Глава 4. Аватара Рама

Имя Рамы к нашему времени сохранилось только в индийской культуре, где оно стало именем обожествлённого царя, героическая история которого воспета в священной для индийцев поэме «Рамаяне». Рама является аватарой – представителем монархического рода, в котором проявились особые силы Всевышнего, низошедшие в данного представителя и приведшие к его единению со Всевышним. Такое единение называют также воплощением Всевышнего в человека – и это очень редкий в истории случай – таких случаев в истории жизни планеты насчитывают всего около десятка (случай этот принципиально отличается от случая единения человека со Всевышним посредством личных духовных трудов человека и полной самоотдачи этому процессу, приводящему его к уходу во Всевышнего, здесь проявляется воля самого Всевышнего, нисходящего в человека и наделяющего его особыми силами ради совершения каких-либо преобразований в мире).

Поэма в какой-то мере является иносказательной и в ней в образно-иносказательной форме говорится о зарождении шестой расы, расы кроманьонцев, и о борениях сил, должных образовать новую расу с силами древности. Здесь имеет смысл рассмотреть взаимоотношения этих сил непосредственно, вне связи с содержанием поэмы и её терминологией.

Сила Ра проявлялась также у параллельной нам эволюционной линии развития людей, и проявлялась она ещё у Хомо эректусов, верней, проявлялась в отдельных представителях этого типа людей. Они, а наследовавшие им неандертальцы в ещё большей степени, были людьми духовного плана, но не в смысле нашего понимания духовности, а в смысле способности к восприятию духовной (биоэнергетической) субстанции и способности к оперированию ею. В нашем понимании они все были в какой-то мере колдунами, а часто очень неплохими колдунами, могущими как-то воздействовать на окружающее пространство духа и извлекать из этого для себя какую-то пользу. Проблемы овладения различными духовными силами были предметом неустанных забот многих из них. Со временем они пришли, в частности, и к пониманию того, что для накопления в себе духовной силы необходимо совершать длительную аскезу. Образ жизни, подобный монашескому, жесткое ограничение себя во всём, внутренний уход в себя и самофиксация на чём-то внутреннем – и постепенно сила духа собственного характера преобразуется в реальную духовную силу, которую можно как-то использовать для того, чтобы колдовскими манипуляциями изменять что-то во внешнем мире в свою пользу. Да, вначале надо натерпеться, но если силы духа хватит, то в конце можно что-то и получить – и многие из них шли по этому пути. И некоторые из них действительно достигали значимых результатов, и даже возбуждали в себе силу Ра, позволявшую им становиться выдающимися колдунами. Естественно, они занимали особое положение в своих племенах и становились вождями племён, обладавшими особыми мистическими силами.

Но их проблема была в том, что они не были личностями, не были людьми в полном значении этого слова, и даже те из них, что возбуждали в себе силу Ра, оставались полностью зависимы от их божеств, представленных во внешнем мире, оставались марионетками этих божеств, пусть теперь не всех божеств подряд, а только самых значимых из них. Их приобщение к Ра означало в первую очередь рост для их божеств, а потом уже для них самих, этим божествам подконтрольных. Здесь первичное использовалось в угоду вторичному, и вторичному далеко не в самом совершенном своём варианте.

Многие божества тех древних людей были, по сути, паразитарными силами самого разнообразного свойства и за счёт тех людей они самоутверждались и возвеличивались. Их было много, между ними была конкуренция, и они всячески исхитрялись заманивать людей в свои сети и портить их отношения с конкурирующими силами. А многие из тех божеств были связаны с ещё более давней древностью и, в частности, с прадавним драконьим миром, миром падшим и в своё время уже отторгнутым Природой. И вот теперь вся эта падшая и изжитая древность вопреки Природе пыталась воскреснуть в новых обликах и в новом статусе, в статусе божеств, сопричастных к жизни тех несамостоятельных ещё людей, в статусе дьявольски изощрённых их «добрых помощников». Несложно представить себе, что из всего этого получалось. Адова закваска получилась ещё та, причём сроднившаяся с теми ценителями колдовских умений и от них уже неотделимая.

