Г-ЖА БЛАВАТСКАЯ И ТЕОСОФИЯ

Особое промежуточное положение между популярным спиритизмом и более научным оккультизмом занимает теософия. Подобно спиритизму она представляет собой преимущественно религиозную систему, но имеет с оккультизмом то общее, что отрицает вторжение духов в человеческий мир и объясняет медиумические явления как действия еще неизвестных нам естественных сил. Но далее этих главных пунктов согласие теософии с обоими названными направлениями не простирается: во всех остальных вопросах она занимает особое положение и обнаруживает здесь лишь весьма незначительное сродство с какой-нибудь другой европейской религиозной или философской системой. Основные мысли теософии, очевидно, заимствованы скорее из азиатских религий, особенно из буддизма. Этим в развитие европейского духа был внесен новый момент, который мы также не должны обходить молчанием, как не можем оставить без внимания и высоко-даровитую, во многих отношениях замечательную родоначальницу всего этого учения.
Елена Петровна ф.-Ган-Роттенштерн, дочь русского полковника графа Петра Ф.-Г.-Р., родилась в 1831 г. в южнорусском городе Екатеринославе. С самого раннего детства она была предоставлена на попечение прислуги. Таким образом, ее фантазия получила себе пищу в нянькиных сказках о всевозможных духах: сверх того, ей рано привили веру в то, что она в качестве «воскресного дитяти» должна быть особенно способна видеть духов и иметь с ними общение. Затем это был очень нервный сомнамбул-ребенок, страдавший галлюцинациями и истерическими припадками. В результате она считала себя постоянно окруженной существами, которые хотя и были невидимы для других, но в обществе которых она чувствовала себя особенно хорошо. Сверх того, в детстве, говорят, она была, с одной стороны, в высшей степени нелюбезна, сварлива и упряма, а с другой — обнаруживала наклонность к мистическим умствованиям. Легко понять, что из таких задатков, в связи с неукротимой энергией, должно было развиться нечто особенное.
В 1848 г. Елена Петровна вышла замуж за генерала Блаватского, но спустя три года брак был расторгнут, и г-жа Блаватская в течение двенадцати лет путешествовала по Европе, Америке, Египту и Индии. Во время этой кочевой жизни она развила и свои способности как медиума. Относительно последующих семи лет, вплоть до 1870 г., ее биография не содержит никаких указаний. По ее собственным словам, она провела это время у махатм в Гималае. Эти махатмы, честь отыскания которых принадлежит г-же Блаватской, представляют, как оказывается, общество мудрых мужей, которые живут в самых недоступных местностях Тибета и своей святой жизнью и прилежным исследованием тайн природы достигли почти божественной прозорливости и мощи. Махатма, или адепт, обладает способностью читать мысли людей и оказьшать внушение на каком угодно отдаленном расстоянии. Он может разнимать или разлагать материальные предметы на их составные части; с помощью тайных сил он в состоянии «устремлять» эти части в любое место, где он снова собирает их в первоначальную форму: таким путем какой-нибудь предмет может внезапно появиться в замкнутом пространстве. Далее, адепт может вызывать звуки, приводить тела в движение, не касаясь их, и с помощью невидимой силы препятствовать перемещению предметов. Он может на всяком расстоянии без материального посредства делать сообщения другим адептам и, наконец,на некоторое время отделять душу от тела, так что она получает возможность по собственной инициативе предпринимать экскурсии независимо от времени и пространства.
При этом (вымышленном) братстве мудрых мужей, которое, по ее словам, существует многие тысячелетия, г-жа Блаватская будто бы провела семь лет, была посвящена в его тайны и сама сделалась адепткой. Между тем как до сих пор махатмы хранили свою мудрость при себе как глубокую тайну, теперь, по их определению, настало время выступить с нею перед людьми; поэтому они отправили хелу-женщину, или ученицу, чтобы она возвестила миру «учение посвященных». В 1870 г. г-жа Блаватская возвратилась из Индии и сначала основала в Каире спиритическое общество, которое, однако, скоро распалось, а затем, по приказанию своего учителя, махатмы Кута Хуми, проехала через Европу в Нью-Йорк. Здесь она сошлась с ревностным спиритом полковником Генри Олькоттом и в 1875 г. учредила совместно с ним теософическое общество. Последнее имело своей целью: 1) положить основание всеобщему братству, которое охватывало бы собой все человечество без различия народности, цвета и вероисповедания; 2) содействовать изучению арийских и других сочинений по религии и науке и отстаивать значение древней азиатской литературы, особенно же браманской, буддийской и зороастровской философии; 3) исследовать сокровенные тайны природы, особенно психические силы, дремлющие в человеке. Полковник Олькотт был первым президентом этого общества и перевел его «главную квартиру» в предместье Адьяр около Мадраса в Индии.
