Концепции зрелой классической физики и мировоззренческие споры.
К началу XIX в. математическая физика стала бесспорным лидером естествознания. Ее ведущие понятия и принципы становились идеалом даже для гуманитарного знания. Так, французский социальный мыслитель Сен-Симон вынашивал проект создания теории морали на основе социально осмысленного закона всемирного тяготения. Эта и другие идеи хорошо гармонировали с предполагаемой в будущем «социальной физикой». Однако и сама физика стояла перед серьезными проблемами.
3.1. От силы к энергии. Закон сохранения энергии.Через флюидную концепцию механицизм начал историю своей компрометации. Но такая дискредитация началась только в химии (флогистон) и в начале XIX в. она еще не коснулась физических флюидов (теплород и т.д.). Влияние механики усиливалось и по другим каналам. Ее ядро — понятие силы — обрело мощную экспансию и стало стремительно распространяться на все разделы физики. Лексикон ученых пестрел обилием «сил»: «сила тока», «магнитная сила», «сила света», «электродвижущая сила» и т. д. «Силовой» стиль мышления перекинулся и за пределы физики – «химическое сродство» как сила, «жизненная сила» и т. п.
Вечный двигатель невозможен. И все же в недрах самой физики вызревала здоровая альтернатива универсальному образу силы. Речь идет о понятии энергии, которое вышло из раздвоения представления о силе. Внешний двигатель Аристотеля Ньютон заменил силой, импетус же Декарт преобразовал в импульс как количество движения. Но достаточно ли этого понятия для выражения всей «внутренней движущей силы?» Отрицательный ответ дал голландский физик X. Гюйгенс (1629-1695). Случаи падения и поднятия тел, упругий удар, колебания физического маятника требуют дополнительного образа типа: «центр тяжести маятника не может подняться выше начального уровня». Данную формулировку закона сохранения энергии, дающую его в частном виде, он использовал в качестве принципа запрета: «вечный двигатель нельзя построить механическими средствами».
Образ монады и «живая сила».Важный вклад внес Лейбниц. Согласно его философии сущность мира представлена множеством монад, которые являются некими нематериальными атомами. Каждая монада выступает центром деятельной силы, направленной изнутри вовне. Декартовское понятие количества движения (mv, где m – масса тела, v – скорость движения) выражает лишь ее возможности и начальное действие. Это следует оценить как «мертвую» силу, которая переходит в силу «живую» (mv2). Закон сохранения живой силы означает, что она не может исчезать и возникать. Понятие живой силы и принцип ее сохранения быстро вошли в оборот физики XVIII в.
Паровая машина и понятие работы. XVIII в. дал новый тип машины: паровой водоподъемник англичанина Ньюкомена, паровую машину русского изобретателя И. И. Ползунова и англичанина Д. Уатта. Этой машине капитализм обеспечил массовое применение. Обобщив формы действия разных машин, французский инженер Л. Карно в 1783 г. ввел понятие работы («момент деятельности»). Термин «работа» стал употреблять французский инженер и геометр Ж. В. Понселе (1788-1867).Его соотечественникС. Карно (1793-1832) смоделировал действие машины, превращающей теплоту в механическую работу. В циклическом процессе «теплород» переходит от нагревателя к холодильнику. За счет этой разницы температур и совершается работа. Обратные процессы, когда механические процессы (трение) ведут к выделению теплоты, исследовали американец Б. Томпсон и англичанин Г. Дэви.
Физические открытия делают гениальные дилетанты. Впервой половине XIX в. в центре физических исследований оказались взаимопревращения разных форм движения или «сил». Это касалось не только механических действий и теплоты, но и химических, тепловых, световых и пондермоторных действий электрического тока, взаимодействия электричества и магнетизма. Назревало фундаментальное обобщение. Одним из первых к нему пришел немецкий врач и физиолог Р. Майер (1814-1878). Его заинтересовал тот факт, что кровь, взятая из вены у людей, живущих в тропиках, имеет более яркий цвет, чем у людей, живущих в Европе. Майер объяснил его различием в разности температур человеческого тела и окружающей среды. Дальнейшие и более широкие размышления привели его в 1841 г. к выводу о том, что «силы», превращаясь друг в друга, меняются качественно, но количественно они остаются неизменными («неразрушимыми»). И если теплота и механическое движение переходят друг в друга при наличии точного механического эквивалента теплоты, то теплород и другие невесомые жидкости нужно изгнать из науки о природе.
