ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

Техногенная цивилизация начала свой разгон в ХУП-ХУШ вв. - эпоху первой промышленной революции, становления науки нового времени и ранних буржуазных революций. Однако предпосылки закладыва­лись развитием европейской культуры гораздо раньше. Необходимо обратиться к предыстории техногенной цивилизации, чтобы ответить на вопрос: почему роди­ной современной науки является европейская культура? Известный английский историк и социолог науки Дж.Нндэм формулирует его так: почему не возникло экспериментально-математическое естествознание влоне китайской цивилизации, которая характерна и искусными ремесленниками, и гонкими мыслителями, и математическими достижениями? В своей статье «Математика и наука в Китае и на Западе» он в концен­трированном виде рассматривает отношение математики к естествознанию в аграрно-бюрократическом Китае и торгово-капиталистнческой Европе эпохи Ренессанса. Дж.Нидэм делает попытку ответить на вопрос: почему именно в Европе произошло соединение математики с экспериментом? Это соединение получило свою классическую форму в галилеевском методе. Согласно Дж.Нидэму, древнекитайская математика, математика вавилонян, египтян, индусов, арабов, греков и европейского средневековья в корне отличны от европейской математики Нового времени, отражающей не «бытие», а «становление». Китайские ученые занимались решением конкретных, практических задач, не уходя в сферу абстрактного интеллекта. Землемерные работы, постройка дамб и каналов, взимание налогов, работа над календарем и есть почва, взрастившая древо китайской математики. Вместе с тем нужно отметить, что китайскую математику характеризует стремление к постижению истины как таковой, но, в отличие от математики античных греков, ее истины не были сформулированы на абстрактно-упорядоченном языке. Становление современной науки есть результат синтеза естествознания не с математикой вообще, а с математикой, построенной по образцу логической дедуктивной геометрии греков (Б.Нелъсон).

Появление работ Галилея положило конец органическому восприятию мира как законченного и иерархически упорядоченного целого. Конкретно-чувственные представления пространства и времени, присущие европейскому средневековому мировосприятию, были заменены абстрактно-геометрическим пониманием пространства, времени и движения. Галилеевскпй экспериментально-математический метод представляет собой союз практики ремесленников и теории. Анализ компонентов галилеевского метода дает картину становления техники экспериментирования у искусных мастеров-ремесленников, инженеров-художников и архитекторов (Ф. Брунеллески, Б. Челлини, Н. Тартальи, Г. Агриколы, Р. Лормана). Они выражали в количественной форме результаты исследований природы, подготавливали эмпирические данные к приложению математических методов.

В культуре ренессансной Европы с ее духом нарождающейся буржуазии был осуществлен синтез разрозненных компонентов науки практического знания и строгой математической формы. Весомый вклад в это внесли как практика, так и теория архитектуры. В качестве модели архитектуры итальянского Ренессанса была принята платоновская концепция пространственно-временного континуума универсума (об этом свидетельствуют архитектурные теории Л. Альберта и др.) (К. Ван Вен). Платоновский мир - это геометрически упорядоченный мир. Геометрия и объективность явились средством рационального понимания универсума. В этом случае архитектурный мир (мир города), созданный человеком, стал материальной репрезентацией самосознания ренессансной культуры, отбросившей путы схоластического мышления. Методы логической дедуктивной геометрии способствовали в эпоху Ренессанса десакрализации многих сфер жизнедеятельности человека: искусства, науки и др., а также придали научному знанию статус универсальности.

В своем капитальном многотомном труде «Наука и цивилизация в Китае» Дж.Нидэм подчеркивает универсальность современной науки в противоположность более старой восточной научной традиции: «Сегодня для мира жизненно важно понять, что в семнадцатом столетии Европа дала толчок не специфически «европейской» или «западной» науке, но универсально ценной всемирной науке, так сказать, «современной» науке, противопоставляющейся наукам древности и средневековья. Эти последние несли на себе неизгладимые следы этнических традиции и представлений. Их теории, более или менее примитивные в своей основе, вырастали из породивших эти науки культур и не могли найти единой субстанции выражения. Лишь когда была открыта базисная техника исследований, когда метод научного подхода к явлениям Природы был понят во всей его полноте, наука смогла разделить с математикой ее абсолютную универсальность и обрести в своей современной форме дом на любом меридиане, стать общим светом и наследством для всех рас и народов».

