Социальные причины.

Становление информационной цивилизации. Неолитическая революция стала переходом от пассивного приспособления человека к природе к ее активному преобразованию. Обработка земли, ремесло, выведение новых пород растений и животных – это было лишь начало масштабных изменений. Относительно простые ручные орудия уступили место технике, преобразовательные возможности которой поразительно велики. Познавательной основой такого практического могущества выступает современная наука. Она далеко вышла за границы обычного опыта жизни. Квантовая физика углубилась в микромир до 10^-17м, мегамир изучается на расстояниях, проходимых светом в тысячи лет. Наука открыла информацию как третью силу, превосходящую по своим возможностям материю и энергию. С середины XX в. стали утверждаться информационно-компьютерные технологии, которые изменили содержание всех сфер социальной жизни. В экономике производство материальных благ стало уступать ведущую роль финансомике, где виртуальные финансы (особые знаки) демонстрируют полную независимость от труда, капитала и товаров. Политические дела и карьера все больше определяются продвижением образов кандидатов в средствах массовой информации. Утверждение Internet в качестве мировой информационной системы принесло новый образ жизни: Интернет-магазины, электронные казино, дистанционное обучение. Объективная реальность уступает место виртуальной реальности, создаваемой компьютером, телевидением и специальной техникой. Если к этому добавить прогресс робототехники, то неудивительно, что некоторые авторы говорят о превращении человеческой цивилизации в постчеловеческую. Только в этом контексте можно понять появление постмодернизма.

Классика, модерн и постмодерн. История общества, так или иначе, делится на отдельные части – этапы. Критерии деления могут быть самыми различными и некоторая условность здесь неизбежна. Так можно ввести понятия «классика» и «модерн». Если первое выражает социальные ценности, закрепленные традицией, то второе центрирует в себе критическое преодоление классики. Последнюю вытесняет некий модерн. Допустим, что капитализм и идеология «просвещения» составляют содержание классики. Она унаследовала дух Нового времени и достигла расцвета к середине XIX в., в философии в то время господствовали онтологизм, реализм, рационализм и отражательная концепция истины. Классическое искусство также было в своей сути реалистическим. И вот в конце XIX в. возникают первые проявления идеологии модернизма. Все они пронизаны духом критики классических ценностей. А. Шопенгауэр и С. Кьеркегор критикуют «логицизм» Гегеля. «Философия жизни» углубляет принципы иррационализма. Ф. Ницше развенчивает рационализм как «культ Апполона» и критикует классическую науку за ее стремление к безличным истинам. Искусство сначала заражается импрессионизмом, а затем переходит к авангарду, рвущего связи с реализмом (кубизм П. Пикассо, итальянские и русские футуристы). Итак, исторический период с конца XIX в. до середины XX в. составил эпоху модернизма.

Все появляется и все проходит. Хотя модернизм пришел как отрицание классики, он был вынужден подчиниться неумолимой закономерности – новое всегда наследует позитивные старые ценности. Зрелое человеческое общество абсолютного нигилизма не допускает. Принеся свою долю новизны, модернизм укоренил в себе те ценности предшествующей классики, которые имели непреходящие значение. Иначе говоря, произошло обращение модернизма в новую форму классики. Если прежде нормой был диктат философии над наукой, то новый позитивистский идеал утвердил независимость науки от всяческих спекуляций. Более того, философы стали относиться к исследованию как источнику новых идей. Примечательным примером здесь может быть понятие «система». Оно фигурировало в лингвистике Ф. де Соссюра, у русских литературоведов, разрабатывалось в тектологии А. Богданова и позднее превратилось в общую теорию систем (Л. Берталанфи). Все это стало предметом обсуждения в логическом позитивизме и диалектическом материализме.

XX в. значительно ускорил темпы развития. К середине века бывший модернизм окончательно принял форму классики. Соответственно зародился новый цикл критического преодоления традиции. Эту роль и взял на себя постмодернизм, начало которому и положили французские интеллектуалы:

Р. Барт, М. Фуко, Ж. Батай, Ф. Гваттари, Ж. Делез, Ж. Деррида и др. Термин «постмодернизм» впервые употреблен в книге Р. Ранвица «Кризис европейской культуры» (1917).

