Межрегиональный характер земледельческого типа культуры

Понятие «феодальное общество» используется мной не в традиционном для нашей

историографии экономическом смысле — как обозначение системы производственных

отношений, основанных на форме собственности на землю и на земледельца, а как целостно-

системная характеристика общественного бытия, в основе которого лежит тип

производства — земледелие, то есть строй материальной культуры. Именно он стал

господствующим в рассмотренном выше историческом соревновании трех путей движения

человечества, выявив свое безусловное превосходство над кочевым скотоводством и еще не

оттесненным с переднего края производственной практики ремеслом. Земледелие как

системообразующая сила на этом этапе развития человечества породило оптимальную для

него форму политической организации общественного бытия — монархию; традиционный тип

духовной культуры, выросшей из нового, преодолевшего более или менее последовательно

язычество, монотеистического строя религиозно-мифологического сознания; соответствующий

— канонический — тип художественной культуры.

Хотя данный способ самоорганизации общественного бытия утвердил свое господство на

всем земном шаре — скотоводческие популяции сохранялись лишь в некоторых регионах

Азии, Африки и Южной Америки как явно рудиментарные формы бытия, так же как

унаследованный от скотоводов-кочевников-воинов образ жизни «морских кочевников» —

викингов, — его западно-европейский, восточно-европейский, ближневосточный и

дальневосточный варианты существенно отличались друг от друга. Отличие это объяснялось

тем, что западно-европейский феодализм имел «за своими плечами» античную цивилизацию и

при всех попытках уничтожить ее материальные, духовные и художественные остатки сделать

это оказывалось невозможным. Восток Европы был связан с античным наследием в

гораздо меньшей степени, только через влияние Византии, а культуры Дальнего Востока не

имели даже такой наследственной связи с ремесленно-торговой и гуманистически-

демократической культурой античного полиса, сохраняя прямую генетическую связь с

канонизированными традициями собственной древностью. В истории Китая «эпоха раннего

средневековья», как именуют ее историки — начиная с III века, — является непосредственным

продолжением китайской древности; «..сходство между этими двумя историческими этапами

не может не броситься в глаза» — пишет М. Е. Кравцова, а Ф. П. Фицджеральд позволяет себе

даже называть время с IX — до III вв. «эпохой феодализма». В уже известном нам

исследовании истории науки Дж. Бернал писал, имея в виду Персию, Индию, Китай в эту

эпоху: «По своей экономической и политической структуре все эти восточные государства не

так далеко ушли от того типа цивилизаций начала бронзового века, который давно

существовал на их территории... Эти государства никогда не переживали сильной

экономической и политической борьбы, вызываемой товарно-денежной экономикой и

рабством, которая сначала создала, а затем разрушила классическую цивилизацию».

К этому суждению следует добавить, что и в дальнейшем, когда Запад преодолел состояние

феодального средневековья и в мучительной, кровавой борьбе двинулся дальше, к научно-

технической цивилизации и капиталистической экономике. Восток сохранял верность

традициям, восходившим к эпохе бронзы, что из века в век увеличивало разрыв между ними и

Западом, а с XVIII века — и между Россией, которую замысел и воля Петра I устремили

догонять Европу в ее движении из феодального общества в капиталистическое и из

традиционной культуры к культуре, непрерывно обновляющейся. Вспоминается в этой связи

мудрое замечание А. И, Герцена, сделанное в полемике со славянофилами (повторенное,

кстати, спустя сто лет другим проницательным мыслителем — Г. П. Федотовым), что если бы

не реформы Петра, Россия оставалась бы и в его время на уровне Персии или Китая.

Вполне естественно с материалистической точки зрения, что в древности, при всех

особенностях культур восточных стран и Западного Средиземноморья, объяснявшихся и

исходными качествами их первобытного бытия, и своеобразием природных условий,

порождавших «экологию культуры» (Дж. Стюард), между ними было так много общего, что Т.

П. Григорьева могла сопоставить китайское «Дао» и греческое «Логос» как два

Каган М. С.. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. Книги 1-2. СПб., 2003. (1) 383 с.+

(2)320 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 144

фундаментальных для этих типов ментально-

сти понятия: «Логос — цель бытия.., а Дао — путь к этой цели». Но и на феодальной

ступени истории между культурами Запада и Востока еще не возникли те глубинные различия,

которые будут порождены ренессансным и постренессансным периодами развития

европейской цивилизации; неудивительно поэтому, что в исследовании «Восточных мотивов в

средневековом европейском эпосе» — так называлась монография Г. Потанина, вышедшая еще

в XIX веке, — идея «единства» эпоса обоих регионов мотивировалась тем, что «..в то

отдаленное время... не было той разницы в культуре между Центральной Европой и степями

Средней Азии, какая появляется позднее».

Вот почему могли возникать такие интернациональные сообщества какие описал Марко

Поло, прибывший в Китай, во дворце Хубилая: «Здесь и горбоносый сириец Мар-Сергис,

завершивший покорение Сунского (Южного) Китая; бухарец Насыр-ар Дин, бестрепетно

отразивший нападение боевых слонов царя Мян (Бирмы) и приведший под власть великого

хана татуированных людей, стрелявших отравленными стрелами; суровый турок Зульфакар,

разыскавший среди холмов пустыни Гоби онданик — руду для выделки первосортной стали;

ближайший советник и личный врач государя итальянец Изолио, по прозвищу Айсе, а также

хранитель казны, хитрый и прозорливый перс Ахмед. Были при дворе уйгуры — отменные

толмачи и разведчики, лихие наездники кипчаки, аланы — несравненные оружейники и бойцы,

хмурые горцы Афганистана, суздальский князь Григорий — вождь десятитысячного войска

копейщиков-урусутов (русичей), мусульмане из Кашгара и Хорезма. Впрочем, присутствовали

здесь и китайцы — военные, звездочеты, писцы, финансисты. Великий хан Хубилай был

равнодушен к происхождению и терпим к любой вере».

Обобщая «культурологические характеристики» Запада и Востока в Новое время,

содержащиеся в ряде работ европейских и японских ученых Б. С. Ерасов построил такую

бинарно-оппозиционную таблицу;

Запад — рыночные и правовые отношения, выделение личности, пользующейся правами и

свободами. Восток — межличностные (коммунальные, коммунитарные, общинные,

аскриптивные) отношения, нормативные контроль через религиозные принципы и государство.

Для классического Запада характерна классовая дифференциация. Для Востока —

родоплеменные, сословные, клановые, этнические связи.