Культурная и социальная антропология

Центральное место среди отраслей антропологии занимают социальная и культурная антропология, которую в одном случае рассматривают как одну дисциплину, называя ее то социальной, то культурной антропологией, а в другом — как две самостоятельные отрасли антропологии, между которыми очень много общего. Культурная антропология исследует особенности связи человека и культуры; устройство культуры: культурные институты, обычаи, традиции, быт, языки, особенности социализации человека в различных культурах и другие проблемы. Социальная антропология изучает социальные структуры и взаимодействие в них людей. Термин «социальная антропология» был впервые употреблен Дж. Фрезером, а формирование этого направления исследований относится к концу XIX в. На протяжении длительного времени ее основным объектом исследования считались «примитивные» общества, а культура рассматривалась как аспект общественной жизни. В отличие от культурной антропологии, сложившейся главным образом в США, социальная антропология, получившая распространение в Великобритании, по традиции не включает в свои исследования лингвистику и археологию[4].

Культуру как совокупность обычаев, традиций, символов, норм и правил поведения, а также как образ жизни (стиль жизни), присущие разным народам, изучают главным образом в рамках социальной и культурной антропологии, которая в последнее время разделилась на множество поддисциплин, направлений и школ. Культурная антропология — часть общей антропологии, изучающая культуру во всех ее проявлениях, применяющая методы, понятия и данные археологии, этнологии, этнографии, фольклора и лингвистики, а также социологии и психологии.

Главные проблемы культурантропологических исследований связаны со становлением человека как феномена культуры: поведение человека, становление норм, запретов и табу, связанных с включенностью человека в систему социокультурных отношений, процессы инкультурации, влияние культуры на половой диморфизм, семью и брак, любовь как культурный феномен, становление мироощущения и мировоззрения человека, мифология как культурное явление и др.

Культурная антропология опирается на эмпирические данные, собранные, обработанные, классифицированные и интерпретированные после проведения полевой работы. Культурная антропология предполагает широкий гуманистический взгляд на мир, основанный на сравнительных, так называемых кросс-культурных исследованиях, т.е., на сопоставлении разных культур в различные исторические эпохи, а не только традиционных обществ.

Культурная антропология занимает центральное место в системе антропологических дисциплин. Она изучает общество и культуру, описывает и объясняет социальные и культурные сходства и различия. Однозначного мнения о том, является ли культурная антропология самостоятельной наукой или входит в состав социальной антропологии (а возможно, и в состав этнографии), в зарубежной и отечественной литературе не существует. Американские ученые отмечают у культурной антропологии две стороны: этнографическая (основанная на полевых исследованиях) и этнологическая (основана на кросс-культурных сравнениях). Европейские же ученые полагают, что этнография и этнология — самостоятельные науки, а не части антропологии. Хотя наибольшее развитие культурная антропология получила в Великобритании и США, этот термин употребляется главным образом в США, в других стран используют термин «этнология». По этому поводу С.В.Лурье пишет: «То, что в Советском Союзе именовалось этнографией, на Западе именовалось культурной антропологией. В действительности термин этнография существует и на Западе и означает примерно то же самое, что и в России. Культурная антропология же, с самого момента своего зарождения, выступала как более широкая дисциплина и интересовалась, в первую очередь, концепциями, объясняющими структуру и бытование народной культуры, а описательные, «полевые» материалы (сколь бы обильны они ни были) — являлись для нее средством либо для проверки концепций, либо для их доказательства»[5].

В последнее время активно развиваются подотрасли культурной антропологии — культурная экология и палеоэкология. Обе они изучают влияние производственной деятельности человека на окружающую среду, только первая дисциплина рассматривает современную, а вторая — древнюю эпоху. Исходное понятие у них — экосистема, которая раскрывает единство искусственной и естественной среды. Например, антропологов, специализирующихся в этих областях, интересует влияние перенаселенности планеты в целом либо ее отдельных регионов на урожайность, развитие транспорта и средств коммуникации, каким образом увязаны между собой конкретные технологии разведки и добычи запасы полезных ископаемых, влияние на человеческую культуру перехода от деревенского образа жизни, максимально гармонировавшего с окружающей средой, к городскому, который нередко конфликтует с ней. По плотности населения древних поселений ученые узнают их принадлежность к столичному, городскому или провинциальному типу территориальных общностей.

Разновидности социальной (культурной) антропологии — юридическая, историческая и экономическая антропология. Экономическая антропология — научная дисциплина, возникшая в XX в. на стыке социологии, экономики и социальной антропологии, — исследует взаимодействие людей по поводу товаров и обеспечения услуг. Предметом классической экономической антропологии являлась экономика докапиталистических стран или так называемых крестьянских обществ, где рынок, хотя и присутствует, но не определяет образ жизни[6]. Активное развитие экономической антропологии во второй половине ХХ в. — резуль­тат возникновения молодых независимых государств в Азии, Африке, Латинской Америке и Океании, которые относят к странам «третьего мира». Стремление направить эти страны по пути капиталистиче­ского развития предполагало детальное знание их экономической структуры, традиций производства и труда. Один из видных предста­вителей экономической антропологии Д. Далтон писал: «Мы часто за­бываем о том, что 80% населения третьего мира живет в небольших... племенных и крестьянских общинах. Поэтому, когда новые нации нап­равили свои усилия на экономическое развитие и трансформацию куль­туры, возрос соответственно интерес к проблемам экономической антропологии — развернулось изучение племенных и крестьянских эко­номик в доколониальный, колониальный и послеколониальный перио­ды»[7].

