Внутреннее чувство.

Деятельность внутреннего чувства души или чувства сердца относится к одной из самых таинственных и загадочных областей человеческой психики, глубоко скрытых и самых интимных, протекающих вне поля сознания, полная жизни и силы, неправильно относимая к области бессознательного. Сама по себе и в себе она сознательна и составляет основу сознания сердца. Соединяясь с сознанием головным на высоте концентрации, оно расширяет сознание, вливая в него новые эле­менты. Оно носит разные названия в др.-церк. аскетической литературе. Одни называют его просто внутренним чувством ¹³⁴, а другие - «естественным чувством души» или «чувством сердца» ¹³⁵, как например Диадох, епископ Фотики (De perfectione spirituali, Leipzig, 1912, гл. 85, С. 116). Так же называет его и Нил Синайский ученик Иоанна Златоуста:

«Апостол Павел слышал (в экстазе) слухом не внешним, а чувством сердца» (Патр. М. т. 79, 1004).

Внутреннее чувство представляет собою основу чувственности сердца, его воспримичивости, его рецептивности. Оно имеет внешнюю функцию на периферии в виде дифференцированных внешних, телесных чувств, которые суть, по Диадоху и Максиму, внешние чувства сердца. Функция внутреннего чувства проявляется в двух формах в зависимости от состояния души или сердца. В душе, не тронутой аскезой, внутреннее чувство проявляется в виде интуиции, в душе аскетически сублимированной оно проявляется в виде «чувства сердца». В своих проявлениях внутреннее чувство является мощной познавательной силой, но характер и плоды этого познания различны в обоих проявлениях. Сущность этой познавательной силы заключается в ее синтетическом характере. Этот синтез лежит в основе научно-философского познания и он гораздо шире и глубже простого синтеза рекогниции, достигаемого по Канту через абстракцию и апперцепцию. Синтез внутреннего чувства осуществляется вне внешней чувственности, и тот самый момент, когда через интеллектуальное усилие внутреннее чувство полностью отрывается от внешней чувственности. Эта деятельность внутреннего чувства нерегулярна, непостоянна, а случайна, совершается в виде проблесков интуитивного озарения в различных сферах человеческой деятельности. Интуитивное мышление примешивается к дискурсивному, окрашивая его в той или иной степени в зависимости от духовной одаренности, внося в дискурсивное сознание то, что ему не доступно в рамках узко-логического мышления. Здесь внутреннее чувство служит, душевному уму, душевному логосу, и соединяется с ним в дискурсивно-интуитивном мышлении. Постоянная и регулярная деятельность внутреннего чувства совершается в аскетическом созерцании сущностей и идей, когда оно соединяется с духовным умом и духовным, или умным чувством, усиливая ясновидящую способность ума. Подлинное соединение ума и чувства достигается на этом духовном плане и проблема априорного знания решается в этой области и синтетические суждения а приори, недоступные с точки дрения кантовского критицизма и потому им отрицаемые, возникают в этой области. Внутреннее чувство является тою почвою, без которой невозможно интеллектуально-духовное созерцание, и в частности, религиозное созерцание, и в этом - одна из основных функций внутреннего чувства. Один из кардинальнейших вопросов антропологии, отношение ума к чувству, получает свое разрешение в этом отношении ума к внутреннему чувству. Ум пользуется чувственностью не только как материалом, но и как своею органическою основою или почвою. Коренная диада человеческой природы, диада ума и чувства, получает триадизацию, свой синтез в этом акте умно-чувствепного созерцания, как и диада ума и сердца, головы и сердца, духа и души. В этом же пункте осуществляется реинтеграция всей человеческой тримерии.

В. Джемс видит доказательство существования внутреннего чувства в состоянии лунатизма (сомнамбулизма), когда «душа посредством общего или внутреннего чувства может воспринимать внешние предметы, не пользуясь внешними чувственными органами». То же самое видит Джемс в экстазе, мнимой смерти, магнетическом сне, когда происходит «полное понижение внешней деятельности чувств, между тем как общее чувство делает возможным восприятие внутреннего состояния тела и процессов окружающей среды».

Представители новой философии, отмечая каждый различные стороны внутреннего чувства, говорят о нем, как о пункте объединения всех чувств и ощущений (Лейбниц, Мишле), как о чувстве реальности (Бенеке), как основе памяти, воображения и фантазии (Шуберт-Зольдерн), как о самопознании и самочувствии Я (Бергманн, Фолькманн, Hageman), а Шеллинг считает внутреннее чувство единственным органом трансцендентальной философии. Только Локк и Кант обнаруживают полное непонимание внутреннего чувства.