Ответ на вопрос, почему новая, ньютоново-галилеевская наука не возникла в Китае, несмотря на то, что там были сделаны многие открытия в области науки и технологии, коренится, по Дж.Нидэму, в особенностях китайского средневекового социума. Во-первых, Китай, несомненно, имел преимущество перед Европой в технологии со II по XV в. Главный фактор здесь - независимость китайской экономики от труда рабов, поэтому технологические новшества могли включаться в производство без существенных деформаций. В Риме же распространение изобретений, повы­шающих производительность труда, блокировалось самой системой производственных отношений. Другой важный фактор - специфика культурных онтологии: установка даосизма на созерцание природы (она счита­лась сакральной) содействовала получению многих достижений в области фармакологии, медицины, алхимии, иногда даже физики. Концепция даосизма о невмешательстве в естественный ход событий природы препятствовала формированию понятия «закон природы», вместе с тем она лежит в основе идеи действия на расстоянии, облегчившей открытие и использование магнетизма и изобретение сейсмографа. Третьим фактором было конфуцианство, тесно связанное с имперской бюрократией. Оно санкционировало деятельность по составлению календарей и постройке каналов и дамб (жизненно важных для Китая в условиях муссонного климата), что привело к значительному прогрессу в сфере использования технологий гидродинамических закономерностей.

Во-вторых, в Китае отсутствие купеческого сословия повлекло за собой отсутствие экспериментального исследования природы. Эта особенность китайского социума связана с ролью бюрократии в структуре управления обществом. Китайский город управлялся губернатором, назначаемым центральным правительством, а не бургомистром, выбранным гильдиями, и магистратом. Купечество в Китае не имело прав, связанных с властью, кроме того, занятия торговлей весьма низко котировались в традиционной системе ценностей китайского общества. Сыновья купцов стремились попасть в ряды бюрократов, да и чиновники контролировали деятельность торговцев. Все это препятствовало образованию влиятельного и независимого торгового сословия. Как и купцы, на одной из последних ступеней социальной иерархии находились и ремесленники. Именно их деятельность могла бы стать зачатком экспериментального метода. Однако их среда постоянно обеднялась, так как наиболее способные из сыновей ремесленников поглощались разбухающим слоем чиновничества. Поэтому и не произошло синтеза «количественного» отношения к миру вещей и явлений и стремления находить для всего единую численную меру, которое зарождалось в Европе в сфере торговли и ремесла. В Китае гак и не выделился специфический слой «расчетчиков» и «приобщенных к математике техников и ремесленников», явившийся в Европе предтечей будущих сообществ ученых. Традиция созерцательного исследования природы не была сплавлена с мерканти­лизмом, который мог бы инициировать появление новых форм се познания.

В-третьих, в китайской онтологии отсутствовала идея «закона природы». Данная особенность обусловлена юридическим оформлением жизни китайцев само понятие закона в Китае отличалось от понятия закона, выработанного западноевропейской культурой. В Риме закон являлся абстрактной системой норм, стоящей над людьми и одинаковой для всех: империя выступала конгломератом различных народностей, и универсальная система права была призвана осуществлять интегрирующие функции. Китай же представлял собой довольно однородное образование, следовательно, ему не было нужно право в такой функции. Китайская культура, в основе которой лежала идея всеобщей связи, «беспричинной регулярности», была чужда идее закона как всеобщей и высшей универсалии.

В-четвертых, китайская мысль неспособна была прийти к «галилеевскому», экспериментально-математическому стилю мышления. В Европе этот переход обусловливался как наличием слоя «ремесленников», овладевших количественным подходом к явлениям природы, так и существованием греческой традиции абстрактно-дедуктивного мышления, обогащенной впоследствии интенсивным развитием логического анализа мыслителями схоластического периода. Несмотря на то, что европейская мысль после взлета в XIII в. испытала длительный период стагнации, достижения этой эпохи не были забыты, в дальнейшем они переосмыслялись и обновились.

