ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ» И ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ 153 16 страница

Особое значение в разработке Компартией концепции народной коа-
лиции демократических сил принадлежит X съезду партии, проходивше-
му в Нью-Йорке в мае 1938 г. Съезд обсудил вопрос о создании такой
коалиции в целях организации отпора реакции и расширения борьбы за
мир и коллективную безопасность. Кроме того, съезд разработал избира-
тельную платформу к предстоящим в ноябре 1938 г. промежуточным вы-
борам в конгресс и принял новую Программу партии. К авторитетному
слову коммунистов прислушивалась вся прогрессивная Америка.

Сознавая ответственность перед народом, стоявшим перед лицом на-
двигавшихся новых испытаний, коммунисты в качестве основной задачи
выдвинули задачу сплочения всех элементов американского общества,
способных защищать демократические свободы, противостоять крайней
реакции и оказать поддержку политике коллективных действий против
фашистской агрессии на мировой арене в рамках сотрудничества всех
миролюбивых стран. Важная роль придавалась процессу укрепления со-
ветско-американского сотрудничества. «Бороться за демократию, социаль-
ную обеспеченность, занятость и мир» — так формулировала Компартия
основной лозунг политического момента. В осуществлении принятого
тактического плана Компартия придавала решающее значение борьбе
пролетариата, росту его классового самосознания и развитию политиче-
ской инициативы масс в форме создания независимых от двухпартийной
системы местных рабоче-фермерских партий, федераций, коалиций лево-
центристских сил и т. п.⁷⁰

Стратегическая цель — борьба против системы капиталистической
эксплуатации, за углубление курса демократических преобразований в
интересах подавляющего большинства народа — оставалась неизменной,
но конкретно-историческая обстановка кануна второй мировой войны,
фашистская угроза миру и безопасности, существованию целых народов
и национальных государств, наконец, трезвый учет сложившейся расста-
новки классовых сил внутри страны делали политику национального,
патриотического, демократического фронта определяющей, главной
линией Компартии США, так же как и всего международного коммуни-
стического движения⁷¹.

68 Resolution of the Ninth Convention of the Communist Party of the USA. N. Y.,

1936, p. 35.
69 Foster W. Z. History of the Communist Party of the United States, p. 381.

70 Resolutions of the 10th Convention of the Communist Party, the U.S.A. N. Y., 1938.

71 Шириня К. К. Указ. соч., с. 365.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

Диалектика внутреннего социально-политического развития США, ин-
тересы сохранения мира и устранения угрозы порабощения народов' фа-
шизмом диктовали концентрацию усилий на выполнение ближайших
задач — защиту и углубление позитивных сдвигов в области демократи-
ческих прав и гражданских свобод, поддержку либеральных патриотиче-
ских элементов буржуазии (не сливаясь с ними), борьбу за такое изме-
нение внешнеполитического курса США, которое бы реально содейство-
вало успеху политики обуздания агрессоров прежде всего на базе
коренного улучшения советско-американских отношений. Значимость до-
стигнутого на сложном пути создания блока демократических, антифа-
шистских сил в стране во многом определялась последовательностью и
творческим подходом Компартии в осуществлении выработанной ею на
основе опыта всего международного рабочего движения генеральной по-
литической линии⁷². О признании заслуг и реального вклада Компар-
тии США в дело борьбы за демократию, социальный прогресс, против
агрессии фашизма свидетельствует та широкая поддержка, которую раз-
личные слои народа, и прежде всего трудящиеся США, оказывали ее на-
чинаниям.

72 См.: Foster W. Z. History of the Communist Party of the United States, p. 381.

Глава одиннадцатая
ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

1. ПОЛИТИКА «ДОБРОГО СОСЕДА»

Внешняя политика США в 30-е годы осуществлялась под воздей-
ствием, с одной стороны, самого глубокого за время существования капи-
тализма мирового экономического кризиса 1929—1933 гг., а с другой —
постоянного возрастания опасности новой мировой войны, исходившей
главным образом от фашистской Германии и милитаристской Японии.
Если кризис, расстроивший мировые торгово-экономические связи, толкал
США к изоляционизму, то опасность войны, наоборот, подчеркивала по-
требность в международном сотрудничестве для поддержания всеобщего
мира. Однако альтернативы эти — изоляционизм или интернациона-
лизм — в политике США не были четко выражены. Решающее значение
для определения как целей, так и методов американской внешней поли-
тики имели внутренние факторы: экономический, социально-политиче-
ский, идеологический, действие которых в годы «великой депрессии» ска-
зывалось с особой силой. Внешняя политика должна была не отвлекать
внимание от борьбы с кризисом, а, напротив, способствовать выходу из
полосы невиданного экономического спада. Такой подход доминировал в
правительственных расчетах длительное время.

