ГЛАВА IV. Геополитика каспийских трубопроводов 3 страница

Именно поэтому чеченское руководство во главе с избранным в 1997 году президентом ЧРИ А. Масхадовым пыталось демонстрировать Москве не только свою способность контролировать военно-политическую ситуацию, но и готовность навести порядок в экономике. Но за это Чечня рассчитывала на встречные шаги со стороны России. По словам президента ЮНКО Хож-Ахмеда Яриханова, только для первоочередных восстановительных работ, рассчитанных на ноябрь-декабрь 1996 года, требовалось не менее 300 млрд. неденоминированных рублей.

Сознавая, что у Москвы таких денег нет, Яриханов предлагал поставить на эту сумму сырую нефть из России и освободить Чечню от платежей за реализованную продукцию. Однако свободной сырой нефти в распоряжении российского правительства тоже не было. А переставшие быть госсобственностью российские нефтяные компании бесплатно ее не отдадут.

Б. Березовский, занимавший в то время пост заместителя секретаря Совета безопасности РФ (назначен указом президента РФ Б. Ельцина 29 октября 1996 года), предложил делать ставку на частные инвестиции. По его словам, российские бизнесмены были бы готовы рискнуть капиталом, если их партнером с чеченской стороны будет не государственная нефтяная компания ЮНКО, а частный капитал, либо же его представителям будет предоставлена возможность принять участие в приватизации нефтекомплекса Чечни и проходящего по ее территории магистрального нефтепровода.

Предложение Березовского, на первый взгляд, удовлетворяло большинство заинтересованных сторон. Если нефтекомплекс Чечни приватизируется, то при этом самовольно «присосавшиеся» к нефтепроводу влиятельные «теневики» становятся добропорядочными акционерами, а их вооруженные формирования займутся охраной трубы. У западных компаний, добывающих нефть в Казахстане и Азербайджане, появится уверенность в стабильности российского нефтемаршрута. А частный российский капитал, инвестируя деньги в чеченскую экономику, получает взамен кусок собственности.

Все это дало Б. Березовскому основание для заверения Г. Алиеву во время его визита в Баку в том, что Москва готова к осуществлению Азербайджаном экспорта ранней нефти через российскую территорию. При этом он пытался убедить, что сама Чечня заинтересована в нормальном функционировании нефтепровода и несмотря на еще не полную стабилизацию обстановки в этой республике, ее местные лидеры способны обеспечить охрану своего участка трубопровода.

Разговор с президентом Азербайджана был, надо полагать, не простым. Следуя своему правилу, Г. Алиев на российские предложения должен был обязательно выдвигать свои встречные условия. По словам очевидцев, Б. Березовский по окончании пятичасовой беседы выглядел уже не столь самоуверенно.

Аналогичные цели преследовала миссия Б. Березовского в Алма-Ате. Его доводы Н. Назарбаевым были восприняты с большим пониманием, поскольку Казахстан испытывал не только затруднения с вывозом своей нефти, но и давление со стороны России, которой задолжал к тому времени 370 миллионов долларов только за электроэнергию.

Свои визиты в Алма-Ату и Баку Б. Березовский предварил поездкой в Грузию, через территорию которой проходит альтернативный российскому маршрут вывоза каспийской нефти. Известно, что официальный Тбилиси, находящийся в сложной геополитической ситуации и вынужденный лавировать между Россией и Западом, давно пытался привлечь российский капитал к участию в реконструкции собственного нефтепровода. Такое участие позволило бы сгладить противоречия с Россией, неизбежные в условиях жесткой конкуренции за транзит нефти.

Это несколько проясняло и причины посещения в тот же период Тбилиси с деловым визитом (вместе с Б. Березовским) целой команды представителей «ЛогоВАЗа», его партнера «Мерседес-Бенца», а также ОРТ, «Аэрофлота» и Мост-банка.