Таков в общем виде данный Дж.Нидэмом анализ факторов, оказавших влияние на формирование специфических особенностей китайской культуры. Он осно­ван на работах Э. Дюркгейма, М. Вебера, Г. Мейна и М. Мосса, в нем ключевыми понятиями при объяснении генезиса современной науки являются «рационализм» и «универсализм». Этот генезис тесно связан со все более полной рационализацией мыслительной деятельности, с появлением таких ее областей, которые не подвержены влиянию групповых и национальных интересов, политических и геологических ограничений. Наука становится заметным фактором жизни общества, когда ученые чувствуют себя вполне свободными как в психоло-гическом плане, так и в плане реального социального статуса, чтобы заниматься поисками внеличностных истин.

Для понимания генезиса современной науки весьма плодотворным является анализ взаимосвязи и взаимодействия культур Европы и Востока, что и делает американский исследователь Б. Нельсон в ходе обсуждения работ Дж.Нидэма. Особое внимание он уделяет эпохе «Ренессанса двенадцатого века», включающей крестовые походы (XII- XIII вв.). По мнению Б. Нельсона, эта эпоха непосредственное начало современной европейской культуры, ибо тогда происходят: 1) рост самостоятельности городов; 2) становление третьего сословия как значительной экономической и политической силы; 3) поворот к правам и свободам личности: 4) быстрое распространение образования. К тому же крестовые походы привели к интенсивному взаимодействию европейской культуры с культурой арабского Востока. В Западную Европу проникли идеи арабской математики, основанной на использовании десятичной системы исчисления, и сохраненные и развитые арабскими математиками алгебраические и геометрические теории античности. «В течение многих столетий, - подчеркивает Б. Нельсон, - Запад был подведен к полной перестройке основ мышления и деятельности». В свое время М. Вебер обратил внимание на новые формы управления жизнью общества, выработанные на Западе и невозможные для древних цивилизаций Востока, на роль рационалистического и универсалистского подхода к пониманию событий, на связь христианской теологии XIII в. с поисками единых универсалий, управляющих миром и познаваемых человеком.

Опираясь на веберовское замечание, Б. Нельсон характеризует эпоху «средневекового Ренессанса» как «эру кристаллизации новых структур мышления, которые могут быть описаны как рационализирующие и рационализированные структуры и которые стали все более доминировать над структурами, основанными на вере, и структурами, имеющими сакрально-магическую основу». Главное в данном процессе духовного обновления - замена установки на обоснование явлений путем апелляции к воле создателя установкой на рациональное объяснение основ веры, рациональное оправдание действий и мнений людей, рациональную интер­претацию явлений природы. Идут поиски рационально понятых универсалий, этим занимаются Ансельм, Абеляр, Фома Аквинский и др. Происходит расширение коммуникаций между различными школами в теологии и философии. Интеллектуальный климат этой эпохи характеризуется установкой на поиски универсально истинного знания во всех сферах бытия и на всех уровнях его постижения человеком, на примирение всех противоречий в едином объемлющем синтезе, что проявилось в составлении многочисленных «Сумм» и «Энциклопедий».

При сравнении культурных путей Европы и Китая в глаза бросается роль абстрактного мышления, основой которого служит «греческое наследство» и без которого невозможно возникновение любой формы научной деятельности. Традиция свободного и осознанного поиска истины, выработанная и внесенная греками в мировую культуру, чужда китайской мысли, ограниченной все­возможного рода барьерами, начиная семейными и кончая интеллектуальными. Интенсивное освоение ев­ропейцами в XIII в. греческого наследия привело уже в следующем столетии к появлению школ с логико-математической и физической ориентацией (основные из них возникли в Мертон-колледже, Оксфорде и Сорбонне). Универсальность греческой философии и науки, универсальность римского права и политической теории характеризует наследие, которое постепенно сплавилось в новых структурах европейского мира. Таким образом возникли новые формы отношения человека к бытию, неизвестные в странах Востока.

Не менее существенно для становления современной европейской культуры (а следовательно, и современной науки) явление «фратернизации» (оно рассмотрено М. Вебером), характерное для того слоя официальной идеологии католической церкви, который утверждал равенство всех людей и народов перед лицом религии. Это явление обусловило, в частности, большую однородность населения средневекового европейского города, чем городов Китая, а также большую свободу горожан в общении и обсуждении насущных дел. Последнее привело затем к установлению значительных академических свобод европейских университетов, к расцвету в них традиций свободных дискуссий. К этому следует добавить и значимость понятия божественного закона, который являлся в рамках европейской культуры предтечей понятия закона природы.

