МИРОВОЕ ПРОИЗВОДСТВО

<...> ЛЕНИН КАК РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ТЕОРЕТИК

1920 г.

Теперь уже весь мир знает, что тов. Ленин — величайший вождь масс, гениальный тактик и революционный стратег. Это знают не только широкие рабочие массы, но даже политические противники, квалифицированные вожди мирового империализма, которые с удовольствием увидели бы труп пролетарского вождя, открыто признают его колоссальное значение. Но сравнительно не многим тов. Ленин известен как блестящий теоретик. тонкий аналитический ум, несравненный мастер общественных наук. А между тем нам ясно, что текущая политическая борьба есть такое сложное дело, что правильная тактика должна покоиться на точном учете сил, покоиться на глубоком понимании данной конъюнктуры, на способности предсказывать будущее. Эту возможность дал метод, выработанный гением Маркса. Марксистский метод явился превосходнейшим оружием в руках рабочего класса. Но никто из марксистов не владел и не владеет этим методом так, как владеет им Владимир Ильич. «Философы до сих пор объясняли мир, а все дело в том, чтобы его изменить»[5]. В этих словах Маркс характеризовал самую глубину своего метода и своего собственного существа. Марксизм есть теоретическая практика и практическая теория, изменяющая мир. Тов. Ленин, как никто более, воплотил это существо революционного марксизма. Теория как обобщенная практика, практика как прикладная теория—это синтез теоретической и практической борьбы. Революционное их единство с необычайной выпуклостью выражено во всей деятельности Владимира Ильича. Он всегда, даже среди классовой борьбы, занимался теоретическими вопросами, но никогда эти теоретические вопросы не были оторваны у него от практики. Его практика и есть практика революционера. Такой же является и его теория.

Еще на заре марксистского движения, когда обсуждался Вопрос о «судьбах капитализма в России», тов. Ленин занял выдающееся место среди русских экономистов. Его ум подмечал все противоречия развития, всю его революционную сущность. Народники в крестьянстве видели трудовую идеальную гармоническую крепость, на которой созиждется церковь будущего. Ленин беспощадно высмеивал бардов этой приглаженной действительности. А правда ли, что это – единый класс, а не выделяются ли кулацкие хозяйства с наемным трудом, а не растет ли число безлошадных? Вот вопрос, который ставил тов. Ленин, и в ряде блестящих работ («Критика экономического романтизма»[6] и другие статьи, потом вошедшие в сборник «Аграрный вопрос»[7] , «Развитие капитализма в России»[8] и т. д.) тов. Ленин показал, как развивается в России капитализм, как растет пропасть между кулаком и бедняком, как кулак, ростовщик, капиталист начинает выплывать на поверхность. Народническое «мирное житье», учение, что «все на Шипке спокойно»[9], что все крестьяне одинаковы, что капитализму в России не бывать, – тов. Ленин разнес в пух и прах, как вздорную болтовню тех, кто хочет прикрыть разницу между кулаком и бедняком, но защищает интересы кулака против интересов бедняка.

Книгу тов. Ленина, которую он писал в сибирской ссылке[10], некоторые марксисты называли блестящей, но сухой и чересчур ученой работой. Что она была ученейшим сочинением, которое вынуждены были рекомендовать студентам все мало-мальски грамотные профессора, ибо ее нельзя было замолчать,— с этим нужно согласиться. Ленин показал себя здесь как единственный в своем роде софистик [11] и крупнейший аналитик. Но неправда, что она суха, что мысль ее безжизненна. Гораздо более прав был наш прежний соратник, а теперь враг, В. Базаров [12], который писал, что у Ленина каждая цифра дышит революционной ненавистью к господствующим классам.

Против народников выступили не только марксисты-революционеры. В марксистской школе появились и будущие деникинские министры, рыцари российского капитализма, грядущие соратники Рябушинских[13] и Путиловых[14], профессора, приват-доценты, ученые: Струве, Туган-Барановский[15], Булгаков и пр. Струве написал даже первый социал-демократический манифест. Но тов. Ленин в ученом лике Струве сразу почувствовал предателя и лжеца. Струве также называл себя марксистом. Он также проповедовал против народников. Но его марксизм был не Марксово учение о ниспровержении капитализма, а тщательный анализ «хороших свойств» этого капитализма, его прогрессивности, благопристойности, необходимости и пр., не тем анализом роста противоречий, которые приводят к восстанию пролетариата. А в этом последнем и состоит душа марксизма. Владимир Ильич пошел в бой с открытым забралом. Выхолощенный буржуазный, фальсифицированный марксизм Струве, который провозгласил основным лозунгом: «на выучку к капитализму», – тов. Ленин опрокинул навзничь теоретическим оружием настоящего революционного марксизма. Во всех вопросах теории, был ли то вопрос о рынках, или вопрос о дифференциации крестьянства, или вопрос об общинах, или вопрос о русской промышленности и ее судьбах, – тов. Ленин с удивительной зоркостью подмечал то, что было скрыто от других, – все явления, все силы, которые двигают вперед, ведут к росту пролетариата, к его сплоченности, к его восстанию, к его победе.

