Глава VI О ПРАВЕ ПРИОБРЕТЕНИЯ ВЕЩЕЙ, ЗАХВАЧЕННЫХ НА ВОЙНЕ
I. Что гласит естественное право относительно приобретения вещей, отнятых на войне?
II. Что гласит право народов? Приводятся свидетельства.
III. Когда движимая вещь считается захваченной по праву народов?
IV. Когда - земля?
V. Вещи, не принадлежащие неприятелю, не составляют предмета приобретения на войне.
VI. Что можно сказать о вещах, найденных на неприятельских кораблях?
VII. По праву народов становятся нашими вещи, отнятые на войне нашим противником у других; что доказывается свидетельствами.
VIII, Опровержение мнения, согласно которому вещи, отнятые у неприятеля, всегда становятся собственностью отдельных захватчиков.
IX. По естественному праву как владение, так и собственность могут приобретаться через посредство другого лица.
X. Деление военных действий на публичные и частные.
XI. Земля приобретается народом или тем, кто ведет войну.
XII. Движимые вещи и передвигающиеся сами собой, захваченные в частном порядке, поступают в собственность отдельных захватчиков.
XIII. Поскольку внутригосударственный закон не устанавливает иного порядка.
XIV. Вещи же, захваченные в публичном порядке, становятся собственностью народа или того, кто ведет войну.
XV. О том, что некоторого рода власть над подобными вещами обычно предоставляется полководцам.
XVI. Они или сдают эти вещи в казну.
XVII. Или же делят между воинами; каким образом это происходит.
XVIII. Или разрешают их расхищение.
XIX. Или предоставляют их третьим лицам.
XX. Или, разделив на части, распоряжаются ими так или иначе; каким именно образом.
XXI. О том, что похищение казенного имущества может распространяться на военную добычу.
XXII. Законом или иным актом воли в это общее право может быть внесено то или иное изменение.
XXIII. Так, военная добыча может быть уступлена союзникам.
XXIV. Нередко также - подданным; что может быть пояснено различными примерами из сухопутной и морской войны.
XXV. Применение вышеизложенного.
XXVI. Распространяется w приобретение по праву войны на вещи, захваченные за пределами территории обеих воюющих сторон?
XXVII. В какой мере означенное право свойственно торжественной войне?
Что гласит естественное право относительно приобретения вещей, отнятых на войне?
I. 1. Кроме безнаказанности у людей некоторых деяний, о которых мы толковали до сих пор, имеется также и иного рода следствие, свойственное войне торжественной по праву народов.
Согласно праву естественному в силу справедливой войны нами приобретаются вещи, которые как бы составляют причитающийся нам долг и которые мы не в состоянии получить иным путем1; или мы причиняем виновному ущерб в пределах справедливого наказания2, о чем сказано в другом месте. По этому праву Авраам из добычи, полученной им от пяти царей, отдал богу десятую часть3, как соответствующее событие, приведенное в XIV книге Бытия, поясняет вдохновленный богом автор послания к евреям (VII, 4). Подобным же образом также греки, карфагеняне и римляне посвящали десятую часть военной добычи своим богам, как-то: Аполлону, Геркулесу, Юпитеру, Феретрию.
А Иаков, оставляя Иосифу перед прочими братьями больший завещательный отказ, оказал: "Даю тебе одну часть сверх прочих твоих братьев, добытую из рук амореев мечом моим и луком моим" (кн. Бытия. XLVIII, 22). В этом месте слово "добытую"4, повидимому, употреблено в пророческом значении - вместо слов "наверное добуду"; и приписано Иакову то, что от его имени должны были совершить его потомки, как если бы родитель и они составляли одно лицо. Правильнее держаться такого понимания, нежели вслед за евреями относить приведенные слова к тому опустошению Сихема, которое гораздо раньше было совершено сыновьями Иакова; ибо это событие было связано с вероломством, и Иаков, по своему благочестию, всегда его осуждал, в чем можно убедиться из книги Бытия (XXXIV, 30; XLIV, 6).
2. Кроме того, одобрение богом права брать добычу в указанных естественных пределах подтверждается также другими местами [священного писания]. Бог в своем законе, имея в виду город, взятый приступом после отклонения предложения о мире, глаголет так: "Всю добычу от него ты похитишь себе; и воспользуешься добычей от врагов, данной тебе" (Второзаконие, XX, 14). Члены колена Рувимова, Гадова и часть колена Манассиева, как говорят, победив итуреев и их соседей и захватив большую добычу, привели то основание, что они на войне призывали бога и бог внял им благосклонно (I Паралипоменон. V. 20, 21, 22). То же самое повествуется о благочестивом царе Азе, который, воззвав к богу, одержал победу над эфиопами, досаждавшими ему несправедливой войной, и захватил добычу (II Паралипоменон, XIV, 13). Это следует отметить тем более, что война в данном случае предпринималась не в силу особого поручения, а в силу общего права.
3. А Иисус Навин, в свою очередь, благословляя колена Рувимово, Гадово и часть колена Манассиева, говорил: "Да выпадет вам вместе с вашими братьями доля из добычи, захваченной у неприятеля" (Иисус Навин, XXII, 8). И Давид, посылая еврейским старейшинам захваченную у амалекитян добычу, возвышал цену своего дара, говоря: "Вот дар вам из добычи, захваченной у врагов господних". Несомненно, как заявлял Сенека, самое достойное дело для воинов - это обогащать кого-либо добычей, захваченной у неприятеля ("О благодеяниях", кн. III, гл. 37). Имеются также божественные законы о разделе добычи (кн. Чисел, XXXI, 27). И Филон ("О проклятиях") в числе проклятий, исходящих от закона, упоминает о полях, с которых урожай снят врагами, откуда происходит следующая пословица: "Себе - на голод, врагам - на изобилие".
Что гласит право народов? Приводятся свидетельства
II. 1. Впрочем, по праву народов не только тот, кто ведет войну по справедливой причине, но и кто угодно в войне торжественной становится неограниченным собственником вещей. которые он отнимает у неприятеля. Это нужно понимать, во всяком случае, в том смысле, что как сам он, так и те, кто от него получит соответствующее право, должны иметь защиту владения такими вещами со стороны всех народов, что и следует называть собственностью, поскольку дело касается ее внешних последствий.
Кир у Ксенофонта заявляет: "Существует вечный закон между людьми, согласно которому по взятии неприятельского города имущество и деньги поступают в обладание победителя" (Ксенофонт, "О воспитании Кира", кн. V). Платон сказал: "Все имущество, принадлежавшее побежденному, становится собственностью победителя" ("Законы"). Он же и в другом месте ("Софист") в ряду как бы естественных способов приобретения называет "завоевание", которое именует также "грабительством", "военной добычей" и "самоуправством". Здесь с ним согласен упомянутый уже Ксенофонт, у которого Сократ подводит вопросами Эвтидема до сознания того, что грабеж не всегда считается незаконным, не считается он таковым, если, например, совершается по отношению к врагу (коммент. IV).
2. А по мнению Аристотеля, авторитетного автора, "есть один закон, представляющий собой как бы некое общее соглашение, в силу которого захваченное на войне имущество принадлежит захватчику" ("Политика", кн. I). То же самое имеет в виду следующее изречение Антифана: "Желательно, чтобы неприятель владел большим имуществом и не имел мужества; ибо тогда оно будет принадлежать не тем, кто его имеет, но тем, кто его захватит". У Плутарха в жизнеописании Александра5 мы читаем: "Имущество, принадлежавшее побежденному, должно принадлежать победителю и называться его имуществом". Он же в другом месте говорит: "Имущества побежденных в сражении составляют награду победителей". Слова эти заимствованы у Ксенофонта из второй книги "О воспитании Кира". Филипп в письме к афинянам пишет: "Мы всё получили от городов, оставленных нам предками или занятых нами по праву войны". Эсхин говорит: "Если в войне, предпринятой против нас, вы завоюете город, то он поступит в ваше владение в силу закона войны" ("О неудачном посольстве").
