СЕНСОРНО-ПЕРЦЕПТИВНЫЕ ПЮЦЕССЫ 2 страница

Чтобы перейти к обсуждению восприятия движения, необходимо крат­ко рассмотреть две общие особенности перцептивных процессов: их интермодальность и их опору на целую иерархию выделяемых в окруже­нии пространственных систем отсчета. Несмотря на анатомические различия, разные сенсорные модальности работают в отношении оцен­ки пространственных характеристик как одна функциональная система (см. 1.4.2). Так, варьирование интенсивности билатерально предъявля­емых стимулов приводит к аналогичным изменениям направления не только в зрительной, слуховой и осязательной модальностях, но даже в обонятельной и вкусовой (Shipley & Rowlings, 1971). Конечно, при этом сохраняются различия. Например, слуховая локализации обычно быст­рее, чем зрительная, но ее точность ниже, в частности, на слух мы не можем определить, находится ли источник звука перед нами или за на­шей спиной. Отдельные модальности можно уподобить группам инст­рументов симфонического оркестра, исполняющих в разном ключе и с вариациями одну и ту же мелодию. Эта избыточность обеспечивает вы­сокую надежность восприятия пространства, служащего опорой как для других перцептивных процессов, так и для решения собственно когни­тивных задач.

Сам субъект восприятия также оказывается одним из локализуемых

компонентов окружения. Кожная, мышечная и, в особенности, сустав-

но-мышечная чувствительность традиционно рассматриваются как ос-

174нова восприятия положения собственного тела и его движений — про-

Рис. 3.3. Примеры динамических градиентов Гибсона.

приоцепции и кинестезии. Речь идет о широкой интеграции ощущений взаимного расположения частей тела («схема тела» — уровень В) и по­ложения тела во внешнем окружении («пространственное поле» — уро­вень С, по классификации Бернштейна — см. 1.4.3). Имея в виду интер­модальность этих процессов, Гибсон писал о «зрительной кинестезии», а Бернштейн о «проприоцепции в широком смысле слова». Гибсон, длитель­ное время проводивший исследования для ВВС США, выделил зритель­ные источники информации о собственных движениях, описав знаме­нитые динамические градиенты оптического потока (рис. 3.3). Скорость и целостная геометрия подобных трансформаций позволяют опреде­лить характер движений. Например, положение точки, остающейся не­подвижной внутри потока оптического расширения {focus of expansion, FoE), специфицирует направление движения наблюдателя⁶. Простран­ственное зрение взаимодействует и со значительно более древней вести­булярной системой. В частности, общая ориентация видимых контуров позволяет выделять информацию, соответствующую критическим для работы вестибулярной системы данным о направлении гравитационной вертикали.

⁶ Использование зрительной информации для контроля собственных локомоций за­висит от способа перемещения в пространстве. При движениях с помощью технических средств решающая роль действительно принадлежит динамическим градиентам: изме­няй одну только оптическую плотность объектов в периферии поля зрения (например, увеличивая плотность дорожной разметки), можно значительно более надежно заставить водителей тормозить на перекрестках, чем расставляя предупреждающие знаки. При пе­ремещениях, так сказать, «на своих двоих» роль обнаруженных Гибсоном механизмов сни­жается и ведущим оказывается просто видимое направление на цель.

