Русская Православная Церковь и германская политика на Балканах в 1941 — 1945гг 3 страница

Помимо миссионерской деятельности на Востоке, у некоторых представителей Румынской Церкви были и гораздо более глобальные планы. В 1942 г. известный профессор-теолог из Бухареста Н. Крайник обратился в германский МИД с докладной запиской «Германия и православный мир», в которой выдвигал идею восстановления полновластного Вселенского Патриархата в Константинополе (Стамбуле) с руководящим органом — постоянным Синодом из представителей всех православных народов. Он рассчитывал, что Румынская Церковь, как самая сильная тогда, займет в этом Синоде преобладающие позиции. Крайник предлагал также принять надгосударственный православный устав, предоставить одинаковые права всем национальным Церквам на Святой горе Афон, вернуть храм Святой Софии в Стамбуле православным и т. д. Убеждая Германию поддержать свой план, профессор утверждал, что он направлен против русских панславянских устремлений. Но германские ведомства, естественно, не поддержали Крайника. Они не были заинтересованы в значительном усилении какой-либо из Православных Церквей, тем более в объединении под ее эгидой всех остальных.

В то же время, стремясь использовать Румынскую Церковь в антисоветской пропаганде, МИД пригласил профессора Крайника, вместе с представителями Болгарской, Греческой и Сербской Церквей, посетить раскопанное захоронение жертв террора НКВД в Виннице. Эта поездка состоялась, но результаты ее оказались не совсем такими, на которые рассчитывали германские ведомства. Далеко не во всем пошла Румынская Церковь навстречу нацистским требованиям в отношении евреев, хотя и в этом вопросе поддалась давлению III Рейха больше, чем другие православные.

Постепенно прогерманская позиция Румынской Церкви начала изменяться. Своеобразным рубежом здесь стали разрешенные советским правительством выборы патриарха Московского в сентябре 1943 г. В телеграмме германского посольства из Бухареста в МИД от 2 ноября 1943 сообщалось, что нажим на Православную Церковь с целью заставить ее осудить избрание Московского патриарха к желаемому результату не привел. В дальнейшем эти изменения становились все более заметны. Так, 31 марта 1944 г. референт германского МИД Колреп в своей заметке написал, что в болгарском православии господствуют сейчас «просергианские» настроения, а позиция Румынской Церкви «едва ли существенно отличается от Болгарской Церкви» ¹⁵°. Таким образом, к концу войны русское влияние, идущее из СССР, уже в основном вытеснило в румынском православии германское.

Еще заметнее подобные перемены были в Болгарии. Эта страна, хотя и являлась союзницей III Рейха, не посылала свои войска на Восточный фронт, в ней традиционно сильны были дружественные чувства по отношению к России. В Болгарии, как и в Сербии, проживало много русских эмигрантов, часть которых находилась в юрисдикции архиепископа Богучарского Серафима (Соболева), принадлежавшего к РПЦЗ. В отношении III Рейха среди руководства Болгарской Церкви не было единства, ив 1941 г. доктор Герстенмайер в своем упоминавшемся докладе от 24 сентября писал, что в Болгарии хотят восстановить пост патриарха, два возможных кандидата — митрополиты Кирилл и Паисий дружественны Германии и надеются на ее поддержку в воздействии на Константинопольского патриарха по вопросу канонического признания их Церкви. Третий же главный кандидат — митр. Софийский Стефан — панславянист и враждебен Германии. Герстенмайер достаточно ясно дал понять митрополитам Кириллу и Паисию, «что германская инициатива в вопросе Патриархата зависит от того, как активно и интенсивно Болгарская Церковь впредь будет участвовать в находящейся в ее собственных интересах антибольшевистскои пропаганде».

Со стороны представителя МИД это была только игра, целью которой было использовать вопрос о восстановлении Патриаршества в Болгарии для подчинения Болгарской Церкви. На самом деле германская позиция была другой. Лишь относительно лояльное к православию РКМ писало 1 декабря 1941 г. в МИД, что восстановление Патриаршества в Болгарии неминуемо, подчеркивая: «Дружественный немцам православный Болгарский Патриархат, несомненно, имел бы ценность для Германии». Но посольство в Софии еще 22 сентября 1941 г. сообщило в свое ведомство, что «упразднение <болгарской> схизмы вовсе не находится в германских интересах». В МИД придерживались такой же точки зрения. Его чиновники не хотели усиления Болгарской Церкви, и так заметно выросшей за счет присоединения в 1941 г. части сербских и греческих епархий.