Поэтому перед Природой стояла глобальная проблема разделения изжитой негодности и вновь создаваемой доброкачественности. А созданную ею родовую линию Хомо эректуса, увы, приходилось к такой негодности причислять. Но такой путь развития заранее учитывался Природой как возможный тупиковый, поэтому параллельно с ним Природа развивала боковую ветвь рода Хомо. Эта боковая ветвь происходила от Хомо эргастера, её общего с Хомо эректусом предшественника, но с самим эректусом уже не имела ничего общего, и со временем развилась в Хомо сапиенса. Эта ветвь отличалась другой психической организацией и для успешного развития в ней новой психики, для того, чтобы в ней не происходило спонтанного уподобления явно более многочисленному на то время Хомо эректусу, была даже противопоставлена Хомо эректусу.

Чтобы это противопоставление не переросло в преждевременное противоборство с прежними духовными силами и не сломало вновь создаваемый неокрепший росток новой породы человека, он растился вначале как боковая ветвь человеческого древа, а Хомо эректус совместно со своими силами продолжал существовать параллельно с ним как основной ствол и даже успел оформиться в неандертальца, более совершенный свой образец.

Эта боковая ветвь, родовая линия Хомо сапиенса создавалась уже при явном посредничестве Высших Сил, непосредственно из Ра в этот мир перешедших, и оформилась как принципиально новая линия в сравнении с параллельной ей линией рода Хомо. Ей прививался самостоятельный и независимый ум, свобода воли, и от внешних божеств представители этой линии могли свободно отстраняться и вообще с ними излишне не связывались. От прежнего наработанного базиса Природы к ним перешли разве что основные психические силы, составлявшие сущность человеческой психики, но это были силы внутренние, сущностные и от внешних они явно отличались.

Поначалу свобода воли и независимость поведения создавали проблемы с организацией этих людей в цельные сообщества, но эти проблемы были преодолены подавлением в этих людях эгоизма и привитием умения видеть более других, чем себя. Главная же их общественная особенность, позволявшая им преодолевать проблемы общественного несогласия, заключалась в постепенном, из практики выросшем, утверждении в их обществах иерархичного устройства, где было кому за всем следить и за всё нести ответственность. А к этому присовокуплялась выработка в их обществах дисциплины, умения сознательно подчиняться вышестоящим, подчиняться не из страха или какого-либо принуждения, а подчиняться по совести, потому что в целом для всех вместе так было лучше.

Иерархичность их сообществ работала должным образом потому, что возглавляли эти иерархии люди, непосредственно Высшими Силами выбиравшиеся и непосредственно с этими Высшими Силами связанные. В соответствии с волей Высших Сил они следили за тем, чтобы иерархичные структуры пополнялись людьми наиболее достойными и наиболее обществу полезными, и взыскивали с тех, которые таковыми не оказывались. И их деятельность была успешной, потому что осуществлялась она не в демократических условиях с оглядкой на вкривь и вкось судачащее общественное мнение и при вкривь и вкось работающих формальных законах, а в соответствии с волей самих Высших Сил, в них, как в главах обществ, проявлявшейся, остальные же, напротив, подчинялись их воле, как воле проводников Высших Сил (и даже изначально это было не рабское, не самоуничижительное подчинение, а добровольное подчинение свободных личностей, осознававших, что так будет правильней всего). Вот эти люди и были сара - сыновьями Ра, тесно связанными с силами, непосредственно от Ра исходящими. И наследственная монархическая власть зарождалась ещё в те времена, времена становления предшественников родовой линии Хомо сапиенса, из которой Хомо сапиенс вызрел. Она органически присуща как самому виду Хомо сапиенс, так и возникшему на его основе кроманьонцу – более развитой очередной расе этого вида.