Характерной особенностью восприятия положения и движения яв­ляется зависимость от пространственных систем отсчета. Роль систем отсчета можно проиллюстрировать следующим примером. Один из ос­новных инструментов в кабине самолета — индикатор бокового наклона, или «авиагоризонт». Долгое время российские и западные авиастроите­ли отдавали предпочтение разным вариантам отображения информации об этой переменной — «виду снаружи» и, соответственно, «виду изнут­ри» (см. рис. 3.4, А и Б). Этот спор объясняется присутствием различных систем отсчета, связанных с кабиной самолета и с внешним окружением. Зрительно стабильной кажется кабина, тогда как когнитивно, а с учетом вестибулярной афферентации также и сенсорно — земная поверхность. Нельзя ли использовать эти частные подходы для создания более гибкой системы отображения? Решение связано с учетом особенностей работы вестибулярной системы: из-за быстрой адаптации ее рецепторов вести­булярная система реагирует не столько на положение головы в простран­стве, сколько на изменение этого положения (Величковский, Зинченко, Лурия, 1973). Поэтому характер отображения можно поставить в зависи­мость от темпа изменения наклона. При продолжительном полете без выраженных изменений наклона используется «вид изнутри», при рез­ких изменениях — «вид снаружи», который постепенно вновь трансфор­мируется (путем вращения дисплея, как показано на рис. 3.4В) в «вид изнутри» (Wickens, Gordon & Liu, 1998).

Рис. 3.4. Три различных варианта отображения информации о боковом наклоне самоле­та: А. «Вид снаружи»; Б. «Вид изнутри»; В. Комбинированный инструмент, сочетающий оба способа отображения в зависимости от темпа изменения наклона.

Обратимся, наконец, к рассмотрению восприятия движения. Прежде всего оно, безусловно, имеет такой же непосредственный ха­рактер, как и пространственная локализация, что связано с особой био­логической значимостью тех и других процессов. Хорошо известно, на­пример, что нейроны зрительной системы реагируют главным образом на движение стимула внутри соответствующих рецептивных зон. Сле­дует, однако, очень осторожно использовать эти нейрофизиологические данные с точки зрения объяснения восприятия движения, так как кри­тическую роль в последнем играют процессы детекции изменения по­ложения объекта относительно внешних систем отсчета, а не переме­щение стимула по сетчатке само по себе.

Так, при полном устранении зрительного контекста (в темноте или в другом гомогенном окружении) возникает иллюзия автокине­тического движения: неподвижная и аккуратно фиксируемая цель на­чинает казаться движущейся то в одном, то в другом направлении, совершая «экскурсии», амплитуда которых может достигать десятка угловых градусов. Вариантом управляемого автокинеза является так на­зываемое индуцированное движение, детально изученное Карлом Дунке-ром (Dunker, 1929). При этом в гомогенном поле наблюдателю предъяв­ляется неподвижный объект с окружающей его рамкой. Если рамка — единственная видимая система отсчета — начинает двигаться, то на­блюдатель воспринимает движение фиксируемого объекта в противо­положную сторону. Это восприятие сопровождается отчетливым впе­чатлением отслеживания иллюзорного движения глазами, головой и даже всем корпусом!

Ситуация возникновения индуцированного движения служит удоб­ной моделью для иллюстрации общих особенностей восприятия. Для получения особенно сильного эффекта индуцированного движения вме­сто рамки часто используются вертикальные полосы, заполняющие практически все зрительное поле. При этом может наблюдаться допол­нительный эффект, свидетельствующий о непосредственной связи види­мого движения с особенностями восприятия пространства. Когда испы­туемый устает и перестает аккуратно фиксировать полосы или же специально получает инструкцию фиксировать точку, находящуюся пе­ред фоном, может возникать бинокулярная фузия сдвинутых на один период полос. В результате большей конвергенции осей глаз (вергент-ные движения глаз калибрируют оценки удаленности и величины — см. 3.1.1) фон феноменально приближается к наблюдателю, ширина полос сужается и, что существенно, соответственно замедляется скорость ин­дуцированного движения (Velichkovsky & van der Heijden, 1994).