Заключая свой анализ, Б. Нельсон пишет следующее: «Суть проведенного обсуждения можно выразить в одной фразе: без Абеляра, Роджера Бэкона могло бы не быть и Галилея. Наиболее важные предпосылки великих достижений эпохи, начавшейся Коперником и-завершившейся Ньютоном, были заложены еще в эпоху Высокого средневековья, когда была достигнута конкретная универсальность во всех сферах бытия и мышления, во всех областях жизни - как частной, так и общественной. Важные и даже революционные достижения средневекового Ренессанса оказались теми вибрациями, которые породили могучие волны науки и фило­софии XVI и XVII столетий».

Культурная традиция Западной Европы представляет собой синтез многих компонентов, каждый из которых был весьма существен для реализации европейского феномена. Речь вдет об античном наследии (концепция свободы, институты демократии, частное и публичное право, научно-технические изобретения, достижения в области литературы и искусства), «восточном» технологическом трансферте (заимствование и творческая адаптация европейцами ближневосточных, индийских и китайских инноваций), «германском» факторе (этническое обновление носителя европейской культуры, привнесение «свежей энергии»), широком распространении иудео-христианских традиций и системы ценностей.

Для нашей проблемы генезиса современной науки немалое значение имеет последний компонент западноевропейской культуры из перечисленных. Иудео-христианская традиция, которая в течение длительного времени овладевала европейским культурным пространством, придала, как показывают исследования А.И. Фурсова и др., импульс движению европейского исторического субъекта. Ведь в отличие от иных религиозных и этических систем в иудео-христианской системе время является сугубо линейным, а не циклическим. Для древнегебрайского сознания характерно то, что мир имеет начальную и конечную точку, т.е. мир движется в необратимом направлении, носит исторический характер. Таким образом в западноевропейскую культуру была внесена в качестве одной из фундаментальных ценностей идея прогресса и возможности рационального освоения мира, что на практике означало дециклизацию социального времени (о чем шла речь в одной из первых лекций).

Краеугольным камнем господствующего в европейской науке представления о процессе общественного развития является понятие «прогресса». Прогрессистское миропонимание сформировалось в эпоху генезиса и торжества капитализма в Европе. Его материальные и духовные ценности стали предметом почитания. И, как результат, утвердилось господство европоцентристского миропонимания. В контексте мировой истории европоцентризм - явление молодое: лидером мирового развития Европа стала только в начале XIX в. Еще в XVI в. по многим жизненно важным показателям Восток превосходил Европу. Поэтому при сравнительном анализе степеней общественной зрелости проблема отставания Востока от Европы предстает в ином свете. Такой постановки проблемы, какой она была в советской науке (гегельянско-марксистской; однолинейность исторического процесса), по сути нет. И тут стоит напомнить слова ныне покойного Н.А. Иванова, который писал, что «роль Запада и ведущих цивилизаций Востока определялась факторами нематериального порядка... Определяющим моментом был уровень развития, а главное - динамизм и жизненная сила отдельных цивилизаций». Проблема заключается в том, что нет «возможности сопоставлять общества разного типа, идущие разными путями и, следовательно, не повто­ряющие развитие друг друга» (Н.А. Иванов). И однако эти общества можно сопоставлять, ибо в противном случае цивилизации Востока и Запада, Севера и Юга не могли бы взаимодействовать, хотя следует считаться с их социокультурными особенностями (в лекциях как раз-таки это и показывается).

К вышеперечисленным социокулътурным факторам генезиса современной науки необходимо добавить и тот, который историки науки называют историко-научным сознанием эпохи Возрождения. Суть этого фактора заключается в том, что на основе позднесредневекового прогресса знания - математического (на­чиная с Неморария и Фибоначчи), биологического (после Альберта Великого), технического и пр. широкое признание получила «историчность» науки. Иными словами, появился доселе невиданный феномен в становлении концептуально-методологического аппарата историографии науки, в рождении историко-научного сознания эпохи. Под этим феноменом понимается осознание (хотя оно еще не имеет адекватной ему теоретической формы) целостности историко-научного процесса, когда современность выступает в качестве звена между прошлым познанием и будущим (Б.А. Старостин). Историко-научное сознание способствует коммуникации ученых и интеграции научного сообщества, что рельефно проявилось в эпоху Просвещения. Однако уже в эпоху Ренессанса общераспространенным стало сопоставление современности и античности, современности и средневековья, Запада и Востока и т. д. по уровню научных и технических достижений, что позволяет выработать представление об их истории.