А вот с властью родовой линии Хомо эректуса власть сара не имела ничего общего, хотя там тоже были вожди, в которых сила Ра проявлялась. Но там эта сила проявлялась по принципу урывания от Ра, здесь же она проявлялась по непосредственному соизволению Ра. Разница, естественно, принципиальная. Тем более что там проявлялась сама сила, сама энергия, которая вождей линии эректусов, собственно, и интересовала, а здесь проявлялось, в первую очередь, знание, высшие истины, которые для вождей линии эректусов были просто недоступны.

В людях вида Хомо сапиенс энергия Высших Сил в явном виде не проявлялась по причине того, что это могло привлечь к ним неандертальцев, у которых была распространена практика «стяжания духа святаго» за счёт заимствования энергии у себе подобных. В их среде те, что обладали какими-либо силами духовного свойства, обязаны были не терять бдительности, потому что они становились лакомыми кусками для многих «охотников на силу», и если они не могли организовать собственной безопасности или не обладали явно повышенной физической силой, то конец их бывал печален. Их просто убивали и перенимали их силу, если в охотниках на них проявлялись способности к такому перениманию, или даже съедали их живьём для перенятия силы, если охотники были попроще и особыми способностями не обладали. И даже если племя в целом было заинтересовано в носителях силы и было способно защитить их, то им приходилось остерегаться, чтобы их не подловили где-нибудь на стороне, или чтобы против них не обернулись какие-нибудь свои же соплеменники, оказавшиеся с ними с глазу на глаз в какой-нибудь удобной для этого ситуации. Да и просто обычных энерговампиров в их среде водилось немало, поэтому иметь «дар божий» означало иметь большие проблемы на свою даровитую и несчастную голову. И это означало большие проблемы для самой Природы, не знавшей, что ей и делать с такой «неравнодушной» к её дарам формой жизни. Поэтому в новой форме жизни такие потенции были в принципе отсечены, а явно большими духовными силами, верней, духовными силами с явно большей энергетической составляющей Природа их не наделяла именно по причине такого нездорового соседства.

Долгое время неандертальцы и Хомо сапиенсы существовали параллельно. Неандертальцы были озабочены проблемами доступа к силам Природы, в Хомо сапиенсах же природные силы как будто не очень проявлялись и потому неандертальцев они не очень интересовали. Хомо сапиенсы были сильны умом и своей организацией, но не жизненными силами, и поэтому брать с них неандертальцам было нечего (хотя, конечно, жизненных сил в них было достаточно, но это был не тот уровень сил, который особо заинтересовал бы неандертальцев, у них этой силы было не меньше). А приспособить Хомо сапиенсов в качестве подножного энергетического корма не очень получалось, потому что эти люди могли вполне успешно за себя постоять.

И вот наступило время создания на базисе Хомо сапиенса такой породы человека, который был бы исполнен духовными силами и способен был бы оказывать явное влияние на окружающую жизнь посредством использования этих сил. Наступило время создания шестой расы, расы кроманьонца. Это было то, что могло заинтересовать неандертальцев, но, увы.… Увы, тут их самих и не стало.

Как неандертальцы исчезли? В первую очередь вследствие эпидемий и других болезней, которые навалились на них потому, что против них обернулась Природа. Сотнями тысяч лет предуготовлять эту смену форм жизни и не суметь её произвести? Как бы не так. А их дезорганизованные остатки добили холода очередного ледникового периода, которым они уже не имели сил сопротивляться.

Хотя и Хомо сапиенсы приложили к уменьшению неандертальцев свою руку, в частности, в «Рамаяне» описывается одна из войн, которые происходили между сапиенсами и неандертальцами. В поэме как раз и говорится о том, как духовные силы параллельной нам ветви людей попытались позаимствовать духовную силу у самого аватары, должного заложить основы следующей, духовной расы людей, и что из этого получилось.

Итак, «Рамаяна». Поэма довольно иносказательна и в ней под видом событий обычной физической жизни часто говорится о событиях духовных, о событиях, происходивших в духе – это естественная образность передачи духовных явлений в прошлые времена и «Рамаяне» она тоже присуща. Вместе с тем там присутствует реальный исторический сюжет и, хотя не всегда можно понять, где там непосредственная реальность, а где – образность отображения событий духовных, за красочностью образных описаний он вполне проглядывает.

