II ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА 4 страница

Дипломатическое право России в этот период было реконструировано. В 1720 г. «определением» Петра I Посольский приказ был реорганизован в Коллегию иностранных дел, функции которой были расширены и охватывали все внешние сношения Российского государства. Президент-канцлером Коллегии был назначен Г. И. Головкин, вице-канцлером – П. П. Шафиров. В 1722 г. был издан указ о чинах русских дипломатических представителей при иностранных дворах. Российский дипломатический аппарат значительно расширился, специализировался. В российских представительствах появились должности, сходные с современными должностями военных, научных и пресс-атташе. Дипломатическая служба была тесно связана с разведкой.

Институт военных атташе в России юридически оформился к 1701 г., когда князь М. М. Голицын был назначен в Вену для пребывания его при дворе в качестве министра. В 1716 г. в Мезенбург прибыл советник канцелярии А. И. Остерман с разведывательной миссией относительно якобы изобретенного там вечного двигателя. В 1756 г. в Гамбург «под именем курьера» был командирован поручик Олешов «для разведывания о чинящихся в Пруссии вооружениях».

Дипломаты часто действовали и в личных интересах российских императоров. Так, в 1744 г. первый русский посол в Лондоне князь Щербатов от имени Коллегии иностранных дел получил задание «отыскать для комнаты Ее Величества женщину искусную стряпать».^[31] Менялась форма дипломатической переписки. Завершавший обращения к царю титул «холоп твой» с уменьшительным именем к 1701 г. сменился на «нижайший раб», а с 1786 г. – на «всеподданнейший» или «верный подданный».

Происходило уточнение объема дипломатических преимуществ. В российской дипломатической практике этому послужил инцидент 1708 г. с русским послом в Лондоне А. Матвеевым, на которого было совершено нападение. Результатом этого явилось издание в России указов (1708, 1722), предписывавших строго карать за нанесение «бесчестия посланникам», подвергать виновных приводу в Коллегию иностранных дел, поскольку подобные деяния противоречат «всенародным правам», отчего могут происходить государственные ссоры. В Англии был издан акт (1709), которым предусматривалась денежная компенсация потерпевшему российскому дипломату. В 1762 г. властями Франции была предпринята попытка арестовать русского посла и наложить арест на его имущество, на что жестко отреагировала Екатерина II. В ее письме сказано, что посол находится под покровительством международного права.

Практика взаимного приравнивания дипломатов по объему привилегий к государственным чиновникам страны их пребывания утвердилась к 17ЗЗ г., когда такое «обнадеживание» было дано Петербургским двором английскому представителю в России. По условиям Белградского договора с Турцией (17З9) русские послы «со всею своею свитою» должны быть почитаемы, как и другие иностранные послы.

Российское консульское право также получило свое развитие. Сначала русские консулы именовались «агентами российскими». В 1717 г. первый русский консул был аккредитован в Голландии, а к 1719 г. на постоянной основе стали действовать и другие консулы. Они руководствовались регламентом Коммерц-коллегии и состояли в ее ведении. Первый русский генеральный консул в Лондоне получил инструкцию, которая предписывала поступать во всяком случае прилично своему званию, как того требует слава российской нации и должность честного человека.

Мирные средства разрешения международных споров вошли в российскую и международную практику. В 1741 г. правительство дало директиву российскому посланнику в Пруссии: между христианскими державами всегда было принято высказывать претензии друг к другу заранее и решать все проблемы мирным путем, а силу же применять лишь «ежели никакой справедливой сатисфакции дружескими способами получить невозможно». Российско-датский союзный договор (1746) разрешал «взаимную помощь» только тогда, когда все средства сохранения мира останутся тщетны. В 1699 г. Россия выступила в качестве посредника в споре между Пруссией и Польшей. В 1745 г. король прусский в письме к Елизавете Петровне благодарил ее за желание быть посредницей между воюющими державами, заверяя, что этот ее подвиг обяжет всех государей присвоить ей титул европейской посредницы. При посредничестве России в 1779 г. был урегулирован австро-прусский спор о «баварском наследстве».

Право войны также было существенно развито российскими дипломатами. Началу военных действий в русской практике, как правило, предшествовало торжественное объявление войны с соответствующей мотивировкой. Так, война России против Пруссии (1757) обосновывалась поведением короля Пруссии, который «не заботится перед целым светом лжецом себя показывать». Объявление войны Испании (1799) мотивировалось тем, что Испания обнаружила свою преданность Франции – «не содействием с нею, но приуготовлением к оному».