Администрация Ф. Рузвельта унаследовала внешнюю политику с ее
традиционными основными направлениями и соответствующими им
доктринами: Монро в Латинской Америке, «открытых дверей» в Азии и
изоляционизма в отношении Европы. Особенно велико было значение
изоляционизма, который, возникнув преимущественно как политико-дип-
ломатический принцип, со временем перерос в специфически американ-
ский подход к остальному, «неамериканскому» миру. Практический
смысл этой политики Соединенные Штаты усматривали в том, чтобы с
выгодой для себя использовать противоречия и войны между европей-
скими странами, провозглашая нейтралитет, от которого они, однако, от-
ступали в крупнейших конфликтах, развертывавшихся на Европейском
континенте. В этом качестве изоляционизм сохранял свое значение для
американской дипломатии вплоть до второй мировой войны.

Живучесть и даже определенный взлет изоляционизма в предвоенные
годы объяснялись также расширением его социальной базы, тем демокра-
тическим содержанием, которое привнесли в него народные массы, рас-
сматривавшие изоляционизм как принцип невмешательства в дела дру-
гих стран и отказа от участия в захватнических войнах. Поэтому в
американском изоляционизме новейшего времени следует различать
политико-дипломатический и антивоенно-антимонополистический аспекты.
Преобладающим же началом была идея «невовлечения» США, во-первых,
в политические союзы и, во-вторых, в войны между другими странами.

Кризис усилил проявления так называемого «экономического нацио-
нализма», который в первые годы президентства Рузвельта стал офи-
циальной политикой. Его объективной основой были емкий внутренний

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

американский рынок, охраняемый высокими импортными тарифами,
и низкие экспортные квоты. Активным проводником идей «экономическо-
го национализма» был профессор Р. Моли, возглавлявший до своего раз-
рыва с Рузвельтом его «мозговой трест». Летом 1933 г. Рузвельт «тор-
педировал» Мировую экономическую конференцию в Лондоне, созванную
с целью найти для стран капитализма совместный согласованный выход
из кризиса. На ней было зачитано послание американского президента
с предложением участникам конференции прекратить бесполезную работу
я заняться созданием «здоровой внутренней экономической системы
стран»¹. Так США высказали недовольство тем, что их европейские
должники, ссылаясь на кризис, отказывались выплачивать свои долги.
К этому конгресс добавил закон Джонсона 1934 г., запретивший займы
и кредиты странам-должникам.

Одновременно давала знать и противоположная тенденция — к рас-
ширению внешнеэкономической экспансии американских монополий,
стремившихся таким путем смягчить последствия кризиса. Уже в 1934 г.
по настоянию государственного секретаря К. Хэлла, сторонника «либе-
рализации» международной торговли, был принят специальный закон,
который предусматривал снижение на взаимной договорной основе им-
портных пошлин в размере до 50%. Однако США не удалось значительно
увеличить свой экспорт, который в 30-е годы оставался намного ниже
уровня докризисного 1929 г.

Чем дальше, тем больше правительство Рузвельта сталкивалось с по-
требностью увязать внутреннюю либеральную политику с внешней.
«Новый курс» в политическом плане, отмечал У. 3. Фостер, «имел непо-
средственное отношение к антифашистской борьбе предвоенных лет»,
движение за реформы в США было связано с движением антифашист-
ского фронта в Европе и Латинской Америке². Взаимодействие борьбы
рабочего класса и всех демократических сил США с интернациональной
борьбой против наступления фашизма, которую возглавили коммунисты,
было проявлением возраставшего переплетения внутренних процессов в
отдельных странах с основными тенденциями в общем мировом развитии.

Вступая в должность президента, Рузвельт провозгласил привержен-
ность «политике доброго соседа» ³, которая предусматривала более гибкие
методы экспансии США в Западном полушарии. По его собст-
венному свидетельству, обращение к принципу добрососедства во
внешней политике США было навеяно их отношениями со странами
Латинской Америки, а именно желанием продемонстрировать разрыв с
практикой откровенного империалистического диктата, обычными сред-
ствами которого были «большая дубинка» и «дипломатия доллара» ⁴. Это
была, в сущности, вынужденная мера в условиях роста национально-
освободительного движения против североамериканского империализма,
когда, по признанию Рузвельта, «латиноамериканское общественное мне-

1 Foreign Relations of the United States: Diplomatic Papers, 1933: Vol. 1—5. Wash.,

1949-1952, vol. 1, p. 673. (Далее: FRUS).
2 Фостер У. З. Очерк политической истории Америки. М., 1953, с. 584, 592—593.