В свете этих событий становилось понятным и реализованное желание Б. Березовского занять пост в Совете безопасности России с исключительными полномочиями для решения не только государственных, но и собственных проблем. Уместно вспомнить, что на бизнес Березовского с самого начала работало государство: эксклюзивная продажа автомобилей государственного завода (ЛогоВАЗ), Автомобильный всероссийский альянс (АВВА, несостоявшаяся цель которого — возрождение отечественного автомобилестроения), Общественное российское телевидение (ОРТ). Стремление стать если не владельцем, то хотя бы совладельцем участков нефтепроводов в Чечне и Грузии, явилось очередным шагом Б. Березовского на пути получения сверхприбылей с традиционной уже опорой на государственные институты власти.

Имеется еще один аспект этого вопроса. Как уже говорилось, если Россия по какой-либо причине не сможет доставить каспийскую нефть в Новороссийск, то она в соответствии с международным договором должна заливать в танкеры свою собственную. Учитывая, что сибирская нефть хуже по качеству каспийской, после пересчета на эквивалент по октановому и парафиновому числам, Россия будет должна почти в два раза больше «черного золота». Государство (в лице государственной компании «Транснефть»), чтобы рассчитаться с партнерами, вынуждено будет покупать нефть, в том числе у «Сибнефти», фактическим владельцем которой являлся все тот же Б. Березовский.

По опубликованным данным, АО «Транснефть» арендовало у чеченской компании ЮНКО ее долю трубопровода Баку — Грозный — Новороссийск для транзита ранней каспийской нефти. Стоимость проекта оценивалась «Транснефтью» в 70 млн. долл.¹ Предполагалось перекачивать в год до 5 млн тонн ранней каспийской нефти, за что России полагалось получать до 800 млн долл. в год. Из них Чечня могла рассчитывать приблизительно на четвертую часть суммы.

## [1] РИА Новости, 30. 10. 1996.

Но деньги за транзит хотел получать и Дагестан. Протяженность дагестанского участка магистрального нефтепровода Баку — Новороссийск — 273 км. Нефть с азербайджанских месторождений должна была пойти по нефтепроводу в Новороссийск не раньше октября 1996 года. Руководство акционерного общества «Дагнефть» объявило, что подготовительные работы завершены и дагестанский участок нефтепровода был готов принять каспийскую нефть. Но если технические проблемы дагестанского участка нефтепровода и были решены полностью, то экономические и политические проблемы, связанные с участием Дагестана в «проекте века», своего разрешения к тому времени не нашли.

Многие в Дагестане были убеждены, что республика вправе рассчитывать на часть денег за транзит бакинской нефти через территорию республики, что могло бы существенно пополнить бюджет автономии, дотируемой из Москвы более чем на 90 процентов. Вдохновлял и пример соседей — руководство Чечни добилось оплаты транзита нефти по своей территории. Но концерн «Транснефть», которому принадлежит нефтепровод, и федеральные власти не склонны были делиться доходами от транспортировки нефти с властями Дагестана. А если и были готовы обсуждать что-либо, то лишь вопрос об аренде земли, по которой проходит трасса нефтепровода. Все это должно было найти отражение в подготавливаемом договоре о разграничении полномочий между Дагестаном и федеральным Центром.

Руководство Дагестана считало, что, кроме этого договора, необходимо заключить и ряд экономических соглашений. В их числе, возможно, и соглашение о транзите нефти через территорию Дагестана. Но шансов на достижение такого соглашения было немного. А это означало, что поток нефтедолларов так же минует республику, как минует ее каспийская нефть, перекачиваемая по дагестанскому участку нефтепровода.

Чеченский участок составлял лишь одну десятую часть нефтепровода Баку — Новороссийск общей протяженностью 1411 км. По нему в 1997 году и начала транспортироваться так называемая ранняя, или первая, нефть с месторождений на каспийском шельфе, разрабатываемых консорциумом международных нефтяных компаний. Это стало возможным лишь после того, как Россия с подачи генерала Лебедя, подписавшего Хасавъюртовские соглашения, де-факто признала самостоятельность Ичкерии.

