14 страница. развитие определенных гражданских институтов (полиции, корпораций) также возникают на определенном историческом этапе

развитие определенных гражданских институтов (полиции, корпораций) также возникают на определенном историческом этапе, в этом есть проявление некоторой логической сущности.

Я не случайно заостряю на этом ваше внимание, потому что у Гегеля первенство логики, логического развертывания понятия самого из себя, а историческое развертывание есть просто подтверждение логического развертывания, проявление этой логики. Маркс и Энгельс взяли эту идею Гегеля и довели до гораздо более логичного завершения — отождествили логическое и историческое развертывание. Маркс и Ленин отдавали должное Гегелю в том, что он впервые ввел принцип историзма — с одной стороны, а с другой — критиковали его за то, что этот принцип историзма не выдерживался им с достаточной последовательностью. Маркс и его последователи видели в историческом развертывании полное тождество логического и исторического развертывания.

Итак, государство возникает как некое целостное единство, существующее для человека, для семьи, для защиты его прав, но не это главное. Государство существует само для себя, оно есть синтез всего прошлого развития субъективного и объективного духа, поэтому государство существует само для себя, целью государства является само государство. Следовательно, государство есть независимое образование, воля государства абсолютна и всеобща, а поскольку государство свободно, независимо, абсолютно, всеобще, то Гегель делает вывод, что государство есть шествие Бога на земле, есть проявление Божественной воли. Поэтому анализу понятия «государство» и явления «государство» он уделяет еще больше внимания в своей философии.

С одной стороны, государство есть государство само в себе, т.е. государство Гегель рассматривает в виде триады. С одной стороны, государство как существующее само в себе — т.е. внутреннее государственное право; с другой стороны — государства как существующие друг для друга, т.е. внешнее государственное право; единство всех государств — человечество, то, что Гегель называет «всемирная история».

Государство заботится прежде всего о себе, ибо оно является шествием Бога на земле, оно абсолютно независимо. Поэтому государство есть единая идея и потому оно должно быть единым. Гегель против разделения различных форм власти (судебной, законодательной и исполнительной), он говорит, что есть три формы одной и той же власти, одной и той же идеи. Государство независимо и едино, суверенно и существует само в себе. Невозможно представить себе государство как существующее на демократических началах, потому что такое начало — это всегда нахождение некоторого компромисса между одной и другой частью населения. Нельзя представить себе государство существуюшим в виде парламента, потому что парламент — это тоже нахождение некоторого компромисса. Единственной истинной формой государственного устройства является монархия, ибо только монарх может обеспечить идею единства, суверенности государства, независимости его от его собственных членов, ибо государство существует само для себя, а не для своих подданных. Можно сказать, что подданные существуют для государства, а не наоборот.

Государство существует не в единичном экземпляре, поэтому возникает внешнее государственное право. Отношения государств могут быть разнообразными. В каждом государстве индивид воспринимает себя как частичку государства и должен ради него жертвовать всем, даже своей жизнью. Иногда противоречия между государствами достигают наивысшей ступени, так что противоречия невозможно разрешить путем мирных переговоров. Возникают войны. Они необходимы и иногда даже являются благом для человечества. Гегель пишет, что война с ее состоянием, в котором принимается всерьез суетность временных благ и вещей, есть тот момент, в котором идеальность особенного добивается своего права и становится действительностью. Высокое значение войны — в том, что благодаря ей сохраняется нравственное здоровье народов, его безразличие к застыванию конечных определенностей. Война предохраняет народы от гниения. Гегель тут же объясняет, что это не апология и пропаганда войны, а философский анализ взаимоотношений государств друг с другом и внутренней жизни государства. Тем не менее война действительно несет некоторую нравственную ценность, в людях развиваются такие особые нравственные качества, как храбрость, любовь к родине, самопожертвование и т.д. Возникает войско как сословие храбрых, появляется армия, появляется политическая жизнь. В соответствии с этим совершенствуются и формы развития международного государственного права. Но в целом Гегель выступает против войны и говорит, что государства должны уважать суверенитет друг друга, ибо каждое государство есть шествие Бога на земле и потому является суверенным и абсолютным.