Точно так же и пороги обнаружения реального движения в обычном структурированном окружении оказываются зависящими не от угловой, а от абсолютной скорости. Иными словами, движение воспринимается нами в трехмерном пространстве, с учетом удаленности объектов. На­пример, при бинокулярных условиях наблюдения пороги обнаружения

L

смещения объектов, горизонтально движущихся в противофазе в каж­дом из монокулярных полей зрения, оказываются выше порогов воспри­ятия такого же движения только одним глазом. Это связано с тем об­стоятельством, что в условиях стереоскопического зрения происходит фузия стимулов с меняющейся (из-за разной направленности монокуляр­ных векторов смещения) диспаратностью и воспринимается движение объекта в глубину — по направлению от или к наблюдателю. Несмотря на практически идентичную картину стимуляции самой сетчатки, пороги обнаружения движения меняются, так как разрешающая способность восприятия движения в третьем измерении пространства не так высока, как для движения во фронто-параллельной плоскости⁷.

Особенно интересным индуцированное движение становится в случае двух и более систем отсчета. Предположим, что наблюдатель фиксирует в гомогенном окружении неподвижный объект, вокруг кото­рого расположена рамка средних размеров и еще одна, окружающая ее внешняя рамка. Пусть теперь обе рамки начинают двигаться, причем в разных направлениях, скажем, внутренняя рамка направо, а внешняя вверх. В каком направлении будет «перемещаться» фиксируемый объект? На основании знакомства с физикой (а именно принципом па­раллелограмма, введенным в науку Галилеем — см. 6.4.3) можно было бы ожидать, что при этом будет происходить своего рода векторное сумми­рование, ведущее к возникновению иллюзорного движения объекта в направлении левого нижнего угла поля зрения. Но в восприятии про­исходит нечто иное. Центральный объект кажется движущимся строго влево. Вместе с этим средняя рамка и движущийся в ней объект как це­лое смещаются вниз.

Таким образом, при одновременном присутствии множества сис­тем отсчета поведение локальных перцептивных структур определяет­ся ближайшей системой отсчета. Ученик Кёлера и Коффки Вольфганг Метцгер (Metzger, 1941/2001) обобщил эти наблюдения в качестве обще­го закона организации феноменов сознания, распространив его и на другие области, включая психологию мотивации и межличностных от­ношений. Следует заметить, что для когнитивной науки характерно ис­пользование многочисленных производных этого принципа, с тем ос­новным отличием, что вместо несколько громоздкого словосочетания

⁷ Эти факты говорят о том, что обработка, непосредственно ведущая к восприятию видимого движения, должна иметь место не ранее первичной зоны VI зрительной коры. В восприятии движения участвуют нейроны зоны V5 (MT/MTS) на границе затылоч­ной и височной долей. Ее поражения или временные отключения (с помощью методи­ки ТМС — см. 2.4.1) приводят к затруднениям в оценках направления и скорости движе­ния. При этом нарушаются и следящие движения глаз (см. 3.4.1 ). Данное объяснение, од­нако, не является полным — неясными остаются механизмы интермодальных влияний на видимое движение. Поэтому можно предположить, что в восприятии движения уча­ствуют также теменная кора и субкортикальные структуры (четверохолмие и базальные 178 ганглии), где происходит такая интермодальная интеграция.

Рис. 3.5. Эффекты расщепления влияния систем отсчета при восприятии жестов (А) и походки (Б).

«система отсчета» в современной психологии, лингвистике, а также ра­ботах по машинному зрению и искусственному интеллекту обычно ис­пользуется термин «фрейм» (от англ. frame = рамка и frame of reference = система отсчета)⁸.

В чем причина подобного расщепления влияния одновременно при­сутствующих в окружении систем отсчета? Ответ заключается в том, что восприятие, по-видимому, и не может быть организовано другим обра­зом. Во-первых, рассмотрение событий в рамках лишь одной, ближай­шей системы отсчета позволяет резко ограничить сложность перцептив­ной обработки. Во-вторых, такое рассмотрение позволяет сохранить специфику локальных движений, что является важным условием их уз­навания. Хорошим примером здесь может служить восприятие так назы­ваемого биологического движения — прежде всего, специфических харак­теристик походки, жестов и мимики людей. Представьте себе, что вы провожаете на вокзале знакомого, который стоит у открытой двери там­бура и машет рукой. Когда поезд трогается, ладонь начинает описывать в системе координат, связанной с поверхностью Земли и вашим телом, синусоидальное движение (см. рис. 3.5А). Однако из-за разделения вли­яния систем отсчета вы будете видеть те же самые движения ладони вверх и вниз относительно рамки двери (то есть ближайшей системы от­счета), тогда как поезд и машущий рукой знакомый в целом движутся в системе координат вокзала и стоящих на перроне провожающих.