Стоит напомнить, что соглашение о транспортировке нефти по так называемому «северному варианту» было достигнуто в 1997 году. По словам бывшего главы Южной нефтяной компании Хож-Ахмеда Яриханова, в 1997 году через нефтепровод Баку — Грозный — Новороссийск было перекачано 200 тыс. т нефти. При этом Чечня получала 4 доллара за транспортировку каждой тонны азербайджанской нефти. Только в 1997 году от транзита азербайджанской нефти Ичкерия получила около 1 млн. долларов. Согласно подписанному трехстороннему соглашению (Россия, Азербайджан, Чечня) ожидалось через несколько лет довести ежегодную перекачку нефти через нефтепровод Баку — Грозный — Новороссийск до 20-40 млн. т.¹ Но уже сам факт достигнутого между РФ, Азербайджаном и чеченским руководством соглашения о транспортировке на Запад основных объемов ранней каспийской нефти по «российскому варианту» инициировал активизацию действий представителей зарубежного и, в частности, турецкого нефтебизнеса, выступающих за реализацию своего варианта (нефтепровод по территории Турции).

## [1] Мирзоев А. Комментарии в выступлению А. Масхадова по республиканскому ТВ // Новости разведки и контрразведки. 1998. 11 сент.

Однако и после заключения соглашения с Чечней, на новом этапе российско-чеченских отношений возникли новые проблемы.

Участок трубы, проходивший через Чечню, являлся мощным козырем в руках Грозного, и чеченцы не были намерены отдавать его российскому правительству без встречных условий. Если бы были сорваны поставки нефти, то России пришлось бы заплатить огромные неустойки. Но дело не только в этом. Международный нефтяной консорциум и Россия лишались прибыли не только за транспортировку, но и за добычу нефти. Хорошо понимая это, Чечня держала вентиль закрытым. Москва предлагала отдельно решить проблему трубы, а потом уже заниматься поиском ответов на другие вопросы. Грозный был категорически не согласен. Чеченские власти настаивали на том, чтобы только в пакете с экономическими задачами рассматривать вопрос о транспортировке каспийской нефти. Соглашение в конце концов было подписано, однако оно отнюдь не означало, что Москва сможет спать спокойно. Вентиль, перекрывающий транспортировку нефти, оставался в руках чеченского правительства.

Власти в Грозном не раз угрожали отказаться от посреднических услуг российской компании «Транснефть» и заключить с Азербайджанским международным консорциумом прямое соглашение по вопросам транспортировки через территорию Чечни азербайджанской нефти. Об этом говорил президент действующей в то время в республике нефтяной компании «ЮНКО» Хож-Ахмед Яриханов¹.

## [1] РИА-Новости. 1996. 20 дек.

Заключение договора между Минтопэнерго России и правительством Чечни о транспортировке нефти по территории Чечни шло сложно. Долгое время не удавалось найти решений, устраивающих обе стороны, в частности, о гарантиях безопасности на участке нефтепровода, проходящего по территории республики, размере отчислений за транзит нефти по ее территории и вопросах, связанных с окончательной подготовкой нефтепровода к эксплуатации.

Тем не менее, уже начиная с февраля 1997 года первая азербайджанская нефть стала поступать на терминалы Новороссийска.

Но достижение мира в Чечне осенью 1996 года отнюдь не решило всего комплекса российско-чеченских проблем — уже через три года, осенью 1999 года, в этом районе вспыхнула новая война, начало которой положила вооруженная агрессия чеченских сепаратистов против Дагестана.

Поэтому осенью 1999 года Россия объявила о намерении строить нефтепровод в обход Чечни. Премьер-министр Владимир Путин подтвердил важность этого проекта, а бывший в то время главой Минтопэнерго В. Калюжный заявил, что нефтепровод протяженностью 260 километров по территории Дагестана можно проложить за 6—8 месяцев. По словам Калюжного, рассматривались три варианта финансирования. Искомые 200 — 250 млн. долл. можно было получить из собственных средств «Транснефти». Можно создать международный консорциум по типу Каспийского трубопроводного. Третий вариант: взять деньги из другого проекта «Транснефти» — Балтийской трубопроводной системы (БТС). Однако, как показали последующие события, каждый из этих вариантов оказалось не просто реализовать.