Уже вскоре после начала войны с СССР Болгарская Церковь стала проявлять стремление помочь в возрождении русского православия на занятых восточных территориях. 13 ноября, 1 и 20 декабря 1941 г. германский посол в Софии сообщал своему руководству о предложениях Болгарского Синода направить на занятую территорию СССР богослужебные книги и церковную утварь. В марте 1942 г. митрополит Паисий приехал в Берлин и вел переговоры с международной службой Германской Евангелической Церкви. Согласно докладу последней от 13 марта в МИД «в беседах с митрополитом отчетливо выявился большой интерес Болгарско-Православной Церкви к восстановлению Православной Церкви России. Сама Болгарская Церковь готова к разнообразной помощи». На это Владыке Паисию было указано, «что для германского правительства в настоящее время в России на первом плане стоят важные военные задачи». Болгарская Церковь была готова пойти и значительно дальше, чем только отправка церковной утвари. Так, в заметке германского МИДа в январе 1942 г. говорилось, что Болгарский Синод назначил для отправки в Россию особых церковных миссионеров и, если будет установлена необходимость, готов отправить и епископов. Однако германские ведомства всячески препятствовали этой деятельности и не допускали болгарских священников на восточные территории.

И все же материальная помощь достигала Украины и России прежде всего через посредничество РПЦЗ. Еще в декабре 1941 г. митр. Анастасий, узнав из газетных сообщений о сборах для Русской Церкви в Болгарии, написал архиепископу Богучарскому: «Я полагал бы необходимым выразить благодарность от лица Архиерейского Синода тем, кто предпринял это благое дело». В дальнейшем помощь со стороны Болгарской Церкви оказывалась прежде всего братству преп. Иова Почаевского в Словакии в его широкомасштабной издательской деятельности для православных приходов на Востоке. Впервые крупная денежная сумма братству была выделена в 1942 по ходатайству митрополита Берлинского Серафима. В марте 1943 г. настоятель братства архимандрит Серафим лично приехал в Софию. Результаты поездки превзошли все ожидания. Св. Синод предоставил 600 тыс. левов на печатание 100 тыс. Евангелий от Иоанна, а также требника и служебника, отпустил 0,5 литра св. мира, кроме того, русские, проживавшие в Софии за 2 дня собрали 7700 левов. Синод обещал взять обитель под свое покровительство и впредь постоянно оказывать ей моральную и материальную поддержку. В ноябре 1943 г. состоялась вторая поездка архим. Серафима в Софию. Он был принят председателем Синода митр. Неофитом и получил 300 тыс. левов на печатание четвертой части требника и 40 тыс. апологетических брошюр, русские прихожане в Болгарии собрали еще 40 000 левов, а в Белграде 11 000 динар.

Весной 1944 г. софийские прихожане РПЦЗ вместе с болгарской паствой понесли тяжелые утраты в связи с англо-американскими бомбардировками. Русская церковь была полностью уничтожена, похоронив под своими развалинами настоятеля протоиерея Н. Владимирского. Сгорело здание Синода и в том числе хранившаяся там драгоценная библиотека профессора Н. Н. Глубоковского, сгорели также все 3 софийских церковных магазина, склад книг и икон, была разрушена и прежняя русская посольская церковь. Прихожанам РПЦЗ для богослужений отвели кладбищенский храм. Свящ. Синод был вынужден переехать в Черепишский монастырь.

В это время Болгарская Церковь уже, по сути, занимала антигерманскую позицию. В своей заметке от 31 марта 1944 г. Колреп писал, что она после выборов Московского патриарха полностью изменила свой прежний антибольшевистский курс церковной политики и сейчас в ней господствуют просергианские и, таким образом — пробольшевистские настроения. Митрополит Паисий во время встречи в ноябре 1943 г. с архимандритом Серафимом в резких словах осудил резолюцию Венской конференции архиереев РПЦЗ о непризнании выборов патриархом Сергия. В этом митр. Паисий нашел одобрение у других болгарских архиереев. Колреп сообщал также, что советский посол Лавричев посетил митрополита Пловдивского Филиппа и в беседе с ним интересовался возможностью признания выборов Московского патриарха. Владыка заверил посла, что оно последует, и другие архиереи выразили согласие с такой позицией. Лавричев просил также помочь в возвращении и ремонте используемых болгарами русских церквей в Софии. Митр. Филипп согласился это сделать, если советское правительство пришлет в Софию священника.

