Особая роль зрительного восприятия и визуального мышления в евро­пейской культуре

Обращали ли вы внимание на то, как много в нашем научном языке слово­сочетаний, включающих действия и образы, связанные со зрением? Например, ви­зуальная культура, кругозор, зримое пространство, зеркальное отражение, перспек­тива, понимающий глаз, всевидящее око, наглядные схемы, визуальное мышление, объект эстетического видения, зрительное представление, окулярцентризм и мно­гие другие. В них представлены не только биологические, но познавательные, мыслительные и культурно-исторические моменты, единство которых хорошо вы­ражено в таком феномене европейской культуры, как оптическая, или визуальная метафора, выполняющая особые функции в познании и языке, искусстве и науке, религии и философии - культуре в целом. Визуальное мышление, существующее наряду и в связи с вербальным мышлением, порождает новые образы и наглядные схемы, отличающиеся автономией и свободой по отношению к объекту зрительно­го восприятия. Они несут определенную смысловую нагрузку, делают значения видимыми и порождают многообразные зрительные метафоры. Вместе с тем, как

отмечал французский М.Мерло-Понти в работе «Око и дух», видение - это данная человеку способность быть вне самого себя, «изнутри участвовать в артикуляции Бытия», и глаз как «окно души» совершает чудо, когда, оставаясь в темнице тела, позволяет душе воспринимать существующую вне ее красоту Вселенной.

Фундаментальная значимость для европейской культуры гегемонии зрения и визуальной метафоры стала осознаваться достаточно давно. Еще со времен Пла­тона и Аристотеля греки понимали познание как род видения, созерцания, и отно­шение к сущему они проясняли себе через зрение.

История становления и развития зрительного восприятия европейцев представляет особый интерес. В частности, исследователи отмечают, что стиль зрения, основанный на законах перспективы, - это, скорее, стиль зрения городского человека, способ перспектив­ного изображения объектов на полотне, увлекавший художников. Потребовалось более пя­тисот лет специального обучения и воспитания, чтобы приучить глаз и руку к перспективе, но и сегодня ни глаз, ни рука ребенка и даже взрослого без специального обучения не под­чиняются этой тренировке и не считаются с правилами перспективного единства. Воспи­танные с детства на изображениях определенного типа, мы видим так, как рисуем. Не толь­ко в живописи, но и при создании художественных текстов авторы нуждаются в особом способе узрения с помощью рисунков, что нашло отражение в рукописях А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Ф.Кафки и многих других. Видеть невидимое - истинная страсть Кафки. «Я хотел бы видеть и увиденное удержать, это и есть моя страсть», - говорил он. Рисунки как видимые «следы» помогают ему в стремлении удержать невидимое, даже если пред­ставляют собой некоторые недорисованные образы, лишенные правильных пространствен­ных пропорций и собственного горизонта, они позволяют видеть и разглядывать. В соответствии с критериями классической рациональности и научности глядение не должно было сопровождаться ни воспоминаниями, ни духовными уси­лиями, а должно было представать как внешний механический процесс, в котором психические моменты полностью отсутствуют. Эти требования, содержащие также каноны геометрической оптики Ньютона, в свою очередь были включены в теорию восприятия и традиционную гносеологию как теорию отражения и сегодня пере­сматриваются, как это было уже неоднократно отмечено. Особую значимость при­обрела способность созерцать, мыслить умозрительно в философском творчестве. Это подметил, в частности, Хайдеггер по отношению к диалектике Гегеля, которая спекулятивна (speculum - зеркало) в том смысле, что представляет собой самореф­лектирующее, т.е. зеркальное отражение, и созерцание как постижение противопо-

ложного в его единстве. Вместе с тем исторически сложившиеся тесные связи ме­тафоры зеркала, оптической метафоры и теории познания в современной филосо­фии подвергаются критическому анализу как устаревшие непродуктивные пред­ставления. Однако визуальные метафоры в целом являются, по-видимому, корен­ными интуициями европейского человека, и необходимо заново оценить, переос­мыслить их место и роль в современной культуре. Сегодня отмечается возрожде­ние интереса к этой проблематике, в первую очередь в философских и психологи­ческих исследованиях.