Синтезом внутреннего и внешнего государственного права является всемирная история. Рассмотрению этого понятия Гегель посвящает отдельную книгу — «Лекции по философии истории». Гегель упрекает все предыдущие исторические и историко-философские концепции в недостаточно рассудочном и рациональном подходе, говоря, что все исторические концепции сводились или просто к набору фактов (то, что называют первоначальной историей), или к набору фактов, в котором некоторые события подвергаются незначительному местному анализу (что называется рефлексивной историей), или, может быть, критическая история или история в понятиях — но все это история. Единственный анализ действительного развития исторического процесса может дать философская история, которая изучает дух как руководящую силу исторических событий. Именно философская история может увидеть за чередой различных исторических фактов шествие духа, саморазвертывание духа, увидеть в случайности фактов некое объединяющее их духовное начало. Поэтому история, по Гегелю, не есть набор случайных событий — история есть развертывание духа, поэтому она абсолютно и совершенно рациональна, рассудочна и логична. В истории нет ничего иррационального, ничего непознаваемого — любые события, даже самые, казалось бы, противоречащие историческому процессу, всегда подчиняются объективному духу. А поскольку дух вырастает из понятия, как изложено в «Науке логики», то дух и логос, разум есть одно и то же. История разумна, как и вся действительность: «Все разумное действительно, все действительное разумно». Гегель произнес в одном из произведений эту фразу, и на него тут же все ополчились, так что в «Лекциях по философии и истории» Гегель должен был посвятить оправданию и объяснению этой свое фразы не один абзац. Он указывал, что его оппоненты по разумностью понимали правильность, но это не одно и то же. Если я говорю, что действительность разумна, я не утверждаю, что она абсолютно совершенна. Я просто утверждаю, что действительность именно разумна, познаваема, но дух развивается, развертывается сам из себя и движется к некоторой абсолютной цели. Когда дух этой цели достигнет, можно будет сказать, что там разумность и абсолютность, справедливость будут тождественны. Но пока что это не так. Философия истории, по Гегелю, есть одновременно и некоторая форма теодицеи.

Итак, история есть развертывание духа, развертывание разума, а поскольку разум, по Гегелю, существует сам по себе и независим (то есть субстанциален), то история и существует в разуме как в своем бытии. Разум есть творческое начало развертывания всего, в том числе и истории. В истории проявляется разум как некий мировой разум, поэтому историческое исследование должно прежде всего находить рациональный, разумный подход к деятельности разума в истории. Разумность истории и закономерность ее для Гегеля есть одно и то же.

Люди не всегда видят в событиях подчинение их некоему разумному закономерному порядку, поэтому и заблуждаются в оценке исторического процесса. Можно сказать, что мир в целом управляется неким провидением, развертывается к некоему идеалу, некой цели, поэтому мир телеологичен, а уж тем более человеческая история. Но нельзя сказать, что мир управляется как бы извне, неким началом, находящимся вне этого человека. То есть провидение как некий промысл мира, исходящий из внемирового начала, есть развертывание самого разума, самой идеи, самого объективного духа, развертывание самого мира. Поэтому кажущийся фатализм на самом деле не является таковым, потому что абсолютный фатализм, который существовал в форме стоической философии, где, как мы видели, человек подчиняется логосу, судьбе, которая существует независимо от человека, управляет человеком, тащит его, даже если он с ней не соглашается, или влечет, если соглашается. По Гегелю, разум, т.е. объективный дух, действует через человека и потому человек в любом своем свободном поступке всегда действует, подтверждая справедливость этого рационального начала. То есть свободная деятельность человека есть проявление этого необходимого мирового процесса. Хотя план проведения от людей скрыт, но этот план человек может познавать при помощи философии на определенном уровне духовного развития.