Рама – реальный царь, аватара. Понимание исторически сложившихся в его время особенностей проявлений духовных сил и взаимоотношений этих сил с миром были важны в своё время для царских родов, в которых силы Рамы проявлялись. Поэтому история Рамы долгое время была сакральным сказанием, которое передавалось в царских родах и среди особо посвящённых носителей тогдашнего тайнознания, для которых взаимодействие с Высшими Силами было актуально.

Но со временем сказание становилось всё сокровенней и трудней понимаемым, обросло толкованиями, дополнилось выдумками, и появился риск того, что оно или полностью исчезнет, или исчезнет его суть. И около двух с половиной тысяч лет тому назад это тайное сказание было превращено в художественное произведение, в поэму, полную увлекательных сюжетов и красочных описаний, в поэму, содержанию которой придали религиозную форму и в этом виде широко декларировали. Эта поэма под названием «Рамаяна» стала в Индии самым известным и почитаемым народным эпосом и в таком виде она хорошо известна и до сих пор. Она очень красочна, очень фантастична и очень объёмиста, и за всем этим объёмом красочностей и фантазий обычному уму трудно увидеть заложенный в ней тайный смысл, но этот тайный смысл там есть и в канве общего сюжета он хорошо просматривается теми, кому мир открывается более чем банальному уровню.

Главный герой поэмы – царь Рама. А назван он Рамой для того, чтобы подчеркнуть, что в нём проявлялся сам планетарный Рама, что он был воплощением Рамы, его персонифицированным обликом. В данном случае Всевышний проявлялся через облик планетарного Рамы и данный аватара тоже получил название Рамы (вне зависимости от того, как его звали изначально, до единения его со Всевышним). Позже сложившийся облик самого Рамы-аватары передавался из поколения в поколение в конкретных царях как матричная основа монархического архетипа новой расы и наделял этих царей своими высшими силами.

В начале поэмы Рама ещё не царь, он только царевич. По всем признакам видно, что Рама будет выдающимся царём – естественно, его рождение для особых целей планировалось Природой заранее – и ещё в юности он совершает выдающиеся подвиги. По их совершении ему предлагают в жёны царевну из некоего царства, обладающую редкими добродетелями. Как и положено, к царевне уже многие сватались, но ей суждено стать женой достойнейшего.

Царевну зовут Сита, но она имеет человеческий облик лишь условно. Сита родилась от земли. Когда её отец пахал землю в поле, она возникла из борозды. Условность её такого рождения слишком очевидна хотя бы уже потому, что царь в том достаточно большом царстве, которое описывается, в царстве, обладавшем развитой сословностью и отдельным сословием землепашцев, не стал бы сам ходить за плугом, но таким сюжетом хотели подчеркнуть, что Сита есть и земная сила, и сила, проявляемая именно в царском роду. Образ Ситы это те самые Высшие Силы Рамы-планеты, которые в человеческом роду проявлялись именно в царях и помогали им править обществами. А теперь, по появлении царевича, должного заложить основы новой, более совершенной расы, Сита стала связана с ним настолько близко, что её образно назвали женой этого царевича. Свадьба с Ситой это нисхождение на данного царевича сил Всевышнего, превращение его в аватару, аватару, ещё только должного получить признание, но уже по факту силами Всевышнего, по каналу Рамы-планеты проявляемыми, обладающего. И женившийся на Сите царевич Рама стал буквально соответствовать своему имени.