Абстрактное (логическое) познание. Соотношение категорий «рассудочное» и «разумное»

Во второй половине ХХ века отечественная теория познания как бы пере­стала нуждаться в категориях рассудка и разума, широко представленных в тради­ционной гносеологии. Это вызвано прежде всего заменой данных понятий катего­риями абстрактного и рационального (в отличие от чувственного), а также тем, что понятие разума в ходе его уточнения в гносеологических текстах, по существу. бы­ло обеднено, сведено к действию по нормам и правилам, т.е. к рассудку, с которым и стало отождествляться рациональное. Вместе с тем богатство идей о специфике и взаимоположенности категорий рассудка и разума, как низших и высших стадий мышления, представленное в работах классиков немецкой философии Канта и Ге­геля, до сих пор не утратило самостоятельной философской и эпистемологической значимости. В полной мере современны также фундаментальные идеи Канта о единстве теоретического и практического разума, о нравственных и эстетических предпосылках и принципах познания и мышления, в целом об укорененности разу­ма в культуре.

По Канту, знание, полученное благодаря чувствам, переходит к рассудку, «подво­дящему созерцание под категории», и достигает зрелости в разуме — «высшей инстанции» для обработки наглядных представлений, подведения суждений и понятий, получаемых рассудком, под принципы и идеи. Рассудок осуществляет упорядочивающую, систематизи­рующую функцию в мышлении, вводит его в определенные фиксированные нормы и струк­туры. Он имеет своим предметом конечное и обусловленное, тогда как разум — бесконечное и безусловное, обладает «способностью давать принципы». Особое значение имеют теоре-

тические принципы, обладающие всеобщим и необходимым характером, - априорные пред­посылки, предшествующие опыту и не зависящие от него, в рамках которых и осуществля­ется рассудочное мышление.

Создавая по логическим законам понятия и абстракции различного рода и оперируя ими по заданной схеме и правилам, рассудок не вникает при этом в со­держание и природу тех и других - это «некритический рассудок», по Гегелю. Он же в «Науке логики» отмечает, что рассудок в своей «абстрактной всеобщности» и противоположности непосредственному созерцанию, имеющему дело с конкрет­ным, предстает как жесткое и определенное мышление. Но тем самым рассудок становится «существенным моментом образования», поскольку «образованный че­ловек не удовлетворяется туманным и неопределенным, а схватывает предметы в их четкой определенности». Обучение таким формам мышления предполагает воз­можность и полезность «автоматизма» рассудка, элементы которого представлены уже у высших животных, а в высоко развитых формах существуют в компьютер­ной технике, созданной человеком.

Разумное познание в соотношении с рассудочным обладает иными особен­ностями - предполагает рефлексию, содержательную критико-аналитическую оцен­ку понятий и правил оперирования ими. Если рассудок дискурсивен, т.е. действует только по правилам логической дедукции — вывода из предыдущего знания, то ра­зум опирается не только на логику, но и на интуицию, творчески активное начало, может ломать нормы и правила, старую логику и создавать новую, которая с пози­ций рассудка может восприниматься даже как «безумие». По Гегелю, «рассудок определяет и твердо держится за свои определения», разум же рефлексивен и диа­лектичен, он отрицает их, чтобы «породить всеобщее и постичь в нем особенное». Осознанное и целенаправленное оперирование понятиями, исследование их приро­ды делают разум высшей творческой формой теоретического освоения действи­тельности, предполагающей синтез знания высокого порядка. Однако рассматри­вать отдельно рассудок и разум можно только в аналитическом рассуждении, в ре­альном мышлении они существуют в единстве и взаимодействии. Нет «чисто» рас­судочного или разумного способа познания, они с необходимостью дополняют и предполагают друг друга. Вместе с тем четкое разведение понятий рассудка и ра­зума, понимание необходимости их взаимодействия, взаимодополнительности –

условие современных представлений о познании. Оно получило возможность опе­реться на данные нейрофизиологии: открытие функциональной асимметрии мозга и выявление двух типов мышления - левополушарного и правополушарного.