В чем критерий прогресса исторического развития?

По Гегелю, критерием прогресса является свобода. Сущностью духа является свобода. Чтобы показать это, Гегель говорит, что субстанцией материи является тяжесть («Лекции по философии истории»), но отличие духа от материи состоит в том, что материя имеет эту свою субстанцию (тяжесть) как проявление, доказательства того, что материя не существует сама по себе, она всегда стремится к чему-то другому. Тяжесть есть доказательство того, что материя зависима от чего-то. Дух независим, абсолютен, и то, что субстанцией духа является свобода, подтверждает его абсолютный независимый характер. Отличие духа от материи и состоит именно в том, что дух свободен, а материя не свободна. Поэтому материя ищет единства, а дух имеет это единство в самом себе. Дух — это, по выражению Гегеля, «у-себя-бытие», т.е. сознание самого себя свободным и независимым от чего-то. Только так и может пониматься свобода — как независимое ни от чего существование.

Всемирная история есть обнаружение, развертывание духа. Всемирная история поэтому не может пониматься как некий материальный процесс. Развертывание духа есть проявление все большей и большей свободы духа. Целью развертывания исторического процесса является все большее осознание свободы.

По Гегелю, существуют четыре этапа развертывания объективного духа в историческом процессе: восточный мир, греческий мир, латинский (римский) мир и германский (современный европейский) мир. В восточном мире нет понятия свободы вообще. Там формой правления является тирания, или деспотия. В восточном мире есть осознание того, что свободен только один (деспот, или тиран). В греческом мире появляется сознание свободы, но только сознание — объективной действующей свободы пока вообще нет. Появляется ощущение того, что некоторые свободны. В римском мире идет дальнейшее развитие свободы, которое получает серьезную поддержку фактом Боговоплощения, возникновения христианства. Возникает сознание того, что каждый человек свободен — т.е. возникает современный европейский мир. Идеальным воплощением этого мира является современная Гегелю Германия.

Когда я говорил о развертывании духа, то забыл сказать о таком понятии, как хитрость разума. Гегель вводит такое понятие: люди вроде бы действуют, выполняя свои собственные личные задачи, но мировой разум (объективный дух) построен таким образом, что все эти человеческие интриги, страсти направляет в необходимое русло. Люди действуют (приобретают вещи, развязывают войны, интригуют), а на самом деле все это разумно и правильно в том плане, что способствует дальнейшему росту свободы. Божественный разум как бы хитрит с людьми: люди не понимают того, что делают, а Божественный разум дает людям вести себя в соответствии со своими прихотями и страстями, но в конце концов деятельность людей ведет к целям Божественного разума. Иными словами, Бог не вмешивается в деятельность людей, но пользуется этой деятельностью — поступает как мудрый педагог, который не приказывает детям, а следит за их деятельностью и направляет их игру в необходимое русло. Так осуществляется то, чего хотел Педагог (сравнение гегелевское).

Однако люди — не совсем дети, они должны понимать, чего хочет от них Бог, а потому должны осознать объективность и необходимость этой цели и осознанно делать добро. Именно для этого Бог дал людям разум, именно потому Он и не дал людям сразу райское состояние — чтобы люди сами, познавая Божественный замысел, построили этот рай на земле. Для Гегеля такое райское состояние и есть цель развития Божественного духа на земле.