3. Марцелл у Ливия (кн. XXXIX) заявляет, что отнятое им у сиракузян захвачено им по праву войны6. Римские послы говорили Филиппу о фракийских и иных городских республиках, что если Филипп их завоюет, то получит их в виде награды за победу по праву войны (Тит Ливии, кн. XXXIX). И Масинисса утверждал, что землями, которые его отец завоевал у карфагенян, он владеет по праву народов. Также и Митридат у Юстина указывает, "что он не удалил сына из Каппадокии, которую он захватил в качестве победителя по праву войны" (кн. XXXVIII).
Цицерон устанавливает, что Мити. юна стала провинцией римского народа по закону войны и по праву победителя ("Против Рулла", II). Он же отмечает, что некоторое частное имущество обратилось в собственность либо путем занятия, будучи никем не занято, либо путем завоевания, а именно - став собственностью тех, кто одержал победу ("Об обязанностях", кн. I). Дион Кассий заключает: "Имущества побежденных переходят к победителю", Климент Александрийский пишет, что имущества, принадлежащие неприятелю, могут быть захвачены и приобретены по праву войны (Stromata, кн. I).
4. Имущества, отнятые у неприятеля, немедленно приобретаются в собственность захватившим в силу права народов", - указывает юрист Гай (L. naturalem. ult. D. de acq. rerum dom.). Феофил в греческих Институциях (Tit. de rer. divls.) называет такое приобретение "естественным" в том смысле, в каком Аристотель говорил, что "захват военной добычи есть естественный способ приобретения" ("Политика", кн. I, гл. 8). Ибо здесь имеется в виду не какое-нибудь основание, но самый факт в чистом виде, и из него возникает право.
Подобно этому Нерва-сын, по сообщению юриста Павла, полагал, что собственность на вещи возникает путем естественного владения и что след соответствующего обстоятельства сохранился в вещах, захваченных на земле, в море и в воздухе, а также в вещах, захваченных на войне, которые тотчас же становятся собственностью тех, кто впервые овладевает ими 5. Мало того, вещи, отнятые у неприятельских подданных, тоже считаются взятыми у неприятеля. Так, Деркиллид доказывает у Ксенофонта, что поскольку Фарнабаз был врагом лакедемонян, а Маниа была подданной Фарнабаза, то имущество Мании подлежало законному захвату по праву войны (Ксенофонт, "Греческая история", кн. III).
Когда движимая вещь считается захваченной по праву народов?
III. 1. Однако по этому вопросу права войны народам угодно было прийти к соглашению считать захватившим имущество такого держателя, который овладел им так, чтобы другая сторона оставила надежду на вероятное возвращение имущества или чтобы захватчик был огражден от какого-либо преследования, как выразился Помпоний в подобном случае (L. Pomponius. D. de acq. re dom.). В отношении движимых вещей можно признать факт их 'приобретения, когда они находятся в пределах, то есть внутри защищенных мест, неприятеля.
Вещи могут быть утрачены таким же способом, как и возвращены, в силу послевоенного правового положения [postli-minio]. Имущество утрачивается, когда оказывается внутри прежних границ другого государства; что выражено в другом месте словами: внутри защищенных мест (L. Postllminium postlimlnio. D. de captiv. 1. ult. ibid. 1. Postlimlnii. in bello d. tit.). Ясно и открыто сказал Павел о человеке, что мы теряем его после перехода им наших границ; и Помпоний поясняет, что пленным является тот, кого противники похитили у нас и отвели за свои оборонительные линии; ибо пока он не отведен за укрепленные линии неприятеля, он остается гражданином своей страны (Inst. de rer. divis. item ea.).
2. Люди и вещи по праву народов занимают одинаковое положение. Отсюда нетрудно догадаться, что сказанное в другом месте о том, что добыча немедленно становится достоянием захватившего, следует понимать под условием непрерывности владения вещью до настоящего момента (Inst. d. loco. L. Naturalem. item. de acq. dom.).
В связи с этим казалось бы, что корабли и иные вещи в море считаются захваченными лишь тогда, когда их отведут в корабельную гавань или в такое место, где находится весь г неприятельский флот; ибо только тогда утрачивается надежда на обратное отнятие. Но мы видим, что согласно новейшему праву у европейских народов принято, чтобы такого рода предметы считались захваченными после нахождения их в течение двадцати четырех часов во власти неприятеля7 (Consolato del Mare, 283 и 287; "Постановления Франции", кн XX, тит. 13, ст. 24).
Когда - земля?
IV. 1. Земли не считаются захваченными с момента их занятия (Корнелий а Лалиде, "На кн. Бытия", гл. XIV; Молина, спорн. вопрос 118). Ибо хотя и верно, что та часть территории, на которую вступят большие военные силы неприятеля, временно находится в его власти, как замечено Цельсом (L. Quod meo. D. de acq. vel amitt. poss.), тем не менее для возникновения того последствия, о котором мы толкуем, недостаточно любого рода владения, но требуется длительное владение.
Например, поле за городскими воротами, где разбил свой лагерь Ганнибал, римляне не считали утраченным, так что в то время цены на землю здесь были не ниже, чем до того (Ливии, кн. XXVI). Напротив, та земля, стало быть, будет рассматриваться как захваченная, которая так окружена постоянными укреплениями, что без взятия их не может быть доступа для противной стороны.
2. Происхождение слова "территория" от "устрашения врагов" [terrendls hostlbus], по Флакку Сицилийскому, кажется не менее вероятным, нежели от "попрания" [terendo], по Вар-рону, или от "земли" [terra], по Фронтину, или от "права устрашения" [terrendi lure], которым обладают должностные лица, по юристу Помпонию. Так, Ксенофонт в книге "О налогах" пишет, что владение земельной территорией во время войны обеспечивается с помощью укреплений, называемых им "оборонительными стенами".
Вещи, не принадлежащие неприятелю, не составляют предмета приобретения на войне
V. Очевидно также, что для приобретения вещи по праву войны необходимо, чтобы она принадлежала неприятелю, так как вещи, фактически находящиеся у неприятеля, то есть в его крепостях или внутри линий оборонительных укреплений, но собственники которых не являются ни подданными неприятеля, ни настроены враждебно, не могут быть приобретены в силу завоевания. Это, между прочим, явствует из приведенного уже места из Эсхина в его речи, где сказано, что Амфиполь, бывший афинским городом, вследствие войны Филиппа против амфипольцев не мог стать собственностью самого Филиппа, ибо здесь отсутствовало к тому основание, а самое право перехода собственности путем насилия слишком ненавистно, чтобы могло быть распространено.
Что можно сказать о вещах, найденных на неприятельских кораблях?
VI. Поэтому высказываемое обычно положение, что вещи, найденные на неприятельском корабле, считаются принадлежащими неприятелю8 (Consolato del Mare, 273), следует понимать не в том смысле, как если бы то было бесспорное правило права народов, но как выражение некоторого рода предположения, которое, однако, может быть устранено и обращено в противоположное более сильными доводами.
В нашей Голландии некогда, то есть в 1438 году, в разгар войны с Ганзейскими городами, я нахожу, так постановила сессия сената, и его решения перешли в закон.
По праву народов становятся нашими вещи, отнятые на войне нашим противником у других; что доказывается свидетельствами
VII. 1. Но бесспорно, если мы имеем в виду право народов, что отнятое нами у неприятеля имущество не может быть истребовано теми, кто владел им до наших врагов и утратил его вследствие войны. Дело в том, что право народов вручило его сначала нашим врагам внешне как собственность, а затем и нам.