Началу войн России предшествовал некоторый срок для выезда неприятельских подданных на родину и для выхода их торговых судов. Так, вступив в Северную войну со Швецией в 1700 г., Петр I повелел всем шведским подданным – комиссарам, торговцам и прочим, пребывавшим в разных местах Российского государства, объявить, чтобы они немедленно выезжали из страны со всем своим имуществом.

Правовой режим оккупации во многом определяла «милость победителя». По взятии русскими войсками польского города Ревеля в 1710 г. командующий русской армией заключил с местным шляхетством и поселянами договор, обязавшись содержать их при прежних привилегиях и вольностях. Когда в 1705 г. нейтральные голландские штаты обратились к Петру I с просьбой пощадить Ригу «от бомбардирования», «он, снисходя на их просьбу, отложил бомбардировать Ригу». Позднее Петр пожаловал «привилегии», что было подтверждено в условиях Нейштадтского мира (1721) Известно, что Петр подчеркивал свое великодушие тем, что шведских пленных генералов и офицеров не только допустил к своему столу и принял со всякими милостями, но и велел вернуть им оружие и содержать в довольстве и почете. После того как шведские офицеры, освобожденные из русского плена под честное слово, нарушили его, Петр в виде репрессалии велел изловить их и провести по улицам столицы.

Статус войск за границей определялся многими договорами России: Санкт-Петербургской конвенцией о содержании вспомогательных российских войск в Швеции, а шведских – в России (1727).; англо-российской конвенцией о содержании русских войск на лифляндской границе (1747) и др. Со времен Петра I в регламентации статуса войск за границей Россия имеет приоритет. Примечательно, что в XIX в. это признал даже Верховный суд США. Суд принял постановление об экстерриториальной юрисдикции в отношении российских военных моряков, находившихся в Филадельфии в качестве представителей дружественного государства. И ныне в американских учебниках международного права, написанных для военной и полицейской аудитории, это решение цитируется как ключ к пониманию нынешнего статуса американских войск и военнослужащих, находящихся за границей.

Развитие понятия нейтралитета в XVIII столетии также связано с усилиями России. Во время Северной войны правительство Петра I посчитало нарушение нейтралитета международным деликтом и потребовало в 171З г. взыскать штрафы с городов Любека, Данцига и Гамбурга, которые не устояли в своем обещании не торговать со шведами. Произвольные стеснения нейтрального судоходства и торговли со стороны британского флота во время войны Англии с восставшими против нее североамериканскими колониями побудили русское правительство выступить в качестве защитника нейтральной торговли. В 1779 г. согласно рескрипту Екатерины II русскому послу в Лондоне, требовалось добиваться, чтобы иск рижских купцов, пострадавших от английских каперов, был удовлетворен. В 1780 г. российским правительством была опубликована «Декларация вооруженного нейтралитета», к которой присоединились девять государств, составивших «союз вооруженного нейтралитета», обязавшийся силой оружия защищать сформулированные в декларации права нейтральных держав.

Эти права, «основанные на благоразумии, на натуральном и народном праве», стали предметом официального российского толкования (1781) и сводились к следующему: нейтральные корабли получали возможность свободно плавать из одного порта в другой и у берегов воюющих государств; товары, принадлежавшие подданным воюющих держав, были свободны на нейтральных судах, исключая заповедные товары; блокированным считался порт, для входа в который есть очевидная опасность по расположению стоящих и в близости расположенных судов атакующей его державы.

В 1782 г. русское правительство вручило германскому послу меморандум «Сравнительное изложение различных соглашений, принятых нейтральными и воюющими державами для безопасности нейтральной торговли и навигации», рассматривая таковой как основу для составления будущего «общенародного кодекса» правил морской войны. В войне с Турцией русское правительство снова заявило о своем намерении «сохранять свято благотворительную систему морского нейтралитета», для укрепления которой в 1787 г. издало специальные «правила для партикулярных корсаров». В русско-неаполитанском торговом договоре (1787) принципы вооруженного нейтралитета признавались заслуживающими «знаменитое место в уложении человечества». Российские нормы «вооруженного нейтралитета» с большим трудом входили в международный обиход, им сопротивлялись англичане, не скрывая своей «совершенной злобы и невероятного негодования», авторитетные английские юристы считали их неполноценным русским международным кодексом. И тем не менее крупный вклад в развитие международного права, сделанный Россией в период абсолютизма XVIII в., неоспорим.

