АНДРЬЮ ДЖЕКСОН ДЭВИС

Андрью Джексон Дэвис, «Сведенборг нового света», как его не без основания назвали, родился 11 августа 1826 г. на маленькой ферме в Блуминг-Грове, в графстве Орендже нью-йоркского штата. Обстановка его жизни в родительском доме была крайне бедная. Отец его был починщик обуви, сильно любивший выпить, мать — очень религиозная и с тонко развитым чувством женщина, которая с большой нежностью оберегала слабого и непонятливого ребенка; она отличалась, однако, нервностью и была ясновидящей, так что молодой Дэвис имел дурную наследственность как с отцовской, так и с материнской стороны и был предрасположен к сомнамбулизму. Задатки эти получили сильное развитие благодаря тому, что ребенок постоянно находился под присмотром суеверной и экзальтированной матери; в этих условиях его фантазия и чувства постоянно получали новую пищу, тогда как другие его способности настолько отстали, что его можно было послать в школу лишь на десятом году. Но уже спустя год, прежде чем он успел усвоить первые начатки знания, его школьное обучение прекратилось. Затем он работал сначала на гипсовой мельнице, а затем у одного сельского лавочника, но оказался слишком слабым и неловким для этих занятий. Одна очень набожная вдова фермера взяла его тогда пастухом для своих овец. Приученный ею к ревностному изучению катехизиса и к церковным службам, он, вследствие вызванных этим религиозных размышлений, дошел до видений в сомнамбулическом состоянии. Восемь ночей подряд бродил он во сне и изобразил картину «райского сада», каким этот последний представился ему во сне. После многократной перемены своей карьеры он снова сделался купеческим учеником и получил теперь возможность возместить недостатки своего образования, посещая вечернюю школу. В это время, в конце 1843 г., в жизни Дэвиса случился большой переворот. Он попал в руки одного магнетизера, Левингстона, который в этом мальчике, с его ненормальными задатками, нашел отличного медиума для своих экспериментов; при таком воздействии эти задатки получили чрезвычайно быстрое развитие. В сомнамбулическом состоянии Дэвис имел видение за видением; особенно часты были его сношения с духами Галена и Сведенборга. Предметом его ясновидения за это время было преимущественно лечение больных; он сделался врачующим медиумом, указывая в сомнамбулическом состоянии как болезнь пациентов, так и средства против нее. В качестве такого медиума он несколько лет разъезжал по Америке вместе с Левингсто-ном и одним духовным лицом, Смитом; своим большим досугом он пользовался для усердного изучения медицинских и естественноисторических сочинений, мистических произведений Сведенборга и т. д.
В мае 1845 г. Дэвис имел ряд видений, в которых ему были даны «необычайные откровения» с приказанием обнародовать их для настоящего и будущего блага людей. Тогда он поселился в Нью-Йорке и продиктовал здесь в сомнамбулическом состоянии полную философию естество- и духоведения. Эта работа продолжалась два года, и результатом ее явилось первое и главнейшее произведение Дэвиса «The principles of nature, her divine revelations, and a voice to mankind» (Принципы природы, ее божественные откровения и голос к человечеству). Мысли, изложенные в этом удивительном сочинении, встретили себе много возражений, но и создали Дэвису толпу горячих приверженцев, распространивших новую философию по всей Америке.
Дэвис стал известным человеком. В 1850 г. он был приглашен в Стратфорд, чтобы высказать свое суждение относительно происшедших там историй с нечистой силой. Для выяснения их он написал свое собственно спиритическое произведение «The philosophy of spiritual intercourse» (Философия общения с духами). Он жил теперь частью тем, что совершал поездки и читал лекции о своей философии, частью тем, что редактировал различные спиритические журналы. Дальнейшую разработку своих основных мыслей дал он затем в громадном произведении «The great harmonia» (Великая гармония 1850—1860 гг., 6 больших томов). Он был женат три раза,и за одной из своих жен, несомненно, получил немалое приданое. Он написал еще разного рода другие сочинения, автобиографию «The magic staff» (Магический жезл) и различные книги о воспитании детей. В 1884 г. медицинская коллегия Соединенных Штатов признала его доктором медицины и антропологии. Год спустя он удалился для более спокойной жизни в Нью-Джерси, где, насколько мне известно, он продолжает жить еще и теперь.
