Из ноты Советского правительства от 27 ноября 1958 г.

правительствам США, Великобритании и Франции)

«Берлинский ультиматум» – нота Советского правительства, которая была отправлена правительствам США, Великобритании и Франции 27 ноября 1958 г. В ней предлагалось предоставить статус свободного города Берлину.

Будучи крайне резкой по своему содержанию, данная нота включала требование в течение шести месяцев (до 29 мая 1959 г.) заключить мирный договор с Германией. В противном случае советское правительство намеревалось подписать отдельный мирный договор с ГДР и переложить на ее правительство ответственность за обеспечение особого статуса Берлина и гарантий доступа западных держав в западную часть города. Из ноты следовало, что по истечении шести месяцев СССР перестанет считать себя связанным соглашениями, которые были заключены в предшествовавшие годы между ним и западными державами по Западному Берлину.

На Западе советская нота была расценена как угроза возобновить блокаду города. Особое напряжение вызывала ультимативность требований – СССР настаивал на разрешении вопроса в течение шести месяцев.

В литературе ноябрьская нота получила название «Берлинского ультиматума» или «ультиматума Хрущева по Берлину». Ряд авторов полагает, что с нее начался так называемый второй берлинский кризис, продолжавшийся до 1961 г.

Западные империалистические страны грубо нарушили согласованные решения четырех держав по германскому вопросу и вступили в открытый военный союз с немецкими реваншистами. Западный Берлин был превращен ими в очаг беспокойства и плацдарм подрывной работы против социалистических стран. Стремясь нормализовать положение в Западном Берлине и тем самым способствовать разрешению германской проблемы в целом, Советское правительство выступило 27 ноября 1958 г. с конкретными предложениями.

…Самым правильным и естественным решением вопроса было бы такое, при котором западная часть Берлина, ныне фактически оторванная от ГДР, воссоединилась бы с восточной частью, и Берлин стал бы единым городом в составе того государства, на земле которого он находится.

Однако Советское Правительство, учитывая нынешнюю нереалистическую политику США, а также Великобритании и Франции в отношении Германской Демократической Республики, не может не предвидеть трудностей для западных держав содействовать такому решению берлинского вопроса. Вместе с тем оно руководствуется заботой о том, чтобы процесс ликвидации оккупационного режима не был сопряжен с какой-либо болезненной ломкой устоявшихся порядков в жизни населения Западного Берлина.

Нельзя, конечно, не учитывать, что политическое и экономическое развитие Западного Берлина в период его оккупации тремя западными державами шло в ином направлении, нежели развитие Восточного Берлина и ГДР, в результате чего уклады жизни в обеих частях Берлина в настоящее время совершенно различны. Советское Правительство считает, что при окончании иностранной оккупации населению Западного Берлина должно быть предоставлено право иметь у себя такие порядки, каких оно само пожелает. Если жители Западного Берлина захотят сохранить нынешние формы жизни, основанные на частнокапиталистической собственности, то это их дело. СССР, со своей стороны, будет уважать любой выбор западноберлинцев в этом отношении.

В силу всех этих соображений Советское Правительство со своей стороны считало бы возможным, чтобы вопрос о Западном Берлине был в настоящее время решен путем превращения Западного Берлина в самостоятельную политическую единицу – вольный город, в жизнь которого не вмешивалось бы ни одно государство, в том числе и ни одно из существующих двух германских государств. Можно было бы, в частности, договориться о том, чтобы территория вольного города была демилитаризована и на ней не было никаких вооруженных сил. Вольный город Западный Берлин мог бы иметь свое собственное правительство и сам управлял бы своей экономикой, административными и иными делами.

Четыре державы, участвовавшие после войны в совместном управлении Берлином, равно как и оба германских государства, могли бы взять на себя обязательство уважать статус Западного Берлина как вольного города, подобно тому, например, как это было сделано четырьмя державами в отношении нейтрального статуса, принятого на себя Австрийской Республикой.

Советское Правительство, со своей стороны, не имело бы возражений против того, чтобы в соблюдении статуса вольного города Западного Берлина приняла в какой-то форме участие и Организация Объединенных Наций. Очевидно, что, учитывая специфическое положение Западного Берлина, находящегося на территории ГДР и отрезанного от внешнего мира, возник бы вопрос о той или иной форме договоренности с Германской Демократической Республикой относительно гарантий беспрепятственного сообщения вольного города с внешним миром – как в восточном, так и в западном направлениях – в целях свободного передвижения людей и перевозки товаров. В свою очередь Западный Берлин взял бы на себя обязательство не допускать на своей территории враждебной, подрывной деятельности, направленной против ГДР или любого другого государства.

Изложенное выше решение вопроса о статусе Западного Берлина было бы важным шагом вперед в деле нормализации обстановки в Берлине, так как вместо очага беспокойства и напряженности он мог бы стать центром контактов и сотрудничества между обеими частями Германии в интересах ее мирного будущего и единства германской нации.