В 1843 г. независимо от Майера к открытию закона сохранения энергии пришел англичанин Д. П. Джоуль (1818-1889).Он исследовал факты выделения теплоты электрическим током в его различных формах. Установление механического эквивалента теплоты (424 кГм/ккал) обусловило открытие закона сохранения энергии. «Живая сила» и теплота превращаются друг в друга и здесь ничего не теряется.
Немецкий врач и физиолог Г. Гельмгольц (1821-1894) изучал преобразования различных сил в живом организме. Сначала он исследовал превращения «живой силы» (кинетической энергии) в «силу напряжения» (потенциальную энергию) и обратно, затем превращения механического движения в теплоту и электрического тока в теплоту. Также был объяснен закон электромагнитной индукции. Общим выводом стал закон сохранения энергии. В современной формулировке он звучит так: движение и энергия не возникают из ничего и не исчезают бесследно, они лишь переходят из одной формы в другие. Для любого физического процесса общая энергия системы и ее окружения всегда остается постоянной.
Примечательно, что Майер и Гельмгольц – врачи, а Джоуль – инженер. Эти дилетанты в физике и открыли фундаментальный закон. Не случайно, что их статьи не принимали редакторы физических журналов, мотивируя свой отказ преобладанием полуфилософского содержания. Революционное открытие не смогли бы сделать ученые с узко физическим мышлением. Широкое мировоззрение с его открытостью для нового сыграло здесь исключительно положительную роль. Если Джоуль апеллировал к Творцу, создавшему силы природы неразрушимыми, то Майер как материалист указывал на способность природы к качественным превращениям и количественному сохранению своих сил. Гельмгольц также предпочитал говорить о силах природы как таковой.
Физика и диалектический материализм Ф. Энгельса.Новые открытия физики существенно повлияли на формирование такого философского направления как диалектический материализм. Немецкий философ и социалист Фридрих Энгельс (1820-1895) подчеркивал, что закон сохранения и превращения энергии стал важным звеном диалектической картины природы как связного целого. Материя находится в состоянии вечного движения. Формы ее движения разнообразны, взаимосвязаны и превращаются друг в друга. Энергия выступает количественной характеристикой физико-химических форм движения. Такие диалектические выводы, полагал Энгельс, разрушают метафизическую, т. е. одностороннюю и упрощенную концепцию природы, ядром которой стал механицизм.
3.2. «За» и «против» атомизма в науке. Австрийский физик Мах провел ту мысль, что атомизм лишен всяких опытных оснований и представляет собой результат незаконного вторжения материалистической философии в физику. Ненужным костылем Мах считал ньютоновское понятие массы, определенное через идею атома. Он полагал, что возможности избежать этого «химерического» образа существуют. В 1851 г. французский физик Сен-Венан показал, что можно ввести понятие массы без привлечения атомистики. Критике была подвергнута и термодинамика в форме статистической физики. По мнению Маха, флюидная концепция оставила отрицательный след в виде модели движения атомов. «Современное представление о теплоте как о движении столь же мало существенно, как и прежнее представление о веществе». Причина такого положения состоит в том, что термодинамика взяла идеалы атомистической механики, которые не соответствуют специфике теплоты. Мах полагал, что с атомизмом связана вредная умозрительная идея дискретности (прерывистости), никак не подтверждаемая чувственными данными. Эмпирический опыт убеждает в справедливости другого вывода – «природа не делает скачков». Общее заключение Маха свелось к одному: атомизм как форму физического материализма следует изгнать из всех разделов физики.
Отношение ученых к махизму было разным. Одни приняли его полностью, другие отнеслись критически, а некоторые, не соглашаясь с Махом в главном, видели его правильность в критике механицизма и догматизма. В ньютоновском понятии массы Мах нашел действительно слабое и ошибочное место – масса тела всегда постоянна, так как атомы неизменны. Специальная теория относительности показала, что инертная масса зависит от скорости движения тела. Но это не только не подорвало позиции атомизма, но и значительно их укрепило. Догма о неизменных атомах уступила место идее изменчивых материальных микрообъектов. Мах ратовал за единственность кинематического подхода к массе, но не учел того, что он отражает один из восьми общих признаков массы. Это многообразие форм (инертная, гравитационная и т. д.) он игнорировал. Масса как мера количества микрообъектов в теле сохраняет свое значение и в современной физике.
Принципиальным критиком махизма был австрийский физик Л. Больцман (1844-1906). По его мнению, эмпирики чрезмерно любят наготу природы в виде голых ее фактов, но существует и внутренняя красота ее законов. Они и являются предметом деятельности теоретика. Если эмпирик находится в рабстве у фактов, то в теории ученый обязан свободно владеть фактами, объясняя и предсказывая их. Эту линию поддержал немецкий физик М. Планк (1858-1947). Он полагал, что Мах стал универсальным отрицателем-скептиком, «ниспровергая вместе с механистическим миросозерцанием всякое физическое миросозерцание». Создавая теорию, ученый должен иметь некоторое мировоззрение, дающее ему необходимые идеи. Ценным физическим миросозерцанием и является атомизм.