Из многочисленных сочинений Дэвиса мы рассмотрим пока лишь первое, его «Principles of nature». Хотя книга эта стоит в более отдаленном отношении к тому, что собственно составляет наш предмет, однако уже здесь содержатся те основные мысли о состоянии души после смерти, из которых Дэвису для полного. развития его спиритической системы оставалось лишь вывести следствие, что он и сделал потом в «Учении об общении с духами». Благодаря этой внутренней связи между обеими книгами учение, которое проповедуется в «Принципах природы», сделалось для многих спиритов религиозной, а отчасти и социальной программой. Огромное распространение рассматриваемой нами книги — в пятьдесят лет она выдержала около сорока многочисленных изданий — показывает также, что она играет выдающуюся роль в духовной жизни современной Америки. Во всяком случае, дальнейшая история спиритизма не может быть понята беХ знакомства с этой книгой.
Дэвис был совершенно невежественным человеком, ког(Ца он писал свое главное произведение. Везде, где дело идет о положительных астрономических, геологических или исторических сведениях, он делает самые непростительные промахи. Поэтому для сколько-нибудь образованного человека составляет истинную пытку преодолеть первые части этой книги. Но третья часть «a voice to man kind», посвященная социальным отношениям нашего времени, захватывает интерес читателя, который начинает понимать смысл книги: здесь сказывается глубокое сострадание сына пролетариев к своим обездоленным товарищам, несчастное положение которых он слишком хорошо знает по собственному опыту. Где Дэвис говорит об этих отношениях, там он возвышается до истинного красноречия.
«Бедные люди — это те, желания которых остаются без исполнения. Таково их жалкое положение, и их существование совершенно ни во что не ставится. Это те, на которых лежит весь гнет и страдания данного поколения, и в силусвоего невежества они вынуждены оставаться в подобном положении. Они не могут с трогательным красноречием изобразить порок и нищету, которые царят среди них; они не могут освободиться от оков, которые держат их и притягивают к земле. Они не могут ни уйти из темницы сектантства, ни поднять своего голоса против множества бесчеловечных приемов, против них направленных. Бедные занимают низшую ступень в обществе и потому своими неустанными трудами несут лежащее на них великое бремя мира. У них нет средств высвободиться из-под него и идти вперед для самих себя, ибо все преграждает их движение и мешает их подъему...»
Все это произведение Дэвиса оказывается теперь задуманным, с тем чтобы утешить пасынков общества, показать им, что прогресс действительно возможен, что бедность не есть необходимое зло. Но здесь он наталкивается на главное затруднение: господствующая религия защищает противоположную точку зрения, утверждая, будто бедность, вообще, нельзя искоренить. Сначала надо устранить этот камень преткновения, и для этого Дэвис приступает к делу с основательностью, гораздо более напоминающей немца, чем американца. Он пишет полную космологию.
Он начинает свою книгу изложением раз- ' вития мировых тел из первичного тумана, а затем переходит к геологическим формациям земли и к возникновению и развитию жизни растений и животных. Вторая часть посвящена первобытной истории человеческого рода, где, естественно, особое внимание обращено на происхождение религий, а между ними, главным образом, на библейское учение, которое разобрано весьма тщательно. Библию Дэвис знает, очевидно, в совершенстве, но хладнокровие, с каким он искажает исторические «факты», когда дело идет о доказательстве мифологического характера религий, не имеет, конечно, себе другого примера.
«Причина, побудившая меня обратить особое внимание на «библейскую историю», заключается в том, что ее существование вызвало в свете чудовищные примеры невежества, суеверия и ложных представлений. На этом основании я показал, что некоторые из ее частей есть компендии, или выдержки, из восточной мифологии — иудейской, египетской и персидской поэзии — и из произведений самой блестящей фантазии сведущих духов. Много благородных и просвещенных лиц представлено именно теми страницами ее, где сила мысли и богатство фантазии вызывают в нас наиболее глубокое почтение и удивление. Многие встречающиеся здесь аллегорические и символические картины необычайно прекрасны и допускают в высшей степени блестящее и великолепное объяснение. Но мир усматривает в этой истории более божественности, чем на какую она сама претендует, и, таким образом, облекает все в одеяние мрачности и непроницаемого мистицизма или тайны, которое насилует суждение и выбивает способности духа из их естественного состояния и способа их деятельности».

