Изобразительное искусство 3 страница

Особого колористического мастерства он достиг в связываемых с его именем портретах — нежных и тонких женских профилях, в которых при всей композиционной и психологической скованности проглядывает живое и непосредственное сходство. В «Женском портрете» (Берлин) карнация цвета слоновой кости, белокурые волосы, скрепленные на затылке тюрбаном, коричневатая затканная золотом одежда рельефно выделяются на фоне ярко-лазурного неба. Легкими дымчатыми оттенками, сглаживающими яркость основного тона, Доменико Венециано достигает необычайной гармонии сияющих прозрачных красок.

илл.70 Доменико Венециано. Женский портрет. Середина 15 в. Берлин.

Наряду с затронутыми выше художественными проблемами, которые разрабатывали флорентийцы 15 в., большое распространение получило жанрово-повествовательное направление, развиваемое в рамках традиционных религиозных сюжетов. В тесной связи с этими задачами возникла и тема пейзажа, которая, однако, не получила столь значительного развития во флорентийской школе живописи, как в венецианской.

Одним из наиболее ярких представителей повествовательной живописи, все более утрачивающей религиозный характер и пропитанной светским жизнерадостным духом Возрождения, был фра Филиппо Липпи (ок. 1406—1469). Сын мясника, рано поступивший в монастырь и вскоре его оставивший, он стал бродячим художником и вед жизнь, полную приключений, о которой складывались многочисленные, не всегда правдоподобные рассказы. Веселый, предприимчивый, влюбчивый, будучи уже немолодым человеком, Филиппо Липпи похитил из монастыря монахиню Лукрецию Бути, от которой имел двух детей, и неоднократно в своих картинах изображал ее с сыном в образе мадонны с младенцем Христом.

илл.69б Филиппо Липпи. Поклонение младенцу. Ок. 1457 г. Берлин.

В «Поклонении младенцу» (Берлин) фигуры Марии, младенца и святых представлены среди лесного еще несколько условно трактованного пейзажа, однако в деталях (цветы, деревья) переданного со всей возможной тогда реалистической непосредственностью. В «Короновании Марии» (1441 —1447) — трехчастнвй, наподобие триптиха, картине — в кругу святых и ангелов художник помещает на переднем плане свой портрет и портретные изображения членов своей семьи; в «Мадонне под вуалью» (Уффици) изображает Лукрецию Бути, чье нежное полудетское лицо и молитвенно сложенные руки обращены к пухлому и неуклюжему младенцу Христу, которого поддерживает маленький Иоанн Креститель, с задорной детской улыбкой смотрящий на зрителя. Словоохотливый рассказчик, Филиппе Липпи, часто не умея отличать главного от второстепенного, вводит в композицию множество подробностей, как, например, в тондо «Мадонна с младенцем» (1452; галлерея Питти), где интерьер дробится на отдельные части, заполненные многочисленными фигурами . Ему принадлежит также ряд фресок— «Пир Продан и «Погребение св. Стефана» — в соборе в Прато (1452—1464); здесь заметно усиление линейных тенденций, предвосхищающих стиль Боттичелли.

илл.69а Филиппо Липпи. Мадонна с младенцем. 1452 г. Флоренция, галлерея Питти.

Любимый художник Козимо Медичи, Филиппе Липпи в свое неглубокое, несколько однообразное, но всегда бесхитростно поэтическое искусство внес новые веяния. Использовав достижения передовых флорентийских мастеров, он выразил в своих картинах наивное, но трогательное и лирическое чувство природы, превратив религиозный сюжет в понятную, увлекательную трактованную легенду с жанрово-новеллистическим оттенком.

Крупнейшим мастером середины 15 в. в Средней Италии был Пьеро делла Франческа (ок. 1410/20—1492). В своей живописи он особенно четко сформулировал идеи ренессансного художественного мышления, исходившего в своем развитии из рационалистического познания мира, из веры в могущество точной науки, из утверждения, что «пропорция есть мать и королева искусства» (Пачоли). Влияние Пьеро делла Франческа — «монарха живописи», по отзыву современников,— было огромным не только в Средней Италии, где его искусство продолжило путь к дальнейшему развитию реализма и явилось связующим звеном между живописью Мазаччо, с одной стороны, и Леонардо да Винчи — с другой, но сыграло не меньшую роль и в развитии североитальянских школ, особенно по отношению к таким их ведущим мастерам, как Антонелло да Мессина и Джованни Беллини.