3 The Public Papers and Addresses of Franklin D. Roosevelt: 1933 vol.— 1945 vol. / Ed.

by S. I. Rosenman. N. Y., 1938—1950, 1933-vol., p. 14.
4 Franklin D. Roosevelt and Foreign Affairs: Vol. 1—3/Ed. by E. Nixon. Cambridge

(Mass.), 1969, vol. 1, p. 20—21.

ние было едва ли не неистово настроено против нас» ⁵. В то же время
новая политика отразила либерально-реформистский подход правитель-
ства, провозгласившего «новый курс» и пытавшегося учесть требования
растущего общедемократического движения в собственной стране.

Политика «доброго соседа» должна была строиться на следующих
принципах: невмешательство во внутренние дела стран Латинской Аме-
рики, заключение торговых договоров на основе взаимности, осуществле-
ние равенства наций и предоставление технической помощи. Но это не
означало отказа американского империализма от стремления к достиже-
нию господства над этим обширным регионом. Используя политику
«доброго соседа», США добивались упрочения под своей эгидой «межаме-
риканской системы». Одной из их целей было противодействие актив-
ным усилиям гитлеровской Германии и в меньшей степени Японии и
Италии внедриться в Латинскую Америку. За 1929—1936 гг. латиноаме-
риканский импорт из этих стран возрос с 17 до 28%. Тревогу внушали
и попытки нацистов опереться на более чем миллионную группу этниче-
ских немцев в регионе, равно как темпы и масштабы проникновения
туда нацистской пропаганды. Так как экспансия Германии преследова-
ла далеко идущие политические и военно-стратегические цели, США
и Англия, до этого главные торгово-экономические конкуренты в Латин-
ской Америке, во многих случаях стали действовать сообща.

Новая политика призвана была защищать также экономические инте-
ресы США, чья торговля с Латинской Америкой за 1929—1932 гг. упала
на 70% и где их капиталовложениям угрожал рост антиамериканских
настроений.

В инструкции госдепартамента делегации США на VII Панамерикан-
ской конференции в Монтевидео (Уругвай) в декабре 1933 г., начиная
с которой политика «доброго соседа» стала принимать конкретные очер-
тания, особо оговаривалось значение латиноамериканского аспекта их
политики⁶. Делегацию США на межамериканских конференциях неиз-
менно возглавлял государственный секретарь К. Хэлл. Самое активное
участие в проведении латиноамериканской политики принимали прези-
дент Рузвельт и помощник, затем заместитель государственного секрета-
ря С. Уэллес. После острой борьбы конференция в Монтевидео приняла
декларацию, заявлявшую, что никакая страна не имеет права на вмеша-
тельство во внутренние и внешние дела другой страны (ст. 8) ⁷. Приня-
тие этой декларации, по которой США вынуждены были пойти на уступ-
ку, отказавшись от «права» на интервенцию, как и решений, осуждавших
агрессивные войны («пакт Ламаса», антивоенный пакт), свидетельство-
вало об изменении тактики США в отношении Латинской Америки.

Вслед за этим по договору с Кубой, заключенному в 1934 г., США
отказались от колониалистской «поправки Платта», сохранив, однако,
на неопределенный срок военную базу в Гуантанамо. Американская мор-
ская пехота после 19-летней оккупации покинула Гаити. По договору
1936 г. между США и Панамой был частично пересмотрен кабальный
договор 1903 г., но зона Панамского канала осталась под американской
юрисдикцией. США начали практиковать торговые договоры на началах

5 Franklin D. Roosevelt. His Personal Letters, 1928—1945: Vol. 1, 2/Ed. by E. Roose-
velt, J. P. Lash. N. Y., 1950, vol. 1, p. 638. (Далее: FDR. His Personal Letters).