Определяющую роль в развитии истории играют интересы и страсти конкретных людей, а не абстрактные понятия (любовь к родине, стремление к благу и пр.). Они играют какую-то роль, но так же вплетены в некоторую ткань исторического процесса. А целью всего этого является достижение свободы. В этом же плане Гегель рассматривал и значение таких людей, которых называют всемирно-историческими личностями. Иногда некоторые события вынуждены бывают проявиться на примере некоего отдельного человека, выдающейся личности. Нельзя сказать, что они хороши или плохи — их вообще нельзя оценивать с точки зрения какой бы то ни было нравственной ценности. Просто эти люди попали в сферу действия объективного духа, и на их примере, через них Бог проводит Свою собственную цель, Свой собственный замысел. А эти люди, не подозревая об этом, думают, что преследуют свои собственные эгоистические цели. Такими всемирно-историческими личностями Гегель называл Цезаря, Александра Македонского, Наполеона, Мартина Лютера. Они способствовали изменению общества, переходу его из одного состояния в другое, но сами по себе эти люди не знали того, что делают, поэтому и не могут быть названы ни хорошими, ни плохими. Более того, нельзя даже сказать, что они были счастливы своей особой ролью — совершить переворот в обществе, продвинуть общество к состоянию большей свободы. Казалось бы, они должны были ощущать себя особенно значимыми, выдающимися и оттого счастливыми, но все эти люди были глубоко несчастны, потому что пытались достичь своих собственных целей, которых в конце концов не достигали, из-за чего ощущали себя несчастными. Но именно в этом и состоит хитрость Божественного разума.

Гегелевская концепция во многом перешла в марксистскую, а марксистов всегда упрекали (особенно западные философы, которые не были столь зажаты цензурой, как советские философы) в их схожести со стоицизмом. Говорят, что Энгельс первым сказал фразу: «Свобода есть познанная необходимость», но первым ее сказал Зенон — основатель стоицизма. Таковы были аргументы критиков марксизма типа Поппера (?), но в целом действительно так оно и есть, хотя отличия марксизма от стоицизма весьма существенны, о чем мы поговорим позже.

От гегелевской философии истории возникает много различных понятий. Кроме хитрости разума, понятие иронии истории: история как бы иронично подсмеивается над людьми, которые думают, что действуют в соответствии со своими интересами. Определенную роль Гегель приписывает и такому понятию, как географическое влияние на исторический процесс, и вслед за Монтескье (хотя и критикует его за географический детерминизм) указывает, что именно Европа находится в оптимальных географических и расовых условиях и потому именно Европа, где климат недостаточно жарок и недостаточно холоден, позволяет развиться истинной цивилизации. В Северной Америке тоже климат нормальный, но люди там не те — коренные североамериканцы, как пишет Гегель, слишком кротки, раболепны и приближены к природе, а за американцами, пришедшими из Европы Гегель как раз видит будущее, потому что они ощущают себя гораздо более свободными, чем европейцы, поэтому рост свободы будет в дальнейшем идти через Америку. Африканцы все — язычники, они вообще не могут созерцать человеческую сущность и потому не могут познать истинного Бога. Колонизация Африки и Америки ведет, таким образом, к гораздо большему развитию цивилизации и свободы таких народов.

Итак, восточный мир — это детство, греческий мир — это юношество, римский мир — возмужалость, германский мир — старость. История всегда развивается не равномерным образом, а выбирает не только какую-то одну конкретную всемирно-историческую личность, но и какой-то конкретный народ. Гегель говорит о понятии «дух народа»: объективный дух всегда вселяется в какой-то определенный народ, и интересы, деятельность этого народа совпадают с интересами и деятельностью объективного духа. Таким народом вначале был китайский, потом — греческий, потом — римский, а теперь таким народом, в котором реализуется деятельность объективного духа, является германский народ.