На это право, между прочим, опирается Иефта против аммонитян, так как та земля, на которую притязали аммонитяне, по праву войны была утрачена аммонитянами, подобно тому как другая часть от моавитян перешла к амореям, а от амореев - к евреям (кн. Судей, XI, 23, 24, 27). Так, и Давид считал своим и разделил то, что сам он отнял у амалекитян и что амалекитяне еще раньше того отняли у филистимлян (I Самуил, XXX, 20)9.
2. По свидетельству Дионисия Галикарнассного (кн. VI), в римском сенате, когда вольски10 требовали обратно то, чем - некогда владели, Тит Ларгий высказал следующее мнение: "Мы, римляне, полагаем, что владеем законнейшим образом тем, что мы приобрели по праву войны; и мы неспособны с такой бессмысленной легкостью допустить разрушение этих славных памятников нашей доблести, отдав плоды наших побед тому, кто их однажды утратил. Напротив, подобные владения, по нашему мнению, не только должны сообщаться тем из наших сограждан, которые находятся в живых, но и должны быть завещаны нашим потомкам. Совершенно не годится, чтобы, оставляя то, что нами завоевано, мы постановили против самих себя такого рода законы, какие обычно принимаются в отношении неприятеля".
И в ответе, данном римлянами аурунциям, указывалось: "Мы, римляне, полагаем так, кто что приобретает, доблестно отняв у неприятеля, то с полным правом переходит потомкам как приобретенное в собственность в силу самого бесспорного права".
В другом месте (кн. VII), отвечая вольскам, римляне высказались следующим образом: "Мы считаем наилучшим способом приобретения - захват добычи по праву войны. Поскольку это право установлено не нами, а исходит скорее от богов, чем от людей, и составляет обыкновение всех народов, как греков, так и варваров, то мы ничего не уступим вам из малодушия и не откажемся от того, что мы приобрели силою оружия. Наибольшим позором является утрата вследствие страха или тупоумия приобретенного доблестью и бесстрашием".
Так же сказано в ответе самнитян: "Так как мы добыли вещи силою оружия, то это составляет справедливое право приобретения" ("Извлечения о посольствах").
3. Тит Ливии, сообщив о земле, расположенной близ Лукании, которая была подвергнута разделу римлянами, так говорит об этой земле: "У лигуров была отнята эта земля, принадлежавшая этрускам до того, как она стала принадлежать лигурам" (кн. XLI). Аппиан замечает, что Сирия была удержана римлянами в силу указанного права и не была возвращена Антиоху Благочестивому, у которого ее отнял Тигран, враг римлян11 ("Война с Митридатом"). И Юстин, ссылаясь на Трога, сообщает о том, как Помпеи отвечал тому же Антиоху: "Поскольку Помпеи не отнял царство, пока Антиох владел им, то после того, как тот уступил свои права Тиграну, он не намерен вернуть ему царство, которое Антиох не сумел защитить" (кн. XL). Римляне освоили те части Галлии, которые кимвры отняли у галлов12 ("Гражданская война", I).
Опровержение мнения, согласно которому вещи, отнятые у неприятеля, всегда становятся собственностью отдельных захватчиков
VIII. Более трудным представляется вопрос о том. кем приобретаются вещи неприятеля в публичной и торжественной войне, а именно - самим ли народом или же отдельными лицами из народа или среди народа.
В этом сильно расходятся современные толкователи права. Большинство их почерпнули из римского права то правило, что имущество, отнятое на войне, принадлежит захватившему его. Но поскольку по своду канонического права добыча распределяется по общему решению [publico arbitrio], то они - одни вслед за другими, как это водится, - утверждали, что в первую очередь и в силу самого права добыча сначала поступает в полную собственность отдельных лиц, наложивших на нее руку, и что тем не менее ее следует отдать командующему для распределения между воинами (Бартол, на L. Sl quid bello D. de capt.; Александр и Ясон, на L. I. D. de acq. poss.; Ангеч, на Inst. de rer. divis. Item qua ex hostibus, Панормитан, на С. sicut de iwelur., 7; Фома Грамматик, "Неаполитанские решения", LXXI, 17; Мартин Лауденс, "О войне", вопр. 4). Так как подобное мнение столь же общепринято, сколь и ложно, оно со всей решительностью должно быть нами отвергнуто, чтобы это послужило примером того, как мало доверия заслуживают указанные авторитеты в такого рода спорных вопросах.
Конечно, не подлежит сомнению, что взаимным соглашением народов могло быть установлено либо то, либо другое из следующих правил: чтобы добыча поступала в собственность народа, ведущего войну, или же чтобы она поступала в собственность любого отдельного лица, овладевшего ею непосредственно. Но мы стремимся выяснить, какова была действительная воля народов, и мы говорим, что народам угодно было постановить, что вещи, принадлежащие врагам, являлись для врагов как бы бесхозяйным имуществом; это мы уже раньше показали на основании слов Нервы-сына.
По естественному праву как владение, так и собственность могут приобретаться через посредство другого лица
IX. 1. Но вещи, никому не принадлежащие, становятся на самом деле собственностью захвативших их - как тех, кто совершает захват через посредство других, так и тех, кто производит захват непосредственно сам. Следовательно, не только рабы или дети, но и свободные люди, которые нанялись к другим на рыбную ловлю, ловлю птиц, охоту, добывание жемчуга, как только добывают что-либо, приобретают соответствующие предметы для тех, кому они служат. Юрист Модестин правильно сказал: "То, что приобретается естественно, например, владение, мы приобретаем через посредство кого угодно, лишь бы с нашего соизволения" (L. ea quae. D. de acq. dom.). И Павел в сборнике "Заключений" пишет: "Мы приобретаем владение волей и телом; волей - всегда нашей; телом - как нашим, так и чужим" {кн. V, разд. II). Он же в комментарии на эдикт отмечает: "Владение нами приобретается через представителя, опекуна и попечителя" (L. I, per procur. D. de acq. poss.); и поясняет, что это случается, когда они действуют с намерением добыть что-либо для нас. Так, у греков участники состязаний приобретали награды для тех, кто их туда посылал. Основание же этого в том, что один человек для другого добровольно становится орудием его воли, как мы сказали в другом месте.
2. Оттого различие, проводимое между свободными лицатли и лицами несвободными (L. quaecumque D. de obllg. 1. stipulatio, alteri de verb. signlf.), касательно приобретения имущества есть различие в силу внутригосударственного права и относится собственно к приобретениям по внутригосударственному праву, как это вытекает из указанного места у Модестина. Однако и такие приобретения император Север впоследствии приблизил к приобретению по естественному праву не только по соображениям пользы, в чем сам он признается, но и по соображениям науки права (L. I. С. per quas pers. с. potest. et с. qui facit de Reg. lu'ris.). Если же оставить в стороне внутригосударственное право, то сохраняет силу сказанное о возможности сделать что-либо, что можно сделать самому, через посредство другого; и оттого безразлично, сделать ли это самому или же через посредство другого.
Деление военных действий на публичные и частные
X. Стало быть, в нашем исследовании нужно проводить различие между военными действиями чисто публичными и действиями частными, совершаемыми в связи с публичной войной. Последними вещи приобретаются частными лицами первоначально и непосредственно; с помощью же первых приобретение совершает народ.
У Ливия (кн. XXX) Сципион рассуждает с Масиниссой в соответствии с правом народов: "Сифакс побежден и взят римлянами в плен. Таким образом, сам он, его супруга, царство, земля, города, их население, наконец, все состояние стали добычей римского народа". Антиох Великий подобным же путем доказывал, что Киликия, стала достоянием Селевка, а не Птоломея, потому что войну вел Селевк, которому Птоломей лишь усердно оказывал помощь. История эта изложена в пятой книге у Полибия.