Не только перед Западом, но и перед СССР в 1980-е гг., когда впервые советские социологи заговорили об экономической социологии, стояла задача поднять уровень развития национальных окраин России до уровня развития ее центра. Однако ее методология считалась чуждой марксистско-ленинской теории и практике реального социализма[8]. В связи с этим отечественные социологи предпочитали говорить об эко­номической этнографии, или этноэкономике[9]. О проблемах индустриального освоения национальных окраин СССР социологи и экономисты писали еще в 60–70-х гг. Г.А. Пруденский[10], Н.Н. Некрасов[11], В.Г. Костаков, Е.Л. Маневич[12], В.Н. Кириченко[13] отме­чали, что строившиеся в городах Средней Азии, Закавказья и Молдавии крупные предприятия сложных производств не обеспечены местными трудовыми ресурсами из-за «недостаточных навыков к индустриаль­ному труду, малой территориальной подвижности населения, слабого знания русского языка у лиц коренных национальностей и относи­тельной неразвитости сети подготовки кадров»[14].

В 70–80-е гг. советских социологов и этнографов интересовали проблемы связи трудовых традиций с этническими аспекта­ми, неодинакововсть хозяйственно-культурных типов[15], этниче­ской дифференциации хозяйственных традиций[16], в частности следующий факт. Сравнивали тип сельскохозяйственной специализации у трех народов населяющих Забайкалье, — бурят, русских, эвенков. Если у русских главной отраслью сельского хозяйства оставалось земледелие, то у бурят ведущим было скотоводство хотя земледелие и получило под влиянием русских заметное распространение; что касается эвенков, то для их хозяйства до сих пор характерно сочетание трех отраслей: охота, оленеводство и ры­боловство. Ученые пришли к выводу о том, что «исторически хозяйственная специализация каждого народа-этноса, как правило, обусловлена соотношением (в момент ее возникновения) двух факторов: уровня социально-экономического развития и характе­ра среды обитания... Нет никаких сомнений в том, что и в современных условиях тради­ционные отрасли, особенно сельское хозяйство, пищевая и легкая про­мышленность, ремесла, развиваются на основе трудовых традиций (ковроткачество в Средней Азии, трикотажное производство в Латвии, обработка дерева и художественное литье в России, кожевенное произ­водство в Дагестане и т. д.)»[17].

С позиций воспроизводства трудовых ресурсов национальные республики тогда предлагалось делить на трудоизбыточные и трудонедостаточные. Прошло 20 лет, и 89 субъектов Российской Федерации с позиций распределения доходов стали подразделять, если можно так выразиться, на налогоизбыточные и налогонедостаточные, а точнее на регионы-доноры и регионы-реципиенты (или «дотационные»): первые отдают налоги в госбюджет и способны прокормить себя сами, вторые просят помощи из госбюджета и не способны себя прокормить. Сегодня, как и много лет назад, на правительственном уровне говорят о политике регионального выравнивания с учетом национальных особенностей. Ученые пишут о большом числе кризисных территорий в России, беспрецедентной дифференциации региональных показателей. Кстати, задачи регионального выравнивания стоят не только перед Россией. В Западной Европе региональная политика направлена главным образом на подтягивание относительно отсталых регионов до уровня средних с акцентом на территориях, имеющих наихудшие экономические и социальные показатели. При этом нередко используется перераспределение средств от относительно богатых к относительно бедным странам через механизмы ЕС (структурные фонды и пр.)[18]. Сегодня экономическая антропология приобретает все большее академическое и прикладное значение[19].

Юридическая антропология — совокупность теоретических и эмпирических исследований правовых систем различных обществ (архаических, традиционных, современных). Возникнув в Европе в 60-х гг. XIX в. как составная часть всеобщей истории права, она получила статус самостоятельной дисциплины в 1920-х гг. в Англии. Во Франции определенный вклад в развитие этой науки внес Э. Дюркгейм, первая крупная работа которого «О разделении общественного труда» базируется на материалах истории правовых отношений у разных народов. В Германии большое внимание трактовке права с социальных позиций уделял М. Вебер, имевший юридическое образование. В России в 1870-х гг. началась систематическая фиксация правовых норм различных народов страны, что позволило перейти затем к историческому истолкованию богатого эмпирического материала. Наряду с исследованием брачных норм (И.М. Кулишер, А.Г. Смирнова) русские историки права интересовались деревенской общиной (А.Я. Ефименко, М.М. Ковалевский). В России довольно рано юридическая антропология отделилась от всеобщей истории права (Е.И. Якушкин, М.М. Ковалевский). В трудах советских этнографов юридическая антропология рассматривается как раздел «нормативной этнографии». Современные российские специалисты в этой области сосредоточили свое внимание на охране и использованию природных ресурсов и правах коренных народов на природопользование в современных условиях.