Пьеро делла Франческа родился в Борго Сансеполькро. С 1439 г. он работал во Флоренции, где близко ознакомился с произведениями Мазаччо, Учелло, Брунеллески и Альберти, пробудившими в нем глубокий интерес к теоретическим проблемам живописи. Он изучал также творчество Джотто и его последователей. Постоянно работая над теоретическими вопросами, Пьеро делла Франческа в последние годы своей долгой жизни, когда, потеряв зрение, не мог заниматься живописью, изложил результаты своих изысканий в двух трактатах — «О живописной перспективе» и «О правильных телах».

Ученик замечательного колориста Доменико Венециано, Пьеро делла Франческа соединил в своем искусстве совершенную перспективу и строгую пропорциональность форм с тонкой и гармонической красочностью. Его чистые и звучные красочные сочетания отличаются особой воздушностью, достигаемой благодаря господству световой среды, которая объединяет отдельные цвета. Этим же объясняется характерная для его произведений почти пленэрная прозрачность тона.

Одним из первых произведений Пьеро делла Франческа был алтарный образ «Крещение Христа» (1445; Лондон, Национальная галлерея), в котором уже полностью проявились черты, присущие его искусству. Монументальная и торжественная, эта композиция вместе с тем отличается высокой простотой и ясностью. Образы Христа, ангелов и святых трактованы художником как народные типы, полные достоинства и внутренней силы. Их мускулистые несколько скованные фигуры, крепкие босые ноги, широкие плечи, круглые лица переданы с большой жизненной убедительностью, с необычайной объемностью и строгостью пропорций. Безошибочное чувство пространства и светлый, выдержанный в серебристой гамме колорит делают это произведение художника одним из лучших образцов его творчества.

В «Мадонне милосердия» (1445—1448; Борго Сансеполькро, ратуша) — также одном из ранних произведений художника — пейзажный или архитектурный фон Заменен по желанию заказчиков плоским золотым фоном. Мадонна, фигура которой увеличена в масштабах, как принято в иконографической схеме этого изображения, раскрывает свой плащ настолько широко, что он уподобляется архитектурной нише, под сенью которой находят свое убежище граждане города. Зрелый стиль станковой живописи Пьеро представляет «Бичевание Христа» в музее Урбино .

илл.78 Пьеро делла Франческа. Бичевание Христа. Между 1455 и 1460 гг. Урбино, Музей.

Величественное эпическое искусство Пьеро с наибольшей полнотой раскрылось в его монументальных фресках в церкви Сан Франческо в Ареццо, написанных им в 1452—1466 гг. на тему легенды о животворящем кресте. Декоративный принцип Пьеро делла Франческа соприкасается с традициями Джотто и проявляется в самой системе расположения отдельных сцен, в ясно воспринимаемой объемности фигур, движение которых происходит параллельно плоскости стены, а не в глубь ее. Но фрески Пьеро гораздо пространственнее, чем у его предшественников, и движение в них гораздо более свободно и ритмично. Состоящие из отдельных сцен, они написаны прозрачными и светлыми красками, которые сочетаются в удивительные созвучия нежных и глубоких бледно-розовых, фиолетовых, красных, серых и синих тонов.

Пьеро делла Франческа. Победа Константина над Максенцием. Фреска, церкви Сан Франческо в Ареццо. Фрагмент. 1452-1466 гг.

Илл.стр.104-105

илл.79 Пьеро делла Франческа. Прибытие царицы Савской к царю Соломону. Фреска церкви Сан Франческо в Ареццо. Фрагмент. 1452-1466 гг.

илл.80 Пьеро делла Франческа. Прибытие царицы Савской к царю Соломону. Фрагмент. См. илл. 79.

илл.81 Пьеро делла Франческа. Голова царицы Савской. Фрагмент фрески «Прибытие царицы Савской к царю Соломону». См. илл. 79.

илл.82 Пьеро делла Франческа. Победа Константина над Максенцием. Фреска церкви Сан Франческо в Ареццо. Фрагмент. 1452-1466 гг. См. илл. между стр. 104 и 105.

