ПСИХОГРАФИЯ, ИЛИ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПИСЬМО

В истории спиритизма Фридрих Цельнер ,(род. 1834г., ум. 1882 г.), профессор астрофизики в Лейпциге, занимает сходное положение с Вильямом Круксом. То, чему исследования этих двух людей обязаны своим значением, заключается не в новизне наблюдаемых явлений, так как те же явления уже намного раньше были в большей или меньшей степени известны спиритам. Но все прежние известия об этих явлениях исходили почти исключительно от профанов, от мужчин или женщин, которые были лишены научного образования и относительно которых никогда не имелось доказательства того, что они обладали достаточным навыком в наблюдении и экспериментировании. Естественно, что сообщения эти, совершенно противоречившие законам природы, принимались с большим недоверием, особенно в ученом мире. Иной вид приняло дело, когда в защиту подлинности таких явлений выступали после долгих опытов два столь выдающихся экспериментатора, какими были, по всеобщему признанию, Крукс и Цельнер. Их сообщения нельзя было без дальних слов объявить за продукт фантазии. Или наблюдаемые явления действительно должны были иметь место или надо было показать, каким образом эти знаменитые исследователи могли впасть в ошибку при данных условиях. Значение их защиты спиритизма всего яснее видно из того, что, с одной стороны, его приверженцы постоянно указывают своим противникам на авторитет этих ученых, с другой же — именно их участие послужило поводом к подробным и интересным изысканиям относительно того, при каких условиях и в каком объеме, вообще, можно полагаться на наблюдения и рассказы других. Поэтому научный авторитет Крукса и Цельнера имел как для спиритов, так и для их противников большое значение, чем тысяча однородных показаний, сделанных другими лицами. По этой причине и при рассмотрении явлений, уже задолго до них наблюдавшихся другими, для них особенно интересны результаты, к которым пришли эти исследователи.
Опыты Цельнера были произведены сообща с американским медиумом Генри Слэдом и касались преимущественно двоякого рода явлений: «непосредственного письма» и «проницаемости материи». Здесь мы ближе рассмотрим каждую из этих групп в связи со своеобразной теорией, выставленной Цельнером для объяснения соответствующих явлений.
«Непосредственное», или «психическое письмо» впервые было открыто лиф-ляндским бароном Людвигом фон Гюльденштуббе вместе с его сестрой Юлией. Он издал отчет о своих опытах под заглавием «Позитивная и экспериментальная пневматология» (Pneumatologie positive et experimentale. Париж, 1857). Из этой книги можно видеть, что автор был, вероятно, необыкновенно хорошим медиумом, так как он получал известные результаты даже и при таких условиях, когда другому медиуму едва ли удалось бы что-либо сделать. Он начал с того, что положил бумагу и карандаши в запертую шкатулку, ключ от которой он постоянно носил с собой. От времени до времени он осматривал бумагу. По прошествии двенадцати дней на ней впервые показались какие-то мистические знаки. При позднейшем же наблюдении, открыв шкатулку, он явственно видел, как письмо как бы зарождается на бумаге без всякого участия карандаша. С этого времени он совершенно устранил карандаш и постепенно получил тысячи психограмм просто тем, что клал кусок белой бумаги на стол в своей комнате или на подножие какой-нибудь статуи в общественном здании, на надгробные памятники в церквах или на кладбищах. Такого рода факты
имели место в античной зале Лувра, в соборе Сэн Дени, в британском музее, в Вестминстерском аббатстве, на различных парижских кладбищах и т. д., часто в присутствии многочисленных свидетелей. Письмо это постоянно принадлежало духам знаменитых умерших: как Гюльденштуббе, так и его сестра видели духа за работой. Подобных результатов, насколько известно, не достигал ни один медиум ни раньше, ни позже.