Когда в германской социал-демократии возникло реформистское течение, критиковавшее Маркса и его учение о неизбежности пролетарской революции и выставлявшее положение о мирном характере капиталистического развития, тов. Ленин выступил снова с рядом работ. Особенно излюбленной темой был у него аграрный вопрос. Самую сухую теоретическую вещь (вроде спора о законе убывающего плодородия почвы, о теории ренты) тов. Ленин анализировал так точно, ясно и так революционно, что его работы являются образцом (такова, например, его небольшая работа «Аграрный вопрос и «критики Маркса»).

Глубочайшее теоретическое понимание развития подготовило ту ясную тактическую позицию, которую наша партия заняла в революции 1905 г.

Но вот наступает полоса контрреволюции. Начинается усвоение пережитого, вместе с тем и поиски дальнейших путей. Среди части социал-демократов обнаруживаются колебания в сторону от материалистической философии. Владимир Ильич бросается в бой и на этом фронте. Он выступает с толстым томом «3аметки об одной реакционной философии», дающим острую критику нематериалистической теории познания. В одном «серьезном» буржуазном издании рецензент книги тов. Ленина писал, отдавая должное ясности мысли, что не было книги, в которой самые абстрактные философские понятия сочетались бы с такими ругательными эпитетами, как в этой работе. Но смиренно-мудрый автор рецензии не догадывался, что и здесь у тов. Ленина была борьба, в которой противнику не могло быть пощады, если он заслуживал осуждения, ибо и в философии для тов. Ленина дело шло не о самоуслаждении глубокомысленными изысканиями, а об основательной борьбе.

На заре нового подъема движения разражается война. Перед спутанным сознанием рабочего класса встает ряд важнейших проблем.

Корни войны, ее смысл и значение – все это прежде всего нужно понять. На сцену выступили под марксистским флагом самые наглые осквернители марксизма. Владимир Ильич садится за изучение вопроса об империализме и в ряде новых работ вскрывает всю фальшь каутскианских теорий. Противоречивый характер Развития, неизбежность хода к катастрофе – вот что прежде всего отмечал Ленин. «Финансовый капитализм может быть мирным», – говорил Каутский. «Все, что происходит, имеет свое оправдание», – писал Кунов. И те, и другие плевали на Маркса. А Ленин брал сухие цифры, анализировал капиталистическое развитие последних лет и с точностью астронома швырял в лицо врагам революции безусловное, мужественное, научное предсказание революционной грозы.

Жизнь оправдала теорию Ленина, потому что эта теория глубочайшей теорией общественного развития, которая видит на несколько лет вперед, потому что она была революционной теорией. Но, быть может, самым гениальным теоретическим построением Владимира Ильича было его учение о диктатуре пролетариата, его роли, о ее формах, о ее значении. Здесь тов. Ленин не только разрабатывал учение Маркса, но создал целую новую теоретическую школу. Маркс мог в самых острых чертах наметить линию. Ленин завершил это дело. Учение о диктатуре пролетариата и Советской власти – евангелие современного пролетарского движения, которое Ильич с величайшей теоретической смелостью впервые изложил в своих знаменитых «Тезисах» на апрельской конференции 1917 г. Маркс писал однажды, что суть его учения состоит не в теории классовой борьбы, ибо классовая борьба была открыта до него, а в том, что развитие капитализма приводит неизбежно к диктатуре пролетариата. Учение Ленина касается лишь следующей исторической ступени, и, так как Ленин не только гениальный теоретик, обществовед, но и популярный работник-писатель, его теория становится силой, ибо ею овладевают массы.

Творца научного коммунизма Маркса буржуазно-либеральные профессора травили за «его бездушность», «пафос ненависти» и пр. Маркс был пламенным революционером, действительно ненавидящим священной ненавистью рабский строй, в котором кучка «цивилизованных варваров» угнетала миллионы рабов. Но все видели гигантский рост этого великана мысли.