' Мы рассмотрим ниже примеры расширенной трактовки этого теоретического кон­структа при анализе семантики (см. 3.3.3, 6.3.1 и 7.3.2), представлений окружающей сре­ды (6.3.2), организации так называемых ментальных пространств (7.4.1) и влияния эмо­ционального контекста на принятие решений (8.4.1).

Несколько более сложный случай представляет собой восприятие локомоций. Здесь лучше всего изучено восприятие походки, причем практически все данные получены на основании видеосъемки (в по­следнее время, разумеется, также компьютерной симуляции) и после­дующего наблюдения взаимного движения всего лишь нескольких, прикрепленных к основным суставам тела маркеров (рис. 3.5Б). Эта использовавшаяся ранее в биомеханике методика впервые была приме­нена в контексте перцептивных исследований шведским последовате­лем Гибсона Гуннаром Иохансоном (например, Johanson, 1978). При неподвижном положении маркеров их интерпретация и узнавание ока­зываются полностью невозможными. При движении тела, причем (по разным, к сожалению, не очень точным данным) уже после 100—500 мс экспозиции, испытуемые отчетливо видят движущегося человека, уве­ренно различая мужчин и женщин. Несмотря на предельную редуциро­ванность информации, испытуемые даже способны узнавать при этом себя и своих знакомых (см. 3.4.1). Походка оказывается, таким образом, очень индивидуальной и легко идентифицируемой формой биологичес­кого движения. При разработке систем автоматического видеопоиска, идентификации и отслеживания разыскиваемых людей она даже рас­сматривается в последнее время в качестве возможной альтернативы уз­наванию по геометрии лица.

Чем объяснить, что усложнение стимульной ситуации за счет введе­ния информации о множестве разнонаправленных движений как раз и делает восприятие возможным? Эти движения позволяют выделить не­сколько иерархически связанных между собой систем отсчета. Прежде всего, такие перцептивные механизмы, как описанный гештальтпсихо-логами закон «общей судьбы» (см. 1.3.1), выявляют в глобальной систе­ме координат тела две подсистемы, а именно туловище и конечности. Каждая из этих подсистем, в свою очередь, становится локальной сис­темой отсчета: в рамках туловища выделяются плечи и бедра, в рамках конечностей — плечевая (бедренная) кость и предплечье (голень). В ре­зультате возникает трех- или даже четырехуровневая структура (см. так­же 3.3.2). В рамках каждой из этих систем отсчета оказывается возмож­ной достаточно точная спецификация характера локальных движений. Так, оказалось, что определяющим признаком для дифференциации по­ходки мужчин и женщин является относительная амплитуда колебаний в плечевом поясе и в области бедер. Как показывают эксперименты с компьютерными анимациями походки, меняя один лишь этот параметр, удается легко управлять восприятием пола фантомных фигур (Mather & Murdoch, 1995).

Мы уже несколько раз упоминали фактор времени, отмечая исклю­чительную быстроту процессов зрительной пространственной локализа­ции. Временной контекст, естественно, весьма важен для возникновения впечатления движения. Так, мы непосредственно видим движение секунд-180ной стрелки часов, но лишь знаем о движении часовой и минутной стре-

