Современное видение происхождения человека и культуры

В эпоху Просвещения сформировалась концепция, согласно которой человек представлялся естественным существом, природа которого представлялась столь же строго организованной и единообразной, как и Вселенная в целом. Господствовала убежденность в неизменной природе человека, независимой от времени, места и обстоятельств его жизни, подчиненной действию законов, открытых естественных науках. Свойства новоевропейской личности (активность, стремление к прогрессу) определялись как "родовые" качества человека, развитие культуры понималось как естественное и неизбежное следствие реализации самой человеческой природы, подчиненное "закону прогресса" (Конт, Милль).

Возникновение и развитие антропологии на рубеже XIX–ХХ веков привело к формированию образа человека как созданного эволюцией преображенного животного. Были предприняты попытки установления связи между органическим, психологическим началами человека, которые изучались в рамках биологии, психологии и универсалиями культуры, которые Кларк Уисслер, Бронислав Малиновский, Джозеф Мердок, Кл. Клакхон видели в религии, браке, обмене. Согласно классическим представлениям, человек развивался под влиянием генетических мутаций и естественного отбора, пока не достиг такого уровня, когда началось культурное развитие.

Современная антропология отказалась от взгляда на такой характер отношений между физической эволюцией и культурным развитием человека как последовательными процессами. Сейчас очевидно, что эволюция человека разумного началась примерно 4 млн. лет назад с появлением на востоке и юге Африки австралопитека, филогенетическое развитие человека шло под влиянием начавшейся культурной эволюции, при этом, если физическая эволюция затухала, то культурная эволюция все более детерминировала поведенческие программы человека. Важнейшие изменения происходили в сложных процессах нервной системы и связанных с ними программах поведения. Таким образом, природы человека, независимой от культуры, никогда не существовало. Человек рождается в своеобразной информационной бреши, между потребностями организма и тем, что человек должен знать, которую заполняет информацией, присущая данной культуре. С точки зрения современной антропологии, человека, на которого бы не повлияли бы обычаи и нравы его времени и культуры, не только никогда не существовало, но и не могло существовать. В отличие от животных, чье поведение программируется генетически и физиологически, поведение человека было бы неуправляемым, если бы не руководствовалось бы паттернами культуры[48]. Гибкость, пластичность человеческой психики, способность к сочетанию жестких нормативных установок культурной традиции с их вариативно-творческим исполнением является необходимым свойством психологического выживания человека в мире.

Появление человека и культуры относят к верхнему палеолиту, когда после отступления ледников с большей части территории Европы, Азии и Северной Америки, изменились условия жизни. Возникновению современного человека способствовали перемены в строении тела и образа жизни: прямохождение, употребление в пищу продуктов растительного и животного происхождения, использование орудий труда, освоения огня. Человек верхнего палеолита еще не знал саморазвития как определенного поступательного процесса, он не преобразовывал окружающей среды, а приспосабливался к ней.

Проблемой для науки является комплекс причин, вызвавший развитие первобытной культуры. Для классического эволюционизма был характерен психологический редукционизм. Материалистические теории культурного развития в первобытную эпоху, выделяя ту или иную сферу в качестве ключевой для объяснения культурной динамики, принимают прогресс техники, или развитие производительных сил как нечто само собой разумеющееся. Так, Л. Уайт определяющим фактором эволюции культуры считал развитие технологии, ведущее к росту "обуздываемой" человеком энергии. Внешние по отношению к культуре факторы (естественная среда, климат) не являются причинами развития культуры. По Уайту, в системе культуры технология - независимая переменная, при этом причины того, почему технология совершенствуется, не рассматриваются. Техника является базисом, на котором покоится целостная система культуры. «Технологический фактор определяет в общем формы и содержание социального, философского и эмоционального секторов культуры», - писал Л. Уайт, признававший и обратное воздействие остальных факторов культуры на технологию[49]. От технологии зависят как форма и содержание общественного устройства и даже его идеология. Культура прогрессирует по мере того, как увеличивается количество энергии, используемой на душу населения год, по мере увеличения эффективности или экономичности средств контроля над энергией, либо под воздействием обоих факторов[50].