Земля приобретается народом или тем, кто ведет войну
XI. 1. Земли могут быть приобретены не иначе, как актом публичной власти, а именно - путем военного захвата и размещения гарнизонов. Оттого, по словам Помпония, "земля, отнятая у неприятеля, поступает в государственную собственность"; то есть, как он разъясняет в том же месте, земля "не составляет части добычи", здесь слово "добыча" понимается в тесном смысле. Соломон, начальник преторианцев, у Прокопия13 говорит: "Не лишено, конечно, смысла, что в виде добычи солдатам достаются пленные и прочие вещи (следует иметь в виду, что это происходит с общего согласия, как мы это изложим ниже); земли же принадлежат принцепсу и римской империи".
2. Так, у евреев14 и лакедемонян земля, захваченная вооруженной рукой, делилась по жребию. Римляне занятые земли или удерживали в виде земли для сдачи в аренду, иногда оставляя прежнему владельцу из уважения к нему небольшой участок, или распродавали, или распределяли ее между поселенцами, или, наконец, превращали в доходные статьи. Об этом имеются свидетельства в различных законах, исторических повествованиях и в ведомостях землемеров (L. Luc. Titius. D. de evictionibus. L. item si verb. I. de rel vind.).
Аппиан в книге первой "Гражданской войны" пишет: "Римляне, покорив Италию оружием, лишили побежденных части их земли". А в книге второй у него же сказано: "Даже у побежденных врагов они не отнимали всей земли, а брали только часть ее". Цицерон в речи "О его доме", обращенной к понтификам, замечает, что земли, отнятые у неприятеля, иногда отводились полководцем под священные места, но делалось это по повелению народа.
Движимые вещи и передвигающиеся сами собой, захваченные в частном порядке, поступают в собственность отдельных захватчиков
XII. 1. Вещи же движимые и самодвижущиеся поступают или в публичное пользование, или остаются вне его. В последнем случае они поступают в собственность частных лиц, завладевших ими. Сюда нужно отнести следующие слова Цельса: "Имеющиеся у нас отдельные неприятельские вещи . принадлежат не государственной казне, но тем, кто их захватил" (L. tranefuam. I. D. de acq. re. dom.). "Имеющиеся у нас" - это те, которые оказываются у нас после начала войны.
То же самое соблюдалось также по отношению к людям во времена, когда люди тут приравнивались к вещам, захваченным в виде добычи. По этому предмету имеется замечательное место у Трифонина (L. In bello. D. de capt. et postl.): "Лица, которые в мирное время поступили под власть других народов, если внезапно разразится война, становятся рабами тех, у кого они окажутся в плену до воле их несчастной судьбы (здесь мы должны читать именно fato [судьбы], а не facto [действия] или pacto [соглашения], как обозначается в книгах)". Юрист приписывает это несчастной судьбе потому, что соответствующие лица ничем не заслужили постигшего их порабощения15. Вошло в обычай подобного рода случаи приписывать судьбе. Таков смысл следующего изречения Невия: "Волею судьбы в Риме метеллы становились консулами", то есть независимо от своих заслуг.
2. Отсюда же следует, что если солдаты захватывают что-нибудь не в боевом порядке и не при исполнении приказа, но действуя в силу общего всем права или же в силу простого разрешения начальства, то они тем самым приобретают вещи в свою пользу, ибо тут они захватывают что-либо не в качестве орудия другого лица. Такова добыча, исторгнутая у врага в единоборстве; таковы также вещи, захваченные в свободных и добровольных налетах вдали от войска - на расстоянии свыше десяти тысяч шагов, говорили римляне, как мы это увидим вскоре (Салицет, на L. ab. hoetibus. С. de cap.; Фома Грамматик, "Неаполитанские решения", 71, 18). Италийцы ныне называют такой захват correria и отличают от добычи - butino - в тесном смысле.
Поскольку внутригосударственный закон не устанавливает иного порядка
ХIII. Но наше утверждение, что указанные вещи по праву народов приобретаются непосредственно отдельными лицами, следует понимать в том смысле, что это предусмотрено правом народов, пока нет иного постановления внутригосударственного закона по соответствующему предмету. Ведь каждый народ может установить для своих членов нечто иное и устранить приобретение добычи в собственность отдельных лиц, что, как мы видим, постановлено во многих местах относительно диких животных и птиц. Подобным образом может быть предписано законом, что неприятельские вещи, которые будут найдены у нас, поступают в государственную казну.
Вещи же, захваченные в публичном порядке, становятся собственностью народа или того. кто ведет войну
XIV. 1. Вещи, захваченные в результате войны, подчиняются иному режиму. Тут отдельные лица представляют личность государства, действуют от его имени и оттого через их посредство, если внутригосударственный закон не устанавливает иного, народ приобретает как владение, так и собственность и передает их, кому заблагорассудится. А поскольку это прямо противоречит ходячему мнению, то я вижу, что нам не обходимо привести более обильные, чем обычно доказательства, заимствованные в виде примеров у известнейших народов.
2. Начинаю с греков, обычаи которых Гомер описывает в целом ряде мест:
Разделено уже все, что нами награблено в градах.
У того же поэта Ахиллес говорит о городах, которые он завоевал:
Всюду в них в огромном числе драгоценная утварь
Нашей взята рукой; но всю добычу Атриду
Я, победитель, принес к его кораблям быстроходным;
Он, поделившись слегка, себе сохранил остальное.
Здесь Агамемнон должен рассматриваться, с одной стороны, как глава всей Греции того времени и тем самым в качестве представителя народа, что давало ему право делить добычу, но с согласия совета старейшин; с другой стороны, как облеченный должностью главнокомандующего армией, в связи с чем при общем дележе он получал наибольшую часть по сравнению с прочими. К этому самому Агамемнону Ахилл обращается с такой речью:
Мне с тобой не сравниться желанной частью добычи,
Если доблесть данаев разрушит город троянцев.
В другом месте Агамемнон заранее предлагает Ахиллу с согласия совета корабль, нагруженный медью и золотом, с двадцатью женщинами, в качестве доли будущей добычи. А после взятия Трои, по рассказу Виргилия ("Энеида", II),
Избраны Феникс и дивный Улисс для охраны добычи.
Отовсюду сюда несут сокровища Трои:
Из горящих святилищ - златые массивные чаши,
Жертвенники богов; одежды самих побежденных.
Сходным образом в последующие времена марафонскую добычу тщательно охранял Аристид (Плутарх, жизнеописание Аристида). После сражения при Платее было строго запрещено что-либо частным порядком уносить из добычи; затем добыча была распределена сообразно заслугам каждого народа (Геродот, кн. IX). Когда впоследствии Афины были завоеваны, добыча Лисандром была передана в государственную казну (Плутарх, жизнеописание Лисандра). И у спартанцев16 "продавцы военной добычи" занимали государственную должность.
3. Если мы обратимся к Азии, то троянцы, по словам Виргилия, имели обыкновение "тянуть жребий на добычу", как это обычно делается при разделе общего имущества. Иногда раздел добычи был предоставлен полководцам; в силу такого права на прямое требование Долопа Гектор обещает ему коней Ахилла, откуда легко можно заключить, что право приобретения не состояло в одном только захвате добычи (Гомер, "Илиада", X; Еврипид, "Рее").
Завоевателю Азии - Киру приносилась вся добыча, как впоследствии и Александру (Плиний, кн. XXXIII, гл. 3; Плутарх, жизнеописание Александра; Курций; Диодор, кн. XVII; Страбон, кн. XV). Если мы посмотрим на Африку, то там встречается одинаковый обычай. Так, добыча, захваченная в Агригенте, равно как взятая в сражении при Каннах и в других боях, была послана в Карфаген (Диодор Сицилийский, кн. XIII; Тит Ливии, кн. XXIII). У древних франков, как явствует из "Истории" Григория Турского, захваченная добыча распределялась по жребию17 (кн. II, гл. XXVII); и даже сам царь получал свою долю добычи только в части, выпадавшей ему по жребию.