лок. Для непосредственного восприятия движения, по-видимому, суще­ственными оказываются события внутри интервала времени порядка 100 мс. Бельгийский гештальтпсихолог Альбер Мишотт провел в первой по­ловине 20-го века множество простых экспериментов, показав, в частно­сти, что остановки движущегося предмета не замечаются наблюдателем, если они продолжаются менее 100 мс. Самые известные эксперименты Мишотта описывают условия, при которых чисто оптическое сближение и соприкосновение двух зрительных объектов (двух теней на проекцион­ном экране) устойчиво воспринимается как «механический толчок» и «передача импульса». Для восприятия подобной феноменальной причин­ности необходимо, чтобы не позднее, чем через 100 мс после видимого соприкосновения, произошло бы характерное изменение скорости дви­жения объектов, например, первый объект остановился, а неподвижный до момента соприкосновения второй объект начал двигаться в том же направлении (см. 3.3.3 и 9.4.2)⁹.

Другим классическим феноменом, исследованием которого даже датируется возникновение гештальтпсихологии (Wertheimer, 1912), яв­ляется стробоскопическое движение. Оно возникает при предъявлении в пространственно-временном соседстве двух и более объектов. Рас­смотрим простейший случай показа всего лишь двух объектов, распо­ложенных на расстоянии нескольких угловых градусов друг от друга. Если последовательное предъявление осуществляется очень быстро, так что асинхронность включения стимулов {AВС = время показа первого стимула, tj + интерстимулъный интервал, ИСИ) остается меньше 40—50 мс, то воспринимаются два одновременно появившихся в поле зрения объекта. При увеличении асинхронности возникает восприятие одного объекта, быстро движущегося от места первого предъявления к месту второго. Иногда объект кажется движущимся за непрозрачным экраном и лишь на мгновение появляется в местах показа стимулов, которые, в свою очередь, воспринимаются как отверстия в экране: этот вариант амодального, не имеющего сенсорной основы восприятия соответству­ет так называемому ФИ- {феноменальному) движению. При увеличении ABC до 80—120 мс возникает отчетливое восприятие движущегося объекта, который виден во всех промежуточных положениях. Такое движение называется оптимальным, или БЕТА-движением. Если асин­хронность превышает 250—300 мс, то движение постепенно исчезает и воспринимается лишь последовательное появление двух объектов на разных позициях.

. ' Пафосклассических исследований Мишотта заключался в попытке опровержения
мнения Джона Локкаи других эмпирицистов (особенно Юма), согласно которым при­
чинно-следственная связь событий не может непосредственно восприниматься, а может
ли11п>домысливаться в результате ассоциативного объединения представлений в сужде­
ния (см. 1.1.2). 181

В силу очень простого контроля параметров предъявления объектов, стробоскопическое движение до сих пор остается популярной ситуаци­ей исследования. Эксперименты со стробоскопическим движением по­казывают, что оно определяется прежде всего дистальными, а не прокси­мальными параметрами стимуляции. Выше (см 3.1.1) мы отмечали, что информация о третьем измерении пространства выделяется зрительной системой в естественных условиях наблюдения (свободный режим дви­жений глаз, присутствие видимого структурированного окружения) не­посредственно и очень быстро. Аналогично обстоит дело и с данным видом воспринимаемого движения: пороги быстрого стробоскопическо­го движения определяются не угловым расстоянием, а близостью сти­мул ьных объектов в трехмерном пространстве, так что при увеличении расстояния до дисплея или изменении угла, под которым он рассматри­вается наблюдателем, пороги возникновения движения остаются при­мерно постоянными, соответствующими константному восприятию метрических отношений пространства (Величковский, 1973)

Эту же закономерность воспринимаемого движения можно проил­люстрировать примером тактильного стробоскопического движения. Если с асинхронностью порядка 100 мс прикасаться к ладоням левой и правой руки (для этого применяются прикрепленные к ним вибрато­ры), то сидящему с закрытыми глазами наблюдателю внезапно начина­ет казаться, что что-то или даже кто-то быстро бегает между ладонями. Если теперь несколько развести руки в пространстве, то тогда для со­хранения впечатления движений «тактильного крольчонка» приходит­ся пропорционально увеличить величину асинхронности включения, хотя физические и анатомические условия стимуляции при увеличении расстояния между ладонями не меняются. Пороги стробоскопического движения, следовательно, явно демонстрируют некоторую инвариант­ность скорости перемещения в воспринимаемом трехмерном простран­стве, напоминая, тем самым, закономерности процессов «ментального вращения», лежащие в основе узнавания и сравнения различным обра­зом ориентированных в пространстве объектов (см. 5.3.1).