Несколько лет спустя, в 1877 г., г-жа Блаватская издала в Бостоне свое большое главное произведение «Раскрытая Изида» (The Isis Unveiled, в двух толстых томах). Здесь она старается доказать, что так называемая «теософия» есть лишь тайная, внутренняя сущность, содержащаяся в религиозных и философских системах древних времен, в магии, спиритизме и т. д. Иными словами, предлагаемое ею учение представляет собой экстракт из самых разнообразных систем; она обнаруживает при случае свою большую начитанность в древних, редких магических произведениях.

Впрочем, по словам составительницы, книга эта отнюдь не возникла чисто естественным путем; напротив, большая часть ее исходит от махатм, души которых посещали автора ночью в его рабочем кабинете; на следующее утро она всегда находила множество исписанных листов, далеко превышавшее то, что она могла бы написать за то же время.
Г-жа Блаватская и полковник Олькотт стали разъезжать по Индии и всюду проповедовать новую религию, теософию. Они, на самом деле, приобрели множество приверженцев, которые распространяли затем это учение далее, так что в последующие годы теософические общества стали основываться повсюду, в особенности же в странах с английской речью. То обстоятельство, что теософия нашла себе немало последователей, объясняется, в сущности, теми же причинами, как и распространение спиритизма. Прежде всего религиозные догматы теософии, имеющие буддийское происхождение, обладают своеобразной прелестью в том мистико-фантастическом отпечатке, которым они совершенно уклоняются от типа западных религий. Уже одно то, что теософия не признает учения о вечном осуждении, создало для нее немало сторонников. Вместе с тем г-жа Блаватская засвидетельствовала истину своего учения и доказала свою собственную принадлежность к адептам с помощью ряда чудесных деяний. С потолка комнат, где она находилась, падали письма от ее друзей, махатм, в особенности от ее учителя Кута Хуми; в письмах этих содержались данные, подробные обсуждения глубокомысленных проблем, о которых только что шли прения. Предметы, которые она сейчас держала в руке, исчезали и оказывались в других домах, где она совсем не была. Брошка, потерянная одной, совершенно неизвестной ей, особою в совсем другом месте Индии,явилась по ее желанию к ней и оказалась в подушке, которая совершенно произвольно была избрана среди других имевшихся у нее подушек. Особенно часто случались эти чудесные вещи на главной квартире в Адьяре. Здесь показал себя в астральном образе Кут Хуми, т. е. явилась его душа, снабженная лишь тонкой материальной оболочкой, чтобы его могли видеть смертные. Здесь же находился «ковчег» (the shrine), священный шкап, к которому туземцы относились с религиозным благоговением. Разбитые предметы, положенные в него, исчезали и заменялись новыми того же рода. Точно также в нем исчезали письма с вопросами к махатмам, а спустя несколько минут оказывались пространные ответы на них и т. д.
Все эти чудеса возбудили, конечно, большое внимание, но настоящим образом они стали известны благодаря маленькой, мастерски написанной книжке Саннета «Сокровенный мир» (The Occult World, 1881 г.), которая переведена на большинство европейских языков. Автор обнаруживает здесь большую практичность. Он не довольствуется передачей происшествий и утверждением, что все это случилось вполне естественным путем, благодаря высшему разумению махатм и их учеников. Он показывает в то же время, что эти кажущиеся чудеса вполне согласуются с известными теперь законами природы, так что западные естествоиспытатели нуждаются лишь в более глубоком знании естественных сил, чтобы получить возможность производить то же самое. Книжка действительно написана так хорошо и получает через это такую кажущуюся достоверность, что, во всяком случае, не решаешься отрицать заранее возможности рассказываемых здесь чудес. И все-таки, как оказывается, они были лишь утонченным обманом. Некто г-н и г-жа Кулом, долгое время проживавшие на главной квартире в Адьяре, разошлись однажды с г-жой Блаватской и стали всюду рассказывать, что они вместе с двумя индийскими факирами были соучастниками г-жи Блаватской в совершении ею обманов. Это возбудило столь большое внимание, что лондонское «Общество психических изысканий» (Society for Psychical Research) послало одного из самых выдающихся своих членов, м-ра Ходгсона, в Индию, чтоб он расследовал дело на месте. Он устроил перекрестные допросы обеих сторон, собрал сведения и добыл несколько писем г-жи Блаватской и таких, которые якобы принадлежали махатмам. Письма эти были подвергнуты сравнению лондонскими графологами, причем оказалось, что письма махатм были написаны самой г-жой Блаватской. Затем Ходгсон установил, что большинство рассказов о различных чудесах противоречат друг другу. «Ковчег» оказался просто-напросто фокусническим прибором с выдвижной задней стенкой, так что в него можно было проникнуть через потаенную дверь, находившуюся в стене спальни г-жи Блаватской. В своем обширном отчете, напечатанном в 9-й части «Протоколов» общества за 1885 г. Ходгсон приходит к тому выводу, что «г-жа Блаватская — самая образованная, остроумная и интересная обманщица, какую только знает история, так что ее имя заслуживает по этой причине быть переданным потомству».