Объясняя причины развития культуры в эпоху первобытности, одни авторы делают упор на совершенствование человека как субъекта производства, другие обращают внимание на рост потребностей, третьи на необходимости борьбы за выживание и развития средств и способов жизнеобеспечения, четвертые считают прогресс культуры результатом постепенного спонтанного накопления знаний и опыта, изобретений и открытий. Иной подход, получивший наименование "адаптационного" или "экологического". Идея, лежащая в основе рассматриваемого подхода, стала активно разрабатываться лишь во второй половине XX в., когда в антропологии получила распространение синтетическая теории эволюции, исследующая механизмы развития и средовые факторы размножения организмов.

Экологический подход видит главные стимулы развития в нарушении равновесия между средой и человеческими сообществами, что заставляло членов последних приспосабливаться к новой ситуации. Такую новую для человеческих сообществ ситуацию создавали периодические изменения климата и демографические процессы, которые в долгосрочной перспективе приводили к росту населения, что диктовало создание все более сложных форм приспособления к среде обитания. Природные и демографические изменения выступали фактором, непосредственно воздействующим на сферу жизнеобеспечения, сообщающим процессам адаптации начальную энергию и импульс цепной реакции взаимообусловленных изменений в других сферах культуры первобытных сообществ.

Первые человеческие сообщества имели максимальную численность 200-250 человек, занимались присваивающими видами деятельности – собирательством и охотой. Все члены группы были связаны кровнородственными связями, имели единые формы адаптации к природному окружению, а значит и всего хозяйственно-культурного облика. Этот первый и самый длительный этап истории культуры был этапом ее экстенсивного, по преимуществу, развития, возможности которого были исчерпаны, когда все более или менее пригодные для жизни людей местообитания оказались освоенными. Судя по археологическим данным, это произошло примерно к концу среднего палеолита, т. е. около 50 тыс. лет назад, когда завершилось в основном заселение Старого Света (кроме северо-востока Евразии) и были освоены вся Африка, почти вся внеледниковая Европа, Средний Восток, Индостан, Центральная и Восточная Азия, значительная часть Сибири. В это же время начинается проникновение людей в Австралию. Мезолит был временем крупного экологического кризиса, когда изменились климатические условия обитаемой части суши, ее растительный и животный мир. В связи с тем, что стало меньше крупных животных, основной источник продуктов питания – охота – стал менее продуктивным. В период мезолита были изобретены лук и стрелы, люди стали изготавливать наконечники копий, гарпунов, метательные дротики, керамическую посуду, начали применять сети в рыболовстве.

Все это подготовило первое революционное изменение в технологии. В результате неолитической революции (термин впервые предложен американским исследователем Г. Чайдлом) произошло дальнейшее совершенствовании каменных орудий, в результате чего люди перешли от присваивающих видов деятельности к производящим. Результатом неолитической революции стала аграрная революция. Первобытные сообщества перешли от собирательства к земледелию, от охоты к скотоводству. Это было первое в истории культуры общественное разделение труда и, соответственно, образа жизни, имевшее значение для всего дальнейшего хода исторического развития. Начиная со времени «неолитической революции» наблюдается формирование и раскрытие потенций тех основных типов социокультурной эволюции, которые пронизывают всю историю последних десяти тысячелетий. Процесс неолитической революции, занял 4-5 тысячелетий, начавшись с доместикации злаков и скота, завершился изобретением керамики. Центром большинства инноваций неолитической революции был север Месопотамии. Завоевания ближневосточной неолитической революции начали распространяться во все более расширяющемся культурном ареале. Большую роль в изменении способа существования людей сыграли так называемые центры Вавилова – зоны, где в силу благоприятных условий и наличия диких предков культурных растений могли возникнуть самостоятельные очаги земледелия. Всего ученые выделяют две такие зоны – Ближний Восток и Юго-Восток азиатского материка. Но укоренившиеся в юго-восточной части Азии клубнеплодные культуры не сопровождались развитием скотоводства и не смогли породить устойчивого земледельческого хозяйства, поскольку только зерно может храниться до следующего урожая, составляя основу устойчивого земледелия. Первые земледельческие культуры были связаны с районами, где произрастали дикие злаки. Люди культивировали сначала ячмень, затем пшеницу, чумизу (дикое просо). В итоге неолитической революции были освоены соха и деревянный плуг.