Оба полушария способны воспринимать и перерабатывать информацию, представ­ленную как в словесно-знаковой, так и в образной форме, различие сводится только к спо­собам оперирования знаками и образами. Левополушарное мышление, которое, по-видимому, можно сопоставить с представлениями о рассудке, создает однозначный кон­текст в виде строго упорядоченной, логически организованной системы. Это упрощенная «модель» реальности, где из множества связей представлены только немногие - однознач­ные, внутренне не противоречивые, наиболее значимые и стабильные. Упрощение и непол­нота отражения реальности левополушарным мышлением вызваны необходимостью пере­давать информацию в речи без значительных искажений. Правополушарное мышление -образное, его функция - одномоментное схватывание бесконечных связей, в ходе которого формируется целостный, полнокровный образ. При этом подключается прошлый опыт, сформировавшаяся ранее картина реальности, а многозначные элементы образа взаимодей­ствуют между собой. Правополушарное мышление соответствует, по-видимому, представ­лениям о разуме. Оно незаменимо, когда информация сложна и противоречива, принципи­ально не сводится к однозначному контексту; когда связей существенно больше тех, кото­рые могут быть упорядочены, и многие из этих связей остаются неосознанными. Неосозна­ваемая информация, по-видимому, лежит в основе интуиции, способствует формированию пред-знания, пред-понимания - в целом адекватного образа исследуемого явления, не про­явленного и невербализованного. Отсюда возможности правополушарного мышления - да­леко выходить за рамки непосредственного чувственного восприятия. Очевидно, что два типа мышления тесно взаимосвязаны и взаимодействуют в творческом мышлении. Данные о лево- и правополушарном мышлении в определенном смысле подтверждают правомер­ность подхода к познанию с позиций взаимосвязи рассудка и разума - категорий, давно ис­пользуемых в философии.

Рассмотрение абстрактно-логического мышления как дифференциации и взаимодействия рассудка и разума, а также понимание чувственного познания как взаимодействия знаковых и образных компонентов, сенсорных данных и культур­но-исторически обусловленных схем мышления - все это приводит к мысли о том, что традиционное «ступенчатое» деление познания на чувственное и логическое -это весьма грубая и приблизительная абстракция. Речь должна идти не столько о «ступенчатости» и поэтапности - «от живого созерцания к абстрактному мышле­нию, от него к практике...» (В. И. Ленин), сколько о взаимодополнительности, ор-

ганическом слиянии непосредственных и опосредованных, знаковых и образных, логически-рассудочных и интуитивно-смысловых моментов в каждом акте и виде познавательной деятельности. Можно говорить лишь о специфическом сочетании и проявлении этих компонентов в равноценных формах познания.

ЛИТЕРАТУРА

Основная

Брагина Н.Н., Доброхотова Т.Л. Функциональные асимметрии человека. М., 1988. Грегори Р. Разумный глаз. М., 1979.

Губанов Н.И. Чувственное отражение (Анализ проблем в свете современной нау­ки). М., 1986.

Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001. Матурана У.Р., Варела Ф.Х. Древо познания. Биологические корни человеческого понимания. М., 2001.

Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб., 1999.

Никифоров А.Л. Семантическая концепция понимания // Загадка человеческого по­нимания. М., 1991.

Опенков М.Ю. Развитие визуального мышления и компьютерная революция// Ког­нитивная эволюция и творчество. М., 1995.

Розин В.М. Визуальная культура и восприятие. М., 1996.

Дополнительная

Арнхейм Р. Искусство и визуальное восприятие. М., 1974.

Жуковский В.И., Пивоваров Д.В. Зримая сущность (визуальное мышление в изобра­зительном искусстве). Свердловск, 1991. Зюскинд П. Парфюмер. История одного убийцы. М., 1999. Мерло-Понти М. Око и дух. М., 1992.

Подорога В. А. Страсть к свету. Антропология совершенного //Совершенный чело­век. Теология и философия образа. М., 1997.

Вопросы для самопроверки

Как сочетаются образы и знаки в чувственном познании?

В чем суть концепции Р.Матураны и Х.Варелы о связи опыта с биологи­ческой структурой человека?

Как связано восприятие с выдвижением объект-гипотез?

В чем суть семантической концепции понимания?

Как соотносятся категории рассудка и разума в классической концепции познания?

Что такое визуальная метафора и какова ее роль в европейской культуре?

Что такое левополушарное и правополушарное мышление?

Каково соотношение чувственного и логического познания?

Объясните значение понятия «апперцепция».

Какая процедура лежит в основе восприятия - отражение или интерпре­тация?