Отчет Ходгсона нанес удар теософии. Многие из теософических обществ распались, и дело нисколько не выиграло от того, что в 1885 г. Синнет написал биографию г-жи Блаватской «Случаи из жизни госпожи Блаватской» (Incidents in the life of Madam Blavatsky), где он старается очистить ее от всех обвинений. Теософические общества отпали от главной квартиры, и та, которая подняла всю бурю, умерла в 1891 г. в Лондоне, забытая и оставленная большинством.
Религиозная система теософии, как упомянуто выше, была изложена впервые г-жой Блаватской в ее «Раскрытой Изиде». Это громадное произведение появилось в 1887 году в совершенно переработанном виде под заглавием «Тайное учение» (Secret Doctrine). Впоследствии она дала краткое изложение главных пунктов своей системы в «Ключе к теософии» (Key to Theosophy). Но лучшее, наиболее наглядное и талантливое выражение эта система нашла себе у Синнета в его «Тайном буддизме» (Esoteric Buddhism, 1883). В противоположность большинству других положительных религий теософия является в этих произведениях как самый чистый пантеизм. В «Ключе к теософии» говорится: «Мы отвергаем представление о личном, вне мира стоящем, человекообразном боге, который есть лишь исполинская тень человека и даже не лучшего человека. Мы веруем во всеобъемлющее, божественное начало, корень всего, из которого все выходит и к которому все вновь возвратится в великом круговороте жизни». -Для этого учения характеристичны также две мысли, заимствованные у буддизма, именно о карме и перевоплощении.
Карма есть «закон неизбежных следствий». Все, что случается с человеком здесь на земле, не только его внешние отношения, но и развитие его личности, есть строгое последствие его прежней жизни в этом или в прежних существованиях. Когда человек умирает, его душа отправляется в Девахан, где она вкушает совершенное блаженство, утрачивая всякое воспоминание или знание о бедствиях земной жизни. Такое состояние блаженства служит наградой за добро, которое душа совершила во время своего пребывания на земле; она продолжается до тех пор, пока не будут вознаграждены эти заслуги. Тогда душа опять рождается, снова входит в человеческое тело, и как внешние отношения, так и внутреннее развитие, начинающиеся теперь для души, являются прямыми следствиями ее прежней земной жизни. В чем душа тогда погрешила, то отомщается ей рано или поздно, приводя за собой свои естественные последствия. Таким образом, душа попеременно пребывает то в девахане, то на земле, пока не будет искуплена вся ее вина и вместе с тем не отпадет необходимость возрождения. Тогда душа сливается со всеобщим божественным началом, нирваной.
Так можно в кратких чертах изложить учение теософии о человеческой душе и ее судьбе. Надо, впрочем, заметить, что, представляя всю эту систему в таком кратком резюме, мы этим самым отнимаем у нее ее своеобразный дух. Многие заимствованные у буддизма подробности, которыми снабжено не только учение о душах, но и космология, носят столь ясный отпечаток богатой восточной фантазии, что собственно лишь через это становится понятным, почему теософия нашла себе столь многочисленных приверженцев. В нашу задачу не входит ближайшее рассмотрение этих интересных частностей: для нас важнее исследовать доказательства, какие теософия пытается представить в пользу истинности своего учения.
