Океанические пространства

Наиболее жесткому переделу подвергаются океанические пространства. После Первой мировой войны в основу международного морского публичного права был положен принцип свободы морей и мореплавания. После Второй мировой войны он получил свое подтверждение. Женевские конвенции по морскому праву (1958) постулировали принципы свободы открытого моря, исключительной юрисдикции государства над судами своего флага, мирного использования Мирового океана и суверенитета государства над внутренними морски­ми водами и территориальными морями. Генеральная Ассамблея ООН создала в 1970 г. режим «океанического соуправления» в рамках которого все государства имеют равные права на эксплуатацию открытого моря и несут одинаковую ответственность за судьбу его ресурсов. Эти положения были конкретизированы Конвенцией о международных правилах предупреждения столкновения судов в море (1972) и Международной конвенцией по охране человеческой жизни на море (1974).

Это важно Режим правового регулирования Мирового океана был окончательно оформлен Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. (вступила в силу 16 ноября 1994 г.). Государственный суверенитет распространялся на внутренние (internal), территориальные (territorial) и архипелажные (archipelagic) воды. Открытое море (океанические пространства) было объявлено нейтральным пространством, на него не распространяется суверенитет государств.

Особый правовой режим получили:

· закрытое море (inland sea) — море, не используемое для транзитного прохода в другое море или океан;

· прилегающая зона (contiguous zone) — 12 морских миль от территориальных вод, на которые распространяется суверенитет государства в области экологии, налогообложения, таможенного контроля и миграции населения;

· особая экономическая зона (exclusive economic zone) — 200 мор­ских миль от береговой линии, где государство имеет исключи­тельные права на эксплуатацию всех природных ресурсов;

· континентальный шельф (continental shelf) — 350 морских миль от береговой линии, в пределах которых прилегающие государства имеют исключительное право на эксплуатацию природных и биологических ресурсов.

Отдельный режим был создан для международного района морского дна.

Новое значение приобретает экологический фактор. Еще в 1995 г. была принята Глобальная программа действий по защите морской среды от загрязнения в результате осуществляемой на суше деятельности. В 2002 г. участники Всемирного форума по устойчивому развитию в Йоханнесбурге (ЮАР) рекомендовали всем странам, во-первых, ввести к 2010 г. экосистемный подход к управлению прибрежными и океаническими районами и, во-вторых, помочь государствам третьего мира разработать морскую политику и механизмы комплексного управления прибрежными районами. Это открывает возможности для проведения каждым государством своей экологической политики в прибрежных районах.

Особый комплекс проблем возникает из-за обострившейся в 2008­2009 гг. проблематики пиратства. Возвращение этого явления порождает сомнения в способности великих держав обеспечить функционирование режима свободной торговли в Мировом океане. Основные зоны активности пиратов (побережье Сомали, Малайзии, Западной Африки) находятся на перекрестке путей транспортировки энергоносителей. Борьба с пиратством ставит вопрос о милитаризации международных транспортных путей и закреплении за государствами особых «зон ответственности» на море. Возникает предлог для закрепления в международном праве принятой на Лондонском саммите стран «группы семи» (1984) концепции «разблокировки проливов»: использования военной силы для обеспечения бесперебойных морских поставок энергоносителей.

Борьба с транснациональным терроризмом и пиратством усиливает милитаризацию морских пространств. Еще в 2002 г. в США был принят Закон о безопасности морского транспорта, ужесточающий систему береговой охраны. Международная морская организация приняла в 2002 г. более жесткий Кодекс охраны судов и портовых сооружений. В 2008 г. последовали резолюции Совета Безопасности ООН № 1816 и 1846 об усилении мер по борьбе с пиратством. Для решения этих задач были созданы Малайзийское агентство береговой охраны, «Инициатива четырех», Инициатива безопасности портов Юго-Восточной Азии. На повестку дня выходит создание региональных «зон ответственности» государств — прежде всего в ключевых с точки зрения транзита энергоносителей Ормузском, Малаккском и Сингапурском проливах.

Конвенция ООН по морскому праву была принята в 1982 г., когда у США существовал противовес в виде советского военно-морского флота. В 2000-х годах Соединенные Штаты занимают преобладающие позиции в области военного и торгового флотов, но не присоединяются к нормативному документу о принципах использования Мирового океана. Другие морские державы (прежде всего Россия и КНР) вынуждены наращивать морские вооружения или усиливать контроль над принадлежащими им морскими пространствами. Возникает тенденция к замене режима «океанического соуправления» менее кооперационной системой отношений в Мировом океане.

Особую роль играют пограничные споры между Россией и США. В 1979 г. Верховный Совет СССР решил отодвинуть восточную границу, разделяющую Евразийский и Североамериканский континенты, к за­паду до 168°58’ западной долготы. Это решение вызвало территориаль­ный спор Советского Союза и Соединенных Штатов из-за шельфовых участков в Беринговом и Чукотском морях. 1 июня 1990 г. США и СССР подписали соглашение о разграничении морских пространств в Берин­говом море («соглашение Шеварднадзе—Бейкера»), по которому спор­ная территория в 50 тыс. кв. км площади была передана Вашингтону. Государственная дума РФ не ратифицировала это соглашение. Конгресс США, напротив, ратифицировал его 18 сентября 1990 г., и Вашингтон не признает российских претензий на сектор в Беринговом море.

В России крепнет ощущение, что цель других арктических стран — не гипотетическая добыча энергоресурсов, а утверждение своих стратегических интересов. Активизация арктической политики США, Канады, Дании и Норвегии началась после вступления в силу Договора СНВ-1 (1994 г.). В его рамках действовала «Программа сов­местного уменьшения угрозы», по которой они помогали России ликвидировать на Кольском полуострове атомные подводные лодки. В мировых СМИ появились недоказанные сообщения об «экологической катастрофе» на российском Севере. Требования распространить на Северный Ледовитый океан систему «океанического соуправления» могут означать попытку США, Норвегии, Дании и Канады сузить акваторию действия российского Северного флота.

Арктические страны подали заявки в Комиссию ООН по континентальному шельфу на обладание определенными арктически­ми пространствами. 20 декабря 2001 г. Россия подала заявку в комис­сию на самый крупный сектор в Северном Ледовитом океане (1,2 млн кв. км), утверждая, что подводный хребет Ломоносова служит продолжением Сибирской континентальной платформы. 28 июня 2002 г. Рос­сии было рекомендовано доработать обоснования своей заявки ввиду отсутствия карт подводных хребтов Ломоносова и Менделеева. Поэтому Россия в 2005 г. организовала ряд экспедиций по изучению подводного рельефа Северного Ледовитого океана. Летом 2007 г. последовала полярная экспедиция «Арктика-2007» под руководством депутата Государственной думы РФ А. Чилингарова. По ее результатам 20 сентября 2007 г. Минприроды России объявило, что подводные хребты Ломоносова и Менделеева служат продолжением континентального шельфа Российской Федерации. Дополнительные обоснования по российской заявке должны быть представлены в Комиссию ООН по континентальному шельфу в 2013 году.