Историческая антропология — применение антропологического подхода к изучению истории конкретной страны, нескольких стран, а также проведение кросс-культурных исследований. Появление этой дисциплины связывают с деятельностью знаменитой школы «Анналов» (Л. Февр, М. Блок, Ж. Лефевр, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, Ж. Ревель и др.) во Франции[20]. Благодаря своей книге «Короли-чудотворцы» М. Блок[21] может по праву считаться основоположником исторической антропологии. Оформление исторической антропологии в самостоятельное методологическое направление М. Кром относит к рубежу 1960–1970-х гг.[22]. Если историческая социология уделяет приоритетное внимание истории социальных институтов в европейском обществе, в частности семьи, государства, частного права, церкви, армии, то историческая антропология поглощена скорее «историей повседневности» — образ жизни, картины мира, обычаи, привычки и стереотипы сознания, поведение рядовых людей, скажем в средневековой Франции, а также отношение людей прошлого к жизни и смерти, болезням, возрастным периодам (детство, молодость, старость); народная религиозность; взаимодействие различных уровней культуры (интеллектуалов и «простецов»); праздники и будни; ритуалы, церемонии и т.д.[23] В отличие от этнографов, интересующихся преимущественно архаическими компонентами крестьянской культуры, историки школы «Анналов» более всего заняты изучением «культуры ментальностей» городского населения средневековой Европы[24]. Исследование обыденной культуры в России ведет свое начало с работ Н.И. Костомарова, Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни, А.Н. Веселовского, П.Н. Милюкова. Сегодня этими проблемами занимаются Б.Ф. Поршнев, А.Я. Гуревич, М.М. Кром, А.Л. Ястребицкая, Ю.Л. Бессмертный, М.В. Крюков, В.В. Малявин, А.Н. Мещеряков, А.А. Чекалова, Л.М. Дробижева и др. Родственные ей направления — история ментальностей (Легран д’Осси, Ж. Мишле, Л. Февр, М. Блок, Ф. Арьес, Ж. Ле Гофф, Ф. Граус, П. Динцельбахер, Х. Мейер, У. Раульф, А.Я. Гуревич, Ф. Бродель,), микроистория (К. Гинзбург, К. Пони, Х. Медик, Дж. Леви[25]), история повседневности (Х. Медик, А. Людтке[26]).

Этнография

Термин «этнография» более привычен для представителей русской культуры, поскольку в советские годы антропология практически не получила развития и этнография служила как бы ее заменителем. Но в какой степени она способна выполнить эту функцию, являются ли две науки — антропология и этнография — синонимами или это две разные науки, с этим мы попытаемся разобраться.

Этнографию часто путают не только с антропологией, но и с этнологией, поэтому в научных словарях, определяя этнографию, в скобках часто упоминают этнологию как ее эквивалент либо очень похожую на нее дисциплину.

Этнография (от греч. ethnos — племя, народ + ...графия) (этнология), наука об этносах (народах), изучающая их происхождение и расселение, быт и культуру. Становление этнографии как науки во второй половине XIX в. связано с эволюционной школой (Э. Тэйлор, Л.Г. Морган и др.), исходившей из идей единства культуры человечества. С конца XIX в. исследуются региональные культуры и их взаимовлияние (диффузионизм, культурно-историческая школа). Объектом исследования являлись живые первобытные общества. Отсюда наименование этнографии как «науки о живой старине». На первых порах этнография исследовала не столько обще­ственные отношения, сколько культуру. Главным методом сбора эмпирической информации было и остается полевое исследование. Постепенно горизонт этнографии расширился до изучения культуры традиционного общества в целом, куда первобытное общество входило только как один из элементов. Ученые стали изучать крестьянскую (простонародную) культуру и ее трансформацию под влиянием капитализма. Постепенно в ряде стран, в том числе в СССР на правах самостоятельных дисциплин выделились два раздела этнографии: 1) этнография первобытности и 2) этнография кре­стьянства. История становления этнографии в единстве двух ее составляющих, прослеженная Ю.И. Семеновым[27], позволяет заключить следующее. В Англии к моменту появления этнографии крестьянская культура уже исчезла, уступив месту промышленности, —сохранились только письменные источники, которыми активно занимались фольклористы и историки. Единственным объектом оставались заморские колонии, где во множестве обитали первобытные об­щества, а в некоторых, например в Индии, и живые крестьянские общества. Но эти исследования чаще всего не рассматривались как относящиеся к этнографии, тем более что их объектом была не столько крестьянская культура, сколько крестьянская община. В США традиционное крестьянство никогда не существова­ло, но зато отчасти рядом с американским обществом, отчасти в его недрах существовало множество индейских обществ, относимых к первобытным. Поэтому этнография здесь возникла как наука почти исключительно о живых первобытных обществах. В Германии, где крестьянство в отличие от Англии продол­жало существовать, этнография зародилась прежде всего как наука о простонародной культуре, и только потом, с превращением Германии в колониальную державу, появилась возможность изучать живую первобытность и развивать ее этнографию.

Врезка

К. Коттак