Законодательство по борьбе с наркопреступностью на территории СССР.

После свершения в 1917 году Октябрьской революции, новые за­дачи, возникавшие перед государством и обществом на очередном рубеже социально - экономических и политических преобразований, тре­бовали для их преодоления адекватных правовых норм взамен пре­жних, устаревших. В этой связи началось довольно активное законо­дательное строительство норм, контролирующих незаконный оборот наркотиков и злоупотребление ими.

Согласно изданному 24 ноября 1917 г. Декрету №1 «О суде» какое-то время Советская власть разрешала судам руководствоваться «зако­нами свергнутых правительств», но изучение этого исторического нюанса обнаружило, что область незаконного оборота наркотиков не подпадала под юрисдикцию этого Декрета.

Ввиду особой социальной опасности наркобизнеса для революци­онного порядка преодоление этого криминального явления осуществ­лялось в первые годы Советской власти с помощью иных норматив­ных документов, главным образом носивших политическое предназ­начение. Среди них нельзя упомянуть Постановление Совета Народ­ных Комиссаров (СНК) от 28 февраля 1918 г. (без номера) «О борьбе со спекуляцией»[81]. Согласно постановлению виновный в спекуляции какими-либо товарами, в том числе специальной оговорки того - нар­котиками, - подвергался конфискации всего имущества и предавался суду Революционного трибунала. В лучшем случае дело завершалось наложением крупного штрафа (до 1 млн.руб. и выше). Однако обычно спекулянты и грабители расстреливались на месте в соответствии с политическими установками от 14 января 1918г., дословно звучавши­ми так: «Пока мы не применим террора - расстрел на месте - к спеку­лянтам, ничего не выйдет... Кроме того, с грабителями надо также по­ступать решительно - расстреливать на месте»[82].

Практика внесудебных репрессий - расстрелов, после долгого об­суждения целесообразности или нецелесообразности смертной казни как средства борьбы с врагами, ввелась Всероссийской Чрезвычайной Комиссией с 26 февраля 1918 г. В мае того же года Народный Комис­сариат Юстиции (НКЮ) опубликовал постановление, руководствуясь которым, революционные трибуналы в выборе мер борьбы с контрре­волюцией, саботажем и прочим, не связывались никакими ограниче­ниями. Иными словами, практика борьбы со спекуляцией, в том числе наркотиками, приобретала все более жесткий характер как во внесу­дебных (ВЧК), так и судебных (революционные трибуналы) инстан­циях Советской власти[83].

Под спекуляцией сотрудники Всероссийской Чрезвычайной Комис­сии (ВЧК) и Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД), а рав­но суд, понимали не скупку и последующую перепродажу товаров по повышенной цене, но любую операцию, связанную с неразрешенной властями торговлей продовольствием, валютой, драгоценными метал­лами и камнями, антиквариатом, наркотиками и т. п. (включая их хра­нение, перевозку и пр.).

Предписание СНК от 31 июля 1918 г. № 7206-7212 «О борьбе со спекуляцией кокаином». Этот уникальный нормативный документ был направлен для исполнения в структуры ВЧК, Московского Со­вета, Управления Городской Милиции, Уголовного Розыска, Народ­ного Комиссариата Юстиции (НКЮ), Народного Комиссариата Здравоохранения, НКВД.

Спекуляция наркотиками (в этом случае - кокаином) признава­лась СНК «самой отвратительной из всех видов спекуляции». Пе­речисленным выше исполнителям строго предписывалось «бес­пощадно арестовывать всех этих мерзавцев, наживающих деньги на полном расстройстве жизни и смерти огромного числа людей...[84]. Народному Комиссариату Юстиции необходимо сейчас же разра­ботать особое постановление, особо жестоко карающее этот род спекулянтов». Правда, НКЮ так и не приступил к исполнению этого поручения СНК, поскольку в то время шла разработка над отвергнутым вскоре проектом «Уголовного уложения русской ре­волюции», на основе монархического Уголовного уложения 1903 года[85].

Поэтому наказание лиц, задержанных за незаконные сделки с ко­каином, впредь определялось в соответствии с постановлением СНК от 28 февраля 1918 г. «О борьбе со спекуляцией».