илл.83 Пьеро делла Франческа. Голова Константина. Фрагмент фрески «Победа Константина над Максенцием». См. илл. между стр. 104 и 105.

Начиная свое живописное повествование со «Смерти Адама», на могиле которого была посажена ветка от древа жизни,— полукруглой фрески, помещенной в верхней части стены,— художник располагает остальные сцены внизу и на противоположной стене.

Два эпизода, на которые разделяется фреска «Прибытие царицы Савской к царю Соломону», отличаются поразительным чувством ритма, с которым художник строит большие многофигурные сцены. Свита царицы, состоящая из молодых женщин в свободно ниспадающих одеяниях со строгими складками, которые уподобляют их величественные фигуры стройным колоннам, образует пространственно построенную группу. Мягкими нежно-розовыми и светло-зелеными тонами женских одежд она рельефно выделяется на фоне серо-зеленых холмов, осеняемых густой листвой деревьев.

Стремление к обобщению и геометризации формы, к ясности и лаконичности рассказа отличает обе композиции, в частности сцену встречи Соломона с царицей Савской, где действие происходит в великолепном античном интерьере. В противоположность обобщенной передаче женских типов мужские лица мастер трактует более индивидуально. В этих фресках наиболее отчетливо проявилась особенность изобразительного стиля Пьеро; при полновесной объемности фигур и предметов он сохраняет ощущение нерушимой плоскости стены. Качество это особенно ценно для мастера монументальной стенописи.

Совершенно новые задачи в области светотени ставит перед собой Пьеро делла Франческа во фреске «Сон Константина», где применен эффект ночного освещения. К палатке со спящим императором в луче света стремительно спускается ангел. Фигуры воинов и сидящего оруженосца кажутся особенно пластичными в окружающем их полумраке. Впервые примененные здесь резкие светотеневые контрасты предвосхищают собой достижения мастеров последующих веков.

Образам Пьеро присуща своеобразная имперсональность, придающая им внутреннюю значительность и классическое спокойствие. Но при всей их типической обобщенности и бесстрастности они отнюдь не абстрактны — они полны человечности и проникнуты глубоким внутренним благородством. Взгляды передовых гуманистов о высокой миссии человека ярко отражены в его искусстве.

илл.84 Пьеро делла Франческа. Портрет Федериго да Монтефельтро. 1465 г. Флоренция, Уффици.

Пьеро делла Франческа принадлежит замечательный парный портрет герцогов Урбинских — Федериго да Монтефельтро и его жены Баттисты Сфорца (1465). Они изображены в профиль, но трактовка их лиц сильно отличается от плоскостных портретных изображений Доменико Венециано. Округлыми контурами, мягкой светотенью художник достигает пластической объемности лиц, словно вылепив их светом и красками. Лишенный всякой идеализации властный профиль герцога Урбинского, изображенного в красной одежде и того же цвета шапке, четко выделяется на фоне бледного неба и далекого голубовато-серого пейзажа, насыщенного светом и воздухом. Низкий горизонт усиливает монументальность его фигуры, господствующей над окружающей природой. На обороте картины изображен триумф герцогов Урбинских, по величайшей тщательности письма приближающийся к нидерландской живописной технике. В поздних произведениях Пьеро делла Франческа светотень становится мягче и прозрачнее, передача световых и воздушных Эффектов и разработка живописных деталей еще нежнее и тоньше, что указывает на знакомство художника с образцами нидерландской живописи, пользовавшейся большим успехом у итальянских художникоя (Рогир ван дер Вейден, Нос ван Гент). Примером позднего творчества Пьеро делла Франческа может служить замечательное, выдержанное в серебристо-лунном, воздушном колорите «Поклонение волхвов» (Лондон, Национальная галлерея).

илл.88 Мелоццо да Форли. Ангел. Фрагмент фрески «Вознесение Христа» из церкви Санти Апостоли в Риме. После 1472 г. Рим, Ватиканская пинакотека.

илл.89 Мелоццо да Форли. Учреждение Ватиканской библиотеки папой Сикстом IV. Фреска, переведенная на холст. 1477 г. Рим, Ватиканская пинакотека.