Медиум, наиболее после Гюльденштуббе преуспевший в области психо-графии, есть названный выше американец Слэд. У себя на родине, говорят, он добился непосредственного письма уже в 1860 г. Но знаменитость он приобрел лишь с тех пор, как прибыл в 1876 г. в Лондон и здесь устроил публичные сеансы. Эти последние возбудили к себе огромное внимание; в ним них принимали участие многие более или менее известные люди, которые сообщали о своих наблюдениях в газетах и журналах. Значительное число этих отчетов собрано в маленькой интересной книжке: «Психография, трактат об одной из объективных форм психических или спиритических явлений», составлен М. А. (Оксон) (Psychography, a treatise on one of the objective forms of psychic or spiritual phenomena, by M. A. (Oxon.), Лондон, 1878); сверх того, здесь есть также сообщения относительно подобных же сеансов с другими медиумами. Автор, между прочим, приводит и несколько своих собственных опытов со Слэдом, но они изложены так коротко и описаны так поверхностно, что совершенно лишены всякого значения. Более ценны, напротив, сведения, сообщенные членами Британской ассоциации спиритов (British Association of Spiritualists). Это общество хотело подвергнуть вызываемые Слэдом явления точному контролю в своем собственном помещении. Слэд согласился с тем условием, чтобы при опытах всякий раз присутствовало не более двух членов. Описание действий медиума мы находим в нескольких сообщениях об одном сеансе. Отчет некоего м-ра Эдмендса гласит:
«Слэд явился на сеанс испытательной комиссии и был приведен в назначенную для опыта комнату, где он последовательно принимал по два члена. Последними вошли туда м-р Хенна и я. Мы нашли Слэда стоящим у обыкновенного складного стола, который вместе с тремя назначенными для нашего сидения стульями был удален от остальных предметов, находившихся в комнате на расстояние от восьми до десяти футов. От членов, бывших у Слэда ранее м-ра Хенна и меня, я получил две доски, из которых одна была обыкновенная школьная доска, другая же двойная, с шарнирами. В начале сеанса на школьной доске, находившейся отчасти под столом, была написана короткая фраза. Тогда я выразил желание, чтобы что-нибудь было написано в моей записной книжке, которую я подал Слэду вместе с кусочком синего карандаша. Мы получили указание, что будет сделана попытка добыть для нас какую-нибудь весть.

«Слэд, взяв карманную книжку, держал ее над столом открытой и вполне у нас на глазах; затем он положил врученный ему мною кусочек карандаша на открытую страницу и закрыл книжку, насколько позволял это сделать его большой палец, крторым он держал книжку за один ее угол. Через минуту мы услышали указание, что дело сделано, за это время медиумом не было произведено никакого движения, так как мы вполне могли видеть как книжку, так и обе руки Слэда, в книжке действительно оказалось письменное сообщение. Тогда на одну половину двойной доски был положен кусочек грифеля и прикрыт другой ее половиной, так что грифель очутился между двумя досками. Закрытую доску Слэд держал одно мгновение под столом, но, по предложению Хенна, она была положена на стол, где Слэд касался ее лишь концом своих пальцев. Положив доску на стол, Слэд открыл ее и показал нам, что на ней еще ничего не было написано. Но почти в то же мгновение мы услышали, что уже написано, и, открыв доску, нашли на ней фразу. Это сообщение было спрятано м-ром Хенна и мной и засвидетельствовано тем, что мы написали свои фамилии на рамке доски».

Отчет м-ра Хенна относительно первого и последнего опытов во всем существенном согласуется с рассказом м-ра Эдмендса, и потому излишне приводить из него эти два места. Но его описание опыта с карманной книжкой несколько отличается от предыдущего:
«М-р Эдмендс выразил желание, чтобы что-нибудь было написано в его карманной книжке. На нее был положен кусочек цветного карандаша, и Слэд держал ее совершенно открытой, наполовину спрятанной под углом стола. По прошествии минуты книжка обнаружила сотрясение при отсутствии всякого движения со стороны медиума, и мы услышали указание, что что-то написано; мы могли видеть как книжку, так и обе руки Слэда».
Ясно, что оба рассказа нельзя считать вполне верными. По одному Слэд держал книгу закрытою над столом, по другому же выходит как раз обратное, именно, что книга была открыта и отчасти находилась под столом. Но это не единственное разноречие, и в сообщениях других членов комиссии встречаются подобные же, хотя и не столь значительные несогласия. Сверх того, одно сообщение часто упускает из виду чрезвычайно важные вещи, о которых упоминает другое.

Так, например, Эдмендс в своем приведенном выше рассказе говорит, что они осмотрели двойную доску, когда та была положена на стол; между тем м-р Хенна совершенно умалчивает об этом. Кому же теперь верить? Если различные известия относительно той же самой вещи в такой степени расходятся между собой и опускают важные обстоятельства, то это, конечно, не усиливает нашего доверия к надежности наблюдателя. Возможно даже, что обе стороны впали в ошибку и там, где они согласны между собой, и нельзя утверждать, чтобы исследования «Британской ассоциации спиритов» сколько-нибудь способствовали оправданию Слэда от возбужденного против него обвинения в обмане.