Среди догматов христианства ему в особенности ненавистны первородный грех, искупление и вечное осуждение.
«Учение о первородном грехе изображает человека одаренным первоначально чистотою как в телесном, так и в духовном отношении, цветом Божьего творения; оно приписывает человеку почти все свойства небесного существа. В то время как человек жил такою жизнью, он был подвергнут столь обольстительным искушениям, что оказался неспособным противиться им. Но какое противоречие — приписывать Божеству создание человека и в то же время думать, будто Бог, одарив человека всем чистым и добрым, отказал ему, однако, в способности противиться искушению. Неприлично приписывать Божеству пагубный план, имеющий целью сделать человека несчастным на все время, а быть может, даже на вечность,— план, который простирается даже на неродившиеся еще поколения за целые тысячелетия. Таким образом, первородный грех предполагает большую и в высшей степени неправедную хулу на мудрость и любовь Творца».
«Признают, что Христос был назначен служить средством для доставления человеку возможности избежать вечного осуждения. Такое воззрение очень приближается к теологии первых обитателей земли. Но неправда,— можно даже сказать, что в подобном утверждении нет ни капли здравого смысла,— будто Христос явился для того, чтобы искупить вину, совершенную человечеством». «Не мешает также отметить, что вера в вечное осуждение достигает своего высшего процветания там, где царят глупость, невежество и суеверие. Не менее достойно внимания и то, что этот ужасный и неправедный догмат теряет свою силу в той же степени, в какой человеческий дух отбрасывает предвзятые мнения и становится разумным. Догмат этот возник из мрака, он порождает мрак и сам по себе отличается столь необычайной мрачностью, что не может приблизиться к чистому, яркому свету, окружающему трон просвещенного разума. Люди, на самом деле, были прельщены верить в океан вечного огня, находящего себе горючий материал в отверженных и осужденных душах, страдания которых якобы служат для умножения славы и величия божественного духа! На самом деле проповедуется, будто дух этот создал пылающую пропасть и будто от него исходят огненные стрелы, которыми кара всемогущего низвергает человека в ужасную муку!»
В противоположность к этому мрачному учению Дэвис рисует лучшие картины загробной жизни. В большом лирическом излиянии, достойном истинного пророка, Дэвис дает изображение жизни духов и их непрестанного прогресса в «другой сфере».
Недостаток места не позволяет мне, к сожалению, целиком привести этот большой отдел, отрывок же из него мог бы дать лишь недостаточное представление о том действительно возвышенном, пророческом тоне, в каком говорит здесь Дэвис. Его мысли очень близки к мыслям Сведенборга, с тем только различием, что Сведенборг признает еще существование ада для духов, не желающих идти вперед, по Дэвису же невозможно ни состояние покоя, ни движение назад: все души идут вперед все к большему совершенству.
Понятно, что взгляд Дэвиса на духовенство не отличается особенной симпатией. Но в его нападениях нет грубости, он всегда остается гуманным человеком, который сильнее своих противников сожалеет об их заблуждениях и говорит о них не без остроумия.
«Духовные лица находятся в крайне несчастном положении. Они заслуживают симпатий всего света, но их занятие должно бы быть изменено как только можно скорее. Их влияние должно бы быть направлено более на истину, чем на невежество, более на доброжелательство, чем на стеснение, более на свет, чем на мрак, более на природу, чем на книгу, более на Бога, чем на черта, который в настоящее время представляет из себя одну из самых важных личностей, служивших для поддержки и охраны их колеблющихся систем против натиска естественной нравственности и человеческой разумности».
Таким образом, религиозный отдел книги имеет полемическую приправу в часто встречающихся здесь выходках против тех религий, которые осуждают большую часть человечества на безысходную бедность на земле и на еще более печальную участь за гробом.
Дэвис, напротив, как мы уже видели, признает уделом индивидов прогрессивное развитие в будущей жизни, да и на земле, непрестанное движение к более сносному положению. Мы живем в состоянии несовершенства, но подобно тому как небесные тела со своими правильными движениями развились из хаоса, так и человеческое общество переходит от неустроенного состояния к состоянию более устроенному.