Из учеников художника наиболее значительными являются Мелоццо да Форли и Лука Синьорелли. Мелоццо да Форли (1438—1494), который был одним из крупнейших живописцев-монументалистов второй половины 15 в., проявлял в своих фресках особый интерес к изображению залитых светом архитектурных интерьеров. Лучшая ere фреска — «Учреждение Ватиканской библиотеки папой Сикстом IV» (Ватиканская пинакотека) — представляет превосходно исполненный групповой портрет иапы и окружающих его кардиналов, помещенных в величественном ренессансном интерьере. Фрагменты росписей церкви Санти Апостоли в Риме — великолепные фигуры ангелов из «Вознесения Христа» — характеризуются сильным движением, отходом от классического покоя, свойственного образам его учителя, и мастерским использованием ракурсов для достижения иллюзионистических эффектов, предвосхищающих приемы плафонной живописи последующих столетий.

* * *

Наряду с Флеренцией одним из очагов гуманистической культуры 15 в, была Падуя. Ее университет, основанный в 1222 г., наравне со старейшим итальянским университетом в Болонье привлекал большое число слушателей, изучавших помимо схоластики новые передовые отрасли знания — медицину, астрономию, математику, которые преподавались там с середины 13 века.

Знакомство с древними языками, греческой культурой и историей, собирание античных памятников и рукописей получили в Падуе широкое распространение, а пребывание в ней крупнейших гуманистов раннего Возрождения — Гуарино да Верона, Витторино да Фельтре, Франческо Филельфо и других — сделали ее уже с начала 14 столетия ведущим центром духовной культуры на севере Италии.

Присоединенная в 1406 г. к Венецианской республике, «ученая» Падуя, как ее называли современники, прославилась и своим искусством, наиболее ярким представителем которого был один из самых значительных художников-монументалистов 15 в.— Андреа Мантенья (1431—1506). Соединяя в своем лице живописца, гуманиста и ученого, он разрабатывал вопросы перспективы, изучал геометрию, математику и оптику в трудах физика Бьяджо да Парма, знакомился с трактатами Альберти и Пьеро делла Франческа, увлекался эпиграфикой и археологией.

Мантенья был учеником малозначительного живописца Франческо Скварчоне, в многолюдной мастерской которого наряду со следованием готическим традициям господствовала атмосфера преклонения перед древнеримской античностью. Проникшись к ней с молодых лет восторженным отношением, копируя фрагменты древних памятников, Мантенья тем не менее сохранил в переработанном виде некоторые особенности художественного языка, присущие готизирующим мастерам, что придавало известную холодность и жесткость его произведениям.

Чеканный твердый рисунок, острые угловатые линии, строго оконтуривающие изображение, подчеркнутая скульптурность в передаче формы и в то же время сильное чувство цвета, пустынные, словно окаменевшие пейзажи характеризуют его стиль.

Суровая и строгая живопись Мантеньи была замечательным вкладом в искусство раннего Возрождения. Найдя в образах античного мира свое идеальное представление о человеке, он создал обобщенно-героизированный образ человека Возрождения, наделенного высокими внутренними достоинствами. Разрешив новые и смелые задачи построения пространства в монументально-декоративной живописи, Мантенья занял одно из первых мест среди художников 15 в., и его замечательные фрески в церкви Эремитани в Падуе сыграли такую же решающую роль для запоздавшей в своем развитии монументальной живописи Северной Италии, как фрески, созданные Мазаччо в капелле Бранкаччи, для всего искусства Тосканы.

Знакомство с работами венецианских мастеров конца 14 в. (муранская школа), и особенно с произведениями Якопо и Джованни Беллини — крупнейших мастеров венецианского кватроченто, работавших одно время в Падуе, оказало благотворное влияние на стиль Мантеньи, придав ему большую мягкость и красочность. В тот же период там находился Донателло, создавший бронзовый конный памятник кондотьеру Гаттамелате и ряд рельефов и статуй для церкви Сант Аптонио. Проблемы ренессансного реализма, поставленные в его искусстве, а также живопись передовых флорентийских мастеров Андреа дель Кастаньо и Паоло Учелло, также приезжавших в Падую, способствовали формированию мощного и самобытного искусства Андреа Мантеньи.

илл.90 Мантенья. Шествие св. Иакова на казнь. Фрагмент. См. илл. 91.