Деятельность внутреннего чувства в обычных условиях незаметна и вытесняется внешнею чувственностью, фантазией и рассудочностью. Аскетический «затвор чувств, фантазии и ума», которому Никодим Агиорит посвятил свою книгу под тем же названием, ведет к пробуждению внутреннего чувства.

Сущность души.

В своей книге «О душе» Аристотель подверг критическому анализу все современные ему теории, приведя мнения всех своих современников и предшественников. Говорили, что душа есть огонь (Гераклит), воздух (Диоген) движение (Фалес), комплекс тонких, бестелесных стихий (Эмпедокл), испарение - anathimiasis крови (Гераклит) ¹³⁶. Если считать душу простым комплексом, продуктом смешения стихий, то нужна какая-то объединящая функция и это есть функция души ¹³⁷. Для души характерно движение, душа движет тело, есть причина движения в одушевленной природе. «Не тело есть причина души, а душа есть причина тела» ¹³⁸, а всякая причина, всякое начало предполагает сущность, субстанцию. «Необходимым образом душа есть субстанция, есть форма (идея, вид, эйдос) ¹³⁹ физического тела, имеющего жизнь. Без души нет жизни. Душа мыслит, а мысль есть начало всего, мысль приводит все в движение (по Анаксагору). Аристотель принимает все платоновские предикаты души: сущность (субстанцию), силу и энергию. Сущность предполагает существование, гармонию и эйдос (вид, или род) ¹⁴⁰. В своей полемике о сущности души Мелет и й повто­ряет основное положение аристотелевской психологии: «Душа есть субстанция» ¹⁴¹ и прибавляет:

«Душа есть субъект тела» ¹⁴² (Патр. М. т. 64, 1289).

Это направлено против сторонников комплексной теории, которых было много как во времена Мелетия, так и во времена Аристотеля. Мелетий возражает и тем, которые считают душу качеством ¹⁴³, так как качество есть акцидениция, то-есть появляется и исчезает без изменения самого субъекта, например одно из качеств души - рассудительность. Субстанция же означает простоту и существование (не акциденция).

Но и в наше время комплексная теория души неизжита. Для сторонников Vermogenspsychologie (психологии способностей) душа есть комплекс сил, способностей, функций. В ассоциатпипой психологии вместо души лишь комплекс представлений, ассоциаций и ощущений, «механика представлений». Даже для творца апперцептивной психологии В. Вундта «душа есть лишь мифологически-метафизическое вспомогательное понятие, как понятие материи и силы для естествознания» ¹⁴⁴, то-есть душа"als ob", или выражаясь языком последовательного кантианца Файхингера, душа есть фикция. Но и сам Вундт говорит, что апперцептивные связи, активны, сопровождаются чувством деятельности и совершаются при помощи внимания. Такова рефлексия с процессами сравнения, сличения, установления сходства и различия, анализа и синтеза, умозаключения и суждения. Но всякая активность, деятельность и внимание предполагают наличие монады, Einzelwessen, а всякая монада есть субъект. Субъект же немыслим без сущности, без субстанции. Душа не есть простая сумма трех способностей: ума, желания и чувства. Душа есть Я, которое имеет ум, желание и чувство. Не может отдельная сила души, например ум сказать: «я мыслю», или сила желания сказать: «я желаю», или сила чувства сказать: «я чувствую». Некто единый, или нечто единое мыслит, желает и чувствует в одно и то же время. Нет мысли без чувства и наоборот. Душа проста и едина. «Я мыслю, следовательно я существую» - нет ничего непосредственнее и проще этого. Я души есть самосознание, есть непреложный факт релятивного бытия, нет ничего непосредственнее и проще этого. Я души есть основной факт антропологии. Единство, простота и субъективность подтверждают субстанциальность души. Душа есть самосознательная монада.

Простота и субстанциальность души делают ее недоступной для обычного, эмпирического восприятия, она доступна только в проявлениях отдельных душевных сил. Мелетий говорит:

«Душа по своей сущности есть образ Божий и по­тому недоступна восприятию» (Патр. М. т. 64, 1296).

Состояния души.

Исаак Сирин говорит:

«Естественное состояние души есть ведение Божьих тварей, чувственных и мысленных. Сверхъестественное состояние есть возбуждение к созерцанию пресущественного Божества. Противоестественное состояние есть движение души в мятущихся страстями, как говорит божественный и великий Василий, что душа, когда оказывается сообразной с естеством, пребывает горе, а когда оказывается вне естества, является долу на земле. Когда естество низойдет со свойственного ему чина, тогда открываются в нем страсти» (Сл. 4, 26).