Западноевропейские научные школы международного права периода абсолютистского государства представлены школой Никколо МАКИАВЕЛЛИ (1469–1527), имя которого стало нарицательным для определенного образа политики. Между тем Макиавелли выдвинул ряд точных идей о политике, способах правления, завоеваниях, оккупации и союзнических отношениях. Образ мыслей Макиавелли сконцентрирован в таких его суждениях: «Жестокость хороша в тех случаях, когда ее применяют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плоха в тех случаях, когда расправы поначалу совершаются редко, но со временем учащаются».^[32] «Хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска». Глава государства должен обладать мужеством льва и хитростью лисицы. Хорошо, если он соблюдает данное им слово, но «разумный государь не должен держать слово, если верность слову оказывается ему невыгодна и если отпали причины, побудившие его дать слово».^[33]

К периоду расцвета абсолютизма относятся труды предшественников науки международного права: голландца Б.Айалы (1548–1584); испанцев Ф. Виториа (1486–1546), вошедшего в историю в качестве первого международного правозащитника коренного населения Америки, и Ф. Суареза (1548–1617), отстаивавшего универсальную идею международного общения, распространяющегося на весь «человеческий род», и давшего определение международного права как «позитивного», «установленного властью всех народов»; итальянца А. Джентили (1552–1611), оставившего подробный юридический комментарий «О праве войны» и одним из первых разработавшего основы морского призового права.

Основоположником науки международного права считают голландского ученого и политика Гуго ГРОЦИЯ (158З—1645). Окончив Лейденский университет, он поступил в адвокатуру, а затем на государственную службу, дослужился до высших чинов в области юстиции и финансов. Вовлеченный в борьбу религиозно-политических групп Голландии, Гроций стал ее жертвой и в 1619 г. был приговорен к пожизненному заключению. После двухлетнего заточения он спасся бегством из тюрьмы и обосновался в Париже. Шведское правительство назначило Гроция своим послом при французском дворе, где король называл его «чудом Голландии». Оставив дипломатическую службу, Гроций вскоре умер в г. Ростоке.

Он увековечил себя как натуралист, историк, богослов, поэт и юрист. Наибольшей известностью пользуются его «Комментарий о праве добычи», «Свободное море», «О праве войны и мира».^[34] Он был первым из теоретиков, систематизировавших нормы международного права и сформулировавших концепцию «международного сообщества». Гроцию принадлежит обоснование теории дипломатического иммунитета, сущности международного права, опирающегося на готовность народов жить в мире с соседями. Он защищал «свободу морей», являясь поборником умеренности и сдержанности во время войны, хотя и был далек от пацифизма, видя в войнах пользу и справедливость. Полагая, что веления правителей, противные естественному праву, не должны исполняться, он, однако, считал недопустимым народное сопротивление; признавая возможность выхода человека из подданства, Гроций ставил это в зависимость от многих условий, долговых и иных обязательств.

Поражает степень глубины суждений Гроция и широта использования им научной классики. Гроций предвосхитил международную интеграцию Европы и осуществил синтез естественного права с правом международным. Как теолог он обосновал триединую природу санкций, применимых в международных отношениях. Первой он считал божественную санкцию любого международного деяния, источником которой была христианская вера; второй – социальную санкцию, приводимую в исполнение через ритуалы, учреждения и политический обиход государств; третьей – интеллектуальную санкцию, обосновываемую через юридическую аргументацию морального права, источником которого является рациональная причина и свобода действия государства.

Историческая заслуга Гроция – не столько в создании новых международных юридических доктрин, сколько в систематизации обширных материалов и обобщении научных воззрений, а также международно-правового государственного опыта, накопленного человечеством в XVII столетии, имеющего непреходящее значение для современных наций как практическая социальная теория. Гроций не только создал новую научную дисциплину, он усовершенствовал международно-правовую государственную практику.

От Гроция ведут свое происхождение две главных школы международного права – естественного права и позитивистская. Представители школы естественного права С. Пуфендорф (16З2—1694) и Барбейрак (1674–1744) пытались противопоставить абсолютистскому произволу международной действительности абстрактные нормы права, покоящиеся на «воле божества», «природе человека» и потому тождественные в своей основе международному праву. Однако наиболее распространенным в XVII–XVIII вв. оказалось так называемое гроцианское, или примирительное, течение, представленное такими именами, как Р. Зёч (1590–1660), Э. Ваттель (1714–1767), К. Бинкерсгук (167З—174З). Это течение стремилось примирить соперничавшие школы, излагая позитивно-правовой материал и оценивая его с учетом естественно-правовых начал.