илл.91 Мантенья. Шествие св. Иакова на казнь. Фреска капеллы Оветари в церкви Эремитани в Падуе. Конец 1440-х- 1450-е гг.

В конце 1440—1450-х гг. Мантенья выполнил росписи капеллы Оветари при церкви Эремитани. Фрески Мантеньи—«Мученичество св. Христофора», «Перенесение тела св. Христофора» и особенно «Крещение Гермогена», «Св. Иаков перед Агриппиной», «Шествие св. Иакова на казнь», «Казнь св. Иакова»—отличались новизной композиции, смелостью пространственных решений и особой скульптурностью в передаче объемных форм. Превосходно используя возможности перспективы, Мантенья изображает в своих росписях ряд полуантичных, полуренессансных интерьеров и улиц, в которых разворачивается действие. «Шествие св. Иакова на казнь» представлено в перспективном сокращении снизу. На переднем плане изображено массивное мраморное здание с глубокой аркой, сквозь которую видна улица. Человеческие фигуры размерами несколько менее натуральной величины кажутся огромными, словно выступающими из стены и разрушающими ее плоскость. Такова фигура воина, выражающего глубокое изумление при виде чуда, совершаемого св. Иаковом,— он повернут спиной к зрителю и изображен в сложном ракурсе. По объемной лепке формы, монументальности и реалистической выразительности эта фреска является лучшей из работ Мантеньи в капелле Оветари. К ней сохранился собственноручный подготовительный рисунок автора.

илл.92 Мантенья. Встреча Лодовико Гонзага с кардиналом Франческо Гонзага. Фрагмент. См. илл. 93.

илл.93 Мантенья. Встреча Лодовико Гонзага с кардиналом Франческо Гонзага. Фреска Камеры дельи Спози в Палаццо Дукале в Мантуе. Закончена в 1474 г.

К 1457—1459 гг. относится монументальный трехчастный алтарный образ для церкви Сан Дзено в Вероне, украшенный фризами, пилястрами, колоннами и фруктовыми гирляндами, что указывает на известную преемственность этой композиции от произведений ранневенецианской живописи. Из композиций нижней части алтаря выделяется «Распятие» (ныне в Лувре). Драматическая выразительность сцены усилена здесь красочным контрастом темно-зеленых тонов неба и малиново-красной, как бы пламенеющей на горизонте горы.

В 1459 г. художник переезжает в Мантую, где протекает лучшая пора его деятельности при дворе просвещенного властителя Лодовико Гонзага — покровителя гуманистов и художников, любителя древности. Работая по его заказу над росписями во дворце, Мантенья первым из художников 15 в. дал образец единой и цельной системы декоративной живописи Возрождения, во многих отношениях предвосхищая достижения Высокого Ренессанса в этой области.

Большая фреска, написанная на стенах одного из залов дворца — так называемой Камера дельи Спози (брачного покоя), — изображает семейный портрет Лодовико Гонзага, полуфеодального властелина Мантуи, в кругу его семьи и придворных — надменных и гордых представителей итальянской знати в маленьких североитальянских центрах 15 столетия. Эффект пространства в групповом портрете передан Мантеньей с огромным мастерством. Исполненная живописью выступающая пилястра отделяет первый план от второго, создавая полную иллюзию глубины, усиленную расположением сыновей Лодовико друг за другом. Фигуры Гонзага, его супруги и остальных членов семьи трактованы настолько пластично и вместе с тем пространственно, что зритель невольно ощущает себя втянутым в круг изображенных художником лиц. Реалистическая характеристика отдельных персонажей полностью выдержана и во второй фреске, композиционно связанной с первой и изображающей встречу Лодовико с кардиналом Франческо Гонзага, и особенно сказывается в автопортрете Мантеньи. Одутловатое утомленное лицо художника с крупными чертами, решительно сжатым ртом и пристальным взглядом говорит о чувстве собственного достоинства и гордой независимости, которое не покидает его даже в кругу аристократических заказчиков и меценатов.