Подобно тому как спириты находят подтверждение своего учения в сообщениях духов, так теософы ссылаются на махатм. Теософия есть до сих пор содержавшееся в тайне учение последних, а так как они и в других областях далеко превосходят остальных смертных своим разумением, то их учение о мировом порядке и о судьбе человеческой души должно стоять выше всякой критики. Сверх того, они получили непосредственные наставления от Гаутамы Будды во время его последнего воплощения, и так как Будда при своем предпоследнем пребывании на земле успел уже настолько очиститься, что мог приступить к вечному блаженству нирваны и только добровольно отрекся от него, чтобы еще раз родиться среди людей в качестве учителя,— то знание махатм имеет почти божественное происхождение. Но если мы спросим, какое же можно получить удостоверение в существовании и сверхчеловеческом знании махатм, то нам укажут на чудесные деяния, совершенные г-жой Блаватской и другими адептами. Таким образом, г-жа Блаватская для оправдания своей миссии должна была, как и другие основатели религий, прибегнуть к чудесам. Но, как дочь 19-го столетия, она сама не верит в чудеса в смысле нарушения естественного порядка вещей: она видит в них скорее лишь результаты высшего уразумения законов природы и держится того взгляда, что западная наука тоже постепенно дойдет до них. А в чем состоит «высшее разумение» г-жи Блаватской и чем доказывается существование ее учителей, махатм, это можно считать достаточно выясненным после расследования английского научного общества. Вместе с тем теософия низводится до степени простого продукта фантазии.

ФАКИРИЗМ

Со стороны г-жи Блаватской было решительно гениальной мыслью отнести местопребывание махатм в Тибет, т. е. в недоступную область, лежащую на границе Индии. Ведь индийские факиры, особенно же высшая их группа или секта, так называемые «йоги», уже давно пользуются в Европе великой славой как волшебники. Теософы видели в этих «йогах» род несовершенных махатм, поскольку они хотя, действительно, и могут совершать много чудесных вещей, но не достигают, однако, высоты адептов. В самом деле, нельзя отрицать того, что индийские факиры, очевидно, уже давно знакомы с некоторыми психологическими процессами, которые западной науке стали известны лишь гораздо позже. Так, например, известно, что португальский аббат Фариа научился у факиров вызывать гипноз путем внушения, и это было уже в начале настоящего столетия, следовательно, в такое время, когда в Европе едва успели расстаться с шарлатанством, каким окружил себя месмеризм. Затем несомненно, что факиры умеют приводить себя в состояние искусственного сна, подобного тому, который представляет собой естественное явление у многих животных, так что они могут жить без пищи и почти без дыхания довольно долгое время, целые недели или даже месяцы. Факты эти свидетельствуют, конечно, о познаниях, которые в некоторых областях превосходят наши сведения. Противоестественным же поэтому нельзя считать ни вызываемого внушением гипноза, ни «живого погребения» факиров.
Иначе, по-видимому, обстоит дело с другими действиями факиров. В 1875 г. француз Жаколльо издал книгу «Спиритизм в разных местах света. Посвящение и сокровенные науки в Индии» (Le spiritisme dans le monde. L'initiation et les sciences occultes dans I'lnde), где он описывает наиболее известные фокусы факиров, виденных им лично. Тяжелые бронзовые предметы движутся по одному знаку волшебника; палочки пишут на песке ответы на задуманные вопросы; семечки, выбранные самим Жаколльо, вырастают в несколько часов в большие растения и т. д. Все это происходит, по-видимому, без непосредственной связи с факиром, который спокойно и полуобнаженный сидит при этом на полу, имея при себе лишь свою бамбуковую палку с семью узлами как знак своего достоинства. Таким образом, здесь, по-видимому, совершенно исключено всякое фокусничество; поэтому Жаколльо и приходит к заключению, что здесь участвуют неизвестные еще силы. Наблюдения Жаколльо имеют, однако, тот недостаток, что он всегда виделся с факиром совершенно наедине: этим именно он хотел помешать тому, чтобы волшебник не нашел себе сообщников в своих служителях-туземцах. И так как он должен признаться, что не мог выдерживать пронзительных глаз факира, пристально смотревшего на него иногда по целым часам, прежде чем что-нибудь случится, то нет ничего невозможного, что последний прямо гипнотизировал его. Во время же гипноза факир мог внушить ему обманным образом все то, что, по его воображению, он видел открытыми глазами. Впрочем, факиры могут выполнять множество столь же чудесных вещей лишь благодаря своей изумительной ловкости в фокуснических проделках. М-р Ходгсон воспользовался своим вышеупомянутым пребыванием в Индии, чтобы поступить в учение к факирам: по его словам, он знает уловки, необходимые для большинства из указанных фокусов. Сверх того, он приводит поразительные примеры, как даже искусные наблюдатели оказываются не в состоянии давать надежные сведения о том, что они видели при таких представлениях.