Основным поворотным моментом в историческом процессе, как мы говорили, явился факт Боговоплощения, благодаря которому каждый человек узнал, что он свободен, а не только аристократы или тираны. Но Церковь, по мнению Гегеля, не поняла этой истины и стала подминать эту свободу под себя. Особенно эти злоупотребления проявились в Средневековье в связи с индульгенциями. деятельность Мартина Лютера привела как бы к новому пробуждению европейского народа, когда все люди смогли вернуться к временам апостолов, к проповеди Евангелия, когда каждый человек почувствовал себя абсолютно и совершенно независимым — прежде всего от церкви «католической). Гегель не возражает против Церкви вообще — наоборот, говорит, что Лютер создал истинную церковь, в которой человек чувствует себя свободным. Не все народы поняли это: итальянцы, французы и др. не поняли этого в силу географических и прочих причин, и лишь германская нация восприняла эту идею свободы. Она-то и является в настоящий момент нацией всемирно-исторической. Французы вернулись к католицизму. Даже Французская революция, которую весьма высоко ценил Гегель, принимает атеистическую форму, в отличие от революции в Германии, где, наоборот, она принимает форму протестантской войны с церковью. Поэтому Франция решает все свои проблемы средствами революции, а Германия — путем реформации. Во Французской революции цель была хорошая (достижение свободы), но то, что получилось, привело к неправильным выводам, поскольку достигалось неправильными средствами (подчинением большинства меньшинству). Германская же Реформация показала свободу каждого человека, поэтому современная Германская государственность — действительно воплощение объективного Божественного духа и настоящее находится в Германии, а будущее, как сказал Гегель, за североамериканскими Соединенными Штатами.

На этом моменте заканчивается развитие объективного духа. Объективный дух развивается в обществе и достигает своего развития в обществе, но он еще не осознал себя как абсолютный дух — дух, существующий в себе и для себя. Эти моменты Гегель рассматривает в следующей части «Философии духа» — «Абсолютном духе».

Абсолютный дух состоит из трех частей: искусство, религия откровения и философия. В искусстве абсолютный дух осознает себя пока что не рефлексивно, а как созерцающий себя в некоей форме, некоем содержании, как некий идеал, некую конкретную форму, порожденную субъективным духом, которая................. есть только знак идеи. То есть возникает некая форма красоты. Затем созерцание духом самого себя требует отчуждения, восприятия самого себя со стороны. Поэтому абсолютный дух является в форме откровения миру, человеку — возникает религия откровения (но вопрос о религии вообще, по Гегелю, гораздо более сложен). Именно религия откровения есть антитезис искусству как созерцание идеи абсолютным духом самого себя как некоего идеала, некоей формы красоты.

Но и религия не может оставаться сама в себе как религия откровения — она должна осознать саму себя и познать саму себя как некую истину. Это осознание осуществляется в философии, которая является синтезом искусства и религии откровения.

Гегелю пришлось выдержать множество нападок. В «Энциклопедию философских наук» и «Философию религии» он вставляет множество абзацев, где вынужден доказывать, что он отнюдь не старается показать вторичность религии по отношению к философии, хотя мы видим, что у него это так и есть: абсолютный дух познает сам себя именно в философии, именно философия есть та абсолютная форма знания, в которой Бог познает себя через человека. Поэтому Гегель утверждает, во-первых, что Бог познаваем. Он насмехается над теми людьми, которые утверждают непознаваемость Бога, и говорит, что такие люди являются язычниками, которые молятся неведомому Богу, как написано у ап. Павла, — Богу, Которого люди, не зная, чтили. Отличие христиан от язычников — в том, что Бог открыл Себя людям. Поэтому как мы можем читать Библию и считать, что являемся людьми, верующими в религию откровения, если считаем, что Бог непознаваем?

Познание Бога и осуществляется в философии. Гегель утверждает, что философия и религия не противоречат друг другу. Философия не возвышается над религией и не отменяет ее — религия откровения и философия есть просто две различные формы существования познания Бога. В религии откровения Бог открывает Себя Богу, а в философии люди познают Бога. В целом же это одно и то же содержание в двух различных формах. Но в историю философии Гегель вошел не как автор этих абзацев, а как философ, который возвысил философию над религией, подчинил философии религию, считая, что все познаваемо, в том числе и воля Божья и Сам Бог.