И странная история происходит с Рамой в дороге, когда он с молодой женой возвращается в своё царство. Перед ним является ещё один Рама и вызывает его на единоборство. Этот Рама сомневается в силах молодого царевича, зато уверен в своих собственных и, протягивая царевичу свой волшебный лук, предлагает ему вначале попробовать натянуть тетиву этого лука, мол, если силёнок хватит, то тогда и посражаемся. Царевич не только натягивает тетиву лука, но и пускает из него стрелу в ставшего противником, и этот Рама исчезает. Несложно заметить в этом сюжете переход планетарных сил Рамы от архетипа предыдущего, от Хомо сапиенса, к архетипу новому, к кроманьонцу, верней переход между царскими линиями этих архетипов. И данная история является уже не физической реальностью, а образом описания реальности духовной. Судя по сюжету, особого противоборства между этими Рамами не было, была скорей ревность к новому, возникающему, но, увы, пришлось смириться с тем, что силы планетного Рамы должны перейти к следующей, более развитой породе человека.

По возвращении домой Рама какое-то время пребывает в своём статусе царевича, но вот состарившийся отец провозглашает его вместо себя царём. И Рама почти уже принял на себя царствование, но в результате внутридворцовых интриг царствование передают одному из его младших братьев (предполагается, что только на какой-то срок), а Раме назначается весь этот срок прожить отшельником вдали от общества. Вместе с Рамой в отшельничество уходит его верная супруга Сита и преданный ему другой его младший брат Лакшмана. Они поселяются в лесу вдали от людей и поддерживают связи только с подобными себе немногими отшельниками, ушедшими в отшельничество ради духовного самосовершенствования.

В лесу им всем часто досаждают зловредные ракшасы, мешая им в их духовных трудах. Ракшасы как раз и есть духовные силы (и даже просто отошедшие души) архетипа эректусов-неандертальцев, потерявшие или почти потерявшие связь со своим исчезающим видом, неприкаянно вмешивающиеся в чужую живую жизнь и по привычке своей вмешивающиеся в неё зловредно. Ракшасы подобны бесам, но многие из них настолько сильны, что их следует отнести скорей к дьяволам. Рама совершает немало подвигов, разгоняя и убивая многих из них, справляясь, в том числе, и с некоторыми особо значимыми. Ракшасы видят в лице Рамы серьёзного противника, но опасаются с ним связываться, так как в нём проявляются слишком большие силы.

И тогда царь ракшасов Равана решается похитить Ситу и, переняв на себя силы Рамы, уничтожить его. Ситу похищают и улетают с ней в свои неведомые дали, на некий остров в океане, на вершине одной из гор которого стоит неприступной твердыней главная крепость ракшасов. Увы, чтобы перенять от Ситы силы её любви, требуется добиться её взаимности, Сита же остаётся неприступной. И на какие уговоры ни пускается Равана, какими чарами ни пытается он её околдовать, всё оказывается напрасным. Тогда он напускает на неё своих демониц, которые всячески её изводят, пытаясь сломить её волю, но Сита остаётся тверда и полна решимости скорей умереть, чем изменить Раме.

Здесь интересно значение самого имени Раваны. Равана происходит от слова раван, что по смыслу означает божественный первенец, а в буквальном прочтении слова Раров первенец, то есть первенец Ра. Уже из значения этого имени следует, что духовные силы Ра впервые проявляются в архетипе эректусов, и высшая сила этого архетипа в лице Раваны в принципе способна претендовать на связь с Высшими Силами планеты. У неё, силы Раваны, есть достаточно сформированный для этого уровень, если не нравственный, то чисто энергетический, она уже знакома с этими энергиями и способна с ними как-то управляться, но дело здесь в другом. Дело в том, что эту высшую силу эректусов не воспринимают сами Высшие Силы, она нечиста, подла, коварна, связана с асурами – теми самыми уже отторгнутыми от поля Жизни вследствие своей негодности духовными силами, и её судьба, как и судьба большинства ракшасов – уйти в эту же асурову отторгнутость. И эта судьба давно уже сформирована и долгими тысячелетиями подготовлялся базис для такого отторжения, и если сейчас эта сила Раваны, пользуясь своей возможностью приобщения к Высшим Силам, в своих неуёмных претензиях всячески дьяволится перед ними, то тем хуже для неё.

