпусом и длинной шейкой) на Украине в XV—XVII вв. Они воспевали в думах и песнях ге­роев народной борьбы с иноземными захватчиками.

БАНДУРИСТЫ— украинские странствующие музыканты, сменив­шие старинных кобзарей; как и последние, они получили свое название от музыкального инструмента, на котором аккомпанируют своим «ду­мам», историческим песням, «козацьким притчам», сатирическим и юмо­ристическим стихам. В большинстве случаев это были слепцы-крестья­не, зарабатывавшие пропитание своим искусством.

БЫЛИННИКИ— авторы-исполнители русских народных песен и сказаний преимущественно героического содержания в IX—XIIIвв.

МЕНЕСТРЕЛИ(франц. menestrel, от позднелат. ministeriales — состо­ящий на службе) — средневековые бродячие (часто придворные) поэты и профессионалы-музыканты в XIII—XIVвв. в Англии и Франции. Вы­ходцы из беднейшего дворянства, а также небогатых горожан состояли на службе у феодалов, воспевали рыцарские подвиги, боевые походы и тур­ниры, беззаветное служение даме.

ВАГ АНТЫ(от лат. vagantes — бродячие) — в средневековой Западной Европе бродячие нищие студенты, низшие клирики, школяры — испол­нители пародийных, любовных, застольных песен. XII—XIIIвв.— время расцвета вольнодумной, антиаскетической, антицерковной литературы вагантов, в основном песенной. Преследовались официальной Церковью.

ТРУБАДУРЫ(франц. troubadour, от прованс. trobador, от trobar — на­ходить, слагать стихи) — провансальские поэты-певцы XI—XIIIвв., сла­гающие и сами исполняющие лирические стихи, аккомпанируя себе на скрипке или другом инструменте; воспевали радости земной жизни, кра­соту мира, возвышая человека и его любовное чувство. Предметом покло­нения и любви часто оказывалась замужняя женщина.

ТРУВЕРЫ(франц. trouvere, от trouver— находить, придумывать) — французские средневековые поэты-певцы (XII—XIII вв.), часто авторы слов и музыки. Их искусство, близкое народу, отражало влияние труба­дуров, но было менее эмоциональным, утонченным и более рассудочным. Беря за основу народные поэтические традиции, создали особые жанры:

ткацкие песни, исполняемые мастерицами за работой, песни о горькой доле женщин, неудачно вышедших замуж.

ЛАУДИСТЫ(Laudesi) — католические послушники, в своем пении вос­хвалявшие духовные ценности. Позже они преобразовались в орден слуг (Ordine dei Serviti). Лауда (итал. Lauda — гимн, хвалебная песня) — жанр ре­лигиозной поэзии, зародившийся в Италии в XIIIв., генетически близкий народному жанру танцевальной песни — баллаты, прославляющий Иисуса Христа, деву Марию, святых, мир как Божье творение, христианские доб­родетели¹²⁷. Эти произведения напрямую связаны с произведениями свято­го Франциска Ассизского.

МИННЕЗИНГЕРЫ(нем. Minnesinger — певец любви) — немецкие ры­царские поэты-певцы, авторы произведений куртуазной любовной лирики. Использовали приемы и образы народных песен. Их искусство возникло в XIIв. под влиянием провансальских трубадуров. Воспевали любовь к даме, служение Богу и сюзерену, крестовые походы, стремясь согласовать светски-рыцарское и религиозное миропонимание и даже выйти за рамки придвор-но-рыцарской поэзии.

МЕЙСТЕРЗИНГЕРЫ(нем. meister— мастер и singer— певец) — немец­кие поэты и певцы XIV—XVIвв., выходцы из среды горожан, пришедшие на смену миннезингерам. Они объединялись в цеховые корпорации и певче­ские школы, организованные на основе специальных правил, так называе­мых табулатур. Строгими правилами регламентировалась вся деятельность мейстерзингеров: тематика их произведений, строфика и ритмика. Член кор­порации получал звание мастера, представив на рассмотрение школы «проб­ную песню». В праздничные дни они устраивали состязания первоначаль­но в церкви, позднее — в здании цеха или в ратуше. Ценилась не новизна темы и оригинальность исполнения, а версификаторский блеск, напыщен­ность, ученость, дидактизм.

ШАНСОНЬЕ(франц. chansonnier) — французские эстрадные певцы, ис­полнители жанровых песен, часто авторы слов и музыки. В их числе — П. Дюпон, Г. Монтегюс, М. Шевалье, Э. Пиаф, Ив Монтан, Ж. Брассенс, Ш. Азнавур, М. Матье, П. Каас. Атрибутика жанра — незатейливая мелодия без электронной обработки звука, мотивы любви, скитания одинокого че­ловека, обрывки пейзажей и видений, ироничная грусть.

«Gaudeamus» (название по начальному слову песни) — популярная и в настоящее время во многих странах студенческая песня¹²⁸, созданная в сред­ние века в Западной Европе и, вопреки церковно-аскетической морали, вос­хвалявшая жизнь с ее радостями, молодость и науку. Эта песня восходит к жанру застольных песен вагантов или голиардов (от латинского vagantes — странствующие) — средневековых бродячих поэтов и певцов, среди которых были и студенты; они слагали на латинском языке задорные песни с изоб­личением морали феодального общества.

Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под. ред. А.Е. Махова. М, 2001. Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus! — Будем веселиться, пока мы молоды.