4. Но в той же мере, в какой римляне превосходили прочих в военном деле, они заслуживают предпочтения перед другими в том, чтобы воспользоваться их примерами. Дионисий Галикарнасский, внимательнейший наблюдатель римских обычаев. так осведомляет нас на этот счет: "Что бы ни было захвачено у неприятеля доблестью, все по закону должно принадлежать государству; так что не только частные лица не могут стать собственниками военной добычи, но не может стать собственником даже сам главнокомандующий войском; фактически ее получает квестор и выручку от продажи добычи обращает в казну". Подобные же слова принадлежат обвинителям Кориолана, слова, имеющие целью внушить к нему ненависть.
О том, что некоторого рода власть над подобными вещами обычно предоставляется полководцам
XV. Хотя и правильно то, что народ являлся подлинным собственником добычи18, не менее верно также и то, что власть распоряжения добычей во время свободной республики была предоставлена полководцам19; но они должны были отдавать народу отчет в своих действиях. Л. Эмилий у Тита Ливия говорит: "Грабят города, взятые, но не сдавшиеся; тем не менее в таких городах все предоставлено произволу полководца, а не солдат" (кн. XXXVII).
Это право распоряжения по произволу, которое обычно было предоставлено полководцам, последние сами, чтобы снять с себя всякое подозрение, передавали сенату, как поступил Камилл (Тит Ливии, кн. У). А те, кто сохранял за собой такое право, пользовались им различным образом, следуя требованиям совести, репутации, честолюбия.
Они или сдают эти вещи в казну
XVI. 1. Командующие, которые хотели остаться безупречными или считаться таковыми, вовсе не касались военной добычи20; но если в числе добычи имелись деньги, они приказывали взять их квесторам римского народа; если же то были иные вещи, то они приказывали продавать их через посредство квесторов "под копьями"; вырученные таким путем деньги, по словам Фаворина у Авла Геллия, получали название "манубия", то есть выручки от продажи добычи (кн. XIII, гл. 23). Эти деньги квестор сдавал в государственную казну, показав их народу, если военные события требовали триумфа.
Тит Ливии в книге четвертой говорит о консуле К. Валерии: "Благодаря непрерывным грабежам добыча оказалась довольно значительной; она была собрана в безопасное место. Консул приказал квесторам продать ее с молотка, а вырученные деньги передать в казну". Точно так же поступили Помпеи, о котором у Веллея имеются следующие слова: "Деньги Тиграна, согласно обычаю, Помпеем21 были переданы в распоряжение квестора и внесены в официальные ведомости" (кн. II). Одинаково поступил Цицерон, о чем он сообщил в письме к Саллюстию: "Из доставшейся добычи, за исключением городских квесторов, то есть кроме римского народа, никто не коснулся и не коснется даже четверти асса" ("Письма", кн. II, VII). Особенно такой обычай был распространен в славные древние времена, на что намекает Плавт, говоря следующее:
Теперь добычу всю я квестору снесу.
О пленных равным образом сказано:
Я их купил как пленников у квесторов.
2. А иные продавали добычу сами, без посредства квестора, и сдавали выручку в казну, что можно заключить из слов Дионисия Галикарнасското. Мы читаем, что некогда, после поражения сабинян, царь Тарквиний отправил добычу и пленников в Рим (Ливии, кн. I). Консулы Ромулий и Ветурий, по рассказам, распродали добычу ввиду скудости казны, что огорчило вождей (Ливии, кн. III).
Но хотя упоминания об этом встречаются многократно. тем не менее нет никакой надобности приводить примеры, сколько каждый из полководцев после побед, одержанных над народами италийскими, африканскими, азиатскими, галльскими, испанскими, внес сокровищ сам или через посредство квестора в казну. Скорее следует отметить, что добыча, или часть ее, иногда приносилась богам, иногда отдавалась воинам, а иногда - также прочим. Богам посвящались либо самые вещи, как, например, Ромул повесил снятые доспехи в храме Юпитера Феретрия (Дионисий Галикарнасский, кн. II); либо вырученные за них деньги, как, например, Тарквиний построил храм Юпитера на скале Тарпейской (Ливии, кн. I).
Или же делят между воинами; каким образом это происходит
XVII. 1. Раздача добычи воинам древним римлянам казалась своего рода взяткой. Так, Секст, сын Тарквиния Гордого, укрывшийся в Габий, как говорят, роздал добычу воинам, чтобы таким способом овладеть властью (Ливии, кн. I). Аппий Клавдий в сенате разоблачал такую щедрость как новшество, расточительность, безрассудство (Ливии, кн. V).
Добыча, уступленная воинам, распределяется или же предается им на расхищение. Она может распределяться либо соразмерно их жалованью, либо сообразно заслугам22. Распределять добычу сообразно жалованью хотел Аппий Клавдий, а коль скоро это невозможно - то вырученные от нее деньги передать в казну (Ливии, кн. V).
Полный порядок распределения добычи в точности излагает Полибий (кн. X). Так, обычно на целый день или на время смены посылается половина войска или меньшая часть его на розыски добычи, причем дается приказание доставлять в лагерь все, что только кто-либо добудет, для распределения трибунами поровну. К дележу привлекались и остававшиеся в лагере (то же угодно было постановить у евреев царю Давиду и затем, как можно прочесть, перешло в закон - I Самуил, XXX, 24), а также отсутствовавшие по состоянию здоровья и вследствие исполнения данных им поручений.
2. Подчас не самая добыча, но вырученные за нее деньги раздавались воинам вместо добычи, что часто производилось во время триумфов (Ливии, кн. XLV).
Я нашел указание относительно долей добычи при разделе: одна часть давалась пехотинцу, двойная - центуриону, тройная - всаднику (там же). Иногда давали одну часть пехотинцу, двойную - всаднику (там же). Бывало и так, что одна часть шла пехотинцу, двойная - центуриону, трибуну же и всаднику - четверная часть23 (Светоний, "Цезарь", гл. XXXVIII; Аппиан, "Гражданская война", кн. II). Часто учитывались заслуги; так, Марций получил от Посту мня за храбрость дар из добычи от Кориол24 (Ливии, там же).
3. Каким бы способом ни производилось распределение добычи, полководцу причиталась25 отборная часть, словом - ему предоставлялось право выбора; то есть он мог взять, сколько сочтет справедливым. Подобная привилегия подчас предоставлялась также и другим, во внимание к их заслугам26. Еврипид в трагедии "Троянки", говоря о самых знатных женщинах Трои, указывает:
Вождям ахейским часть достойная дана.
А об Андромахе говорится:
Себе взял Пирр ее как самую достойную.
Асканий у Виргилия говорит о коне:
Себе оставлю я коня, султан и щит.
После битвы при Платее, по рассказу Геродота, Павсаний получил огромную часть добычи - женщин, коней, верблюдов. Подобным же образом царь Сервий Туллий получил Окрисию из Корникула. Фабриций27 у Дионисия Галикарнас-ского (кн. IV) в речи, обращенной к Пирру, заявляет: "Из военной добычи мне предоставлено изъять заранее, сколько заблагорассудится". Исидор, имея в виду то же самое, толкуя о праве войны, говорит: "Распределение добычи состоит в справедливом разделе сообразно личным качествам и заслугам, включая долю командующего". Тарквиний Гордый, как сказано у Тита Ливия (кн. I), и сам хотел обогатиться, и привлечь добычей расположение людей из народа. Сервилий в речи в защиту Л. Павла отмечает, что тот мог обогатиться при дележе добычи (Ливии, кн. XLV). Некоторые долю полководца в добыче называют именем "манубия"; к числу таких относится Асконий Педиап (коммент. на речь Цицерона "Против Верреса", III).