6 FRUS, Diplomatic Papers, 1933, vol. 4, p. 44.

7 Peace and War: United States Foreign Policy, 1931—1941, Wash., 1943, p. 201.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

взаимности: большинство соглашений, заключенных на основе закона
о взаимном снижении тарифов, приходилось на латиноамериканские
страны. С 1934 по 1945 г. Экспортно-импортный банк США предоставил
займы 18 латиноамериканским странам на сумму 500 млн. долл.⁸

Особое место в политике «доброго соседа» заняла Межамериканская
конференция по сохранению мира, созванная по инициативе Рузвельта
в Буэнос-Айресе (Аргентина) 1—23 декабря 1936 г. США ставили целью
закрепить принцип добрососедства в межамериканских отношениях и вы-
работать механизм проведения общей политики странами Западного полу-
шария на случай возникновения войны в Европе. Рузвельт лично при-
был на конференцию, что явилось беспрецедентным актом для прези-
дента США. Конференция приняла Протокол о невмешательстве,
который подтвердил и даже усилил декларацию 1933 г. Утвержденный
затем сенатом США, он запретил их интервенцию «в прямой и косвен-
ной форме и по каким бы то ни было соображениям» ⁹.

Другим важным решением конференции было одобрение конвенции,
одна из статей которой гласила: «В случае международной войны вне
Америки, которая может угрожать миру американских республик, будут
проведены консультации для определения срока и формы сотрудничества
подписавшихся стран, если они этого пожелают, в деле сохранения мира
на Американском континенте» ¹⁰. Этим было положено начало склады-
ванию в Западном полушарии под главенством США политического бло-
ка, направленного против экспансии государств фашистско-милитарист-
ского блока.

Серьезным испытанием для политики «доброго соседа» стала осуще-
ствленная в 1938 г. правительством Мексики экспроприация крупных
земельных площадей, принадлежавших гражданам США, для проведения
аграрной реформы. В том же году Мексика одной из первых капитали-
стических стран национализировала нефтяную промышленность. Прави-
тельство США прибегло к усиленному дипломатическому нажиму, требуя
выплаты компенсации. В качестве ответной меры оно аннулировало со-
глашение о покупке мексиканского серебра, что привело к падению цен
на этот металл. Все же правительство Рузвельта в резком контрасте с
прежней политикой воздержалось от применения против Мексики насиль-
ственных методов «защиты» американских интересов. В свою очередь,
Мексика выплатила нефтяным компаниям США значительную сумму.

Такая политика США дала свои плоды на VIII Панамериканской
конференции в Лиме (Перу) 9—27 декабря 1938 г., принявшей Декла-
рацию принципов американской солидарности (Лимскую декларацию).
В ней правительства американских государств заявляли о континенталь-
ной солидарности, о решимости защищаться от иностранного вмешатель-
ства и о координации с этой целью национальных усилий посредством
системы консультаций и используя меры, диктуемые обстоятельствами ¹¹.

Всего на конференции было принято свыше 100 резолюций. Герман-
ский посланник в Перу сообщал в Берлин, что «большинство резолюций

8 История дипломатии: Т. 1—5. М., 1959—1979, т. 3, с. 648.

9 Be mis S. F. The Latin American Policy of the United States: An Historical Interpre-
tation. N. Y., 1967, p. 289.

10 Ibid., p. 288—289.

11 Peace and War, p. 440—441.

конференции направлено против нас...»¹². Лимская конференция про-
демонстрировала дальнейший сдвиг политики латиноамериканских стран
в сторону США. Доктрина Монро оказалась приспособленной к новым
историческим условиям, приобретая более широкий смысл. Панамерика-
низм, воплотивший идею «единства» Западного полушария, получил в
этот период наибольшее распространение ¹³.

2. СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Важнейшим внешнеполитическим актом правительства стало диплома-
тическое признание Советского Союза. С нормализацией советско-амери-
канских отношений правительство Рузвельта надеялось усилить позиции
США на Дальнем Востоке, где они столкнулись с самой серьезной для
себя дипломатической проблемой. Американо-японские противоречия, на
неизбежность нарастания которых указывал В. И. Ленин ¹⁴, обострились
в результате захвата Маньчжурии. Японская агрессия, подрывавшая от-
стаиваемый США в Азии с конца XIX в. принцип «открытых дверей»
и созданную с их участием Вашингтонскую систему, оказала существен-
ное воздействие на последующую политику правительства Соединенных
Штатов ¹⁵.

Положение на Дальнем Востоке явилось предметом обсуждения уже
на втором заседании кабинета, причем Рузвельт говорил о возможности
войны с Японией¹⁶. Все же решено было не идти дальше «доктрины
непризнания» (1932 г.), которая ограничивалась юридическим непризна-
нием насильственного изменения статус-кво в этом районе.