Сам же Равана в поэме это не реальный человек, а обобщённая сила монархической (вождистской) линии Хомо эректусов, царская сила уже отошедшей в прошлое расы людей. Кроме Раваны, в сюжете поэмы присутствует также его сын Индраджит, монархическая сила следующей их расы, расы неандертальцев – этот Индраджит, возможно, является также и реальным человеком.

Лишённый своих Высших Сил Рама блукал в поисках Ситы и вполне естественным образом вынужден был обрести опору для себя и для своих поисков в силах более базовых, более древних, в силах, эволюционно связанных с самыми первыми людьми или пралюдьми и даже с ещё более низкими уровнями. Все вместе они описаны в «Рамаяне» как обезьянье племя, племя очень разноплановое, из которого следует выделить духовные силы расы Homo habilis. Именно основатель этой расы Хануман нашёл то неведомое место, в которое заточили Ситу. В общем-то, это было естественно, потому что если духовные силы ракшасов могли скрываться от людей, эволюционно возникших после них, то они не могли полностью оборвать связи с предками, возникшими до них, с предками, от которых они произошли и с которыми их связывали связи эволюционные. Возбуждая эти связи и наведываясь негласно к ракшасам в гости, древность смогла понять, что и где у них происходит, и найти те неведомые пространства духа, в которых ракшасы создавали свои опоры.

По побуждению духовных сил расы Хомо хабилис Раме взялись помогать уже реальные люди, одно из существовавших тогда племён людей-оборотней, оборотничество которого заключалось в том, что они способны были уподобляться хабалисам и вызывать в себе их специфические силы. К этим оборотням подключилось также оборотническое племя (или племена) людей-медведей, которые способны были вызывать в себе психические силы медвежьего архетипа. Все вместе под руководством Рамы они объявляют неандертальцам (уже реальным людям, возбуждавшим к деятельности все их духовные силы) войну, насыпают мост к их острову (уже реальный мост к реальному острову) и перебираются на этот остров для битвы с теми неандертальцами, что там обитали.

Далее происходит грандиозная и долгая битва, в которой уничтожается большинство ракшасов и в которой Рама убивает Равану и освобождает Ситу. Битва эта описывается в значительно большей степени как ряд событий, происходивших в духе, но и реальные сражения с неандертальцами там тоже присутствуют. Многое в этой битве происходит при явной помощи других Высших Сил, оказывающих Раме и его воинству свою поддержку. В этой же битве брат Рамы Лакшмана убивает сына Раваны Индраджита, представлявшего собой царскую линию более позднего неандертальского типа людей, а вполне вероятно, что и реального человека в том числе.

Вместо Раваны на царствование обессиленным и подконтрольным царством ракшасов Рама назначает некоего младшего брата Раваны, который обладает вроде как более праведным характером и под руководством которого ракшасы должны вроде как перестать досаждать людям.

После этого в сопровождении обезьяньего и медвежьего племени Рама возвращается в своё царство, где его радостно принимают и где замещавший его на время отсутствия младший брат Бхарата с радостью уступает ему царствование. Рама с Ситой воцаряются, и царство их наполняется согласием и изобилием.

Вот такая история. А в контексте данного раздела эта история имеет смысл быть рассмотренной потому, что к нашему времени имя Рамы сохранилось только в индийской культуре, да и то в качестве имени человека, а не планеты. Но человек этот назван там не просто обычным именем, а именем той обобщённой Силы, под которой он ходил. Что, впрочем, естественно как для Индии, так и для многих других культур, где люди называли себя (или их называли) именами тех божеств, которым они себя посвящали (или которым их посвящали) и силы которых должны были в них проявиться.