Нацисты всячески пытались изменить ситуацию. Германский посол, согласно его сообщению от 13 июня 1944 г., передал председателю Св. Синода митр. Неофиту персональное антикоммунистическое письмо экзарха Прибалтики митрополита Сергия (Воскресенского). Пасхальные послания последнего и украинских епископов (также резко антисоветские) были переведены на болгарский язык, напечатаны тиражом 5000 экземпляров и распространены среди священнослужителей и в церковных кругах. Но все усилия оказались напрасны. Болгарская Церковь твердо заняла промосковскую позицию.

Более противоречивым было положение в Греческой Церкви. С одной стороны, часть ее священнослужителей поддерживала освободительную борьбу своего народа после оккупации страны Вермахтом и подвергалась репрессиям. Например, в сентябре 1942 г. гестапо арестовало Критского архиепископа. Но, с другой стороны, к осени 1941 III рейх смог в значительной степени включить греческую Церковь в сферу своего влияния. К этому времени главой ее, сместив прежнего руководителя, стал дружественный Германии архиепископ Афинский Дамаскин. В беседе с ним в сентябре 1941 г. Герстенмайер «не оставил архиепископу сомнений в том, что наш [германский] взгляд направлен на Вселенский Константинопольский Патриархат и с ним на все Православие». В декабре 1941 г. 4 молодых греческих священника приехали в III рейх в качестве стипендиатов научного фонда и т. д. .

В Греции на Святой горе Афон находились две русские обители — Пантелеимоновский монастырь и Свято-Андреевский скит.

Они принадлежали тогда к юрисдикции РПЦЗ , и оккупационные власти относились к ним настороженно. 23 мая 1943 г. настоятели обоих монастырей получили письма из Одессы от русофильски настроенного митрополита Виссариона, возглавлявшего тогда Румынскую духовную миссию на Юго-Западе Украины. Митрополит предложил им прислать монахов и вступить во владение бывшими подворьями этих монастырей в Одессе. Настоятель Пантелеимоновского монастыря в ответе от 26 мая писал: «Несмотря на серьезные затруднения, созданные обстоятельствами военного времени, тяжелым материальным положением... при первом же удобном случае мы решили послать в Одессу двух из наших монахов». Игумен Свято-Андреевского скита также обещал подготовить и прислать «доверенного для принятия и управления подворьем и несколько человек братии для обслуживания его». Оба ответных письма были переданы в германское консульство в Салониках с просьбой переслать их в Одессу, так как почтовая связь между Грецией и Румынией отсутствовала. Но эти письма были пересланы в Берлин для МИДа, где и остались. Нацистские ведомства не желали возвращения русских монахов на Родину.

Как уже отмечалось, среди насельников русских афонских монастырей были антинацистски настроенные люди. Имелись и монахи, готовые из-за своих антибольшевистских убеждений сотрудничать с немцами. Так, командующий полицией безопасности и СД в Сербии писал 12 октября 1943 г. Бенцлеру, что находившийся в тот момент в Белграде архимандрит Кассиан (Безобразов) «после своего возвращения на гору Афон будет побуждать местных церковных сановников, прежде всего в русском Пантелеимоновском монастыре и его скитах, высказаться против выбора патриарха Сергия. Он даже надеется, что он также сможет побудить к заявлению на этот счет болгарский монастырь Зографу и румынские скиты». Но таким образом настроенных монахов было относительно немного.

В самой Греческой Церкви сторонников прогерманской позиции архиеп. Дамаскина тоже становилось все меньше. В упоминавшейся заметке Колрепа говорилось: «Хотя Афинский архиепископ посетил могилы в Виннице и после своего возвращения в Грецию развернул сильную антибольшевистскую пропаганду, однако его можно назвать в этом отношении одиночкой, так как остальное духовенство настроено просергиански». Впрочем, и архиепископ Дамаскин далеко не во всем следовал нацистской политике. Существуют сведения, что он выдавал ложные свидетельства о крещении греческим евреям, спасая их таким образом от уничтожения.