Россия долго пыталась убедить международные нефтяные компании в том, что договорится с руководством Чечни о безопасности транзита через 150-километровый участок чеченской территории. Москва (а точнее, Б. Березовский) полагала, что плата за прокачку нефти станет наиболее надежным и крупным источником чеченского бюджета. Однако использовать чеченский транзит без особых проблем удалось лишь в 1998 году. Тогда по нему прокачали около 2 млн. т нефти. В начале 1999 года, после серии аварий на чеченском участке нефтепровода, возникших в результате несанкционированных врезок в трубу, нефть в Чечню решили не пускать. До пуска обходного участка нефть шла по трубопроводу до Избирбаша в Дагестане, далее по железнодорожной дороге до Тихорецка в Краснодарском крае, где снова попадала в трубопровод.

По данным Государственной нефтяной компании Азербайджанской Республики, во второй половине 1998 года простой на чеченском участке нефтепровода по техническим и другим причинам составил 25% от общего времени эксплуатации. За первые месяцы 1999 года простой превысил 30%, что привело к уменьшению объемов прокачки нефти на 130 тыс. т и вынужденному сокращению добычи на азербайджанских месторождениях. В начале февраля 1999 г. на чеченском участке нефтепровода возник пожар, на несколько дней полностью остановивший работу маршрута, а в конце марта «Чечентранснефть» перекрыла на две недели «трубу» из-за того, что российские власти задолжали ей за транзит 100 млн. рублей¹. 26 апреля 1999 г. транспортировка нефти была остановлена в связи с аварией на чеченском участке магистрали. Всего в апреле 1999 г. магистраль в общей сложности простаивала 22 дня, в мае 27 дней. Ситуация не изменилась и в июне. 10 июня 1999 г. АМОК объявила, что транспортировка нефти по чеченскому маршруту приостановлена². Частично возобновлены поставки нефти по этому маршруту были лишь в 2000 году.

## [1] Коммерсант-daily. 1999. 2 апр.

## 2 Время-MN. 1999. 21 апр.

Все это не только ускорило строительство обходного участка, но и дало дополнительный импульс быстрейшему вводу в строй еще одного, западного маршрута для доставки азербайджанской нефти — до грузинского порта Супса, одного из серьезных конкурентов российскому маршруту Баку — Новороссийск, не говоря уже о другом западном маршруте Баку — Джейхан. Это было одной из причин и того, что ожидать от западных нефтяных компаний финансирования строительства ветки вне Чечни не приходилось. России пришлось обходиться своими силами.

Следует отметить, что силы, заинтересованные в ослаблении позиций России на Кавказе, бесцеремонно использовали «чеченскую карту» в своей борьбе против России. Как только потребовалось оттеснить Россию от транспортировки ранней каспийской нефти, возникла ситуация, когда, ссылаясь на нестабильность северного маршрута, США и Турции удалось добиться политического решения и в короткие сроки завершить строительство нового нефтепровода Баку — Супса.

И еще один важный аспект, связанный и с чеченской проблемой, и, конечно, с проблемой транспортировки, который особо проявил себя в начале 1997 года. Имеются в виду споры вокруг месторождений, охваченных «контрактом века». Установление мира в Чечне и подписание соглашения между правительством Азербайджана и российской компанией «Транснефть» о транспортировке ранней азербайджанской нефти по северному — российскому — маршруту, казалось бы, должно было снять напряженность вокруг реализации нефтяных контрактов Баку. Однако эти ожидания не оправдались. Москва, не смирившись с потерей единовластия в Каспийском регионе, предприняла целый ряд мер против бакинских контрактов. Причем предпринятые Москвой шаги явно противоречили соглашениям, подписанным российским правительством с руководством Азербайджана. Если еще накануне 1997 года Россия выражала удовлетворение в связи с решением Азербайджанской международной операционной компании о транспортировке «ранней» нефти с азербайджанских месторождений на Каспии по территории России, а российская компания «Транснефть» гарантировала безопасную прокачку азербайджанской нефти к нефтяным терминалам Новороссийска, то в конце января 1997 года Москва изменила свою позицию по отношению к нефтяным контрактам Азербайджана. В этом вопросе Россию поддержал Туркменистан.