К XVII–XVIII вв. международное право стало предметом постоянного научного внимания философов и энциклопедистов. Т. Гоббс, Г. – В. Лейбниц, Д. Локк, Ш. – Л. Монтескье, Д. Дидро, Ж. – Ж. Руссо внесли свой вклад в развитие международно-правовой мысли. Их великая заслуга состояла не только в демонстрации возможностей «права народов», но прежде всего в стремлении руководствоваться правовыми идеями в практической деятельности для улучшения человеческого общества и создания прочного международного мира. И. Кант обосновал идею того, что не может существовать никакого другого пути и законного состояния, кроме как «отречься государствам подобно отдельным людям от своей дикой (беззаконной) свободы», приспособиться к публичным законам и образовать государство, которое в конце концов охватило бы все народы земли и было основано на «федерализме свободных государств».

«Философия права» стала последним из фундаментальных трудов Георга Вильгельма Фридриха ГЕГЕЛЯ (1770—18З1). Этот труд послужил основанием для возникновения позитивистской школы международного права. Ее приверженцы считали международное право внешним государственным правом. Учение Гегеля содержало идею народного суверенитета: «народ как государство есть дух в его субстанциональной разумности и непосредственной действительности и поэтому он есть абсолютная власть на земле».^[35] Эта позиция была несовместима с постулатами суверенитета монарха. Идею Гегеля поддержал немецкий профессор А. – В. Гефтер. В труде «Европейское международное право» он писал, что международное право имеет своим источником человеческую свободу и волю, которая сама устанавливает право «или индивидуально, или в социальном общении». По его мнению, международное право есть «самое свободное право», так как не имеет организаций и судебной власти, стоящих над субъектами, его высший судья – история, которая своим безапелляционным приговором утверждает право и карает его нарушение.

Юридический позитивизм достиг немалого. Именно его представители издали множество учебников, монографий по отдельным проблемам, многотомные сборники документов. Можно выделить две основные научные школы юридического позитивизма: англо-американскую и романо-германскую. Классиком англо-американской школы стал Д. Кент, понимавший международное право как совокупность правил, основанных на обычаях и соглашениях сторон. Среди его последователей – Г. Уитон, Т. – Д. Вулси, Г. – В. Халлек, Г. – Г. Вильсон. В Англии это направление развивали Р. Филимор, В. – Э. Холл, Т. – Д. Лауренс. В начале XX в. наиболее авторитетным был признан курс теории международного права Л. Оппенгейма и X. Лаутерпахта, 6-е издание которого было переведено на русский язык.

Наиболее ярким представителем позитивизма романо-германской школы в международном праве был Э. фон Ульман, утверждавший, что естественное право есть «умственная спекуляция». Оно противостоит позитивному праву и вообще не должно рассматриваться как право – право в собственном смысле может быть только позитивным. Более сдержанных взглядов, дополняемых политическими и моральными соображениями, придерживались И. – К. Блюнчли,^[36] Ф. фон Лист.^[37]

В Бельгии, Испании, Франции, Швейцарии позитивистское направление было не менее популярно, наиболее известны 9-томный труд П. – Л. Прадьер-Фодере «Международное публичное право, европейское и американское», «Учебник международного публичного права» Г. Бонфиса и П. Фошиля и 4-томное «Руководство по международному праву» под редакцией Ф. фон Гольцендорфа. Среди работ школы позитивистов заслуживает внимания книга аргентинского министра иностранных дел К. Кальво и чилийского юриста и дипломата А. Альвареца. В Италии самыми значительными были труды П. – С. Манчини, руководившего движением за объединение.

Родоначальниками социологической школы международного права называют французского профессора Л. Дюги (1859–1928), швейцарского юриста М. Хубера (1874–1960), английского дипломата Е. М. Сатоу (184З—1929).

В конце XIX в. на волне прусского шовинизма возникло направление «отрицателей международного права», в их числе А. Лассон, А. Цорн.

Русская школа международного права известна не только переводами сочинений Гроция и Пуфендорфа. Так, в 1722 г. в Петербурге было издано «Разсуждение какие законные причины Его Величество Петр Великий, император и самодержец Всеросийский… к начатию войны против короля Карла XII, Шведского, в 1700 году имел». Автор книги, скрывавшийся под псевдонимом П. Ш., – П. П. Шафиров, один из ближайших сподвижников Петра I. В этом труде дается критика условий Столбовского мира (1616), который шведы «от послов российских вымогли» и нанесли тем самым Российскому государству и народу невозвратный убыток, не только в торговле, но и в отношениях со всеми европейскими государствами. Автор отстаивает право государства «через правдивое свое оружие и с награждением убытков взыскивать, что обманом и коварством отнято, и насилием во время упадку и почитай самого падения Российского государства взято». Книга заканчивается обращением Петра I к читателям, в котором сказано, что всякая война «не может сладости приносить, но тягость; того ради многие о сей тягости негодуют, одни для незнания, другие же по прелестным словам ненавистников.