В политико-дипломатическом соперничестве на Дальнем Востоке США
использовали соглашения, подписанные на Вашингтонской конференции
1921—1922 г., и Пакт против войны 1928 г., в нарушении которых они
обвиняли Японию. Неоднократные их протесты вызывали японские дей-
ствия в Китае, территориальная целостность которого декларировалась
Договором девяти держав 1922 г. Они давали знать Японии, что несо-
блюдение вашингтонских соглашений может привести к американскому
решению отказаться от ограничений, которые налагались этими соглаше-
ниями на военно-морское строительство. Цель политики США в отноше-
нии Японии заключалась в стремлении как можно дольше оттянуть от-
крытый конфликт с ней. Когда 24 марта 1934 г. США приняли закон
о предоставлении через 10 лет независимости Филиппинам, то Япония
интерпретировала в свою пользу предстоящий уход американцев. Объ-
явив в декларации Амо (апрель 1934 г.) себя единственным арбитром в
китайском вопросе, Япония даже не реагировала на американский про-
тест ¹⁷.

По мере осложнения ситуации в Европе США лишь укреплялись в
своем стремлении к достижению компромисса с Японией. Отсюда фак-

12 Documents on German Foreign Policy, 1918—1945, Ser. D (1937—1945): Vol. 1—13.

L.; Wash., 1949—1964, vol. 1, p. 583. (Далее: DGFP, Ser. D).
13 Антясов М. В. Панамериканизм: идеология и политика. М., 1981, с. 62—64.

14 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 36, с. 330.

15 Borg D.-The United States and the Far Eastern Crisis of 1933—1938: From the Man-
churian Incident Through the Initial Stage of Undeclared Sino-Japanese War. Cam-
bridge (Mass.), 1964.

16 The Secret Diary of Harold L. Ickes: Vol. 1—3. N. Y., 1953—1954, vol. 1, p. 5.

17 Peace and War, p. 216—217.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

тическое поощрение Соединенными Штатами японской агрессии, полу-
чившее выражение в американо-японской торговле, которая обеспечива-
ла Японии более половины необходимых ей военно-стратегических
материалов. В самих США этот правительственный курс оказался под
огнем критики общественности, склонявшейся к решительным антияпон-
ским мерам. Общественные организации, включая профсоюзы, а также
представители деловых кругов принимали резолюции с осуждением Япо-
нии и требовали бойкота японских товаров. Кампания протеста против
японской агрессии быстро приняла широкий размах.

Установление дипломатических отношений между СССР и США сов-
пало с новыми усилиями Советского Союза по обеспечению всеобщего
мира. В декабре 1933 г. ЦК ВКП(б) принял постановление о разверты-
вании борьбы за коллективную безопасность¹⁸, определившее стратегию
советской внешней политики почти на весь предвоенный период. Совет-
ский Союз последовательно отстаивал идею неделимости мира, настойчи-
во добиваясь объединения усилий государств против агрессии в любой
части света. С этой целью в сентябре 1934 г. СССР принял приглаше-
ние вступить в Лигу наций, которую до этого демонстративно покинули
фашистская Германия и милитаристская Япония. Как писал американ-
ский исследователь истории проблемы коллективной безопасности
Р. Стромберг, в то время «никто не был более предан коллективной без-
опасности, чем Советы» ¹⁹.

Что касается отношений с США, то Советский Союз готов был идти
по пути все более тесного сотрудничества, полагая, что этому не долж-
но препятствовать различие в социально-политическом строе двух
стран ²⁰. Советское правительство, подчеркивая значение советско-амери-
канских отношений, назначило первым послом в Вашингтон видного
дипломата А. А. Трояновского, до этого посла СССР в Японии. Одно-
временно оно стремилось к конструктивным переговорам с американским
послом в Москве У. Буллитом, которому было заявлено о желании Со-
ветского правительства «определить конкретные формы сотрудничества
между нашими странами в деле укрепления мира», имея в виду продол-
жить линию переговоров М. М. Литвинова с Ф. Рузвельтом в Вашингто-
не, где «был намечен вполне правильный подход к этому вопросу», ско-
ординировав усилия СССР и США, чтобы парализовать действия, на-
правленные против мира ²¹.