Предписание СНК (без указания даты) 1918 г. о торговле опиумом (без заголовка). Знаменательность этого нормативного документа зак­лючалась в попытке пресечения источников и каналов: транснацио­нального наркобизнеса, обустроенных международными организован­ными преступниками по маршруту: Персия (Иран - Азербайджан - РСФСР - территория Сибири, контролируемая адмиралом Колчаком, - Киргизия - Китай). Помимо прочего СНК устанавливал: «...все запа­сы, отбираемые от контрабандистов должны быть направляемы тот час же: (без права хранения в пакгаузах) в адрес алкалоидного заво­да». Исполнение Предписания возлагалось на органы НКВД.

Вскоре после свершения Октябрьской революции монархическое право перестало пользо­ваться в судебной и правоохранительной деятельности. Но линия край­не жесткого отношения к наркоторговцам продолжала иметь место. Это вполне доказывают хотя бы два нормативных правовых акта, из­лагаемых ниже.

Декрет Всероссийской Центральной Исполнительной Комиссии (ВЦИК) от 20 июня 1919г. «Об изъятии из общей подсудности в местно­стях объявленных на военном положении». Пунктом 10 Декрета губер­нские подразделения ВЧК (Губчека) наделялись правом уничтожения (расстрела) торговцев кокаином во внесудебном порядке. Декрет СНК от 11 октября 1919 г. (без номера) «О борьбе со спекуляцией, хищения­ми в государственных складах, подлогами и другими злоупотребления­ми по должности в хозяйственных и распределительных органах».

Особенностью рассматриваемого Декрета являлось то, что этот документ касался только «крупных спекулянтов товарами». Все дела по ним изымались из общей подсудности и передавались в особые Революционные Трибуналы по делам о спекуляции, существовавшие при ВЧК. В Декрете вновь подчеркивалось: «...особый Революционный Трибунал в своих суждениях руководствуется исключительно интересами революции и не связан какими-либо формами судопроиз­водства... Приговоры особого Революционного Трибунала окончатель­ны и обжалованию не подлежат».

Постановлением Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) и СНК от 17 января 1920 г. № 22 «Об отмене приме­нения высшей меры наказания (расстрела)» эта санкция упразднялась как по решениям ВЧК и ее местных органов, так и по приговорам ре­волюционных трибуналов. Исключительное право расстрелов остава­лось за военными трибуналами. Иными словами, полоса «красного террора» в России завершилась и деятельность торговцев наркотика­ми, расцениваемая прежде как пособническая контрреволюции и Ан­танте, не подвергалась позднее когда-либо смертельной опасности.

Между тем, актуальной становилась необходимость систематиза­ции и кодификации нормативных актов, тематика и сиюминутное при­нятие которых зависели, по большому счету, от «остроты момента». Более того, весьма широкий выход получила практика издания уго­ловных законов не законодательными органами. Лишь в период с но­ября 1917 по сентябрь 1918 г. из 72 нормативных документов 17 из них или каждый четвертый (в виде постановлений и приказов нарко­матов) имели уголовно-правовую санкцию. Полный провал потерпе­ли попытки разработать упоминавшееся ранее «Уголовное уложение русской революции» на основе монархического Уголовного уложения 1903 г. Все эти и иные тревожные обстоятельства побудили ведущих правоведов НКЮ (М.Ю. Козловского, Д.И. Курского) приступить к подготовке «Руководящих начал по уголовному праву РСФСР»[86].

В «Руководящих началах», увидевших свет в 1919 году[87], нет це­левой антинаркотической нормы. Этот законодательный акт относи­тельно подробно разъяснял уголовно-правовые положения общего плана: виды наказаний, возраст, по достижении которого возможна уголовная ответственность, соучастие и т.п. Примечательно, что «Ру­ководящие начала» акцентировали внимание судов не на вину лица, допустившего незаконные действия, например, в области незаконного оборота наркотиков, а сугубо на личность преступника, его со­циальную принадлежность. Этот в корне неверный принцип соци­ального неравенства перед законом позволял проявлять снисхожде­ние к торговцу кокаином или опиумом из среды крестьян, рабочих, солдат и матросов, но никак не преступнику из бывших дворян, бе­логвардейских офицеров, интеллигенции, мещан, духовенства и др. «контрреволюции».