Первый демарш против бакинских контрактов был предпринят именно Ашхабадом — традиционным союзником Москвы в каспийском вопросе. В интервью английской газете «Файнэншл таймс» 5 февраля 1997 г. президент Туркмении Сапармурат Ниязов впервые заявил о принадлежности Туркмении нефтяного месторождения Азери, разрабатываемого Азербайджаном совместно с западными компаниями в рамках «контракта века». Как и следовало ожидать, гневная реакция азербайджанских властей на заявление Ниязова последовала немедленно — официальный Баку обратился к Ашхабаду за разъяснениями.

После этого произошли еще два события, которые вполне можно рассматривать как продолжение борьбы Москвы против бакинских нефтяных контрактов.

В декабре 1996 — январе 1997 года сотрудники спецслужб Азербайджана предотвратили попытку «очередного государственного переворота», который в пятый или шестой раз «почему-то» закончился неудачей. Согласно заявлению Министерства национальной безопасности республики, распространенному 25 января, переворот планировалось начать с покушения на президента республики Г. Алиева. В заявлении также подчеркивалось, что попытка государственного переворота инициирована некими силами из Москвы.

Вслед за этим, вопреки подписанному соглашению с азербайджанским правительством, российская трубопроводная компания «Транснефть» отказалась от прокачки азербайджанской нефти по маршруту Баку — Новороссийск в феврале-марте 1997 г., как это планировалось ранее, о чем заявила Государственная нефтяная компания Азербайджанской Республики (ГНКАР). Свой отказ «Транснефть» мотивировала тем, что соглашения о транспортировке азербайджанской нефти, подписанные в январе 1996 года правительствами России и Азербайджана, а также «Транснефтью», АМОК и ГНКАР, касаются нефти с «контрактной территории АМОК» (месторождения Азери, Чираг и Гюнешли), а не сырья, добываемого ГНКАР на собственных месторождениях. Не было уверенности и в том, что «Транснефть» не выступит с аналогичным заявлением накануне добычи «контрактной» нефти, которая была намечена на август 1997 года.

Нет сомнений в том, что главной целью, которую преследовала Москва, принимая подобные решения и оказывая давление на Баку, являлось возвращение Азербайджана в поле российского влияния. Однако, как показало дальнейшее развитие событий в регионе, Москве не удалось добиться своего. В итоге такой политики в проигрыше оказались и Россия, и Азербайджан, как это было после закрытия российско-азербайджанской границы. Безусловно, все эти события могли отрицательно сказаться и на реализации нефтяных проектов Азербайджана, так как они вызывают чувство недоверия по отношению к нефтяным контрактам Баку у западных инвесторов, что, в свою очередь, ослабляет позиции руководства Азербайджана как на международной арене, так и внутри страны.

Однако об остановке работы международного консорциума, который зашел уже достаточно далеко в реализации нефтяных проектов, не могло быть и речи. Позиции Москвы были слишком слабы для того, чтобы изменить или торпедировать ход событий вокруг нефтяных проектов Баку. После заявления «Транснефти» у многих западных партнеров России начало складываться мнение о ней как о не вполне надежном партнере. Да и заявление президента Сапармурата Ниязова о принадлежности месторождения Азери Туркменистану сыграло, скорее, даже на руку Баку. Ашхабад, по сути, поддержал идею разделения Каспия по национальным секторам, ослабив таким образом позиции Москвы в вопросе о статусе Каспийского моря. Так, президент ГНКАР Н. Алиев считал, что в заявлениях туркменской стороны относительно принадлежности каспийского месторождения Азери «есть и несколько позитивных, с точки зрения Азербайджана, моментов». По его словам, Ашхабад косвенно поддержал позицию Азербайджана, настаивающего на принципе «секторального» раздела моря между прибрежными государствами.

Конечно, пока окончательно не решен вопрос о статусе Каспия, будут сохраняться напряженность и чувство недоверия вокруг бакинских нефтяных контрактов, что невыгодно ни Баку, ни Москве. Чем больше Москва оказывала давление на Баку, тем более последний отходил от России, опираясь на поддержку Запада. Все это говорило о том, что политика Москвы в отношении Азербайджана нуждалась в серьезной корректировке. И, безусловно, не могло не сказаться на решениях, которые были приняты немного позднее в отношении маршрутов доставки «большой» нефти.