Чрезвычайно интересна фреска плафона, в которой были также разработаны новые принципы декоративной живописи, развитые затем Мелоццо да Форли, а впоследствии Корреджо. В центре свода изображена открытая круглая галлерея с прорывом в небо — первая иллюзионистическая декорация в западноевропейской живописи. За и перед балюстрадой расположены пластически переданные фигуры. Сиящие светом белые облака придают этой завершающей декоративный ансамбль композиции большую жизненную убедительность. Таким образом, росписи Мантеньи— это дальнейшее развитие монументально-декоративных принципов 15 в., заложенных Мазаччо, продолженных Кастаньо и Пьеро делла Франческа.

Между 1482 и 1492 гг. Мантенья создает чрезвычайно характерное для него произведение — «Триумф Цезаря» (Хэмптон-Корт), которое включает девять больших полотен, исполненных в светлых гризайльных тонах и как бы имитирующих композиции античных рельефов. Сам художник очень ценил эту работу; не менее высоко оценивали ее современники. Как произведение декоративной живописи «Триумф Цезаря» находится в связи с театральными представлениями сочинений античных драматургов, которые в те времена были очень распространены.

илл.94 Мантенья. Мертвый Христос. После 1474 г. Милан, галлерея Брера.

К поздним станковым работам Мантеньи относится «Мертвый Христос» (Милан, Брера)—композиция необычайно оригинальная как по своему глубокому драматическому замыслу, так и по пластическому воплощению. О замечательном колористическом даре этого мастера может свидетельствовать его «Св. Георгий» в Венецианской Академии.

Мантенья. Св. Георгий. Фрагмент. Ок. 1468 г. Венеция, галлерея Академии.

Илл.стр.112-113

Одно из последних произведений художника — «Парнас» (Лувр), оконченный в 1497 г., написан по заказу Изабеллы д'Эсте для украшения ее кабинета с античными коллекциями. При четкости композиции в ней чувствуется большое единство, свободное и ритмическое сочетание форм и линий. Развевающиеся одежды танцующих муз подчеркивают классические пропорции их фигур, стройную гармоничность движений. Строгий и жесткий реализм образов, придававший своеобразную остроту и силу ранним произведениям Мантеньи, преображается в обобщенный синтетический стиль, предвещающий искусство Высокого Возрождения.

илл.95 Мантенья. Юдифь. Рисунок. Перо, отмывка кистью. 1491 г. Флоренция, Уффици.

Наряду с живописью Мантенья работал также в области графического искусства, причем его деятельность в этой области является вершиной развития ранней итальянской гравюры на меди. Благодаря ему была преобразована гравюрная техника, изменилось художественное содержание гравюры, которая приобретала черты монументальности, став самостоятельным видом искусства, равнозначным произведению живописи. По силе художественного выражения мантеньевские гравюры на меди с их пластической моделировкой формы, подвижностью, нежной штриховкой и мягкой живописностью не уступают живописным работам мастера. Самой ранней из его гравюр является «Мадонна с младенцем». К 1480-м — началу 1490-х гг. относятся четыре большие гравюры на мифологические темы. Из них «Бой тритонов и морских кентавров» и «Вакханалия» обнаруживают уже полное овладение новой техникой. Мантенья оказал большое воздействие на этот род искусства и оставил много последователей. В качестве одного из блестящих мантеньевских рисунков пером следует назвать его «Юдифь», где облик Юдифи по тонкости и изяществу ее классического профиля напоминает женские изображения на античных резных камеях.

* * *

Несмотря на то, что ренессансный реализм завоевал себе к середине 15 в. прочные позиции в искусстве Тосканы, Падуи и Венеции, развитие его не было повсеместным. В небольших замкнутых герцогствах Северной Италии — Ферраре, Модене, Павии, где существовала крепкая связь с феодальными традициями, пережитки готического стиля чувствовались гораздо сильнее и отражались в своеобразном, нередко еще далеком от реальной действительности искусстве. Однако и в эти очаги феодальной идеологии, где процветала мода на средневековые турниры, охоты, празднества, где увлекались рыцарским романом и поэзией, проникали передовые идеи гуманистической культуры.

Полуфеодальные властелины — Гонзага, Висконти, д'Эсте и другие покровительствовали ученым, собирали античные коллекции, привлекали к своему двору крупнейших гуманистов 15 столетия, сочетая средневековые придворные нравы с просвещенным меценатством. Гуарино да Верона, Базино да Парма, Франческо Ареццо, Лионелло и Лодовико Парди, Леон Баттиста Альберти, посетивший Феррару в 1438 г., жили и работали временно или постоянно в Ферраре, Вероне, Мантуе и других городах.