2. Предтечи постмодернизма. У каждой новации есть истоки в прошлом. Постмодернизм здесь не исключение из правила. В философии модерна его предшественниками являются Ф. Ницше (1844-1900) и М. Хайдеггер. Оба порицали старую метафизику за «забвение бытия» и критиковали союз гносеологизма с рационализмом. Если нигилизм Ницше ярко проявился в формуле «Бог умер», то Хайдеггер угадал «лингвистический поворот». На многих постпозитивистских идеях легла печать этих мыслителей.

От формализма к структурализму. В науку о языке важный вклад внес швейцарский лингвист Ф. де Соссюр. Когда люди производят речевые акты, то в них существуют разнообразные ощущения, восприятия и индивидуальные образы. От всего этого лингвист должен отвлечься и обязан конструировать знаковую систему, подобную алгебраической (а > в). Абстрактная сеть отношений между знаками и дает искомую структуру языка. Одним из первых Соссюр ввел бинарную классификацию «означающее/означаемое» как структурную характеристику знака.

Подобный подход разрабатывали российские филологи и литературоведы. В 1917 г. В. Б. Шкловский, Б. М. Эйхенбаум и др. образовали общество изучения поэтического языка (ОПОЯЗ). С ним сблизились Р. О. Якобсон и другие члены московского лингвистического кружка. Формальный метод сводился к системе приемов, которая позволяла сконструировать фабулу и построить сюжет. Особое внимание обращалось на смену познавательных установок, позволявшую сравнивать данное произведение с позиции других систем.

Особое место заняли исследования В. Я. Проппа (1895-1970). В многообразии сюжетных линий русских волшебных сказок он стал выделять общие и постоянные функции. Всего таких действий – 31: утрата, испытание, состязание, победа, награждение и т.п., а действующих лиц – 7. Обозначение функций и персонажей буквами дало возможность получать структурные формулы сказок. Многие представители французского структурализма и особенно К. Леви-Стросс, высоко оценили вклад В. Проппа.

Структурный психоанализ. Отцом этого направления стал Ж. Лакан (1901-1981). Он пересмотрел картезианскую формулу «мыслю, следовательно, существую». Бытие и мышление находятся на противоположных уровнях. Если я мыслю, то не существую, правильна и обратная формула. Стало быть, к этой двоице надо добавить третий элемент – язык. Изменений также требует понятие мышления. Заслуга Фрейда состоит в том, что он преодолел иллюзию прозрачности сознания для самого себя. В своих истоках человеческая личность бессознательна и это бессознательное функционирует как машина желаний, у которой есть свобода выбора. Человек сочетает в себе три уровня: реальное – воображаемое – символическое. На первом действуют физиологические потребности, включая сексуальные влечения. Все это предмет естественных наук. Воображаемое дает многообразие субъективных форм, вершиной которых является любовь. Символическое совпадает с бессознательной деятельностью языка, обладающего своей структурностью. Становление психики складывается из двух фаз: зеркальной и эдиповской. Их Лакан конкретизировал на материале литературы.

Структурная антропология. Эту линию разработал Клод Леви-Стросс (р. 1908). Здесь сочетаются идеи бессознательной умственной деятельности и языка, осуществляющего бессознательное структурирование. Любой социальный феномен тут сводится к языковой коммуникации. Рассматривая мифы ряда этносов, Леви-Стросс подчеркнул, что все это разнообразие и богатство пронизывают устойчивые и единые структуры в виде двойных оппозиций: день – ночь, свои – чужие, вареное – сырое, мужское – женское и т.п. Если брать системы родства, то они строятся на основе социального рода или правил экзогамии. Правилом всех правил выступает запрет инцеста, т.е. запрет оставлять женщин в своей общине, их нужно отдать другой группе. Леви-Стросс – показательная фигура структурализма.

Археология знания: от структурализма к постструктурализму. Речь идет о концепции Мишеля Фуко (1926-1984) – французского философа, ставшего яркой переходной фигурой от постструктурализма к постмодернизму. Основные труды: «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук», «История безумия в классическую эпоху» и т.д.

Философия субъекта изжила себя. С Декарта началась одиссея Я, человеческого субъекта, который стал главным центром деятельности. Кант и феноменологи подняли на щит трансцендентального субъекта, который стал априорной надстройкой над эмпирическим индивидом (он якобы занимается синтезом чувственных данных). Структуралисты ставят субъекта как такового под вопрос и критически его уничтожают. Это дело уже начал Ф. Ницше («Бог умер и человек тоже умирает»). Никакого субъекта как выделенного деятеля, производящего нечто, не существует. Надо отбросить все феномены субъекта – Я, разум, сознание и т.д. Реальность общества такова, что здесь господствуют безличные силы, анонимные институты, бездушные отношения. Человеческая история обходится без героев и авторов.