Теперь, когда раскрыты все классовые карты, буржуазные идеологи начинают признаваться, что большевизм и есть самый доподлинный марксизм. Так пишет профессор Зомбарт в своей новой работе «Основы социализма», так пишет Струве. Но они в ужасе смотрят на большевизм и его мирового вождя, ибо «красный призрак коммунизма» одевается плотью и кровью, вооружается острым оружием критики и критикой оружия ниспровергает ненавистный капитализм.

Живое воплощение теоретического и практического разума рабочего класса, тов. Ленин, руководит этой победоносной борьбой. Мы все, его ученики и товарищи, твердо надеемся, что вместе с ним увидим и день нашей мировой победы, с которой начнется действительная история освобожденного человечества. <...>

Печатается по книге Ленин – вождь трудящихся (1870—1924): Сборник статей. Росток н/Д: Изд-во«Прибой», 1924, с. 37 – 40.

<...> УЧЕНИЕ МАРКСА
ЕГО ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Г.

ВВЕДЕНИЕ

В грозную и суровую эпоху катастрофического крушения капитализма, войн, революций, пролетарского Sturm und Dranģa могущественной, энергичной, разрушительной н творящей, выводящей из хаоса идеологией является революционный марксизм, который в своей развитой и обогащенной форме выступает как марксизм-ленинизм. Этот факт не могут отрицать даже заклятые враги пролетариат, даже те, кто в героической борьбе и циклопических творческих усилиях нового, идущего к мировому господству класса видят мрачное пришествие люциферова начала и кровавое подавление современного освободительного движения пролетариата рассматривают как элементарную предпосылку иллюзорного обновления гнилой буржуазной культуры. Марксизм есть действительно великая доктрина нашего времени. Учение красного доктора, как звали лондонские филистеры гения пролетарской революции, овладело миллионами: оно овладело массой и масса овладела им. Но революционный пролетариат чрезвычайно далек от «vita cotemplativa»*: он является носителем «vitae aktivae»**, жизни бурной и деятельной; это он выражает все напряжение и все освобождающее «мучение» общественной материи, в победе разрешающуюся трагедийность исполинской исторической борьбы. Именно поэтому марксизм сформировался как его классовая идеология: марксизм есть мировоззрение пролетариата, которое, выросши из практики его борьбы и переплавив в реторте революционной критики все ценные завоевания эпохи в драгоценнейший сплав, является самым совершенным практическим орудием революционного преобразования мира. Марксизм есть «не догма, а руководство к действию».

Здесь налицо небывалый охват масс in praxi***: все действительно революционное движение века идет под этим знаменем, на всех континентах, во всех государствах, среди всех рас и наций.

Марксизм есть самое глубокое во всей истории человечества – революционное учение. Как и сама пролетарская революция, он имеет две ипостаси единого целого: разрушительную, деструктивную, острый меч которой направлен против всего капиталистического миропорядка, от его экономических глубин до его ядовитых философских и религиозных рефлексов*, и созидательную, силы которой направлены на постройку новых, социалистических форм общественного бытия и новой, социалистической культуры. В СССР марксизм стал государственно-признанной идеологией, вся концентрированная мощь которой является великолепным орудием грандиозного созидания нового общества «Совокупный», «собирательный» рабочий в СССР, т. е. всеединство разнообразных рабочих сил этой стройки, есть коллективный «философ», который не только «объясняет» мир, но и самым решительным образом его «изменяет» *.

По своему огромнейшему массовому влиянию, по своей могучей революционно-преобразующей роли марксизм есть сам по себе явление совершенно своеобразное и исключительное. Между тем его противники и классовые ненавистники нередко трактуют его лишь как новое массовое вероучение. Верно, конечно, что человечество на разных этапах своего развития, в лице совершенно разных классов выдвигало идейные течения, которые поднимались мощными горными кряжами на поверхности общественной жизни. будучи идеологическими доминантами в течение длительных исторических периодов. Сюда относятся, прежде всего. владевшие миллионами умов религиозно-философские концепции, так называемые «мировые религии»: культы Египта и Вавилона, парсизм, религия Ягве, христианство, буддизм, конфуцианство, учение Магомета; сюда относятся европейские идеологии новейшего времени: идеология так называемого «Просвещения» в первую очередь. Последняя грандиозная философская доктрина европейской буржуазии – всеобъемлющая система Гегеля – уже никак не может идти в сравнение с ними по широте и глубине своего действительного влияния: да она и не претендовала никогда на то. чтобы рассматривать себя, например, как конкурента исторически сложившегося христианства: наоборот, она объявила себя его философской опорой. Марксизм выходит за все эти рамки: и по своему социальному генезису, и по своему логическому составу, и по своему общественному значению. В то же время он претендует на исключительность: он есть воинствующее учение, он «нетерпим» (хотя он критически усваивает все действительно ценное наследство буржуазной культуры), он рассматривает себя как единственного последовательного носителя всех удушаемых капитализмом прогрессивных тенденций эпохи. Его социологическое самопознание выражается в формуле: выход из капитализма есть выход из прежних форм мышления, смена «способов представления» Марксизм сознает свое всемирно-историческое право на идеологическую гегемонию веков. И несмотря на это – вернее отчасти и поэтому – он превращается во всемирно-историческую массовую силу.