Борьба феодальных устоев с новыми, буржуазными общественными отношениями, символики средневекового мышления с передовой гуманистической культурой, готического натурализма с реалистическим мировосприятием породила своеобразное искусство этих маленьких итальянских центров, внесших, однако, важный и интересный вклад в развитие культуры итальянского Возрождения.

В области литературы эти противоречивые моменты ярче всего проявились в произведениях поэтов — Маттео Боярдо (а позднее, в 16 в., у Лодовико Ариосто и Торквато Тассо), в области живописи — в творчестве художников феррарской школы и отчасти Якопо Беллини в период его работы в Ферраре.

С середины 15 в. полуфеодальное герцогство Феррара было не только крупным культурным центром Эмилии, но связующим звеном между двумя очагами художественной жизни в Северной Италии — Падуей и Венецией. Не учитывая этого момента, а также воздействия на феррарскую школу живописи реалистического искусства Средней Италии в лице Пьеро делла Франческа и нидерландской живописи Рогира ван дер Вейдена, картины которого были широко известны итальянским мастерам, трудно было бы понять своеобразие феррарской школы, сочетавшей различные стилистические направления.

Характерным ее представителем был Козимо Тура (1430—1495), придворный художник герцога Борсо д'Эсте. Живопись Козимо Туры отмечена чертами готической стилизации, переходящей подчас в своеобразный гротеск. В его картинах встречаются различные мотивы и изображения, придающие его произведениям непонятный для нас астрологический смысл. Его манере свойственны жесткие металлические линии, колючие контуры, необычные, но по-своему очень выразительные красочные сочетания. Таковы его «Св. Иаков» (Модена, Пинакотека), «Оплакивание Христа», где диспропорциональность фигур доходит до уродливого гротеска, и большой алтарный образ «Мадонна Роверелла» (ок. 1474 г.; центральная часть — в Национальной галлерее в Лондоне).

Другой крупный феррарский мастер, Галассо Галасси, отталкивался в своем тверчестве от противоположных Туре тенденций — от реалистического мастерства Пьеро делла Франческа. Ни годы жизни Галасси, ни даты его произведений неизвестны. Ему обычно приписывается прекрасная композиция «Аллегория осени». Крепкая и стройная фигура молодой крестьянки с заступом, мотыгой и виноградной лозой в руках возвышается, подобно статуе, над далеко раскинувшимся пейзажем — возделанными полями и пашнями. Она овеяна воздухом и светом, свободные складки одежды обрисовывают ее сильное тело. Это один из наиболее реалистических и жизнеутверждающих образов искусства раннего Возрождения.

илл.99 Галассо Галасси. Аллегория осени. 2-я половина 15 в. Берлин.

Среди художников Феррары самый значительный — Франческо дель Косса (1435—1478). Помимо ряда станковых картин (в числе лучших из них — дрезденское «Благовещение»,) его кисти принадлежат некоторые фрески в палаццо Скифанойя — увеселительном дворце герцога Борсо дэ' Эсте. Эта, к сожалению, недостаточно хорошо сохранившаяся роспись представляет собой один из интереснейших фресковых циклов 15 столетия, в котором нашли своеобразное преломление эпизоды из жизни феррарского двора. Тремя параллельными рядами, разделенными по числу месяцев на двенадцать сцен, эти росписи опоясывают две стены большого зала. Нижний ряд посвящен событиям из жизни Борсо д'Эсте и его двора; фоном для них служат картины сельской жизни. Верхние фрески представляют аллегорические изображения — богинь-покровительниц города, едущих на колесницах. Фрески «Март», «Апрель», «Май» — собственноручные работы Косса, закончившего их в 1470 г. Во фреске «Март» в верхнем ряду с необычайным для феррарской живописи реализмом изображена справа группа рукодельниц, слева — гуманистов, профессоров и слушателей Феррарекого университета. Очень выразительна композиция (из фрески «Апрель») с изображением Борсо д'Эсте и его приближенных, исполненная с большим портретным мастерством. Она была закончена художником Бальдассаре д' Эстенсе.