В первом УК Советской власти, введенном в действие на терри­тории РСФСР с 1 июля 1922 г. отсутствовали конкретные составы преступлений, устанавливающие ответственность за незаконные действия с наркотиками. Этот пробел уголовного законодательства относительно восполнялся изданием отдельных Декретов, на осно­вании которых в новые редакции УК РСФСР вводились статьи це­левого антинаркотического звучания. Но до этих событий уголов­но-правовое регулирование проблемы наркотиков происходило по аналогии с теми или иными его статьями, так называемыми общи­ми нормами.

24 апреля 1924 г. СНК Туркестанской АССР, не имевший республиканского УК, издал постановление о государственной монополии на опий. Самовольные посевы предлагалось уничтожить, а виновных привлечь к ответственности по ст. 215 УК РСФСР.[88]

Несколько позднее вышло постановление СНК от 6 ноября 1924 г. «О мерах регулирования торговли наркотическими веществами».[89] Постановлением запрещалось свободное (в пределах РСФСР) обра­щение всех сильнодействующих средств, разрушающих народное здо­ровье (кокаин и его соли, опий и его производные: морфий, героин и др.). Наркотики, доставляемые из-за границы и с внутреннего рынка, должны были поступать исключительно в Народный Комиссариат Здравоохранения и распределяться им его местным органам, при стро­гом учете и контроле. Нарушение установленных предписаний кара­лось, по правилам аналогии, общими статьями УК РСФСР 1922 г. Уго­ловная ответственность в этих случаях предусматривалась за наруше­ние положений, регулирующих проведение в жизнь государственных монополий (ст. 136 УК), и за нарушение правил торговли теми и дру­гими продуктами или изделиями в случаях, когда в них установлена ответственность по суду (ст. 141 УК). Названные деяния карались ли­шением свободы или принудительными работами на срок не ниже шести месяцев или штрафом до 500 рублей золотом.

Декретом ВЦИК и СНК от 27 июля 1922 г. к лицам, виновным в хранении, покупке и продаже опия, трубок и других приспособлений для курения не в виде промысла, в предоставлении помещения для курения опия, применялись административный штраф и принудитель­ные работы от 1 до 3-х месяцев.

Описанная законодательная практика не отвечала реалиям нарко­ситуации в стране, где развертывалась новая экономическая полити­ка, пробудившая активность не только здоровых хозяйственных сил, но и криминальных дельцов, занятых в сфере наркобизнеса, иных ви­дах преступлений.

Образование 30 декабря 1922 г. Союза ССР еще более побуждало к доведению определенной линии единой карательной политики в об­ласти борьбы с незаконным оборотом наркотиков. «Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», ут­вержденные Президиумом ЦИК СССР 31 октября 1924 г. этой пробле­мы не решали, так как кодифицировали наиболее важные положения советского уголовного законодательства. Статьи «Основных начал» легли в основу Общей части Уголовных Кодексов союзных респуб­лик, изданных в последующие годы. Регулирование борьбы с неза­конным оборотом наркотиков Особенными частями республиканских УК так и не были приведены к единообразию друг с другом на протя­жении всего периода существования СССР.

Установление уголовной ответственности за конкретные неза­конные действия в области оборота наркотиков превращалось между тем в насущную потребность. И вот, 25 декабря 1924 г. ВЦИК и СНК приступили к обсуждению проекта постановления о дополне­нии УК РСФСР 1922 г. статьей 140-д. Принимается решение выне­сти этот проект на утверждение ближайшей сессии ВЦИК. Такая сессия ВЦИК РСФСР XI созыва состоялась 5-6 мая 1925 г. Поста­новлением ВЦИК от 5 мая 1925 г. «О дополнении и изменении Уго­ловного Кодекса РСФСР» названный проект (в редакции постанов­ления ВЦИК и СНК СССР от 22 декабря 1924г.) реализуется в целевую уголовно-правовую норму.[90] Статьей 140-д преследовалось изготовление и хранение с целью сбыта и сбыт кокаина, опия, мор­фия, эфира и других одурманивающих веществ без надлежащего разрешения, за совершение чего предусматривалось наказание в виде лишения свободы «на срок до 3-х лет с конфискацией части имущества или без таковой конфискации и с воспрещением прожи­вания в Москве, Ленинграде, в пограничной полосе и в портовых городах, список коих устанавливается по соглашению Народным Комиссариатом Внутренних Дел и Народным Комиссариатом Юс­тиции, на срок не свыше 3-х лет». То же преступление, совершае­мое в виде промысла, а равно содержание притонов, в которых про­изводится сбыт или потребление кокаина, опия, морфия и других одурманивающих веществ «карается лишением свободы на срок не ниже трех лет со строгой изоляцией, конфискацией всего имуще­ства, поражения в правах и с воспрещением проживания, по отбы­тию наказания, в пограничной полосе и в поименованных выше го­родах на срок до 3-х лет».