Борьба за транспортировку «большой» нефти (Баку — Джейхан, КТК и другие)

Проблема транспортировки «большой» нефти появилась и стала активно обсуждаться еще на этапе принятия решения о маршрутах переброски на запад ранней нефти. «Вопрос о трубопроводе, — заявил Н. Алиев, — является важнейшим в этом проекте (имеется в виду «контракт века». — Авт.), так как без трубопровода добыча такого значительного количества нефти, как 240 млн. барр. в год, становится бессмысленной. Согласно контракту, уже через четыре года, то есть в 1999 году будет вестись добыча на всех трех месторождениях. А по истечении четырех с половиной лет со дня вступления контракта в силу, то есть через 54 месяца уже должна вступить в эксплуатацию трасса нефтепровода»¹.

## [1] Московские новости. 1995. № 67. С. 23; Независимая газета. 1994. 21 дек.

Основная борьба и на этом этапе развернулась, как отмечалось выше, между «северным» и «западным» направлениями. Остроту и явный политический привкус придавало этой борьбе то, что значительная часть трубопроводов «северного» направления проходит по российской территории, в то время как трубопроводы «западного» направления обходят ее. Немного позднее появились и другие варианты — юго-восточный, восточный. Да и варианты транспортировки углеводородного сырья Каспия в северном и западном направлениях заметно разрослись, в конкурентную борьбу вступили другие страны, которые были не прочь предложить свои транзитные услуги — Украина, Молдавия, Болгария, Румыния, Польша и др.

Но все же основное экспортное «западное» направление все эти годы оставалось неизменным — из Баку в турецкий средиземноморский порт Джейхан.

А обострение конфликта на Северном Кавказе в августе 1999 года, затем осенью — зимой 1999 и в течение 2000—2001 годов, в связи с проведением Москвой антитеррористической операции в Чечне, не только не ускорило окончательное принятие решения по основному экспортному нефтепроводу Баку — Джейхан, но и продолжает играть на руку его сторонникам. Многие аргументы Москвы в пользу «северного» маршрута транспортировки «большой» каспийской нефти были окончательно перечеркнуты или, по крайней мере, основательно подорваны.

Было очевидно, что именно реализация «турецкого» варианта транспортировки углеводородного сырья Каспия к Джейхану представляет наибольшую угрозу интересам России. Если большая каспийская нефть пойдет по турецкой территории, влияние Москвы на Кавказе и в Центральной Азии — исторических зонах российского влияния — автоматически пойдет на убыль. Позиция азербайджанской стороны проявляла себя в прямой зависимости от политической ситуации в регионе и степени активности и заинтересованности в нефтересурсах западных держав. Дискуссии вокруг предполагаемых маршрутов нефтепроводов выявили еще более острое соперничество держав за контроль над нефтяными ресурсами Каспийского бассейна.

Участники завершившейся в конце октября 1996 года встречи глав тюркоязычных государств в Ташкенте (страны СНГ+Турция) поддержали идею прокладки «большого» нефтегазопровода по территории Турции к Средиземному морю. Они также одобрили идею создания трансконтинентальной магистрали, проходящей по территории Кавказа и Центральной Азии через Афганистан и Пакистан к берегам Индийского океана.

В Стамбуле в мае 1998 года была проведена представительная трехдневная международная конференция под символическим названием «Мировой перекресток», посвященная перспективам транспортировки энергоносителей Каспия и Центральной Азии на мировые рынки. В форуме, проведенном по инициативе Управления по торговле и развитию США, принимали участие Федерико Пенья, бывший в то время министром энергетики США, представители госдепартамента, министерств торговли и транспорта США, американские послы в 12 странах и руководители крупнейших заокеанских нефтяных компаний. В целом в конференции участвовали 730 зарубежных делегатов, в том числе и из России. На конференции было рассмотрено 65 проектов, касающихся поставок на зарубежные рынки энергоносителей Каспия и Центральной Азии, часть из которых напрямую затрагивала интересы РФ. В Вашингтоне Стамбульской конференции придали большое значение, и президент США Билл Клинтон направил участникам форума свои наилучшие пожелания.