Факты оказываются при передаче гораздо чудеснее, чем они были в действительности. Впоследствии мы возвратимся к этому пункту его ис следований.
Одного из таких фокусов стоит, однако, коснуться ближе, так как он имеет особую историю. Известие о нем мы находим в «Раскрытой Изиде». Факир входит на открытое место, где его тотчас окружает толпа зрителей. Он расстилает на землю кусок ковра и топчет его кругом ногами. Ковер скоро начинает двигаться и вскоре затем из-под него выползает мальчик. Тогда волшебник берет свиток каната и бросает его в воздух. Свиток распускается и поднимается все выше и выше, пока один конец каната исчезнет в воздухе, а другой спустится до земли. Мальчик влезает по канату и скрывается вверху из глаз зрителей. Тогда между факиром и мальчиком завязывается разговор, оканчивающийся тем, что факир в гневе схватьшает нож и тоже взбирается по канату. Он проводит наверху некоторое время, и вскоре затем оттуда падают окровавленные члены мальчика вместе с головой и туловищем; потом опять появляется факир, спускаясь по канату. Волшебник кладет разрубленное тело мальчика в мешок и встряхивает последний: из мешка снова выскакивает живой мальчик и убегает. Так рассказывает дело г-жа Блаватская, приводя этот факт как доказательство чудесных деяний, совершаемых факирами.
В конце 1890 г. один молодой американец, м-р С. Эльмор, описал такой же случай в «Чикагской трибуне» (Chicago Tribune), прибавив тут же, что он сам присутствовал с одним своим другом при этом представлении в Индии. Друг этот, художник, сделал тогда несколько набросков, а Эльмор получил ряд моментальных снимков. На набросках художника оказалось все, о чем говорилось в сообщении. На фотографических же карточках был лишь факир, оживленно жестикулировавший, и зрители, смотревшие по ходу действия то вверх, то вниз. Но каната, мальчика, окровавленных членов и т. д. на снимках не было ни малейшего следа. Отсюда автор выводил заключение, что факир загипнотизировал своих зрителей и внушил им все явление в виде галлюцинации. История эта обошла все газеты, а также попала в научные периодические издания.
Так как по нашим теперешним сведениям о гипнотизме совершенно непонятно, каким образом один, отдельный человек мог загипнотизировать целый круг зрителей и вызвать одну и ту же галлюцинацию у всех, притом также у иностранцев, даже незнакомых с его языком, то это дело возбудило огромное внимание. М-р Ходгсон написал издателям упомянутой американской газеты, сообщая им, что во время своего пребывания в Индии он тщетно старался увидеть этот фокус; ему даже не удалось отыскать человека, который когда-либо видел его или хотя бы только знал кого-нибудь, кто был свидетелем такого представления. Поэтому ему очень бы хотелось узнать, где м-р Эльмор присутствовал при этом редком зрелище. М-р Эльмор чистосердечно сознался, что вся эта история вымышлена; у него составилось мнение, что фокусы факиров основаны просто на гипнозе и что это можно доказать с помощью моментальной фотографии. На основании этой гипотезы он выдумал свой рассказ и употребил псевдоним С. Эльмор (sell more — обманывают больше) с целью намекнуть досадливому читателю, что все это есть мистификация. Таким образом, весь фокус оказался просто продуктом фантазии изобретательного янки.
Но откуда взяла эту историю г-жа Блаватская? Это объясняет нам Кизеветтер в «Психических этюдах» (Psich Studien 1891, стр. 419 ел.). Известно, что эта дама или скорее кто-нибудь из ее сообщников были очень сведущи в старинной европейской литературе, касающейся магии. И вот как раз совершенно такая же история рассказывается в книге Иоганна Вейера «О чарах демонов» (De praestigiis daemonum); поэтому весьма вероятно, что г-жа Блаватская свободно обработала этот рассказ и отнесла его к Индии, чтобы воспользоваться им в качестве доказательства высоких способностей, какими обладают факиры. Таким образом, рассматриваемый фокус представляет собой вымысел от начала до конца. Мораль этой истории, очевидно, та, что к подобным сообщениям надо относиться с большой осторожностью, даже если моментальные снимки и иные научные данные сообщают им некоторую кажущуюся вероятность