Гегель оказал огромное влияние на последующую философию. Возникает множество последователей Гегеля, которые называют себя различными именами: старогегельянцы, младогегельянцы (ранние Маркс и Энгельс); в 19 в. возникает возврат к гегельянству, в 20 в. возникает Франкфуртская школа, гегельянские школы в Италии, Германии. Франкфуртская школа — синтез марксизма, гегельянства и фрейдизма. То есть гегельянство воспринимается как одно из последних слов в философии, хотя мы уже говорили о том, что оно воспринималось и как окончательный абсурд (так говорили о Гегеле Шопенгауэр, Ницше и позитивисты Конт или Поппер). Отношение к Гегелю было самое разнообразное — от полного отрицания до восхваления.

Гегельянство было очень популярно и в России. Всем известно, что практически все революционное движение, начиная от Белинского, развивалось под влиянием идей Гегеля. Хотя Чернышевский был позитивистом и развивался в духе идей Огюста Конта, что не мешало ему быть революционным демократом. Но будущее в России было за гегельянцами- особенно за теми, кто учил диалектику, как известно, «не по Гегелю». Гегельянство получило свое развитие и в трудах религиозных мыслителей, в частности Ивана Ильина, хотя впоследствии сам он пересмотрел свои взгляды и отказался от гегельянства.

Позитивное и негативное отношение к Гегелю в основном связано с его диалектикой. С одной стороны, возникает восхищение гегелевским методом, благодаря которому можно действительно объяснить все (идея диалектического единства противоположностей позволяет объяснить любое явление, поместив его во всеобъемлющую гегелевскую систему); с другой стороны, и отрицание Гегеля также было связано с его диалектическим методом, потому что, по Гегелю, возможно объяснить все, но еще в 20-х годах немецкий математик Курт Гедель доказал теорему (прямую и обратную) о непротиворечивости и о неполноте, которая гласит, что любая непротиворечивая система неполна и, наоборот, любая полная система противоречива. И если философ действительно пытается объяснить все, он вынужден исходить из факта противоречия. Человек всегда мыслит таким образом, что старается избегать противоречий. Как бы человек ни утверждал, что пытается соединить формальную и диалектическую логику, тем не менее он всегда будет исходить из принципа формально-логического: или «А», или не «А». Если я утверждаю, что система Гегеля истинна, то я тем самым утверждаю, что другая система не истинна. Нельзя утверждать одновременно, что и гегелевская система истинна, и система, скажем, Поппера тоже истинна, хотя Поппер написал замечательные статьи, где просто разгромил Гегеля. В советское время они переписывались от руки и передавались из рук в руки — так же, как в православных кругах молитвословы и жития святых. Это была запрещенная литература.

Ленин в «Философских тетрадях» в свое время написал, что современные гегельянцы не поняли сути диалектики. Вся она сводится к одному принципу — к единству, точнее тождеству противоположностей. Но нельзя мыслить исходя из тождества противоположностей. Мы помним одну из философских систем, которая утверждала тождество противоположностей, — систему софистов, которые использовали этот принцип в своих сугубо прагматических целях (для зарабатывания денег). В дальнейшем диалектический гегелевский метод использовали в других своих прагматичных выводах другие люди, которые пытались изменить мир и во многом изменили его — до результатов, которые нам хорошо известны. Поэтому диалектика, по моему убеждению, может использоваться или теми, кто ее не понимает, или жуликами, которые используют философию, чтобы оправдать свои собственные личные эгоистические интересы. Научное же мышление, ищущее истину, исходит из принципа: да-да, нет-нет, а что сверх того, то от лукавого (а отнюдь не «и да, и нет»).

Лекция 50

Философия Людвига Фейербаха

Периодизация философии, как и любая классификация, достаточно условна. История философии есть непрерывный процесс, так же как сама философия есть непрерывная, единая мысль. Но для удобства и вычленения основных проблем принято делить весь историко-философский процесс на различные периоды. Заключительным ее периодом является то, что раньше называли современной буржуазной, а сейчас — современной западной философией, которая начинается в начале 19 в.