Особенно интересной и необычной была ситуации в Венгрии. В этой стране 70% населения составляли католики, но в 1939— 1941 гг. к ней были присоединены обширные территории Румынии, Сербии и Закарпатье (входившее ранее в состав Чехословакии), заселенные в основном православными. Управлявший ими сербский епископ Владимир в апреле 1941 г. был интернирован, а затем выслан в Сербию. У венгерского правительства появились планы создания собственной Православной Церкви. Первоначально— 27 апреля 1941 г. оно издало указ об основании лишь Венгерско-Русинской Церкви из 200 приходов, стремясь таким образом избежать того, чтобы православные венгры составляли в новой Церкви незначительное меньшинство по сравнению с сербами и румынами. Венгерское министерство образования и культов решило поручить руководство созданной организацией архиепископу Пражскому Савватию, находившемуся в юрисдикции Константинопольского патриарха. Летом 1941 г. Владыка на короткое время выезжал в Венгрию. Он временно назначил своего представителя с резиденцией в г. Хуст.

В начале октября венгерское посольство обратилось в германский МИД за разрешением повторной поездки архиепископа. Чиновники последнего в служебной заметке от 23 октября 1941 г. записали, что митр. Дионисий из Варшавы и архиеп. Савватий из Праги ожидают в Будапеште, «чтобы расспросить их относительно торжественного учреждения епископства и создания богословской академии для православных этническо-мадьярского происхождения». Помимо собственного нежелания допускать возникновение новой Православной Церкви руководство МИД учитывало и просьбы Румынии помешать этой акции. Поэтому 12 ноября оно отправило телеграмму генерал-губернатору Франку в Варшаву с просьбой воспрепятствовать поездке митр. Дионисия, а когда архиеп. Савватий 23 ноября обратился в Праге за получением визы на выезд в Венгрию, ему также отказали.

В ответ венгерское посольство направило в МИД вербальную ноту, в которой доказывало, что визит архиеп. Савватия представляет большую важность. Но эта нота не помогла. На Владыку было оказано давление, и он прекратил прямое участие в венгерских делах. 8 декабря 1941 г. в германский МИД обратилась «временная организация греческо-православных венгров». В ее письме утверждалось, что еще в 1500 г. в Венгрии число православных равнялось числу католиков, сейчас же их сохранилось 20 тыс. в прежних границах и, кроме того, еще 40 тыс. проживает на бывших румынских территориях. Таким образом, их всего 60— 70 тыс., но вскоре может быть несколько сот тысяч, и Православная Церковь станет серьезным соперником Католической. Главная проблема заключалась в отсутствии епископа, в чем РКМ и просили помочь: «По нашим сведениям, в Берлине живет греческо-православный архиепископ Серафим, кроме того, в Таллине (Ревеле) митрополит Александр, и как в Германии, так и на освобожденных территориях России и Украины имеется достаточно архиереев, которые наверняка были бы готовы пойти навстречу нашему желанию или даже вообще переселиться в Венгрию». Министерство было склонно оказать содействие, но самостоятельно ничего решить не могло. Оно обратилось в МИД и 17 декабря получило стандартный ответ, что «Германия пока не заинтересована в... создании греческой национальной Церкви в Венгрии».

Оказавшись в сложной ситуации, венгерское правительство поручило управление православными венграми и русинами, вместе насчитывавшими более 120 тыс., бывшему русскому воинскому священнику протоиерею Николаю Попову, назначив его администратором. По сообщению шефа полиции безопасности и СД от 26 марта 1942 г. в МИД «Попов видит свою задачу в том, чтобы создать в Венгрии влиятельную Православную Церковь с постоянной иерархией. Он хочет осенью основать в Венгрии православную богословскую Академию». Для этой цели администратор, которому подчинялось около 250 священников, набрал 80 слушателей. Главным лектором должен был стать греческий архимандрит, живший в Будапеште и подчинявшийся митрополиту в Лондоне. После разрыва связей с Великобританией он был интернирован, но затем усилиями Попова освобожден. Весной 1942 г. у венгерского правительства уже появилась идея создать в своей стране «большую Православную Церковь», включив туда также и сербов и румын. Германское посольство в Будапеште 18 апреля сообщало, что местных румын, которые еще находятся в юрисдикции своего патриарха, хотят подчинить венгерскому церковному руководству, чтобы их было легче «денационализировать». Германский МИД опасался создания автокефальной многонациональной православной церкви в Венгрии, предполагая, что таким образом эта страна будет соперничать с Германией во влиянии на весь православный мир. Очень обеспокоила руководителей нацистской внешней политики, в частности, информация шефа полиции безопасности и СД, что о. Н. Попов с целью создания венгерской иерархии намеревается «нелегально ввезти некоторых русских эмигрантских епископов из Сербии в Венгрию». Причем протоиерей якобы заявил: «Я могу дать им хорошее содержание и квартиры и провести все дело, прежде чем немцы что-то об этом узнают».

