Достоинство человека. которая лишена сознания и воли и потому стерпит любое обращение

которая лишена сознания и воли и потому стерпит любое обращение. Достоинством обладает лишь тот, кто при­знан равноправным гражданином города-государства и с полным правом выполняет все гражданские обязанности.

Главные враги достоинства, присущего свободному че­ловеку, это страх и надежда. Страх свергает индивида с пьедестала, делает его зависимым от воли других, жал­ким, эмоционально раздавленным. А быть жалким — не­аристократично. Лучше зависть, чем жалость. Древне­греческие философы позднего периода считают жалость пороком и ставят ее в один ряд с такими негативными страстями, как страх, похоть и гневливость.

Бояться и быть жалким — значит уподобляться живот­ным и рабам, существам бездуховным, зависимым от дру­гих, битым.

Надежда — оборотная сторона страха, это тщетная по­пытка избежать неизбежного, неумолимой судьбы, образ которой властвует над древнегреческим сознанием, это иллюзия, что можно скрыться от рока. Но иллюзия эта тщетна, и надеющийся на чудо жалок, он теряет муже­ство, с которым должен встречать все, что происходит. Поэтому достоинство страдает от страха и надежды. На­стоящим героем, гордым и достойным всяческого уваже­ния, является тот, кто неуклонно движется предначер­танным ему путем. Ахилл убивает Гектора, зная, что вско­ре погибнет сам, но он спокойно и достойно следует судь­бе, не дрожа, не плача и не надеясь.

Тот, кто не боится, свободен. Он может уподобиться олимпийским богам и разразиться гомерическим смехом, возвышаясь над течением событий, над своей жизнью и даже своей смертью. В этой возможности гордого бого-подобия и состоит человеческое достоинство — выраже­ние бесстрашия и спокойствия.

Средневековье и неотъемлемое от него христианское мировоззрение породили совсем иное представление о до­стоинстве человека. Прежде всего, христианство создает

Лекция 5

Tot эмоционально-смысловой центр человеческой жиз­ни, которого не было в античности — представление о бессмертии души, о вечном спасении, о возможном рае и грозящем аде. Античность помещала всех в бесплотное и печальное царство Аида, самым разным людям пред­назначалась единая судьба — потеря земной полнокров­ной жизни. В христианстве положение радикально ме­няется: Христос способен дать благодать, принести счас­тливую вечную жизнь в противовес вечной гибели. Спа­сение души становится сверхценностью. Человек не мо­жет больше стоически спокойно относиться к перипети­ям своей судьбы, потому что от нее зависит обретение им «драгоценной жемчужины» — вечной жизни. Эту дра­гоценность он должен искать сам, страстной обращен­ностью своей личности к Иисусу. Христианство акцен­тирует личность, индивидуальность в противовес слепо­му року античности. Христианин не может не бояться, ибо он действует на свой страх и риск и при этом не ведает будущего. Мучаясь сомнениями и озаряясь надеж­дами, он гадает: что ждет его — вечное райское наслаж­дение или страшная погибель и адские муки?

Именно поэтому содержание достоинства становится принципиально иным. Достоинством является приобщен­ность к Богу, та причастность к первоистоку всего сущего, которая дана человеку самим Творцом в акте неизъясни­мой благодати от бесконечной доброты и щедрости Все­вышнего. Человек обладает свободной волей, подаренной ему Богом, и этим он отличается от всех других существ. Однако, получив этот великолепный дар, люди запятнали себя грехом, и их уделом стали стыд и вина. Поэтому че­ловек не может гордиться собой перед миром, взирать на действительность с высоты своего индивидуального дос­тоинства, не может высоко ценить себя. Любые заслуги христианина конечны, вина же его бесконечна. А это зна­чит, что чем больше человек гордится своими земными делами, тем более довлеет над ним первородная грехов-