Вскоре по прибытии Слэда в Лондон, вероятно в сентябре 1876 г., зоолог проф. Ленкестер возымел подозрение, что деяния Слэда не более как ловко исполняемые фокусы. И вот, когда Слэд однажды опустил под стол якобы чистую доску, Ленкестер выхватил у него эту доску и нашел, что там уже имелась «весть от духов». Он еще раньше приметил, что вся рука Слэда совершала движения как раз такие, как если б он писал на доске. Тогда Ленкестер возбудил против Слэда обвинение в обмане, и тот по «закону о бродягах» был присужден к трем месяцам рабочей тюрьмы. Рассмотрев жалобу на это решение, апелляционный суд отменил его, впрочем, лишь на основании нарушения формы, совершенного в первой инстанции. Слэд был выпущен на свободу, но это, конечно, еще не доказало, что он был невиновен в обмане.
В следующем году он жил попеременно в Англии и Голландии. Осенью 1877 г. прибыл он в Берлин. Его деятельность возбудила здесь такое же внимание, как и в Лондоне, но, несмотря на все усилия, спиритам все-таки не удалось побудить к исследованию этих явлений Гельмгольца, Вирхова и других знаменитых ученых. Зато в Лейпциге этим делом решился заняться Цельнер. 15-го ноября 1877 г. Слэд, по его приглашению, в первый раз явился в Лейпциг. С некоторыми более или менее значительными перерывами Цельнер экспериментировал с ним до июня 1878 г. При этих лейпцигских опытах «сила» Слэда достигла своего высшего проявления: в присутствии Цельнера у него удачно выходили различные опыты, которых впоследствии ему никогда не удавалось воспроизвести опять. Описание этих опытов вместе со своими заключениями Цельнер издал в 1—3 томах своих «научных статей» (Wissenschaftliche Abhandlungen. Лейпциг, 1878—79). Впрочем, самим опытам посвящена лишь незначительная часть этих томов, заключающих в себе 2000 страниц. Большую часть их занимают яростные нападки Цельнера на различных немецких ученых за то, что эти последние не хотели согласиться на исследование деяний Слэда, а постоянно считали его за ловкого фокусника, который все время обманывал Цельнера. При чтении этих ожесточенных выходок, которые по большей части переходили далеко за цель, невольно получается такое впечатление, что в последние годы своей жизни Цельнер действительно, как это часто утверждали, был не совсем нормален. Его горячее желание доказать подлинность медиумических явлений обратилось в настоящую мономанию, которая заставляет его позабывать все, что называется «научным методом». Вместо того чтобы сообщить вполне точные сведения о своих опытах и представить их в таком положении, которое исключало бы всякую мысль о возможности при данных условиях какого-либо обмана, он ограничивается тем, что указывает в нескольких строках результаты, опуская побочные обстоятельства; но при этом он на многих печатных листах осыпает своих противников отборнейшими грубостями. Подобное изложение есть все что угодно, только не научное сочинение: сообщения Цельнера принадлежат к самым пустым работам, какие, вообще, только появлялись в этой области.
Только в виде исключения и большей частью по совершенно другому поводу Цельнер снисходит до изображения самого главного, именно окружающей обстановки. Об одном из своих замечательнейших опытов относительно непосредственного письма он рассказывает мимоходом следующее (Wissensch. abh. т. 2, стр. 216, прим.).
«Две мною самим купленные, снабженные метками и тщательно вытертые аспидные доски были крепко связаны вместе крестообразно наложенным шнурком в 4 квадратных миллиметра толщиной, после того как сначала между ними был помещен отломок от нового грифеля толщиною около 3 миллиметров. Такая доска была положена у самого угла, незадолго перед тем лично мною купленного, ломберного стола из орехового дерева. В то время как В. Вебер, Слэд и я сидели за столом и занимались магнетическими опытами, причем все наши шесть рук лежали на столе, а руки Слэда были удалены от доски на расстояние более двух футов, внезапно между никем не тронутыми досками начались очень громкие звуки писания. Развязав доски, мы нашли девять следующих строк,.. На доске находилась та метка, которую я заранее нанес на нее, так что здесь не может быть речи о ее подмене или предварительном приготовлении».
Даже посредственный фокусник был бы в состоянии написать что-нибудь на паре связанных вместе досок, в то время как сидящие возле двое старых ученых погружены в другие опыты: едва ли, конечно, можно было бы найти более благоприятные условия для обмана. Но Цельнер усматривает в этих и тому подобных явлениях свидетельство в пользу действительного существования разумных, четырехмерных существ. Что существа, которые пишут сравнительно неглупые фразы, должны быть названы разумными, это ясно само собой; почему же Цельнер называет их «четырехмерными», это мы увидим далее.