Следует отметить, что опасения МИДа были преувеличены. За свою, деятельность о. Попов был запрещен Синодом РПЦЗ в священнослужении. Общую ситуацию хорошо передает письмо митр. Анастасию русского священника из Венгрии о. В. Родзянко от 8 июня 1942 г.: «П. повис в воздухе. У него сейчас нет связи ни с каким епископом... Он создал академию в Дебрецене и домовый «кафедральный собор» в Будапеште, но вся его «мадьярскоруская» Православная Церковь сейчас напоминает наших старообрядцев, которые после раскола окормлялись или оставшимися от прежних времен или перебегавшими к ним священниками. В результате много приходов в Прикарпатье без священников вовсе, многие приходы закрыты... Вот почему П. обратился к нашему Владыке Серафиму в Берлин с просьбой о реабилитации, а через нас о том же просит Вас... П. просит, чтобы Вы делегировали какого-нибудь епископа сюда, чтобы он мог рукополагать священников... Я ответил... что вряд ли это последнее возможно, т. к. это противоречит канонам. Единственное, что... по моему мнению, возможно и целесообразно, это передать епархиальное управление Карпатской епархией архиепископу Серафиму Берлинскому, разумеется, предварительно получив на это согласие Сербской Патриархии». По сведениям о. Родзянко архиеп. Серафим ответил протоиерею Попову, что «сделает все от него зависящее для нормализации церковной жизни Карпатского края». Но германские ведомства не допустили участия Серафима в православной жизни Закарпатья.

В ноябре 1942 г. венгерское Министерство культов предприняло еще одну попытку решить проблему, обратившись с письмом к митр. Анастасию, в котором предлагало ему лично возглавить автокефальную Венгерскую православную церковь и переселиться вместе с архиерейским Синодом в Будапешт, обещая солидную денежную поддержку и виллу. СД узнало об этом письме и полагало даже, что митрополит думает тайно пересечь границу без разрешения германских органов. Встревоженный МИД послал 8 февраля 1943 г. в Белград запрос, прося всячески воспрепятствовать возможной поездке. Ответ Бенцлера от 11 февраля гласил, что митр. Анастасий отреагировал на предложение Министерства культов уклончивым отказом, венгры же желают, чтобы глава РПЦЗ жил у них, рассчитывая оказывать влияние на православных в Германии и Румынии. 11 марта 1943 г. референт Колреп из МИД еще раз указал Бенцлеру, что стремление Венгрии очень нежелательно для Германии. Он считал, что митр. Анастасий никоим образом не отвергает венгерское предложение, а лишь находит нынешний момент неподходящим для переселения. В дальнейшем, вплоть до сентября 1943 г., МИД всячески препятствовал каким-либо поездкам митрополита из Белграда, опасаясь, что, проезжая через территорию Венгрии, он может встретиться там с представителями правительства и заключить какие-либо соглашения ".

Эти домыслы германских чиновников были лишены оснований. Просмотр архивных документов архиерейского Синода и митр. Анастасия показал, что вопрос о переселении в Будапешт, а тем более о возглавлении автокефальной Венгерской православной церкви, никогда не ставился и не обсуждался. Такую Церковь фактически создать не удалось; до конца войны сербов и румын, проживавших на территории Венгрии, продолжали окормлять их собственные епископы.