Одной из распространеннейших форм идеологической классовой борьбы с марксизмом является его трактовка как учения эсхатологического, со всеми сопутствующими моментами хилиазма. сотериологии, мифа. С этой точки зрения теория кризиса капиталистической системы, революционного переворота и т. д. представляется как апокалиптические «последние вещи» (τάέσχατα) коммунизм – как «тысячелетнее царство хилиастов»; пролетариат - как Мессия, спаситель, Σώτή; прогнозы Маркса – как «пророчество» или «обетование»; анализ капиталистических противоречий – как обличение грехов мира; переход к социализму – как его «преображение» и т. д. * Все эти аналоги – словесная игра. Верно то, что различные тины эсхатологических идеологий (национально-революционных, революционных и даже контрреволюционных) были связаны с более или менее крупными национальными и социальными движениями «еретические» движения в Азии, и иудейские «пророки» и первичное христианство, и огромное движение Ислама, и средневековые анабаптисты, и английские «истинные», «левеллеры», и целый ряд других движений «за веру» на самом деле выражали глубокие сдвиги общественного порядка. Но этого как раз и не понимали противники Маркса; между тем то, что раньше трактовалось с точки зрения суеверной религиозной мысли, подлежит целиком научной трактовке, которая может быть лишь историко-материалистической. Следовательно, приводимая историческая «аналогия» должна быть обращена против теологических исторических концепций, которые за религиозными формами борьбы, исторически неизбежными на определенных этапах общественного развития, проглядывают материальное содержание этой борьбы, то движение «общественной материи», которое имеет своих классовых носителей с исторически адекватными идеологическими «формами сознания».

Однако общее положение, гласящее, что любая идеология, любое мировоззрение, любое вероучение и любая доктрина имеют свои земные корни, отнюдь не есть аргумент за суммарное, безжизненно-пустое и абстрактное, внеисторическое рассмотрение этих идеологий. Наоборот, общественная детерминированность их связана с проблематикой морфологического порядка, проблематикой конкретной фазы исторического развития, конкретного «способа производства», конкретного «способа представления», конкретных национальных и социально-классовых группировок, конкретных вопросов конкретной исторической борьбы. Это – с социологической стороны. Логический же состав, соответствующий своему социологическому эквиваленту, точно так же подлежит конкретному анализу. Только после такого анализа возможно научное суждение.

1. Социологически марксизм есть идеология революционного пролетариата, основного эксплуатируемого класса капиталистического общества, с его могущественной техникой, с его специфически-исторической экономической формацией, с его огромной культурой вообще и научной культурой в частности, со специфическими «законами движения», со специфическими противоречиями и такими же специфическими перспективами перехода в другую общественно-историческую фазу развития. Как бы нас ни восхищали циклопические стройки Египта или Ассирии, римские дороги и акведуки, индийская архитектура, ткацкие изделия Китая, – все же ни одна из «техник» прошлых исторических формаций не идет ни в какое сравнение с техникой машинного капитализма, с его паровыми двигателями, дизель-моторами, сверхмощными электрическими машинами, с системой совершенных станков, телефоном и радио, авиацией и автотранспортом, телевидением и кино. Как бы внимательно мы ни анализировали развитие денежного хозяйства и зародыши ростовщического и торгового капитала в Вавилоне и Китае, в Греции и Риме, в Карфагене и на берегах Малой Азии, эти моменты не идут ни в какое сравнение с современным мировым рынком. Как бы мы ни оценивали удельного веса рабских «мануфактур», вроде греческих «эргастерий», или незначительные порции наемного труда в прошлых исторических эпохах, все же – и это основное – только новейшее время создало специфические отношения между владельцами средств производства и неимущими: отношения наемного труда в массовом масштабе как основу совершенно специфической формы эксплуатации. Пролетариат – это не античные рабы, не люмпены Рима, не ремесленники Греции, не крепостные и не колоны: это класс, лишенный средств производства, продающий свою рабочую силу, концентрированный в огромных массах, вышколенный механизмом капиталистического производства, способный к организации, самостоятельному действию и самостоятельному революционному мышлению. И точно так же капиталистическая буржуазия – не египетские теократы и не греческие торговцы времен Аристофана. Это новые социальные категории, это новые классы нового способа производства. Наконец, как бы мы ни Ценили ученых старого Китая, блестящие догадки гениальных греческих натурфилософов, александрийских изобретателей, египетских геометров, алгебру Индии и арабов, астрономию Вавилона,— это только эмбрионы того, что дает могущественная точная наука современного капитализма. Марксизм есть продукт совершенно своеобразной эпохи и идеология совершенно особого класса, которого не знали прежние времена.