4. Но заслуживают большего одобрения те полководцы. которые, отказываясь от своего права, не брали себе ничего из добычи. Таким был упомянутый мной Фабриций, "пренебрегший из честолюбия частью даже справедливо приобретенной добычи"; сам он говорит, что поступал здесь по примеру Валерия Публиколы и некоторых других. Им подражал М. Порций Катон, который после победы в Испании заявил, что ему не достанется ничего из добычи, кроме того, что было им употреблено в пищу и питье (Плутарх, жизнеописание М. Катона). При этом он, однако, заметил, что не опорочивает тех полководцев, которые пользовались доставшимися им выгодами, но что сам он предпочитает состязаться скорее в добродетели с наилучшими, нежели спорить об имуществе с наиболее богатыми. Заслуживают почти одинакового одобрения те, кто берет умеренную долю из добычи, 'как Помпеи, который заслужил, у Лукана, похвалы Катона:
Сторицей взятое он возвратил
5. При разделе добычи иногда учитываются также и отсутствующие, что, например, было постановлено по взятии Анксура Фабием Амбустом (Ливии, кн. IV). Подчас же ввиду какой-либо причины не учитывались даже интересы некоторых присутствующих, как, например, в войсках Минуция в диктаторство Цинцинната (Ливии, кн. III).
6. Право, принадлежавшее полководцам в древней республике, по ее упразднении перешло к командующим ополчением, как видно из Юстинианова кодекса, коим исключались из отчетов о военных действиях раздачи движимых и самодвижущихся вещей. Их из военной добычи командующие предоставляли солдатам, находящимся как в действующей армии, так и в любых местах, лишь бы имелись сведения о том, где они находятся (L. Sl quis in redempt. simili etiam modo. C. de Donat).
7. Но такого рода способ раздела уже в древности нередко вызывал нарекания, поскольку полководцы подобным путем как бы снискивали себе личное расположение воинов. За это подверглись обвинению Сервилий, Кориолан и Камилл, щедро одарявшие своих друзей и клиентов из государственной казны (Дионисий Галикарнасский, кн. кн. VI и VII; Тит Ливии, кн. V). Напротив, сами они оправдывались, ссылаясь на интересы государства, "тем, что лица, которые имели заслуги перед государством, получив вознаграждение за свои труды, обнаруживали еще большую готовность к новым походам". Слова эти приведены у Дионисия Галикарнасского (кн. VII).
Или разрешают их расхищение
XVIII. 1. Я обращаюсь к грабежам. Они дозволялись воинам как при разорении края, так и после сражения и взятия штурмом города; так что они должны были ожидать сигнала для рассеяния. Хотя это в древности и случалось довольно редко, тем не менее нет недостатка в примерах. Так. Тарквиний отдал город Суэссу на разграбление солдатам (Дионисий Галикарнасский, кн. IV), диктатор Сервилий - лагерь эквов, Камилл - город Вейи, консул Сервилий - лагерь вольсков (Ливии, кн. IV; Дионисий Галикарнасский, кн. кн. IV и VI). И Л. Валерий разрешил разграбление в земле эквов. Кв. Фабий разрешил это, разбив вольсков и взяв г. Эцетру (Дионисий Галикарнасский, кн. кн. IX и X).
Так же поступали впоследствии многие другие. Победив Персея, консул Павел дозволил пехотинцам разграбить на месте сражения лагерь разбитого войска, а коннице предоставил всю добычу в соседних окружных полях (Ливии, кн. XLVI). Он же согласно сенатскому решению отдал войскам на разграбление города Эпира28. Победив Тиграна, Лукулл долгое время удерживал солдат от грабежа добычи29 и, лишь убедившись в решительной победе, допустил возможность грабить врага (Аппиан, "Война с Митридатом"). Цицерон в трактате "Об изобретении" в числе способов приобретения собственности называет захват у неприятелей чего-либо, что не поступило в продажу с молотка30.
2. Те, кто порицает такой обычай, утверждают, что алчные руки "лишают награды храбрых воинов, причем получается так, что самый трусливый занимается грабежом добычи"31, тогда как самые доблестные "несут главное бремя труда и опасностей", употребляя выражения Аппия, приведенные у Тита Ливия (кн. VI). Это сильно напоминает следующее изречение Кира у Ксенофонта: "Как я уверен, наихудшие при грабеже получают лучшую часть добычи".
Однако на это возражают, что приемлемее и приятнее каждому уносить домой взятое у врага собственноручно, нежели получить больше по соизволению другого (Ливии, кн. V).
3. Иногда также приходится разрешить расхищение, потому что нет возможности ему воспрепятствовать. При взятии этрусского города Кортуозы, по рассказу Тита Ливия (кн. VI), "трибуны предпочли, чтобы добыча поступила в казну, но их приказ запоздал по сравнению с решением; добыча уже оказалась в руках воинов и отнять ее не было возможности, не возбудив у них досады". Так, мы читаем, что лагерь галло-греков был разграблен отрядом К. Гельвия вопреки воле вождя (Ливии, кн. XXXVIII).
Или предоставляют их третьим лицам
XIX. Как мною сказано, подчас разрешалось и другим, кроме воинов, брать добычу или деньги, вырученные от ее продажи, что обычно делалось для того, чтобы вознаградить тех. кто внес свои вклад на ведение войны. Следует заметить, что иногда на средства, полученные от добычи, устраивались общественные игры.
Или, разделив на части, распоряжаются ими так или иначе: каким именно образом
XX. 1. Не только в разных войнах поступали по-разному, но даже в течение одной и той же войны одна и та же добыча употреблялась на различные цели, будучи разделенной на известные части и виды вещей.
Так, Камилл десятую часть добычи посвятил Аполлону Пифийскому32, по примеру греков, что, однако же, впервые исходило от евреев (Ливии, кн. V). В те времена не только движимые вещи, но и города и поля входили в десятую часть добычи, посвящаемой богам, и присуждались по постановлению верховных жрецов. Камиллом же наибольшая часть добычи, взятой после победы у фалисков, была передана квестору; поэтому-то воинам досталось немного. Сходным образом Л. Маний "добычу частью продал в пользу казны, частью разделил между воинами, по возможности - поровну", - как указывает Тит Ливии (кн. XXXVIII).
2. Виды, на которые можно разделить добычу, следующие: пленные, стада крупного и мелкого скота, называемые у греков в собственном смысле "разграбляемым имуществом", деньги, прочие движимые вещи, драгоценные и малоценные. Кв. Фабий, покорив вольсков, приказал скот и оружие продать через посредство квестора; деньги же внес сам в казну (Дионисий Галикарнасский, кн. VIII). Он же, победив вольсков и эквов, пленных, за исключением тускуланцев, роздал воинам, разрешив им на территории Эцетры захватывать людей и скот (Дионисий Галикарнасский, кн. X). Л. Корнелий после взятия Анциума внес в казну золото, серебро и медь, пленных же и прочую добычу продал через посредство квестора, а воинам предоставил продовольствие и одежду (там же). Сходно поступил Цинциннат, который по взятии Корбиона, города эквов. наиболее ценную добычу отправил в Рим, прочую же разделил между центуриями (Ливии, кн. X).
Камилл, взяв город Вейи, ничего не передал в казну, кроме денег, вырученных от продажи пленников (Ливии, кн. V); после победы над этрусками и продажи пленных, он из вырученных денег возместил матронам золото, внесенное ими в качестве контрибуции, и поставил на Капитолии три золотые урны (Ливии, кн. VI). При диктаторе Косее вся добыча, кроме свободных людей, была предоставлена воинам.