В развитии самой атомистики были слабые места и серьезные трудности. Так, далеко не все химики в начале XIX в. отдавали предпочтение молекулярной концепции, так как она противоречила весьма авторитетной электрохимической теории шведского ученого И. Я. Берцелиуса (1779-1848). Согласно последней, каждый атом имеет положительный или отрицательный заряд. Электрическая сила, действующая между атомами с противоположными зарядами, выступает причиной химических соединений элементов. Но, по теории Берцелиуса, объединение в общую молекулу атомов одного и того же химического элемента невозможно. Несовместимость электрохимической теории и молекулярной гипотезы привела химию к 1840-м гг. к путанице: для одного и того же химического вещества существовало несколько формул, предлагались разные значения атомных весов и т.д. Все это вызывало у некоторых исследователей подозрение в реальном существовании атомов. Так, французский химик Ж. Б. А. Дюма пришел к выводу о том, что атомная теория выражает пройденный этап в развитии химии и нужен поиск другой программы. И она была предложена энергетизмом.
Концепция энергетизма.Это направление стало формироваться к 80-м годам XIX в. К этому времени понятие энергии вошло в структуру физического знания и в 1887 г. немецкий ученый Г. Гельм заявил, что всю физику надо перестроить на основе понятия энергии. Ведущими законами природы следует считать закон сохранения энергии и некоторое обобщение второго закона термодинамики. Эту линию продолжил немецкий химик В. Ф. Оствальд (1853-1932). Он выдвинул цель – «построить миросозерцание исключительно из энергетического материала, совершенно не пользуясь понятием материи». В активе энергетизма не было общего понятия энергии, зато фигурировали «особые сорта энергии». Поэтому он был бессилен в деле теоретического синтеза разнообразных явлений. Больцман указывал, что энергетика считает разные формы энергии качественно различными; «единая энергия, объединяющая живую силу и тепло, является для нее чуждой». Оствальд ввел три вида энергии, зависящие от расстояния, поверхности и объема. И если первые две зависимости еще могли найти физико-химический смысл, то «объемная энергия» была явной фикцией, так как энергия идеального газа не зависит от объема, а зависит только от температуры.
3.3. Второй закон термодинамики: статистичность и стрела времени.В середине XIX в. англичанин В. Томпсон (1824-1907) и немецкий физик Р. Клаузиус (1822-1888) углубили основы термодинамики. Они дали общее математическое выражение второго закона термодинамики: «Переход теплоты от более холодного тела к более теплому не может иметь места без компенсации». В качестве особой функции Клаузиус ввел меру способности теплоты к превращению и дал ей название «энтропия» (греч. en - в, внутрь; trope - поворот, превращение). До тех пор, пока тепло, сообщенное системе извне, не распределится в ней совершенно равномерно, энтропия системы возрастает. В равновесном состоянии она достигает максимального значения.
К новому закону многие ученые отнеслись критически, так как из него следовали необычные и странные выводы. Здесь утверждалась односторонность физических процессов, которой в механике не было. Во всякой изолированной системе процессы должны протекать в направлении постепенного превращения всех видов энергии в теплоту при одновременном уравнивании температурных разностей. Кроме того, если теплота, в конечном счете, сводится к механическому движению атомов и молекул, то с точки зрения механики оно должно быть обратимо и это противоречит сути второго закона термодинамики. Встала настоятельная проблема обоснования данного закона. Попытки ученых пересмотреть тезис Клаузиуса – «энтропия отдельных систем и мира в целом стремится к максимуму» – оказались неудачными. Более перспективным оказалось направление, развивавшее атомно-молекулярную модель с применением вероятностно-статистических представлений.
Статистический метод.Этот подход родился в XV в. вместе с идеей бухгалтерского баланса, когда нормальное ведение торговых дел стали трактовать как равенство прихода и расхода. Постепенно этот формальный прием контроля правильности бухгалтерских записей вырос в новое, статистическое понимание мира как огромной совокупности балансов. Сначала представление о балансе (лат. bilanx – чашечные весы) было чисто механическим и его развитие привело к ряду физических принципов сохранения. Общенаучным методом баланс стал тогда, когда ученый перестал интересоваться детальным содержанием чашек весов, когда стала законной любая процедура, приводящая к выравниванию стрелки весов. В естествознании пошла речь о балансе сил природы, в политических науках – о равновесии властей.