Во всяком случае, историография науки говорит о том, что почти половина важнейших изобретений и открытий, вошедших в плоть и кровь современного мира, обязана Китаю. И нельзя не согласиться с Р. Темплом, который пишет следующее: «Мифы рушатся, когда мы находим истинные истоки многих привычных для нас вещей. С волнением мы обнаруживаем, что цивилизации Востока и Запада гораздо ближе друг к другу по духу и сути, чем принято считать: их культуры уже представляют собой результат столь глубокого и мощного синтеза, который пронизал все сферы нашей жизни и стал ее неотъемлемой частью. Современный мир это сплав восточных и западных культурных пластов». Итак, современная наука и техника представляют собой результат творческих усилий как Запада, так и Востока.

В известном труде Р.Лернсра, С.Мичэма и Э.Верней «Западные цивилизации» весьма четко выделяются ренессансные основания современной науки. По меньшей мере, два интеллектуальных течения той эпохи подготовили почву для великих научных достижений. Первым из них является неоплатонизм, чья важность дня науки состоит в том, что он предложил такие ясные идеи, как центральное положение солнца и предполагаемую божественность геометрических форм. Именно неоплатонизм как философская система содействовал движению к решающему научному эксперименту. Ирония заключается в том, что платонизм кажется очень «ненаучным» с современной точки зрения, потому что он подчеркивает значимость мистицизма и интуиции вместо эмпиризма или рационального мышления. Однако именно платоновская система философии оказала сильное влияние в средние века на творчество Н.Коперника и И.Кеплера, чьи труды подготовили рождение современной науки.

Вторым интеллектуальным течением, которое подготовило в эпоху Ренессанса почву для возникновения науки, является механистическая интерпретация мира. Механистическая картина мира получила значительный импульс для своего развития после публикации в 1543 г. трудов величайшего греческою математика и физика Архимеда. Именно его идеи были восприняты Галилеем и оказали существенное влияние на возникновение экспериментально-математического естествознания.

И, наконец, третьим основанием в эпоху Ренессанса для становления современной науки служит интеграция теории и практики. В схоластические средние века клирики теоретизировали относительно мира природы, но никогда не касались в своих размышлениях роли машин и технических устройств в познании природы. Это связано с тем обстоятельством, что эмпирический подход к науке находился вне рамок схоластики как научной дисциплины. С другой стороны, многочисленные техники, которые были малообразованными и не очень разбирались в абстрактных теориях, постоянно осуществляли фактически испытания различных аспектов механических устройств и механизмов. Теория и практика начали сближаться только в XV столетии благодаря целому ряду факторов: развитие университетов, особенно Парижского, создание крупных художественных произведений, развитие огнестрельного дела, деятель­ности алхимиков.

В процессе генезиса современной науки существенную роль сыграло и искусство мнемоники, благодаря которому наука получила свой собственный, научный метод. В предыдущей лекции шла речь об искусстве памяти, или мнемоники, которое лежало в основе всей системы средневекового западноевропейского образования и использовалось проповедниками для воздействия на сознание индивидов. В эпоху Постренессанса, как замечает С.Ятс, искусство памяти подвергалось изменению, превращаясь из метода запоминания эн­циклопедического знания и отражения мира в памяти в метод, служащий исследованию этого знания и мира для получения нового знания. Новое применение искус­ства памяти основывалось на запоминании субъектом научного познания материала в определенном порядке, чтобы разум мог пользоваться им в исследованиях. Принципы порядка (упорядочивания) и систематизации искусства памяти становятся чем-то вроде классификации в естественнонаучных исследованиях.