2. Логически марксизм есть научная система, научное мировоззрение и научная практика и уже по одному этому не подлежит нелепому «сведению» к иудейским пророкам, средневековым таборитам и т. д. с соответствующими эсхатологиями. Совершенно вздорным является приравнивание научных прогнозов Маркса к эсхатологическим утопиям. Все попытки логического разгрома марксизма, опровержения его прогнозов, попытки quasi- научных доказательств его логической несостоятельности сами потерпели грандиозное крушение под тяжелыми ударами действительности. Мечущимся буржуа остается объявить теперь мифом самый факт всеобщего кризиса капитализма, самый факт пролетарских революций, самый факт существования СССР. Но это значит ставить на голову действительный мир действительных отношений. В 1909 г. В. Зомбарт писал: «В 1883 г. Маркс считался всеми теоретиками буржуазной ориентации (bürgerlicher Observanz) давным-давно «опровергнутым». В том же сочинении сам он заявлял: «Маркс теоретически и практически «преодолен» («überwunden»), он исчерпал свою историческую миссию». А в 1923 г, его ученик Arthur Prinz приходит к такому заключению: «Если когда-либо «одна-единственная мысль» давала столетиям другую форму (Gestalt), если когда-либо отдельный человек тем, что от него исходило, навязывал целой эпохе (Zeitalter) специфические черты (das Gepräge), то это – Карл Маркс и его теория крушения капитализма. Если половина земного шара, от Тихого океана до Атлантического, лежит сейчас в тяжелейших судорогах, которые К. Маркс приветствовал бы как родовые муки нового общества, то его деяния (sein Werk) являются одной из главных причин этого». С точки зрения своего логического генезиса марксизм был гениальным творческим синтезом, возникшим на основе наиболее ценных мыслительных продуктов эпохи: великая идеалистическая философия Германии, критически переработанная и поставленная на ноги, преодоление фейербахианства _и создание теории диалектического материализма, революционизирование английской политической экономии от В. Петти до Рикардо и построение своей замечательной экономической теории; французский социализм и превращение социализма из утопии в науку – вот главные магистрали идейного генезиса марксизма, имевшего свои социальные корни в росте и оформлении как класса промышленного пролетариата. На базе изумительного и совершенного знакомства со всеми дисциплинами, на основе упорного изучения современного естествознания, от математики до геологии, исключительного знакомства с литературой по истории всех времен и народов, самостоятельной упорной работы над первоисточниками, первоклассного знания мировой литературы и мирового искусства вообще марксизм вырос как всеобъемлющая идеология титанического класса, оформленная титаническим гением Маркса. Поэтому эсхатологические фантазмы мятежных движений прошлых тысячелетий относятся к научным прогнозам Маркса, как магические формулы шамана к радиовещанию или книги по начальной алхимии к таблице Менделеева. Диалектический материализм как учение о всеобщих связях и законах бытия и становления; теория исторического материализма как учение о законах общественного развития; теория капиталистического хозяйства, его развития, его крушения; теория пролетарской революции и диктатуры пролетариата; гениальное научное предвосхищение дальнейшего развития (диктатура пролетариата, социализм, коммунизм) – это грандиознейшее научное мировоззрение, каких не знала ни одна прежняя эпоха. И именно поэтому революционная теория Маркса, организуя, сплачивая, ведя в бой миллионные массы пролетариев, оказала такое исключительное влияние на весь ход исторического развития.