Значительный интерес представляют условия, при которых после­довательные события воспринимаются как одновременные. Соответ­ствующие максимальные интервалы времени получили название пер­цептивного момента. С увеличением точности методик большинство оценок размеров перцептивного момента в разных сенсорных модаль­ностях сдвинулось с величин порядка 100 мс в область 30 мс. Функция разбиения непрерывного потока физической стимуляции на статичные кадры, внутри которых все кажется одновременным, традиционно при­писывается интегральным ритмам мозга, измеряемым с помощью таких методик, как ЭЭГ (см. 2.4.2). При этом за последние два десятилетия несколько изменились представления о возможной нейрофизиологи­ческой основе этих процессов — с подчеркивания роли альфа-ритма к анализу вероятного участия гамма-ритма. Последний не только имеет более подходящую частоту (а именно порядка 40 Гц), но также регист-182 рируется в субкортикальных структурах, участие которых в регуляции

Г

ритмических движений (таламус, мозжечок и базальные ганглии — пал-лидум) и в восприятии временных интервалов (базальные ганглии — стриатум) сегодня представляется бесспорным (Wittmann, 1999).

Представление о том, что в ходе сенсорной обработки сначала вы­деляется статичная информация, которая затем служит основой для вос­приятия движения, наталкивается на возражения. В частности, Гибсон подчеркивал в своих работах первичность выделения динамических гра­диентов стимуляции. Один из наиболее известных его последователей Майкл Турвей (Turvey, 1977) считает, что восприятие движения вообще невозможно в системе, регистрирующей статичные кадры. Такие кадры, или «иконы», предположительно должны быть направлены для сохра­нения и интерпретации в следующий блок переработки информации, кратковременную память. Но поскольку кратковременная память мо­жет осуществлять лишь сжатие масштаба времени последовательности икон (в отношении T:t), то необходимо постулировать дополнительную инстанцию (мышление, гомункулуса и т.д.), которая могла бы «увидеть» в этой преобразованной последовательности характерную динамику со­бытий (см. рис. 3.6А).

Фактически речь идет о том, как из локальных перцептивных момен­тов строится глобальное перцептивное время. Представление о статич­ных иконах как основе восприятия соответствует гипотезе дискретного перцептивного времени, согласно которой оно состоит из поставленных «в затылок друг другу» перцептивных моментов (подобно организации астрономического времени, где 2005 год ровно в полночь 31-го декабря сменяется 2006 годом). Эту гипотезу обычно приписывают французско­му философу Анри Бергсону. Ей противостоит гипотеза непрерывного перцептивного времени, восходящая к идее потока сознания Уильяма Джеймса. По этой альтернативной гипотезе перцептивный момент по­добен движущемуся вместе с физическим временем окну, обеспечиваю­щему симультанный охват некоторого поля событий. Различие этих двух точек зрения можно проиллюстрировать с помощью следующей про­странственной аналогии. Гипотеза дискретного времени соответствует ситуации, когда наблюдатель стоит на перроне и последовательно загля­дывает в различные купе проходящего мимо поезда. Непрерывное пер­цептивное время соответствует обратному случаю — наблюдатель сам сидит в одном из купе поезда и видит непрерывно разворачивающуюся перед ним панораму, в том числе и проплывающий мимо перрон со сто­ящими на нем людьми

В одном из наиболее остроумных экспериментов последних десяти­летий английский психолог Алан Олпорт (Allport, 1968) попытался про­верить следствия из обеих гипотез. Для этого он использовал анализ на­правления стробоскопического движения, воспринимаемого в гирлянде последовательно зажигаемых лампочек. Если режим стробирования (то есть включения-выключения) таков, что все лампочки, кроме одной, кажутся горящими одновременно — «попадают в один перцептивный момент», то возникает иллюзорное впечатление движения темного

A .