На конференции Ф. Пенья заявил, что турецкий проект поставок каспийской нефти по маршруту Баку — Джейхан является «самым разумным». Выступивший вслед за ним министр энергетики и природных ресурсов Турции Д. Эрсюмер выразил уверенность в том, что значительная часть магистралей по перекачке на Запад азербайджанской и казахстанской нефти, а также туркменского природного газа пройдет через территорию его страны. Президент Американской правительственной корпорации частных капиталовложений за границей (ОПИК) Джордж Муньос заявил, что ОПИК готова участвовать в финансировании нового Кавказского фонда для Азербайджана, Армении и Грузии. В Стамбуле его корпорация подписала формальное обязательство о выделении 30 млн. долл. для фонда, который будет способствовать развитию частного сектора в государствах Закавказья.

Дж. Муньос выразил уверенность, что новая финансовая организация примет участие в реализации проектов, связанных с освоением каспийских нефтегазовых месторождений и доставкой энергоносителей на мировые рынки. Фонд будет также поддерживать развитие агробизнеса, транспорта, сферы услуг и рынка недвижимости в регионе. В перспективе фонд откроет представительства в каждой из закавказских республик, чтобы обеспечить качественную оценку местных проектов и управление инвестиционным портфелем¹.

## [1] Мехман Гафарлы. Мировой перекресток // Независимая газета. 1998. 02 июня.

Грузия, Азербайджан и Узбекистан подписали вместе с Казахстаном и Турцией 29 октября 1998 г. так называемую «Анкарскую декларацию» о поставках на мировые рынки нефти Каспия и Средней Азии по маршруту Баку — Тбилиси — Джейхан.

Важнейшим итогом в борьбе за маршруты транспортировки энергетических ресурсов Каспия стало подписание 18 ноября 1999 года в ходе саммита ОБСЕ в Стамбуле целого ряда соглашений. Среди них:

— пакет соглашений по Основному экспортному трубопроводу (ОЭТ), пролегающему по маршруту Баку — Джейхан. Этот пакет определяет и регулирует права, интересы и обязанности государств, по территории которых будет проходить магистральный нефтепровод протяженностью 1730 км. Определены и сроки строительства ОЭТ: в 2004 году должно быть закончено его строительство, а уже в 2005 по нему должна пойти на Запад нефть Каспия. Стамбульскую декларацию, предусматривающую строительство ОЭТ и его поддержку, подписали президенты Азербайджана, Грузии, Казахстана, Туркменистана, Турции и США;

— Меморандум о взаимопонимании, предусматривающий развитие газовых проектов Азербайджана и поддержку экспорта азербайджанского природного газа через территорию Грузии на турецкий и международный рынки. Меморандум подписали президенты Азербайджана, Грузии и Турции;

— Межправительственная декларация о транскаспийском газопроводе, подписанная главами правительств Туркменистана, Азербайджана, Грузии и Турции.

Подписание этих документов на таком высоком уровне, да еще в ходе представительного общеевропейского форума Билл Клинтон считал одним из главных своих внешнеполитических достижений за годы пребывания на президентском посту.

Но и в проектах нефтепроводов, рассчитанных на большую нефть, имели место немало изъянов, в том числе политического характера.

Какими бы ни были трассы прокладки по территории Турции, миновать районы расселения потенциально мятежных курдов его проектировщикам не удастся. Нефтепровод в любом случае должен проходить через те районы Турции, где расположены базы боевиков Курдской рабочей партии. Фронт национального освобождения Курдистана сразу же после появления информации о возможной прокладке нефтепровода по маршруту Баку — Джейхан выступил с заявлением, что не допустит строительства нефтепровода через контролируемую курдами территорию и при этом не остановится перед применением военной силы. В свете этих заявлений объяснимым становится повышение активности турецких вооруженных сил в районах обитания курдских племен.

Однако события 1999 года, в частности арест и осуждение курдского лидера Оджалана, а также поступающая информация о возможном некотором смягчении, если не пересмотре политики Анкары в отношении курдской проблемы (вплоть до возможного предоставления курдам широкой автономии) говорят о том, что Турция — не без давления США — намерена предпринять все усилия — от силовых до политических, чтобы обеспечить безопасность в районе трассы нефтепровода Баку — Джейхан.