Возможность такого сотрудничества вытекала из заинтересованности
в противодействии экспансии Японии на Дальнем Востоке, на что ука-
зывалось с обеих сторон, особенно в первые месяцы после признания.
Уже в конце 1933 г. была выдвинута идея Тихоокеанского пакта о не-
нападении для обеспечения безопасности ²², учитывая, что экспансионизм
Японии угрожал не только Китаю и СССР, но был направлен и против
США, Великобритании, Франции. Не случайно проект такого пакта не
сходил с повестки: дня в течение ряда лет. Тем не менее неоднократные

18 История Коммунистической партии Советского Союза: В 6-ти т. М., 1964—1980,
т. 4, кн. 2, с. 28—29.

19 Stromberg R. N. Collective Security and American Foreign Policy: From the Lea-
gue of Nations to NATO. N. Y., 1963, p. 243—244.

20 Документы внешней политики СССР: Т. 1—. М., 1957—, т. 16. с. 656. (Далее: ДВП
СССР).

21 Там же, т. 16, с. 750; т. 17, с. 478.

22 FRUS, Diplomatic Papers, The Soviet Union, 1933—1939. Wash. 1952, p. 61.

заявления США о серьезной опасности, которую представляет японская
военщина, ничем и никак не подкреплялись. При этом США не прочь
были столкнуть СССР с Японией, предпочитая самим оставаться
в стороне. Посол Буллит говорил, что «Соединенные Штаты не могут
ввязаться в войну» на Дальнем Востоке, обещая Советскому Союзу лишь
«моральную поддержку» ²³. Хотя президент Ф. Рузвельт в принципе не
возражал против регионального пакта, США заняли уклончивую пози-
цию, отказываясь брать на себя какие-либо обязательства, и в конце
концов уже летом 1937 г. окончательно отклонили советское предложение.

В середине 1934 г. Советское правительство подняло вопрос о жела-
тельности американской поддержки Восточного регионального пакта ²⁴ —
одной из попыток организации системы коллективной безопасности в
Европе. В конце того же года М. М. Литвинов довел до сведения прави-
тельства США проект преобразования Генеральной комиссии конферен-
ции по разоружению в Постоянную конференцию мира — международ-
ный орган, где можно было бы обсуждать вопросы безопасности, про-
водить консультации в случае нарушения мира и с помощью которого
удалось бы обеспечить сотрудничество США, остававшихся вне Лиги
наций. Как писал Литвинов, «сотрудничество Америки является одной
из основных целей, преследуемых нами» ²⁵. Однако ни США, ни другие
крупнейшие страны Запада не желали сотрудничества с СССР, и проект
Литвинова оказался неосуществленным.

Во всех этих случаях, поскольку речь шла о судьбах всеобщего мира,
негативная позиция США не могла не содействовать распространению
агрессии как на Дальнем Востоке, так и в Европе. Эту позицию закре-
пило принятие в августе 1935 г. закона о нейтралитете США. С тече-
нием времени все отчетливее проступала и антисоветская подоплека этой
позиции, которая отражала общий курс западных стран, направленный
на международную изоляцию СССР перед лицом постоянно возраставшей
военной опасности.

В качестве предлога для отказа от политического сотрудничества
США использовали проблему долгов русских дореволюционных прави-
тельств, с решением которой они искусственно связывали весь комплекс
советско-американских отношений ²⁶. При любых переговорах они выдви-
гали на первый план вопрос об оплате советской стороной военных дол-
гов России, в частности долга Временного правительства Керенского,
получившего заем от США. Это вынуждало Советский Союз предъявить
контрпретензии, связанные с участием США в иностранной интервенции
против Советской России и с лихвой покрывавшие американские запро-
сы. Вместе с тем советская дипломатия демонстрировала желание урегу-
лировать спорные вопросы, идя на уступки и компромиссы, поскольку
исходила из того, что перед СССР и США «стоят более серьезные общие
цели», заключавшиеся в обеспечении мира ²⁷. Такого же подхода придер-
живались некоторые дальновидные американские деятели, например
известный дипломат Н. Дэвис. Будучи главой делегации США на Лон-
донской морской конференции 1935—1936 гг., он говорил советскому

23 ДВП СССР, т. 16, с. 750.

24 Там же, т. 17, с. 478.

25 Там же, с. 719.

26 Там же, с. 632—634.

27 Там же, т. 17, с. 571; т. 18, с. 61.

II. КРИЗИС. «НОВЫЙ КУРС»

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС

делегату о необходимости срочно ликвидировать все финансовые и
экономические споры, ибо тесное сотрудничество США и СССР крайне
необходимо для урегулирования больших политических проблем ²⁸.