Напрямую в составе других богов индийского пантеона имя Рамы не фигурирует (разве что в качестве обожествления легендарного предка), но, тем не менее, в качестве наполненного другим значением тайного, сакрального имени оно, по всей видимости, применялось. А как имя общеизвестного бога оно было зашифровано в виде имени Брахма. Брахма в индуистском пантеоне богов является создателем мира – но это местный мир, мир планеты. Недаром он в начале создания пребывал плавающим в пространстве в качестве первичного яйца, а потом из этого яйца образовались земля и небо. Это миф местного (планетного) творения. И хотя Брахме приписывают создание и Солнца, и звёзд, но это просто взгляд на мир с позиций геоцентризма. А вообще Создателем Вселенной в индийской мифологии является Атман, аналогичный Ра в первичной, доиндийской культуре ариев (хотя у индусов и Атман является двояким – там есть Атман, и есть Атман, но один из них это тот, о котором здесь говорится).

Ранее в арийской и доарийской культуре к имени Рамы напрямую обращались только хора, те, в ком явно проявлялись силы Ра. Другие же, хома, обращались к Ма или к иным представленным в Ма силам. К Раме они, конечно, тоже могли обращаться, но это не давало результата, там просто уровень сил был другой (хотя по определению Рама включал в себя и Ма тоже, но на практике уровни сил всё же подразделялись). Позже, когда состояние хора стало исключением и когда правители общества тоже чаще оказывались в состояниях хома, чем хора, силы Рамы всё же проявлялись в них и они могли взывать к Раме, обращаться к нему, и это давало необходимый результат, но это были личные отношения Высших Сил Рамы именно с правителями, и это был не показатель для всего общества.

Но к сегодняшнему дню ситуация выглядит так, что обращение к имени Рамы в первую очередь инициирует связь с исторически сложившимся религиозным эгрегором индуизма, где имя Рамы использовалось в совершенно ином смысле, и вызывает активизацию в человеке просто общей энергетики этого религиозного эгрегора. Это приводит, в частности, к возбуждению энергетического локуса в верхней затылочной части головы человека, там, где носят свои косы индуистские брахманы (и там, где их носят наши западные кришнаиты), но ничего хорошего это человеку не даёт и тем более не связывает его с настоящим Рамой. И этим результатом обращение к Раме обычно и ограничивается.

А для того, чтобы отозвался настоящий Рама, всё же нужен какой-то уровень духовного развития, иначе напрямую с человеком Раме связываться как-то неуместно. Обычно Рама действует на уровне самих духовных сил, некоторые из которых затем взаимодействуют с человеком.

В контексте затронутой темы уместно рассмотреть значение слова ракшас. Оно является производным от слова ракша. В изначально составном слове ра-кша определяющей смысловое значение слова является часть -кша. Это было отдельное слово, смысл которого, пожалуй, ближе всего передают такие слова, как бдить, проявлять бдительность, быть настороже. Смысл сам по себе достаточно обширного применения и, в частности, одинаково приложимый к противоположным и настороженным в отношении друг друга сторонам. Поэтому быть настороже это и остерегаться, остерегать, в том числе и сторожить, охранять, но это и стеречь, подстерегать. И именно это второе значение использовано в слове ракша, которое в дословном переводе означает рарово подстережение, то есть подстережение энергии Ра с целью её присвоения. И очевидно, что речь здесь идёт не столько о прямой энергии Ра, непосредственно исходящей от первоисточника-Ра, сколько об энергии Ра в широком смысле как о жизненной энергии, как о жизненной силе, проявляемой в любых источниках этой силы. То есть ракша это вампиризм, отнятие чужих сил в самых разных вариантах такого отнятия, а ракшас это вампир, отниматель жизненных сил. Что достаточно полно согласуется со всем тем, что о ракшасах известно.

Прямо противоположным слову «ракша» является слово кшатра, которое означает охранение Ра, но тоже не в буквальном смысле охраны самого Ра, а в смысле охранения жизненной силы, то есть охранения жизни как таковой. И, как мы знаем, кшатрии были отдельным высшим сословием воинов и правителей. А звук т к слову кша добавлен в составном слове кшат-ра для того, чтобы подчеркнуть, что речь идёт об охранных функциях, о бдительности в отношении к жизни в самом широком, обобщённом понимании этого значения. То есть речь там идёт не только о воинском охранении, но и об управленческом охранении, причём не только о царском управлении как охранении общества, но и об управлении людьми вообще, руководстве любыми структурами общества с целью охранения общественного благополучия и с целью охранения жизни как таковой. Поэтому в арийском понимании любые руководители по сути своей должны быть кшатриями – охранителями жизни. Увы, глядя на многих нынешних из них, на ум приходит сравнение скорей с ракшасами, чем с кшатриями.