Существовали в Венгрии и чисто русские эмигрантские приходы, находившиеся в подчинении РПЦЗ, причем их деятельность отличалась значительной активностью. В апреле 1941 г. северозападная часть Сербии (область Бачка) была присоединена к Венгрии, и 3 русские общины там оказались в неопределенном положении. Их связь с епархиальным управлением в Белграде и митр. Анастасием надолго прервалась. По инициативе настоятеля церкви в г. Нови Сад (Уйвидек) о. Сергия Самсониевского 23 октября 1941 г. было созвано совещание представителей русских церковных приходов, общин и групп в Венгрии. Всего их тогда насчитывалось 5, в том числе 2 прихода в Будапеште — один в подчинении РПЦЗ, а второй — в юрисдикции митр. Евлогия, через епископа Пражского Сергия уже подчинявшийся архиепископу Берлинскому Серафиму (Ляде). Совещание постановило учредить «Союз русских эмигрантских церковных организаций в Венгрии», в случае невозможности связи с Белградом за санкцией архиерейской власти обращаться к архиеп. Серафиму и выделить для работы в России 5 священников, направив ходатайство об их отправке властям. В это время в Уйвидеке уже существовали миссионерские курсы, и планировалось открыть их отделение в Будапеште.

27 октября в соответствии с решением совещания руководители русских эмигрантских организаций обратились с заявлением к германскому военному представителю в Будапеште с просьбой предоставить возможность местному духовенству использовать свои силы для церковной работы в России. Был даже разработан детальный план организации и снаряжения духовных миссий, но разрешения на их деятельность с германской стороны, естественно, не последовало.

В ответ на обращение духовенства Берлинский архиепископ 15 января 1942 г. издал указ о принятии русских приходов в Венгрии в административное управление и учредил там свое представительство во главе с прот. С. Самсониевским. 6 марта Министерство культов утвердило необходимые полномочия представительства, но сочло излишним учреждать союз приходов ввиду существования Российского общества Красного Креста, которое приняло на себя часть забот о церковной жизни. В своем письме Самсониевскрму от 8 июня 1942 г. митр. Анастасий также утвердил положение о представительстве, что было окончательно закреплено решением карловацкого Синода от 1.1.42 г. Таким образом в митрополичий округ преосв. Серафима вошли и все русские приходы в Венгрии. Проживавший в Уйвидеке сербский епископ Бачский Ириней разрешил русским священникам, состоящим у него на службе, обслуживать эти приходы. А 28 апреля 1942 г. он издал распоряжение по своей епархии об оказании им всяческого содействия. В письме от 20 июня митр. Анастасий тепло поблагодарил еп. Иринея за его бескорыстную помощь.

Епископ Бачский стал и почетным председателем созданного Русского православного миссионерского совета, регулярно проводившего заседания в различных городах Венгрии. Вскоре по инициативе совета было изготовлено 16000 крестиков для отправки на Родину через православных священников венгерской армии. Очень активно действовало миссионерское издательство. С апреля 1942 г. оно стало издавать журнал «Бюллетень Представительства Архиепископа Берлинского и Германского для русских православных эмигрантских приходов в королевстве Венгрия», печатавший интереснейшую информацию о церковной жизни на Украине и в России. К 1 октября вышли три номера бюллетеня, краткое толкование молитвы Господней тиражом 10000 экземпляров, 5000 листков с прославлением Богоматери, 5000 икон Владимирской Божией Матери, миссионерский сборник, молитвослов, Евангелие, иконки Спасителя и т. д. В мае 1942 г. был произведен первый выпуск миссионерских курсов из 20 человек, еще 30 продолжило свое обучение ". Но если изданная духовная литература различными путями попадала на Восток, то для выпускников курсов этот путь оказался наглухо закрыт.

Они нашли применение себе в Венгрии. Число русских приходов там быстро-росло. К лету 1944 г. их насчитывалось уже 7 с 5 соборными храмами и, кроме того, 16 более мелких общин и под-общин — в общей сложности в 17 городах, прежде всего в области Бачка. 2 июня 1944 г. скончался о. С. Самсониевский и своим представителем митр. Серафим (Ляде) назначил священника В. Колюбаева. Лишь приближение конца войны вновь резко изменило здесь ситуацию. Уже 31 января 1945 г. на Всероссийском Поместном Соборе в Москве была принята «Инструкция по управлению русскими приходами в Банате», занятом тогда советской армией. Эти приходы вошли в состав Московской Патриархии.