Понятие вероятности в социокультурном контексте.Конец XVIII и начало XIX вв. стали временем важных и быстрых перемен (французская революция, образование США, взлет и падение Наполеона Бонапарта). Соответственно усилилась потребность в статистическом прогнозе, и ответом на нее стала теория вероятностей, разработанная Лапласом и Гауссом. Баланс, равновесие они стали трактовать в виде результата игры разнородных случайностей. В 1845 г. А. Кетле выпустил книгу, где теория вероятностей применена к социально-политической проблематике и где центральное место заняло понятие «среднего человека». Британский ученый Дж. Гершель в 1850 г. опубликовал обзор этой книги в одном из научных журналов, где он попытался дать строгое доказательство закона ошибок. Прочитав данную рецензию, английский исследователь Д. К. Максвелл (1831-1879)решил применить теорию вероятностей к физике. В 1860 г. он вывел закон распределения скоростей газовых молекул. Его математическая форма оказалась такой же, как и у закона распределения результатов измерений по величине их ошибки. Здесь описывается общая функция перехода к состоянию статистического равновесия.
Атомизм как основа термодинамики.Основы кинетической теории газов были заложены немецким физиком А. Кренигом. В статье 1856 г. он рассмотрел газ как совокупность упругих шариков - атомов, движущихся хаотично в пустом пространстве. Траектория отдельного атома не поддается никакому расчету, но совокупное движение соответствует вероятностным законам. Клаузиус усовершенствовал модель идеального газа и вывел ряд уравнений движения молекул. Максвелл предсказал независимость коэффициента внутреннего трения от давления газа, что подтвердилось экспериментально. В 1873 г. голландский физик Ван-дер-Ваальс разработал первую теорию реальных газов, в которой учитывались размер молекул и силы, действующие между ними. На ее основе были определены размеры молекул, их число в единице объема. И все же проблема установления связи атомно-молекулярных моделей со вторым началом термодинамики оставалась актуальной. Ее решение принадлежит Больцману.
Статистическая интерпретация второго закона термодинамики.Сначала Больцман, подобно другим ученым, пытался вывести второе начало из общих принципов механики, не обращаясь к теории вероятности. Для обратимых процессов это получилось, но все попытки с необратимыми потоками оказались безуспешными. Постепенно у Больцмана окрепло убеждение в чисто статистической природе второго закона, и в работе 1875 г. он ставит окончательную точку. Вследствие огромного числа молекул, составляющих тела макроскопических размеров, чрезвычайной быстроты и беспорядочности их движения физик может наблюдать лишь средние значения. Вычисление же средних значений является главной задачей теории вероятности.
Вероятностный подход или Н-теорема.В упрощенном виде ход рассуждений Больцмана был таким. Все состояния частиц газа равновероятны и определенному термодинамическому состоянию системы соответствует определенное число микросостояний (Z). Тогда термодинамическая вероятность макросостояния W равна Z. Определим, какое термодинамическое состояние имеет наибольшую вероятность. Решение этой задачи приводит к функции распределения Максвелла, что соответствует термодинамическому равновесию. Энтропия S равна величине Н, взятой с обратным знаком, которая пропорциональна логарифму термодинамической вероятности. Отсюда следует, что стремление газа к состоянию с максимальной энтропией есть движение к наиболее вероятному состоянию. Эта теория получила название Н-теоремы.
S = – Н= k InW, где k – постоянная Больцмана.
Примечательно, что энтропию как макроскопическую величину Больцман выразил через микрохарактеристику, ибо W оценивается через число микросостояний, соответствующих определенному макросостоянию. Второй закон термодинамики получил обоснование в статистической природе микромира.
Образ статистической закономерности вместо лапласовского детерминизма.В конце XIX в. Н-теорема стала центром научной полемики. За чисто физическими аргументами угадывалось традиционное мировоззрение, связанное с механикой. П. Лаплас выразил общее мнение исследователей классической эпохи о том, что законы природы суть глубокие, но простые и необходимые связи. Для их действия достаточно любых двух материальных тел. Случайности существуют лишь в мире фактов, где проявляются динамические законы и в своем многообразии создают сложные статистические эффекты. Математическая механика стала успешно изучать динамические законы посредством выяснения у движущихся тел их начальных пространственных координат и скоростей. На этом пути не существует принципиальных барьеров. Прогресс науки будет расширять круг тел с известными начальными условиями и широкая система уравнений способна дать точные значения будущих состояний тел. То, что сейчас кажется случайным, ученые в будущем сведут к знанию множества необходимых законов. Эти рассуждения и получили название «лапласовский детерминизм».