История методов конституирования искусства памяти связана с важнейшими понятиями в истории религии и этики, философии и психологии, литературы и искусства, а также научного метода. Она зачаровывает того, кто ее изучает (однако, это тема отдельной монографии), для нас существенным является ее роль в становлении метода современной науки. Здесь свои вклад внес Ф.Бэкон, полностью разделяющий представление древних о том, что активное воображение (представление) лучше всего запечатлевается в памяти, а также томистскую (Восходящую к Фоме Аквинскому (лат. Thomas)) точку зрения, что интеллектуальное лучше всею запоминается посредством чувственного. Ф.Бэкон занимался искусством памяти, используя «места» и «представления» для классификации обширного материала. Новое применение основывалось на запоминании материала в определенном порядке, чтобы ум мог этим материалом пользоваться в исследованиях. Это должно было помогать в научном поиске, так как после исключения частностей из массы фактов естественной истории и определенного их упорядочивания, легче подвергнуть их оценке. Поэтому искусство памяти находит применение в естественнонаучных исследованиях, а его принципы порядка и системы становятся чем-то в виде классификации. Ф.Бэкон провел реформу искусства памяти, которая состояла в исключении оккультной мнемоники.

Универсальное искусство мнемоники, разработанное Р.Люллием и опирающееся на действительность и поэтому позволяющее решать любую проблему, использовал для построения научного метода Р.Декарт. Ведь искусство мнемоники со своими квадратами, треугольниками и комбинациями кругов представляло собою определенного рода геометрическую логику, использующую буквенную запись для выражения функционирующих в ней понятий. Именно на этой основе Р.Декартом была создана аналитическая геометрия, которой эффективно пользуются до сих пор. Посылая Бэкону (в марте 1619 года) очерк своего нового метода, Р.Декарт пишет в письме к нему, что размышляет не над ars brevis Р.Люллия, но над новой наукой, позволяющей разрешать все проблемы, относящиеся к количеству. Ключевым словом здесь является, очевидно, «количество»; оно указывает на отход в конечном итоге от качественной и символической интерпретации чисел. В результате был открыт математический метод (ведь именно Р.Декарт создал аналитическую геометрию, которая произвела революцию в мире, так как была первым систематическим применением математики в естественнонаучных исследованиях), но чтобы представить себе атмосферу, в которой он родился, следовало бы хотя мимоходом упомянуть о проявлениях живого интереса к искусству памяти комбинаторному и каббалистическому, унаследованного XVII веком от Ренессанса. Волна оккультизма спадала, и в исследованиях наступил поворот к рациональному методу, необходимому для научных исследований. Интересно замечание Г.Лейбница, что видимые вещи запоминаются лучше, чем слышимые, поэтому именно используем запись в мнемонике, добавляя при этом, что иероглифы египтян и китайцев по своей природе являются мнемоническими представлениями.

Для нашей лекции существенно то, что современная наука возникла на основе описанных выше социокультурных факторов, что многие из них переплавились в присущие науке нормативы ее внутреннего этоса; запрет на умышленное искажение истины в угоду другим ценностям (политическим, идеологическим, религиозным и пр.) и плагиат, установка на формирование целостной картины человека и природы как результата объективного исследования мира, рациональность и универсализм в подходе к миру (данная проблема хорошо освещена в многочисленных посвященных генезису и развитию современной науки работах, например, В.С. Степнна, Б. А. Старостина и др.). Окончательное утверждение статуса науки со всеми ее нормами и идеалами произошло в эпоху Просвещения, когда она предстала в качестве одной из важнейших ценностей человеческой жизнедеятельности.

Согласно научным представлениям, человек противостоит природе, вторгается в ее процессы, чтобы преобразовать материал природы в необходимые для себя предметные формы. В такой системе социокультурных ценностей, где приоритет отдан научным ценностям, Природа воспринимается как неисчерпаемая кладовая ресурсов и материалов, необходимых для удовлетворения возрастающих человеческих потребностей. Так как человек стремится установить господство над Природой, ему для этого нужны объективные знания, которые может дать только беспристрастный разум. Поскольку же объективное и беспристрастное исследование природы вещей присуще науке, то она занимает доминирующее место среди всех видов познавательной деятельности человека. Более того, объективное, беспристрастное и рациональное знание, получаемое в результате научных исследовании, дает возможность предвидеть поведение объективного мира. Иными словами, научные знания обладают опережающим потенциалом, что лежит в основе будущих научно-технических революций, превращения науки в производительную силу, а также в социальную, регулирующую управление многообразными социальными процессами. Вплоть до недавнего времени считалось само собой разумеющимся, что общество относит к своим фундаментальным ориентациям веру в ценность и научно-технического прогресса и науки как основы преобразования и господства над миром, однако сомнения возникли при столкновении современной культуры с глобальными проблемами, о чем речь будет идти ниже.