Колесо, гончарный круг, как полагают, были фундаментальными открытиями посленеолитического периода. Появление колес со спицами (до этого колеса представляли собой насаженные на одну ось деревянные диски) совпало с одомашниванием лошади. Изобретение металлургии – еще одно фундаментальное открытие, которое произошло только один раз. Плавка металлов и литье изделий из металла были изобретены у истоков Тигра и Евфрата в восточной Анатолии и Армении в IV тыс. до н.э. Первое железо, выплавленное в специальных горнах с особо высокой температурой, датируется рубежом III–II тыс. до н.э. Хетты открыли способ закалки стали к началу тыс. до н. э. Следствием технологических революций стала революция демографическая. Численность человечества росла на протяжении тысячелетий крайне низкими темпами. А с 10 тысячелетия до 4 тыс. до н.э. численность людей на Земле выросла в 20 раз. Если раньше численность человеческих популяций, подобно численности популяций любых животных, жестко лимитировалась естественными ресурсами, то в ходе неолитической революции природная база существования людей была искусственным образом многократно расширена. Начался быстрый рост численности и плотности населения, что вело к значительному укрупнению социумов, вызывая существенные перемены в характере их организации и структуры. Оседлость народов земледельческих культур, вместе с повышенной концентрацией ресурсов и усилий по их производству вызывали учащение конфликтов между группами и усиление территориальности. Для утративших мобильность сообществ необходимым стало не только регулярное производство избыточного продукта, но и его хранение и использование в случае неурожая, падежа и т.д. Тем самым закладывались условия для перераспределения избыточного продукта. Воздействие всех объективных факторов вызвало изменения в системах ценностей, лежащих в основе экономического и социального поведения людей.

Занятия земледелием потребовали оседлого образа жизни, привели к увеличению среднего размера общины, к замене материнского рода отцовским в силу изменения положения мужчины и женщины. Земледелие требовало, как и скотоводство, больших физических усилий, преимущество в силе было у мужчин, они и стали хозяевами стад и земель, теперь женщина, рождая ребенка, переходила в род мужа. Изменилась половая мораль. Мужчина хотел передать накапливаемое имущество своим детям, для чего требовал от жены соблюдения верности.

При этом в некоторых районах мира – Передней Азии, Среднем Востоке, на Балканском полуострове возникли зоны, в которых демографическая емкость (количество людей на 10 кв. км.) стала настолько плотной, что здесь возможно стало создание больших сообществ. Ими и стали первые цивилизации Древности.

В не/энеолитические времена на пространствах Старого Света происходило постепенное расхождение земледельческо-животноводческих и скотоводчески - земледельческих линий социокультурной эволюции. Скотоводчески-земледельческая линия социокультурного развития достигает полноты своего развития в кочевнических обществах скотоводов зоны Евразийских степей и полупустынь Афразии, известных с последней трети 2 тыс. до н.э. Кочевники были способны при наличии налаженных контактов с соседями к созданию раннеполитических объединений типа «кочевых империй», среди которых Великая Скифия и держава Чингисхана. Кочевая империя - это кочевое общество, организованное по военно-иерархическому принципу, занимающее относительно большое пространство и эксплуатирующее соседние территории, как правило, посредством внешних форм эксплуатации (грабежей, войн и контрибуции, неэквивалентной торговли и данничества). Сложная иерархическая организация власти в форме "кочевых империй" развивалась у номадов с середины I тыс. до н.э. в Причерноморье, Поволжских степи, Халха-Монголии и других регионах, где существовали благоприятные и обширные пространства для занятия кочевым скотоводством и, где номады были вынуждены иметь длительные и активные контакты с более высокоорганизованными земледельческо-городскими обществами. Так скифы вступали в отношения с древневосточными и античными государствами, кочевники Центральной Азии с Китаем, гунны с Римской империей.