И вот лапласовский оптимизм был поставлен под сомнение. Термодинамика, начиная с кинетической теории газов, стала утверждать иной тип закономерности – статистический закон. Для него требуется огромное количество объектов (атомы, молекулы) и предполагается сущностный беспорядок. В то время как в механике начальное состояние задает определенный порядок последующего движения, в статистическом законе случайности выступают не в роли фактора, отклоняющегося от необходимости, а в качестве внутренней причины, формирующей сам закон в виде некоторой средней и общей тенденции. Познание здесь возможно только в форме вычисления вероятностей и знание будущих следствий всегда будет неоднозначным. Принять новую концепцию для большинства ученых было мучительно трудно, так как лапласовский детерминизм уже стал прочной традицией.
Спекулятивная догадка становится научной теорией.В самом начале XX в. идеи Больцмана начинают утверждаться. На них возникает квантовая теория излучения, появляется «Статистическая механика» Гиббса, снимаются многие возражения против Н-теоремы. В 1905-1906 гг. А. Эйнштейни М. Смолуховский (1872-1917) указали на возможность использования факта броуновского движения для подтверждения атомной гипотезы. Броуновскую частицу можно рассмотреть как простую молекулу в состоянии теплового движения. Математически выведенная молекулярная постоянная совпала с опытными данными, что стало прямым экспериментальным подтверждением атомно-молекулярной концепции. Другое экспериментальное доказательство дали опытные исследования группы французского физика Ж. Перрена, изучавшей распределение по высоте взвешенных в жидкости частичек. Все это вынудило противников атомизма менять свою позицию. В 1908 г. Оствальд писал, что атомистическая теория стала научной после экспериментальных доказательств.
Гипотеза тепловой смерти Вселенной.Если тепловая энергия рассеивается по мировому пространству, то температура выравнивается на низком уровне. В 1852 году В. Томпсон на основе второго закона термодинамики сделал ряд мировоззренческих выводов. В необратимых процессах теплопроводности у изолированных систем механическая энергия не восстанавливается, постепенно все виды энергии превращаются в теплоту при одновременном выравнивании разностей температур. Хотя количественно энергия сохраняется, с течением времени ее качество ухудшается, она лишается способности к превращениям, включая совершение работы. Все наблюдаемые явления природы текут необратимо, стало быть, везде в природе происходит «рассеяние энергии» и Вселенная идет к «тепловой смерти». Энтропия конечного состояния Вселенной максимально вероятна. Позднее и Клаузиус посчитал возможным применить оба закона термодинамики ко всей Вселенной: 1) энергия мира постоянна; 2) энтропия мира стремится к максимуму. Он также пришел к заключению о неизбежности тепловой смерти.
Тепловая смерть — это и есть начало страшного суда. Вывод о тепловой смерти хорошо вписывался в религиозное учение о сотворении и конце мира. Если он вполне удовлетворял верующих естествоиспытателей, то атеисты и материалисты подвергли его критике. Они указывали, что гипотеза тепловой смерти противоречит «духу» закона сохранения энергии, утверждающего неуничтожимость движения. Вот почему главным предметом сомнения стала всеобщность второго закона, применимость его ко всей Вселенной.
Критика Больцмана. В начале австрийский физик подчеркивал то, что второе начало относится к области теории вероятности, законы которой с непреложностью выполняются в лабораторном эксперименте и делают проблематичным их применение ко всему космосу. Но в дальнейшем он разработал флуктуационную гипотезу. Предположим, что вся Вселенная пребывает в тепловом равновесии. Вероятность того, что какая-то одна ее часть (допустим наш мир) может отклониться (лат. fluctuatio - колебание) от общего состояния, существует. И эта вероятность тем больше, чем больше сама Вселенная. Когда наш мир будет приближаться к равновесию, другой мир как часть Вселенной выпадет из общего состояния благодаря самопроизвольной флуктуации.
Другие аргументы против тепловой смерти Вселенной. Возражения против гипотезы Больцмана сводились к тому, что вероятность громадной флуктуации очень мала. Но если учитывать влияние гравитационных полей и релятивистские эффекты, то это существенно повышает значение такой вероятности. Существуют и другие научные подходы, которые ставят крест на идее тепловой смерти. Такой вывод неизбежен, если применять термодинамику на основе теории относительности к Вселенной. Таким образом, современные физические концепции не дают основания для космического пессимизма.
Дата добавления: 2016-04-02; просмотров: 910;