Несомненным плюсом ст. 140-д явилось то, что острие уголовной политики нацеливалось на дельцов наркобизнеса, а минусом - умалчива­ние ответственности за изготовление наркотиков для собственного по­требления, равно как и хранение для себя без цели сбыта. Подобная пра­вовая разбалансировка между государственным контролем над предло­жением и спросом наблюдалась в течение последующих 50 лет.

Постановлением ВЦИК и СНК СССР от 27 октября 1934 г. «О запреще­нии посевов опийного мака и индийской конопли» на территории Союза ССР воспрещалось культивирование указанных растений, за исключением посевов, урожаи которых использовались для удовлетворения исключитель­но медицинских и научных потребностей.[91] В этих случаях требовалось разрешение Народного Комиссариата Земледелия СССР, согласованное с Народным Комиссариатом внешней и внутренней торговли СССР и На­родными Комиссариатами здравоохранения союзных республик. После принятия этого постановления УК РСФСР 1926 г. дополнился ст.179-а об ответственности за производство посевов опийного мака и индийской конопли без соответствующего разрешения.

В 1936 г., в УК РСФСР 1926 г. расширяется редакция ст.179. Эта норма предусматривала прежде ответственность только за изготовление, хранение и сбыт сильнодействующих ядовитых веществ без специального на то разрешения, а с 1936 г. и за нарушение уста­новленных правил производства, хранения, отпуска, учета и перевоз­ки сильнодействующих ядовитых веществ. Эта новация определилась на республиканском уровне постановлением ВЦИК и СНК Союза ССР от 7 апреля 1936 г. «Об ответственности за изготовление, приобрете­ние и сбыт без специального на то разрешения сильнодействующих ядовитых веществ» .

Дальнейшее упорядочение государственного контроля над обо­ротом наркотиков внесло Постановление ВЦИК и СНК СССР от 23 мая 1928 г. «О мерах регулирования торговли наркотическими ве­ществами»[92].

По мере образования и вхождения в Союз ССР новых союзных республик на их территориях временно действовал, в основном, УК РСФСР (Казахская, Киргизская, Карело-Финская, Литовская, Латвий­ская и Эстонская союзные республики. На территории Молдавской - УК Украинской ССР).

После присоединения СССР к Конвенции 1925 г. каких либо изме­нений в антинаркотическом законодательстве страны не происходило, так как в нем уже содержались уголовно-правовые нормы об ответ­ственности за преступления, связанные с наркотиками.

Согласно высшим государственным установкам ведущие правове­ды страны приступили к разработке проекта Уголовного Кодекса СССР, фактически подготовленного в 1939 г. Разумеется, этот проект предус­матривал и кодификацию антинаркотических норм. Однако последу­ющая деятельность над УК СССР прервала Великая Отечественная Война 1941-1945 гг. В послевоенный период успешный труд над УК СССР продолжался вплоть до начала 1955 г., а затем, по каким-то мо­тивам, все многолетние работы оказались свернуты. Правда, богатые материалы, накопленные в ходе подготовки УК СССР, частично ис­пользовались для создания общесоюзных актов: «Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», подготовки про­ектов уголовных кодексов союзных республик.

С принятием Уголовных кодексов союзных республик 1959-1961 гг. установилась ответственность за различные незаконные действия с наркотическими веществами, появились новые составы преступлений. Вер­ховным Советом Киргизской ССР 29 декабря 1960 г. утверждается Уго­ловный кодекс.