Кочевые империи представляли собой племенные "имперские конфедерации" (термин Т. Барфилда), которые оставались племенными внутри и занимались изъятием прибавочного продукта вне степи. По отношению к соседним земледельческим народам кочевники выступали как класс-этнос и особое ксенократическое (от сочетания слов ксено - наружу и кратос - власть) государство, направленное вовне собственного общества. Признаками кочевых империй был многоступенчатый иерархический характер социальной организации, пронизанной на всех своих уровнях племенными и надплеменными генеалогическими, связями; дуальный (на крылья) или триадный (на крылья и центр) принцип административного деления империи; военно-иерархический характер общественной организации "метрополии"; чаще всего по "десятичному" принципу; ямская служба как специфический способ организации административной инфраструктуры; специфическая система наследования власти (империя - достояние всего ханского рода, институт соправительства, курултай); особый характер отношений с земледельческим миром. Выделяют три модели степных держав и подобных им квазиимперских образований:

1. Кочевники и земледельцы сосуществуют на расстоянии, а получение прибавочного продукта номадами осуществляется посредством войн, периодических набегов, неэквивалентной торговли.

2. Кочевники и земледельцы входили в состав страны, межгосударственного объединения, но продолжали жить отдельно в собственных экологических зонах и сохраняли более или менее обособленно свои традиционные экономические и общественные структуры. Их интеграция носила лишь политический характер.

3. Номады завоевывали земледельческое общество и переселялись на его территорию.

Кочевые империи были неустойчивыми образованиями в силу внешнего источника поступления прибавочного продукта, мобильность и вооруженность кочевников требовала от верховной власти балансирования между различными политическими группами; полигамия в среде высшей знати кочевников приводила к переизбытку потенциальных наследников, усилению конкуренции между ними и к гражданским войнам.

Правители кочевых обществ выполняли функции священных посредников между социумом и Небом), которые обеспечивали покровительство и благоприятствование со стороны потусторонних сил. Согласно религиозным представлениям номадов, правитель степного общества (шаньюй, каган, хан) олицетворял собой центр социума и осуществлял ритуалы, которые должны были обеспечивать обществу процветание и стабильность.

Культура кочевников связана с высокопроизводительной в конкретных условиях технологией. Кочевники занимали зону степей, климат которой плохо приспособлен для жизни. Образ жизни, культура и духовные представления кочевников во многом определялись особенностями хозяйства Степь отличается сезонной и суточной контрастностью температур. Среднесуточная температура воздуха в июле в степи может очень быстро опуститься с 30° до 7°С. Требуется всего 2–3 часа, чтобы температура поверхности степной почвы подскочила с 16 до 42 градусов.

Номадические сообщества с присущими им культурами и в начале XXI века остаются реальностью в Азии и Африке, при этом африканское кочевничество в большинстве своем резко отличается от номадизма, широко распространенного в Азии. В отличие от обширных и однообразных азиатских степей, для Восточной Африки характерен сложнопересеченный рельеф, высокая степень аридности климата, ускоряющийся процесс эрозии тонкого слоя почв, резкая смена сезонов. Маленькие и рассеянные пастбища истощаются быстро, а восстанавливаются медленно. Водные ресурсы крайне неравномерно распределены, неустойчивы и нередко труднодоступны. Для пастушеских обществ "африканской" формы характерна наличие архаического социального института - системы возрастных классов, представляющих собой издавна сложившуюся форму реализации принципа общественного разделения труда по возрасту. У африканских номадов двойная социальная принадлежность. Первая - горизонтально-локальная выстраивает всех членов общества в социальной структуре в иерархический ряд, в генеалогическую цепочку, начало которой - прародитель племени, предок. Этот социальный показатель принадлежности никогда не изменяется, он стабилен. Вторая социальная принадлежность - вертикальная. Ее основной показатель - социальный возраст каждого члена общества - подвижный, т.е. вместе с его возрастной группой находится в постоянно растет, поскольку вся социально-возрастная группа и все ее члены движутся по пути к зрелости и далее - к старению. Во все времена кочевники были маргиналами цивилизационного развития. Довольно часто кочевники становились паразитической надстройкой на теле государственной общественной самоорганизации временно завоеванных ими народов. В дальнейшем кочевники-завоеватели либо ассимилировались местным населением, либо изгонялись

Нео/энеолитическими обществами земледельческой ориентации, преимущественно связанные с типом тропического клубне-корневого земледелия достаточно быстро исчерпали возможности развития. Другие, связанные с зерновым земледелием, пришли к уровню цивилизации двумя путями – восточным и западным. В социально-экономическом отношении различия между восточным и западным путями социокультурного развития связаны в первую очередь с разной ролью государственной власти и частнособственнических отношений.