Ее влияние огромно не только на все международное рабочее движение, но и на официальную буржуазную науку. Оно выражается в разных формах: марксизм то является объектом ожесточенной критики, ибо мимо него пройти нельзя никому; то он является причиной антитетических построений, и его могущественный напор сказывается в теориях, где каждое принципиальное положение его берется с другим логическим знаком; то он служит источником, откуда усваиваются отдельные части, с обычным смягчением» всех революционных «углов»; то он «принимается» для того, чтобы быть задушенным «посредством объятий». и т. д. При жизни Маркс, страстно ненавидевший буржуазию и ее идеологов и, в свою очередь, смертельно ненавидимый ими, как известно, был окружен «заговором молчания». Его «признание» началось с признания как экономиста, затем оно продвинулось в область истории и методологии истории, и теперь оно начинает оказывать все большее влияние на философию и естественные науки. В 1878 г. Adolf Held, один из немногих экономистов, знавших работы Маркса, писал, что у него нужно различать два момента: «...с одной стороны, элемент экономического социализма. т. е. теорию ценности л дохода, которая, будучи рассматриваема сама по себе, правда, неверна и утопична (!! – Н. Б.), но вполне, достойна того, чтобы быть обсужденной (diskutiert zu werden), и, с другой стороны, политически-революционный момент и лежащую в его основе материалистическую, противоречащую всем признанным законам морали (allen anerkannten Sittengesetzen widerstrebende) тенденцию. Этот богобоязненный профессор, у которого, кстати сказать, Зомбарт почерпнул свое учение о дуалистической природе Маркса-ученого и Маркса-революционера, не подозревал, что в скором времени именно эта «тенденция» охватит даже его коллег железными клешами своей несокрушимой логики и что даже крупнейшие теологизирующие историки религий такого калибра. как Е. Troeltsch, должны будут делать заявления, вроде следующих: «Из всех имевшихся решений вырастали новые проблемы... И тогда с величайшей силой захватило меня марксистское учение о базисе и надстройках...» После Маркса, который дал могучее оружие в руки пролетариата, буржуазная общественная наука переживает хронический упадок, ее действительно ценные моменты, поскольку они вообще есть, в огромной степени имеют своим источником Маркса, который тем ожесточеннее критикуется, чем больше служит объектом трусливого обкрадывания и сознательного искажения. В области экономической литературы достаточно назвать учение Бем-Баверка как пример антитетического построения, опиравшегося на «критику» всех основ Марксовой теории. учение, одно время господствовавшее в широчайших кругах университетской официальной науки; сюда же относятся Vilfredo Pareto и M. Pantaleoni. Всем известно исключительное влияние Маркса на Зомбарта, Туган-Барановского, Бюхера, Ф. Оппенгеймера. В европейской экономической литературе нет ни одного мало-мальски крупного ученого, который теперь осмелился бы просто «замолчать» Маркса. В области истории и методологии истории теперь уже никто не решается пройти мимо так называемого «экономического фактора». Все выдающиеся историки так или иначе подпадают под влияние Марксова гения: Максим Ковалевский. Эдуард Мейер, Лампрехт, Л. Гумплович, фон Белов, Допш, Матьез, Эритье, Зелигмэн, Виппер и др.; методологи и философствующие' историки, а затем и философы отдают дань гению пролетариата: Бенедетто Кроче, Штаммлер, Макс Вебер, Трельч, Теннис, Зиммель, Лориа, Р. Михельс, Джентиле (теперешний официальный философ фашизма) — все они вкусили от древа познания добра и зла. Даже философы ультрановейшей формации, такие, как Max Scheler, теоретик католической философии современности, в огромной степени черпают «свои» идеи из величайшей сокровищницы Марксова гения. Целые школы в других областях знания, смежных с историей, иногда развиваются под обаянием Марксовой доктрины: такова была, например, вся антропологическая школа в Италии, во главе с Энрико Ферри. Наконец, за самое последнее время, в особенности под влиянием русской марксистской литературы, началось проникновение марксизма в область теоретического естествознания. Если раньше это наблюдалось главным образом в связи с вопросами биологии (специально тема: марксизм и дарвинизм), то теперь представители теоретической физики (например, Ph. Frank) начинают вовлекаться в орбиту марксистских постановок различных методологических вопросов. Специально-критическая литература о Марксе необозрима. Маркс есть центральная проблема идеологической жизни современности, точно так же, как коммунизм есть центральная проблема всего общественно-исторического развития нашего времени.

Разумеется, это влияние Маркса на официальную науку имеет и другую – более важную – сторону: буржуазная наука и сама, и через теоретиков социал-демократии, этой агентуры буржуазного влияния на пролетариат, фальсифицирует и извращает Маркса: она его выхолащивает, она вытравляет из него революционное содержание, она до неузнаваемости извращает его здесь между революционным марксизмом и ею – настоящие идейные баррикады. Но то обстоятельство, что она вынуждена таскать кое-какое оружие из арсенала своего противника, показывает, насколько велика идейная мощь великого теоретического творения Маркса.