3. Фабриций, победив жителей Луканни, Бруттиума и сам-нитян, одарил воинов, возвратил гражданам внесенную ими дань, передал в государственную казну четыреста талантов33 (Дионисий, "Фрагменты"). Кв. Фульвнй и Аппий Клавдий после захвата лагеря Ганнона продали добычу и разделили ее, наделив тех, кто отличился исключительными заслугами (Ливии, кн. XXV). Сципион по взятии Карфагена все, что находилось в городе, отдал на разграбление воинам, за исключением золота, серебра и приношений богам (Аппиан, "Пунические войны"). Ацилий, захватив Ламию, частью разделил, частью же продал добычу (Ливии, кн. XXXVII). Кн. Маялий, победив галло-греков и предав сожжению неприятельское оружие согласно римскому суеверию, прочую добычу повелел всем собрать в одно место и распродал то. что следовало обратить в казну, а другую часть с той заботливостью, которая свидетельствует о наибольшей справедливости, поделил между воинами (Ливии, кн. XXXVIII).
О том, что похищение казенного имущества может распространяться на военную добычу
XXI. 1. Из, всего сказанного ясно, что у римлян, не менее чем у других народов, большая часть военной добычи принадлежала самому римскому народу и что свобода распределения ее отчасти была предоставлена полководцам, однако же, таким образом, что, как мы сказали раньше, они были обязаны отчетом в своих действиях народу. Об этом среди прочего свидетельствует пример Л. Сципиона, который был осужден судом как виновный в расхищении государственного имущества, по словам Валерия Максима (кн. V, гл. 3), за то, что получил на четыреста восемьдесят фунтов серебра более, чем передал в казну (Ливии, кн. XLV); а также об этом свидетельствуют примеры и других, о которых было сообщено ранее.
2. М. Катон в речи по вопросу о военной добыче, по сообщению Авла Геллия (кн. II, гл. XVIII), в сильных и замечательных выражениях клеймил безнаказанность и распущенность казнокрадства. Из этой речи сохранился следующий отрывок: "Похитители частных имуществ проводят свой век в узах и оковах. Расхитители же государственного имущества ходят в золоте и пурпуре". Он же в другом месте сказал:
"Я удивляюсь тем, кто отваживается украсить свои дома взятыми на войне статуями" (Присциан, кн. VII). В глазах Цицерона позорность казнокрадства Верреса усиливается тем обстоятельством, что тот похитил статую, захваченную у неприятеля в качестве добычи ("Против Верреса", кн. IV).
3. И не только полководцы, но и простые воины отвечали за расхищение государственного имущества, если они не сдавали добычи в государственную казну; ибо все они обязывались под присягой, как говорит Полибий, "ничего не присваивать из добычи, но хранить обещанную верность из благоговения к присяге". Сюда, может быть, относится и формула присяги, встречающаяся у Авла Геллия (кн. XVI, гл. 4), в коей воину предписывается не уносить из лагеря и района в десять тысяч футов в окружности предметов стоимостью свыше серебряной сестерции; если воин раздобудет такую вещь, то должен отнести ее консулу или объявить о том не позднее трех дней. Отсюда можно понять смысл слов юриста Модестина: "Тот, кто похитит добычу, взятую у врага, несет ответственность за казнокрадство" (L. penult, ad 1. lul. pecul). Этого положения должно быть достаточно для того, чтобы поколебать уверенность толкователей права в том, будто частные лица могут присваивать что-либо из добычи, взятой у неприятеля, так как' казнокрадство, несомненно, может касаться только государственного, храмового или иного богослужебного имущества (L. 1 eod. tit.).
Все это свидетельствует о том, как мы сказали выше, что безотносительно к внутригосударственному закону имущество. захваченное во время военных действий, прежде всего становится собственностью народа и его государя, ведущего войну.
Законом или иным актом воли в это общее право может быть внесено то или иное изменение
XXII. 1. Мы добавили: "безотносительно к внутригосударственному закону", а также: "прежде всего", то есть непосредственно. Первое добавление мы сделали потому, что о вещах, еще не приобретенных в действительности, закон может постановить иначе в государственных интересах, будь то закон, издаваемый народом, как у римлян, или же закон, издаваемый царем, как у евреев и в других местах. Под именем закона мы склонны понимать также обычай, укоренившийся надлежащим образом. Второе добавление сделано для того, чтобы нам было известно, что добыча, как и прочие вещи, может быть народом уступлена другим, и не только после, но даже до приобретения, так что в силу последующего овладения присоединится право иска, осуществляемое непосредственно путем "короткой руки", как говорят юристы. Подобного рода уступка может производиться не только определенным лицам, но и известным категориям лиц. как, например, во времена маккавеев часть добычи раздавалась вдовам, старикам и нуждающимся подопечным (II кн. Маккавейская, VIII, 28, 30), или даже случайным лицам, сходно с предметами, которые бросали в толпу и которые римские консулы оставляли захватившим.
2. Однако такого рода передача права, происходящая в силу закона или уступки, не всегда есть просто дарение, но иногда - договор, а подчас - или уплата долга, или же возмещение понесенных убытков и затрат, произведенных на военные надобности путем как денежного взноса, так и выполнения каких-нибудь услуг, когда, например, союзники или подданные сражаются безвозмездно или же не за такое вознаграждение, которое соразмерно их услуге. Ибо мы видим, что обыкновенно добыча целиком или отчасти раздается по указанным основаниям.
Так, военная добыча может быть уступлена союзникам
ХХIII. Наши юристы указывали на то, что в силу молчаливого соглашения почти повсюду сложился обычай, согласно которому добыча, захваченная союзниками или подданными. ведущими войну без вознаграждения, на свой счет и риск34, становится их собственностью (Кальдерини, "Заключения", 85; Хуан Лопец, "О войне", si bene advertas; Ясон, на L. quod apud hoetes, de Leatis; Франциск а Рипа, на L. I. de acq.poss. 5; Коваррувиас, на С. peccatum, p. 2, II; Бонфини, кн. IV, дек. 5). Основание такого способа вознаграждения союзников очевидно35, потому что союзник, естественно, обязан к возмещению убытков, понесенных другим союзником вследствие участия в общем или публичном предприятии.
Добавь к тому же, что едва ли существует обыкновение оказывать услуги безвозмездно. "Так, - по словам Сенеки, - врачам уплачивается следуемая ям плата за оказанные ими услуги, поскольку они, будучи отвлечены от своих дел, посвящают свое время нам" ("О благодеяниях", кн. VI, гл. 15). То же самое считает справедливым Квинтилиан в отношении ораторов, потому что, оказывая услуги и посвящая все время чужим делам, они лишены возможности зарабатывать средства иным путем. Об этом сказано Тацитом: "... отложить семейные попечения, чтобы посвятить себя чужим делам" ("Летопись", кн. IX). Поэтому при отсутствии другой причины, то есть мотивов чистой благотворительности или предшествующего договора, вероятным основанием является надежда на возмещение убытков и на вознаграждение услуг за счет добычи, полученной от неприятеля36.
Нередко также - подданным; что может быть пояснено различными примерами из сухопутной и морской войны
XXIV. 1. В отношении подданных право на добычу не вытекает с такой очевидностью, потому что они обязаны оказывать услуги государству. Но выдвигается возражение, что когда воинская повинность распространяется не на всех, а на некоторых лиц, то последним причитается вознаграждение от государства за услуги или издержки, произведенные в большем объеме, чем прочими гражданами; они имеют право на преимущественное возмещение убытков. Место такого легко определяемого возмещения может занять надежда на добычу в целом или в некоторой ее части. Так, поэт пишет:
Те получают добычу, чьи преобладают заслуги
(Проперций).
2. Примером вознаграждения союзников37 может служить договор римлян с латинянами, в силу коего последним обеспечивалась равная часть добычи в тех войнах, которые велись под руководством римского народа (Тит Ливии, кн. кн. IV и XXIV; Дионисий Галикарнасский, кн. VI). В войне, которую вели этолияне с помощью римлян, этолиянам достались города и земли, римлянам же - пленные и движимые имущества (Ливии, кн. XXXIII; Полибий, кн. XI). После победы над царем Птоломеем Димитрий отдал афинянам часть добычи (Плутарх, жизнеописание Димитрия). Амвросий, излагая историю Авраама, так свидетельствует о справедливости его нрава: "В самом деле, своим спутникам, постоянно помогавшим ему союзом, он предназначил участие в выгодах в виде вознаграждения за труды" ("На Авраама", кн. I, гл. 3).