Скажу несколько слов, объединяющих темы нашей лекции: Фейербах, позитивизм (Огюст Конт) и вообще вся последующая философия 19-20 вв. будут для нас интересны своей антирелигиозностью и антихристианством. Конечно, нельзя сказать, что поголовно вся философия такова, но мы видели, что в целом философские течения античности, Средневековья, Возрождения и Нового времени пытались со своей точки зрения естественного человеческого разума и естественных человеческих возможностей найти какие-то пути к Богу, впадая при этом или в ересь (с богословской точки зрения), или в различные формы религии (типа пантеистических или деистических). У некоторых философов мы видели интересные мысли, которые могут быть полезными для нас. Начиная с конца 18 в., со времени французского Просвещения, философия все больше и больше удаляется от решения религиозных проблем и становится или в открытую оппозицию христианству и религии вообще, или занимает индифферентную позицию по отношению к этим проблемам.

Тем не менее это не может служить для нас основанием к пренебрежению этими философскими школам, тем более что это уже современные философские школы, отражающие мировоззрение современного человека. Мы должны знать, в каком мире живем и какие аргументы выдвигают противники христианства, чтобы бороться с ними аргументированно и доказательно. Тем более что та или иная богословская проблема всегда решалась в споре с еретиками, язычниками, иноверцами — таким образом и создавалось христианское богословие. Все вселенские соборы созывались для того, чтобы дать отпор той или иной ереси, в борьбе с которой и формулировались основные догматы православного христианского миросозерцания. И мы должны поступать так, как всегда поступали христиане, изучая нехристианские мировоззрения и аргументированно давая им отпор. Меня всегда поражает и вдохновляет чтение отцов Церкви, которые занимались борьбой с еретиками — таких, как св. Василий Великий, прп. Максим Исповедник. Они глубоко проникали в учение того или иного еретика. Св. Афанасий Великий мог сказать: какое мне дело до этого Ария, зачем мне изучать всякие глупости? Подавляющее большинство его творений есть глубочайший продуманный анализ арианской ереси. Видно, что он знает эту ересь лучше самого Ария и его последователей.

Итак, Людвиг Фейербах, которого принято считать последним философом Нового времени (1804-1872). В 1823 г. он поступил в Гейдельбергский университет, на теологический факультет. Здесь он почувствовал, что никакого интереса к богословию у него нет. Он оставляет занятия богословием ради философии, слушает лекции Гегеля 6 пишет ряд работ в гегелевском духе. Но впоследствии отходит от гегельянства, критикуя Гегеля главным образом за его идеалистическую позицию, считая, что он недооценивает роль материального начала в мире. В конце концов критическое отношение к Гегелю вырастает в прямую оппозицию его философии, и Фейербах впрямую становится на позиции материализма, считая, что не материю нужно выводить из духа, а дух и все проявления духовной, в том числе и душевной, жизни нужно выводить из материального начала. Но атеистом себя Фейербах не считал, вкладывая в это понятие тот смысл, который вкладывали в него в то время: человек без принципов, без ценностей, что называется, без Бога в голове. Атеизм для Л.Ф. было нечто грубое и лишенное смысла, тем более философской мудрости.

Основные мысли Л.Ф. изложены в его работе «Сущность христианства» (1841). Он развивает эти идеи в работе «Сущность религии» (1845). Кроме этих работ, у него есть и другие, где он пытается изложить в систематической форме основы своей философии: «Предварительные тезисы к реформе философии», «Основные положения философии будущего». Обе написаны в 1841-45 гг. — наиболее плодотворный период в жизни Л.Ф.

В 40-е годы Фейербах заочно знакомится с Марксом и Энгельсом, с интересом следит за творчеством тогда еще молодых революционных философов, а в конце жизни, как говорят, изучает даже «Капитал» Маркса.

Итак, основные идеи Л.Ф. изложены в «Сущности христианства». Основную задачу философии он видел в показе сущности религии, в том, чтобы показать причину существования религии, главным образом христианства, и, раскрывая сущность христианства, приблизить Бога к себе и очеловечить Его.