Марксизм есть синтез революционной теории и революционной практики. Если небывало велико значение теоретической концепции Маркса, если под знаменами научного коммунизма сейчас идут миллионы, одни – на штурм капитализма, другие – напрягая свои мускулы и нервы над практическими проблемами социалистической стройки, то тем самым дано общественно-функциональное значение марксизма. Человечество переживает эпоху наиболее критическую. Катастрофа капитализма развивается. Мир расколот. Могучие массивы нового, социалистического миропорядка уже сложились как результат творчества победоносного пролетариата СССР. Марксизм начинает завоевывать себе все новые области. Маркс, многажды убиенный критиками и фальсификаторами, поднимается во весь свой рост как всеобъемлющий гений веков. Марксизм непосредственно превращается в теоретическую практику и практическую теорию величайшего общественного переворота. Против него ополчаются в бешеной классовой борьбе все террористические и боевые силы умирающего старого мира во главе с фашизмом, все их пособники, все их резервы, Лозунг фашизма: искоренить марксизм – имеет поэтому глубочайший исторический смысл. Гегель говорит, что философия есть эпоха, выраженная в мыслях. Но наша эпоха есть эпоха величайшего раздвоения, ибо она есть эпоха рождения нового общественного строя, социализма; ибо она есть эпоха классовой борьбы, поднятой на такую принципиальную высоту, как никогда; ибо она есть эпоха, когда на всемирную арену истории как ее грядущий творец выступает новый класс, пролетариат, уже овладевший рулем власти, хозяйства и культуры на огромной территории Союза; ибо она есть эпоха, когда противоречия отживающего свой век капитализма свели его организм небывалой судорогой небывалого кризиса; ибо она есть эпоха, когда все действительные силы и потенции нового мира идут под лозунгами нового, беспощадно смелого, научного и в то же время революционного учения, охватившего всю сумму проблем нашего времени, мировоззрения, творцом и основоположником которого был Карл Маркс. Буржуазия, напуганная и потерявшая уверенность в прочности своего режима, уходит в мистику и сочиняет свою апокалиптическую контрреволюционную эсхатологию. Пролетариат идет под знаменем революционной науки.

<...> III. ТЕОРИЯ КАПИТАЛИЗМА

Капиталистическое общество берется у Маркса как специфически-историческая категория. Это – общество, опирающееся на машинную технику, экономическая структура которого обладает особыми отличительными признаками: это есть общество, производящее на рынок (товарное производство); это есть общество, где товаром становится и рабочая сила (наемный труд); это есть общество, где средства производства принадлежат особому классу, покупающему рабочую силу (капиталистическая буржуазия) и противостоящему своему антиподу, лишенному средств производства и продающему рабочую силу (пролетариат). Только при совокупности таких условий средства производства становятсякапиталом, решающая масса продуктов и рабочая сила – ценностью, труд – производством прибавочной ценности; при таких условиях общественное производство есть капиталистическое производство, процесс самовозрастания капитала. Открыть особый «закон движения» этого специфического общества и есть задача теоретической экономии в «узком смысле» (в отличие от политической экономии в «широком смысле», которая охватывает и другие историко-экономические формации). Уже самая постановка проблемы есть целая революция в науке, ибо до Маркса (и после Маркса, поскольку речь идет о буржуазной науке) категории политической экономии брались как «вечные» и «естественные» категории всякого производственного процесса; в этом именно и состоит «вся премудрость современных экономистов, которые доказывают вечность и гармонию существующих социальных отношений». Таким образом, «капитал есть не вещь, а определенное, общественное, принадлежащее определенной исторической общественной формации производственное отношение, которое проявляет себя в вещи и придает этой вещи специфический общественный характер». Только когда средства производства (вещи) являются средствами эксплуатации, и притом на товарного производства. и притом наемной рабочей они становятся капиталом. Марксизм отвергает всякую общую всеисторическую, вещную постановку вопроса, вульгарно-натуралистическую, исходящую непосредственно из вещи, или "психологическую», исходящую из отношения человека к вещи: закономерности экономической теории суть общественно-исторические закономерности. Но марксизм неизбежно отвергает и попытки оторвать общественные отношения от вещей и тем самым спиритуализировать эти отношения. Капитал не есть вещь, но отношение, проявляющееся в вещи, т. е. но голое отношение между людьми, вне материальной отнесенности к вещи. Вещь не была бы капиталом, если бы не было определенного общественного отношения; но, с другой стороны, если бы не было «вещи» (средств производства), то не было бы и капитала. По отношению к процессу труда. как таковому. общественно-историческая структура является формой; по отношению к исторической структуре труд является содержанием, но это содержание всегда дано в своей конкретно-исторической форме: вне ее оно просто немыслимо, оно — тощая и бессодержательная абстракция. Отсюда вытекает, что объектом экономической теории капитализма является процесс производства и воспроизводства в его исторической форме. Марксова теория капитализма опирается ведь не на идеалистическую социологию, а на материалистическое понимание истории. Материалистическое понимание истории теоретически схватывает, как мы видели, «всеобщие законы» (Энгельс) общественного развития, в то же самое время включая законы движения» различных исторических структур в целом, воспроизводство всей общественной жизни, от ее материальных основ вплоть до ее идеологических сублиматов. Экономическая теория анализирует воспроизводство только этих материальных основ. Экономическая теория капитализма (политическая экономия в «узком смысле») анализирует специфические «законы движения» одной только, исторически ограниченной структуры, законы движения капиталистической экономики, т. е. воспроизводство (понимаемое в его возникновении, развитии и неизбежной гибели) материальной основы капиталистического общества. Таким образом, материалистическое понимание истории логически является предпосылкой теории капитализма. Величайшая стройность теоретического здания. построенного Марксом, сказывается и здесь. Совершенно нелепыми являются, следовательно, попытки оторвать экономическую теорию Маркса от его социологической теории, как нелепо отрывать его социологическое учение (теорию исторического материализма) от его философского учения (теории диалектического материализма). Если процесс труда имеет такое огромное значение с точки зрения теории исторического материализма. то совершенно ясно, что он должен иметь решающее значение и в теории политической экономии. Если понятие способа производства является одним из основных понятий теории исторического материализма, то совершенно ясно все значение этой категории для экономической науки и т. д. Не случайно, конечно, что классическое изложение историко-материалистической концепции дано Марксом как предисловие к «Zur Kritik der politischen Oekonomie». Здесь речь идет не только о внешности: здесь заложен глубочайший внутренний смысл: материалистическое понимание истории есть предпосылка («предисловие» в широком смысле слова) экономической теории вообще, экономической теории капитализма в частности. Следовательно, марксизму совершенно чужды и глубоко враждебны все виды теоретического экономического идеализма, субъективизма, внеисторичности. «Отношения между людьми» берутся здесь не как формы психологической связи, а как объективно-историческое оформление материального трудового процесса. Отрыв этой исторической формы от содержания ведет неизбежно к отрыву и от материализма, и от диалектики: ибо основное противоречие и лежит в плоскости конфликта между этим содержанием и его формой. Анализ этого объективного, действительного противоречия есть стержень всей теории. Категории политической экономии поэтому должны отражать материальный процесс производства в его специфическо-исторической социальной форме.