Восточный путь становления цивилизаций и развития ранних цивилизационных систем был исторически первым. Для него характерно повышение роли надобщинных органов власти и управления во всех сферах жизнедеятельности, что было связано с необходимостью организации труда больших масс людей, прежде всего для ирригационно-мелиоративных работ и возведения монументальных сооружений погребально-культового назначения. В итоге сложилась система, в которой отдельный домохозяин, семья лишались автономии самообеспечения по отношению к отчужденной от общества власти, носители которой выполняли не только административно-политические, но и верховные собственнические и организационно-хозяйственные функции. При таких условиях с переходом к цивилизации государство полностью доминировало над обществом, организуя и контролируя все основные сферы его жизнедеятельности.

Особенности культуры первобытности состоят в отсутствии разделения культуры на высокую и низкую, элитарную и народную. Сфера сакрального и профанного полностью не разъединены и формой их взаимодействия является ритуал. Ритуал – высшая форма и наиболее последовательное воплощение символичности. В ритуале конструируется особого рода реальность, находят реализацию духовные устремления человека. Ритуализация - это стереотипичность, наличие стандартов осуществления, регламентированность, обязательность, высшей степенью ритуализации отмечены обряды, от выполнения которых зависит жизнь и благополучие коллектива, к высшему уровню относятся обряды двух основных циклов – календарного и жизненного.Низшей степенью ритуализации обладали обычаи, регламентировавшие повседневную жизнь челвоека. И ритуал и обычай считались унаследованными от предков и имели императивный характер для любого члена группы. В культуре, ориентированной преимущественно на ритуал, отсутствовала однородная семиотическая система, специально предназначенная для фиксации, хранения и переработки информации. Знаковый характер придавался природному и культурному окружению человека - элементам ландшафта, частям жилища, пище, одежде. Первобытная культура ориентирована не столько на содержание нового, сколько на регулярное воспроизводство одних и тех же текстов. Прецедент (единичное первособытие) закладывает основание всей последующей традиции, передача информации происходит не с помощью правил, а с помощью образцов и цитат. То, что уже дано, не нуждается в объяснениях и комментариях, зато усиленно комментируются нарушения. Высокая степень предопределенности поведения обычаем и ритуалом не исключает необходимости выбора между альтернативными линиями поведения. При этом человек следовал указаниям примет или результатов гадания. В архаическом и традиционном обществе жизнь человека протекает на двух уровнях. На первом человек выполняет ритуальные программы жизни, на другом уровне протекала его повседневная жизнь и быт.

Тремя импульсами культурной эволюции, как показал Л. С. Васильев, были миграция, культурная диффузия и конвергенция. Миграция - это внешний импульс передачи информация, принесенной коллективом мигрантов. Культурная диффузия (лат. diffusio – распространение, растекание) – это информация, полученная через третьи руки в ходе культурных контактов с соседями, «переход культурных черт от одной системы к другой»[51], взаимное проникновение культурных черт и комплексов из одного общества в другое при их соприкосновении. Конвергенция (лат cоnvergo – приближаться, сходиться) – процесс сближения, схождения различных культур.

По мере накопления культурного потенциала роль внутренних факторов развития культур неуклонно росла и на передний план выходили факторы спонтанной эволюции, превратившиеся с момент становления ядра цивилизации в основу ее движущих сил. Рубежом между первобытностью и цивилизацией выступает процесс формирования надобщинных структур власти и управления – племенных институтов, со временем приобретающих вид вождеств.

Специализация семиотических систем, и в первую очередь распространение письменности, кардинально изменила структуру памяти и позволила перейти к иному типу культуры. На смену тотальной знаковости пришли специализированные знаковые системы. Ритуал как главный механизм памяти в дописьменной культуре стал терять свои позиции. Культура начала ориентироваться на выработку новых текстов, а не на воспроизводство уже известных.