Существует дискурс в виде многообразия речевых практик, дающих богатство жизненного опыта. Фикцию субъекта следует заменить жизненным опытом. Вся полнота жизни собирается в нем, и это выражается понятием «дискурс». Конечно, здесь подразумеваются различные виды речи и текстов, но они выступают не в чистом виде (как в лингвистических науках), а в форме многообразных воплощений социальной практики. Дискурсивная практика интегрирует в себе все это посредством анонимных исторических правил, которые устанавливаются в ту или иную эпоху. Противоположным дискурсу является богатство недискурсивных практик (семья, рынок, деньги, школа и т.п.), возникающих и существующих бессознательно и стихийно.

Эпистема связывает различные дискурсивные практики в исторически определенную культуру опыта. В книге «Слова и вещи» (1966) введен термин «эпистема» (греч. episteme – знание). Речь идет о таких понятиях, которые возникают и начинают как центры-образцы определять стиль разных видов деятельности: научного наблюдения, публичной речи, философского мышления, политического доклада, экономической деятельности. Данные понятия интегрируют разные виды практик в единую формацию опыта. Так, начиная с XV в. в западноевропейском экономическом мышлении стало утверждаться понятие баланса, предполагающее равновесие расходов и доходов. Однако оно обрело динамику экспансии и стало внедряться в сферу искусства и науки. Все законы сохранения в естествознании инициированы образом баланса (равновесия).

Многообразие научных дискурсов как инструмент социальной власти. Фуко пытался показать союз научного знания и власти. С конца XVIII в. воля к власти обрела двойную дисциплинарность: 1) научное знание (дисциплина); 2) дисциплинарный порядок (институт). Первое стало формировать и поддерживать второе. У них нашлась единая функциональная основа – ограничение (абстракция) и контроль (эксперимент). Все демократические структуры власти просчитывают и планируют свою деятельность, используя научный дискурс. Проект организации замкнутого пространства (социальные группы должны жить в своих загородках) дал множество вариантов: 1) рождение тюрьмы (ячеистая структура камер); 2) феномен казармы; 3) утверждение работных домов для бродяг и нищих; 4) рождение учебно-воспитательного интерната; 5) мануфактуры. В каждой ячейке социального пространства свои правила дисциплины – разделяй и властвуй.

Со временем возрастает роль наук о человеке в дисциплинарных дискурсах власти. Современные учреждения власти строятся уже не на основе естествознания, а конструируются гуманитарным знанием. Дисциплинарные формы становятся все более рафинированными. Это можно проследить на эволюции психиатрической клиники с XVIII в. по XX в. в виде смены психологических концепций. Что считать нормальным разумом? Психология XVIII и XIX вв. указывала на следующие ее черты: а) личность отличает себя от других (идентичность); б) она отличает реальное от воображаемого; в) ее мышление логично. Если эти признаки нарушены, то такой человек безумен и его следует репрессировать: а) изолировать от здоровых; б) причинять боль для оздоровления. В начале XIX в. эти дисциплинарные техники во Франции начинают смягчаться в соответствии с гуманизацией психологических теорий.

Фуко стал переходной фигурой от структурализма к постструктурализму, ставшим преддверием постмодернизма.

В идейном плане постструктурализм совпадает с постмодернизмом и все же последний требует терминологических разъяснений. Если постмодернизм означает то, что следует после модернизма, то естественно начать с понятия «модерн». В отечественной культуре под ним подразумевается художественное явление рубежа XIX-XX вв. В европейских же языках модерн относится к историческому периоду, началом которого стало Новое время (XVII-XVIII). Многие авторы полагают, что при всей условности временных делений можно считать 1960-е гг. концом модерна и началом постмодерна. Что касается идейных истоков постмодернизма, то они крайне разнообразны: «имморализм» Ф. Ницше, «деструкция метафизики» позднего М. Хайдеггера, «языковые игры» Л. Витгенштейна и многое другое. Главный идейный поворот постмодернизма – радикальный пересмотр принципов модернизма.