В царствование Екатерины II не только росло число иностранных переводных работ, но и появились теоретические исследования. С 1755 г. международное право в качестве естественного права становится в России предметом университетского образования. В конце XVIII в. началась работа по систематизации и изданию русских памятников международного права. Вышло в свет 8—томное «Собрание государственных грамот и договоров» и 4-томный «Обзор внешних сношений России» Н. Н. Бантыш-Каменского. Много сведений по международному праву содержит первая русская юридическая энциклопедия – «Словарь юридический, или Свод российских узаконений, по азбучному порядку для практического употребления Императорского Московского университета в юридическом факультете» Ф. Ланганса, изданный в 1788 г.

Таким образом, в России периода абсолютизма наука международного права находилась в стадии становления и с этого времени утвердилась как национальная научная школа, имеющая свои особенности истиль.

В XIX в. научные школы международного права получили новое теоретическое разделение по признакам отражения в них постулатов общественных наук и политических идеологий. В России сложилось семь основных теорий:

1) «права международного управления»;

2) «международной охраны прав»;

3) «права человечества»;

4) «межгосударственного права»;

5) «распространения международного права на индивидов»;

6) «междувластного права»;

7) «национализации международного права».^[38]

Идеи естественного права в начале XIX в. наиболее четко проявились в трудах директора Царскосельского лицея и одного из наставников А. С. Пушкина – А. П. Куницына (178З—1840), полагавшего, что «взаимные права и должности народа определяются или по общим началам права, или по условиям и договорам, каковые народы заключают между собой. На сем основывается разделение права народного на естественное и положительное».^[39]

В дальнейшем идеи естественного права продвигали Л. А. Камаровский (1846–1912) – активный борец за создание международного суда и системы международной безопасности, пропагандист мирных отношений между народами, а также М. Н. Капустин (1828–1899), писавший, что международные отношения во всех своих видах могут получить характер определенности и, следовательно, приобретают творческое значение лишь под знаком права и нравственности. Юридическая сторона этих отношений составляет предмет естественного права. В российской науке международного права утвердилось и историко-позитивистское направление. Среди его сторонников выделялись Т. Ф. Степанов, Д. И. Каченовский и В. А. Незабитовский.

С наибольшей глубиной и многогранностью позитивистские идеи разрабатывал Федор Федорович МАРТЕНС (1845–1909). Воспитанник сиротского приюта, он в 28 лет стал профессором Санкт-Петербургского университета. Ф. Ф. Мартенс написал 2-томный курс международного права, переведенный на многие языки, издал 15-томное «Собрание трактатов, заключенных Россией с иностранными государствами». Помимо научной и педагогической деятельности, Мартенс долгие годы занимался юридической практикой, был одним из наиболее активных участников международных конференций последней трети XIX – начала XX в. (в том числе Гаагских конференций мира). Неоднократно Ф. Ф. Мартенс выступал и в качестве третейского судьи по спорам между государствами. Он был членом многих научных обществ как у себя на родине, так и за границей, пользуясь исключительным авторитетом.^[40]

Основу позитивизма Ф. Ф. Мартенса составляла мысль о том, что «в основании международного права лежат фактические, реальные жизненные отношения, в которых народы в данное время состоят между собой, и с этой точки зрения каждый международный закон имеет настолько разумное основание и право на существование, насколько соответствует действительным, разумным жизненным отношениям между народами… каждое самостоятельное государство есть органическая часть единого целого, связанная с другими общностью интересов и прав».^[41]

Блистательным энциклопедическим изданием, в котором раскрыты становление и расцвет российской науки международного права дооктябрьского периода, является труд академика В. Э. Грабаря (1865–1956) «Материалы к истории литературы международного права в России (1647–1917)».

Коммунистическая школа, или экономический детерминизм, объединяет международно-правовые воззрения представителей марксистско-ленинской идеологии. Эта школа была ведущей в период истории нашей страны с 1917 по 1991 гг. В полной мере осмыслить ее положительные и отрицательные стороны еще предстоит. Далее мы коснемся некоторых идей, норм и принципов, возникших в советский период российской истории. Изучению советской международно-правовой школы могут способствовать многие научные источники.^[42]

Одной из предпосылок формирования международно-правовой школы стран третьего мира было то, что прежнее международное право жертвовало интересами этих стран в угоду интересам стран развитых. Приверженцами этой школы являются юристы Индии, Китая, стран Африки, Латинской Америки и Юго-Восточной Азии.^[43]