3. Пример вознаграждения подданных дает еврейский народ, у которого половина добычи поступала к тем, кто участвовал в походе38 (кн. Чисел, XXII, 27, 47; I Самуил, XXX, 22 и далее; II кн. Маккавейская, VIII, 28, 30). И воин Александра присваивал добычу, взятую у частных лиц, кроме крупных драгоценностей, которые он имел обыкновение относить царю. Отсюда мы видим, как были подвергнуты обвинению те, кто в сражении при Арбелах, как говорят, составил заговор, для того чтобы потребовать себе всю добычу и ничего не вносить в казну (Плутарх, "Изречения").
4. А то, что представляло собой публичное достояние врагов или собственность их царя, было изъято из подобного права. Так, мы читаем о македонянах, что когда они ворвались в лагерь Дария у реки Пирам, они разграбили громадный запас золота и серебра и ничего не оставили в неприкосновенности, кроме шатра царя39, "чтобы согласно древнему обычаю, - по словам Кв. Курция, - встретить победителя в шатре побежденного царя". От этого не отличался обычай евреев, возлагавших венец побежденного царя на царя-победителя (II Самуил, XII, 30); и ему же предназначали (что можно прочитать в разделе о царе в Своде Талмуда) царский обоз, захваченный на войне.
Сходное мы находим в деяниях Карла Великого; когда он победил венгров, то частное имущество поступило воинству, царское же достояние - в его казну. А у греков "добыча" поступала в казну, как мы показали ранее, а "захваченное во время битвы" шло частным лицам. Греки различали "захваченное во время битвы" и "добычу", взятую после победы. Такое различие проводилось и некоторыми другими народами (Ариас, "О войне", 162; Беллини, ч. II, разд. XVIII, 3;
Дояелл, "Комментарии", кн. IV, гл. 21; Сильвестр, на слово "война", I; пр. из Розеллиса; Вейзенбек, на item ex Inst. cle rer. divis.).
5. Из сказанного достаточно ясно, что у римлян, во всяком случае в период древней республики, не было предоставлено столь широкое право воинам. Они стали получать большие поблажки во время гражданской войны. Так, можно прочесть о том, как город Эквуланум был разграблен воинами Суллы (Аппиан, "Гражданская война", кн. I); и Цезарь после фарсальской битвы отдал лагерь Помпея на разграбление воинству. при этом, как сказано у Лукана (кн. VII), он заявил:
Вот награда за кровь пролитую.
Должен ее я отдать, но "отдать" неуместное слово
Для того, что каждый добыл для себя
Лагерь Брута и Кассия разграбили воины Октавиана и Антония (Аппиан, "Гражданская война", кн. IV). Во время другой гражданской войны сторонники Флавиев, дойдя до Кремоны, хотя и наступила ночь, поспешили захватить штурмом эту богатую колонию, опасаясь, чтобы сокровища кремонцев не попали в руки к префектам и их заместителям. Ибо из практики было известно, по словам Тацита, "что добыча города, взятого штурмом, поступает к воинам, а города, сдавшегося на милость победителя, - начальникам" ("История", кн. III).
6. И чем более ослаблена дисциплина, тем охотнее предоставляется воинству добыча, чтобы пред лицом угрожающей опасности, в виду неприятеля руки воинов не были связаны грабежом добычи, что неоднократно мешало одержать победу.
Когда Корбулон взял штурмом Воланд, крепость в Армении, "неспособное к войне население", по словам Тацита, "было продано в рабство, остальная добыча досталась воинам-победителям" (Тацит, "Летопись", кн. XIII). По свидетельству того же Тацита, в Бретани Светоний убеждал своих воинов продолжать беспощадное избиение до конца без помыслов о добыче, добавляя, что после победы все достанется им ("Летопись", кн. XIV).
То же мы встречаем в других случаях. Добавь сюда то, что несколько раньше мы привели из Прокопия40.
7. Бывают, однако, такие малоценные вещи, которые даже не стоит продавать с публичного торга. Такие вещи повсеместно обычно предоставляются захватчику с согласия народа К ним в древнеримской республике относились копья, дротики, топливо, фураж, кожаные мешки, кожаные кошельки, факелы и деньги на сумму менее серебряной сестерции. У Геллия мы читаем, что подобные изъятия добавлялись к воинской присяге (кн. XVI, гл. 4).
С этим сходно то, что выдается в виде вознаграждения - морякам, даже когда они за свою службу получают плату. Французы называют это расхищением или грабежом, включая сюда одежду, золото, а также серебро стоимостью меньше десяти экю ("Постановления Франции", кн. XX. разд. XIII, ст. ст. 30 и 16). В других местах воинам отдается определенная доля добычи, как, например, в Испании, где то пятая часть41, то третья, то, наконец, половина остается у короля, а седьмая, иногда десятая, часть - у командующего войсками, остальное же достается в собственность захватившим добычу, за исключением военных кораблей42, которые целиком поступают королю ("Законы Испании", кн. IV, разд. XXVI, ч. 2).
8. В некоторых странах раздел добычи производится в соответствии с продолжительностью службы, перенесенными опасностями и произведенными затратами, так, в частности, у итальянцев третья часть стоимости задержанного корабля поступает собственнику корабля-победителя, столько же получают собственники товаров, находящихся на корабле, и равную долю - те, кто участвовал в сражении (Consolato del Mare, гл. CCLXXXV).
Но бывает опять-таки, что те, кто несет боевую службу на свой риск и счет, не захватывают всей добычи, а должны отдать часть в казну или лицу, облеченному публичной властью. Так, если в Испании во время войны снаряжаются корабли на средства частных лиц, то часть их добычи достается королю, другая часть - морскому начальнику ("Законы Испании", кн. XIX, разд. XXVI, ч 2, зак. 14). По обычаям Франции морской начальник получает десятую часть добычи ("Постановления Франции", кн. XX, разд. XIV, ст. 1); так же обстоит дело у голландцев, но здесь с них пятая часть добычи изъемлется государством (Instructiones Rei Maritimae, гл. XXII).
В сухопутной войне ныне всюду установлено, что при разграблении городов и в сражениях каждый присваивает себе то, что ему удается захватить; но при набегах захваченное общее имущество становится достоянием принимавших участие в экспедиции и подлежит разделу между ними сообразно их заслугам.
Применение вышеизложенного
XXV. В связи с изложенным необходимо знать, что если в пределах юрисдикции народа, не участвующего в войне, окажется спор о вещи, захваченной во время военных действий, то вещь должна быть присуждена тому, кому благоволят законы или обычаи народа, со стороны которого вещь была захвачена; если же ничего здесь нельзя доказать, то в силу общего права народов вещь должна быть присуждена самому народу, если только она захвачена во время военных действий.
Из сказанного нами ранее достаточно ясно, что отнюдь не всегда верно то, что приводит Квинтилиан в пользу фивян, будто в делах, которые могут быть внесены на судебное рассмотрение, не имеет никакой силы право войны и будто имущество, захваченное на войне, может быть удержано не иначе, как оружием же (кн. V, гл. 4).
Распространяется ли приобретение по праву войны на вещи, захваченные за пределами территории обеих воюющих сторон?
XXVI. 1 Вещи, не принадлежащие неприятелю, но найденные у неприятеля43, не становятся собственностью захватившего, как мы уже сказали, ибо это не соответствует ни естественному праву, ни праву народов (настоящая глава, V). Римляне так говорили Прусию: "Если бы та земля не составляла части владений Антиоха, то она никак не могла бы стат
Дата добавления: 2016-04-11; просмотров: 606;