Введенные в 60-х годах двадцатого века в СССР новые уголовно-правовые нормы конкретизировали применение принудительных мер медицинского характера. В случае совершения преступления нарко­маном, суд, наряду с наказанием за совершенное преступление, мог применить к нему принудительное лечение. Наркоманы, приговорен­ные к мерам наказания, не связанным с лишением свободы, подлежа­ли принудительному лечению в медицинских учреждениях со специ­альным лечебным и трудовым режимом. При осуждении этих лиц к лишению свободы они подвергались принудительному лечению во время отбывания наказания, а после освобождения из места лишения свободы, в случае необходимости, продления такого лечения в меди­цинских учреждениях со специальным и трудовым режимом.

В ситуации совершения преступления лицом, злоупотребляющим наркотиками и ставящим в связи с этим свою семью в тяжелое матери­альное положение, суд, наряду с применением за совершенное пре­ступление наказания, не связанного с лишением свободы, был вправе, по соответствующему ходатайству, признать наркомана ограниченно дееспособным. На основании приговора суда над этим лицом устанавливалось попечительство.

Была создана мощная наркологическая служба СССР - сеть специ­ализированных учреждений, оказывающих лечебно - профилактичес­кую, медико-социальную и медико-юридическую помощь больным алкоголизмом, наркоманиями и токсикоманиями.

Центром службы являлись диспансеры[93]. По всей стране насчиты­валось огромное количество наркокабинетов и наркопостов на про­мышленных предприятиях.

Расширялась практика принудительного лечения, проводившегося в лечебно - трудовых профилакториях (ЛТП), деятельность которых в последнее время строилась в соответствии с Приказом МВД СССР №10 1987 года, утвердившим «Инструкцию о работе лечебно - трудовых профилакториев МВД СССР». Среди наиболее значимых в этом направлении необходимо отметить и следующие нормативные акты:

1. Приказ МВД СССР №37/178 1988 года «Об утверждении Инст­рукции по оценке эффективности социально - трудовой и медицинской реабилитации больных хроническим алкоголизмом, наркоманиями, ос­вобождаемых из лечебно - трудовых профилакториев, других учрежде­ний МВД СССР и порядке извещения о больном, прошедшем принуди­тельное лечение от алкоголизма и наркомании».

2. Приказ Министерства здравоохранения и МВД СССР №402/109 -1988 года «О порядке выявления и учета лиц, допускающих немеди­цинское потребление наркотических или других средств, влекущих одурманивание, оформления и направления на принудительное лече­ние больных наркоманией».

3. Приказ Министерства здравоохранения СССР №1108 1977 года «Об улучшении работы медицинских комиссий по освидетельствова­нию больных хроническим алкоголизмом и наркоманиями для направ­ления на принудительное лечение в лечебно - трудовые профилакто­рии МВД СССР».

4. Приказ Министерства здравоохранения №388 1978 года «Об утверждении обязательных минимальных курсов лечения больных наркоманиями и токсикоманиями».

5. Инструкция Министерства здравоохранения СССР №06/14/17 1981 года «О порядке освидетельствования лиц, привлеченных к уго­ловной ответственности на предмет применения к ним принудитель­ных мер медицинского характера, предусмотренных ст. 62 УК РСФСР и соответствующими статьями УК других союзных республик».

6. Приказ Министерства здравоохранения СССР №1489ДСП «Об утверждении перечня заболеваний, препятствующих лечению боль­ных наркоманиями в лечебно - трудовых профилакториях МВД СССР».

Но 25 октября 1990 г. Комитет Конституционного надзора СССР вынес заключение «О законодательстве по вопросу о принудительном лечении и трудовом перевоспитании лиц, страдающих алкоголизмом и наркоманией». В Заключении говорилось о недопустимости рассмот­рения употребления наркотиков в качестве административного право­нарушения или преступления. В п. 2 названного документа утвержда­лось, что уголовная ответственность за потребление наркотиков без назначения врача не соответствует Конституции СССР. Граждане, осужденные за такие действия, должны подлежать освобождению от наказания.

Незамедлительно, во исполнение Заключения, в экстренном поряд­ке лица, осужденные за потребление наркотических средств без назна­чения врача в порядке ст. 224 УК РСФСР, освобождаются от наказания.

Впоследствии решением Верховного Совета СССР, хотя и запоз­дало, но Заключение было дезавуировано.