Ещё одна пара противостоящих друг другу понятий это суры и асуры. Слово сура означает сущность Ра, сущность жизненной силы, и этим словом называли светлые духовные силы, силы Жизни. В отличие от этого, слово асура, как сура с отрицающей приставкой а, означает противоположные духовные силы, силы, от Жизни отторгнутые, бесовские силы. Это общее подразделение для всех духовных сил, подразделение на силы божественные и противоположные, а если и есть силы промежуточного свойства, то только как временные силы, как силы, которым предстоит вызреть или в одну, или в другую сторону, которым предстоит или возвыситься к божественному или пасть к антибожественному. Единственное уточнение здесь можно сделать в том, что само понятие богов, божественных сил по самому смыслу этих слов изначально было не совсем однозначным понятием, поэтому раньше предпочитали говорить о сурах, о сурьих или суровских силах – так было корректней.

И ещё одно слово желательно рассмотреть в связи со словом Рама. Это противоположное ему слово мара. Во многих языках мара означает смерть или близкое к этому понятие и это соответствует изначальному смыслу этого слова. Хотя, казалось бы, мара тоже состоит из Ма и Ра. Почему же такое различие? Дело в том, что в составе тогдашних сложных слов на первом месте обычно стояло прилагательное, а за ним уже существительное. Так было не во всех случаях их словопостроения, но обычно было так. Поэтому по буквальному своему смыслу слово Рама означает Рарова Ма или, как правильней сказать в данном случае, обрарённая Ма (об-ра-рённая Ма), а слово мара означает обмарённый Ра (об-ма-рённый Ра). Ну, а пишется одно слово с заглавной буквы, а другое слово со строчной не для того, чтобы возвеличить первое из них и умалить второе, а потому, что в первом случае это имя, а во втором случае это просто понятие. И, кроме того, Рама в такой расшифровке оказывается словом женского рода, а мара – мужского, но это особенности словопостроения уже нашего языка, а не изначальная их такая принадлежность к одному из родов.

Обмарённый Ра (то есть мара) по смыслу своему означает переход энергии Ра в поле Ма, уход этой энергии в Ма, то есть отход её от первоисточника, её нисхождение вниз, угасание, а в предельном случае – смерть. В этом смысле не заложено ничего, что характеризовало бы подобным образом саму Ма, характеристика даётся именно процессу видоизменения энергии, судьбе этой энергии. Можно было бы сказать – судьбе эманаций Ра, но слово «эманации» несколько более широкого смысла слово, в эманациях могут быть и сущности, а судьба сущностей в Ма это не обязательно смерть, поэтому речь (в таком толковании этого слова) идёт о судьбе именно энергетической составляющей духа Ра, о судьбе его ру – движущей силы.

Толкование слова «мара» в таком понимании это толкование его в общем смысле. Но реальное происхождение этого слова, очевидно, является несколько более простым, и оно применялось не к глобальному Ра, а к конкретному человеческому ра. Приходила смерть и ра человека обмарялось, переходило в Ма. Вот это обмарение ра и называлось марой. Под таким обмарением ра очевидным образом подразумевалась не только сама энергия Ра, как проявлявшаяся в человеке жизненная сила, но и душа вместе с другими духовными структурами человека.

В отличие от этого, обрарённая Ма это Ма, оживлённая эманациями Ра, Ма, связанная с Ра и им одухотворяемая, Ма, совместная с Ра и образующая с ним единый комплекс. Это Рама – сама живая планета как высшая духовная живая сущность.