момент 1 (- лампочка 8) j

■ момент 2 (- лампочка 7)

момент 3 (- лампочка 6)

Рис. 3.6. Структура перцептивного времени: А Гипотетическая интеграция икон в крат­ковременной памяти; Б. Обоснование эксперимента Олпорта по проверке двух гипотез перцептивного момента.

пятна на светлом фоне. На основании рассмотренных гипотез, как это демонстрирует рис. 3.6Б, можно сделать взаимоисключающие предска­зания о направлении движения такого темного пятна Согласно гипо­тезе дискретного времени, оно должно двигаться в противоположную направлению зажигания лампочек сторону. Гипотеза непрерывного мо­мента, напротив, предсказывает совпадение направлений. Полученные

Олпортом экспериментальные данные свидетельствуют о том, что на­правление движения темного пятна совпадает с порядком зажигания лампочек, подтверждая, таким образом, гипотезу непрерывного пер­цептивного времени. Не исключено, впрочем, что дискретная (кванто­вая) модель перцептивного времени также имеет право на существова­ние, но в диапазоне более высоких временных частот, примерно соответствующих гамма-ритму ЭЭГ.

В объяснениях перехода от субъективной симультанности к вос­приятию последовательности событий, как и в целом в моделях воспри­ятия времени, до сих пор сохраняется много неясностей. Наряду с опи­санием различных физиологических «водителей ритма», в литературе имеются предположения об отсутствии какого-либо влияния подобных внутренних часов на восприятие, а также представление о восприятии как процессе, принципиально не знающем времени и разворачиваю­щемся в «вечном настоящем» (см. 3.4.2 и 5.4.2). Величина перцептив­ного момента при различных способах его измерения связана, как мы увидим в следующем разделе, с характером задачи, а субъективная про­должительность события и действий меняется в зависимости от направ­ленности и напряженности внимания, а также от того, на каком уровне осуществляется обработка. В частности, осмысленные конфигурации кажутся тем наблюдателям, для которых они являются осмысленными, предъявляемыми на более длительное время. Так, если испытуемым на очень короткое время показываются химические формулы, то время показа оценивается как более продолжительное профессиональными химиками. Возможно, что в оценку длительности некоторого события включается и время инициированной им когнитивной обработки.

Как обстоит дело с выявлением продолжительности восприятия здесь и теперь или, по словам французского психолога Поля Фресса, через какое время перцептивное восприятие времени сменяется его когнитив­ной оценкой! Разные методические подходы к ответу на этот вопрос, как правило, настолько произвольны, что едва ли заслуживают упоминания. Наиболее привлекательный из этих подходов состоит в анализе колеба­ний восприятия ритмических звуковых сигналов или, скажем, много­значных фигур (рис. 3.7). Предполагается, что продолжительность

Рис. 3.7. Примеры многозначных изображений А Змеи, Б. Трезубец; В Треугольник.

«воспринимаемого настоящего» соответствует времени непрерывного удержания в сознании одной из возможных интерпретаций. Если су­дить по точности оценки временных интервалов, а также по частоте из­менений восприятия типичных многозначных изображений, то сред­няя длительность «воспринимаемого настоящего» должна составлять примерно 2—3 секунды. Это время зависит от многих факторов, таких как зрительное утомление и характер движений глаз (см. 3.4.1). При оценке продолжительных отрезков времени, порядка часа и более, в действие вступают другие механизмы, в частности, биопсихологические механизмы суточных (циркадных) ритмов, участвующих в регуляции ре­жима сна и бодрствования.