Неблагоприятные для III Рейха перемены в позиции Православных Церквей Юго-Востока Европы на завершающем этапе войны в конце концов заставили германские ведомства внести некоторые коррективы в свое отношение к РПЦЗ. Проводившаяся с начала войны политика по возможности полной изоляции архиерейского Синода в Белграде неукоснительно осуществлялась до сентября 1943 г. Все попытки членов Синода получить разрешение на встречу с архиереями оккупированных областей СССР или даже со своими епископами в других европейских странах оканчивались безрезультатно. Даже митр. Серафим (Ляде) только один раз смог приехать в Белград с докладом, да и то не на заседание Синода.

Митр. Анастасий внимательно следил за церковной ситуацией на Востоке и в переписке постоянно просил митр. Серафима как можно подробнее информировать его о ней. Глава РПЦЗ с большой радостью воспринял первые сообщения о бурном религиозном возрождении на занятых Вермахтом территориях, и этим отчасти объясняются некоторые прогерманские нотки в его посланиях начального этапа войны. Так, в Пасхальном послании 1942 г. митрополит писал: «Мы видим и лобзаем тебя издали, наша родная Православная Русь, и до земли кланяемся твоим страданиям... Разделенные с вами в течение более двадцати лет, мы не забыли вас, дорогие братья, ибо жили одной жизнью с вами. Мы видели свое лучшее призвание на чужбине в том, чтобы сохранять целым и неповрежденным для лучших времен священный залог, полученный нами от Родной земли... Настал день, ожидаемый им (русским народом), и он ныне подлинно как бы воскресает из мертвых там, где мужественный германский меч успел рассечь его оковы... И древний Киев, и многострадальный Смоленск, и Псков светло торжествуют свое избавление как бы из самого ада преисподнего. Освобожденная часть русского народа повсюду давно уже запела... «Христос Воскресе».

Однако уже вскоре до митр. Анастасия стали доходить сведения и о жестокостях нацистской оккупационной политики, и в его обращениях к верующим появились призывы к прекращению страшного пожара войны, признания в ошибочности некоторых своих прежних надежд. В частности, в Рождественском послании декабря 1942 г. говорилось: «К нашим обычным единодушным мольбам о восстановлении нашего страждущего отечества присоединим и наши молитвенные прошения об умирении всего мира, объятого пожаром войны, об укрощении языков, брани хотящих, о торжестве истины и правды, как незыблемом основании прочного международного мира, об умножении и укреплении Христовой веры и любви... Сколько раз в эти судьбоносные, отрадные для нас годы мы пытались читать в грядущих судьбах нашей Родины, строили определенные планы, приуроченные к тем или другим срокам, и с горечью должны были видеть, как жизнь разрушала наши мечты и гадания, как паутину, и шла своими, непредвиденными нами путями, а не теми, какие мы предначертали для нее».

С иерархами возникших автономных Украинской и Белорусской Церквей, несмотря на всевозможные препятствия, РПЦЗ в 1942 г. установила связь и поддерживала их, так как они рассматривались в качестве составных частей единой Русской Церкви. Определенные непрочные и непостоянные контакты удалось установить и с духовенством оккупированных областей России. В полемической книге проф. С. В. Троицкого можно встретить утверждение, что к Средне-Европейскому Митрополичьему округу РПЦЗ были присоединены Смоленск и Орловская епархия. Это абсолютно не соответствует действительности. Дело в том, что в журнале «Сообщения и распоряжения Высокопреосвященнейшего Серафима, Митрополита Берлинского и Германского и Средне-Европейского митрополичьего округа» от 20 сентября 1942 г. были опубликованы привлекшие внимание архиерейского Синода сообщения из России. В них говорилось, что верующие Смоленска считают себя молитвенно-канонически и жизненно связанными с РПЦЗ через митрополита Берлинского, а священнослужители Орла просили Владыку Серафима прислать к ним правящего епископа. Исходя из этих сообщений Синод принял 18 ноября 1942 г. решение: «... предложить Преосвященному митрополиту Берлинскому и германскому Серафиму принять возможные меры к выяснению возможности посылки епископов в Смоленск и Орел на предмет организации там церковной жизни». Но конечно никаких возможностей послать епископов из-за противодействия германских властей не было. А Смоленская епархия вошла в состав Белорусской Православной Церкви.