Капиталистическое производство есть обобщенная форма товарного производства, когда товаром становится и рабочая сила, что сообщает всей экономической структуре совершенно своеобразный вид. Товарное производство вообще имеет одну чрезвычайно существенную особенность, не известную ни одной форме натуралъного хозяйства, Особенность эта состоит в том, что общественная связь между отдельными товаропроизводителями создается через обмен. Общественный характер труда в этом расчлененном общественном целом, агенты которого формально независимы друг от друга, не осознается хозяйствующими субъектами. Здесь налицо стихийный характер развития, его «слепой» ход; здесь стихийная и иррациональная общественная закономерность прямо противостоит отдельному товаропроизводителю. Здесь, следовательно, налицо особая связь между каузальным и телеологическим рядом явлений. Товарное и товарно-капиталистическое общество не есть целеполагающий субъект, не есть «телеологическое единство» как, например, при социалистическом способе производства. Оно раздроблено, хотя относительно и едино. Оно не есть механическая сумма частей, отдельные товаропроизводители и предприятия не суть membra disjecta: – общество все же существует, как таковое. Но тип междухозяйственной связи через обмен есть совершенно особый тип: характер общественного единства здесь чрезвычайно оригинален; это не есть единство целеполагающей организации, а стихийное, анархическое, в высокой степени противоречивое и относительное единство формально самостоятельных, но объективно связанных друг с другом через обмен агентов товарного производства. Общество, как целое, не может тебе здесь, – по самому своему существу – ставить какие-либо цели, ибо оно не есть объединенный субъект, а всего лишь стихийно функционирующая анархическая совокупность (не сумма!) связанных друг с другом своих «сочленов»: они, отдельные товаропроизводители, ставят себе цели, ибо каждый из них есть «целеполагающий субъект», подчиняющий свои действия принципу хозяйственной рациональности (sub specie) прибыли.

[1] Экономисты, идеализирующие мелкое производство, возлагали большие Надежды на электричество, ввиду делимости и легкой передачи его энергии, как фактор воскрешения ремесла: им предоставлялись самостоятельные мастерские, рассеянные в городах и деревнях, с мелкими моторами, питающимися от центральных станций. Нечего и говорить, что самостоятельного мелкого производства таким способом не получилось бы: оно оказалось бы в кабале у крупных электрических предприятий. В настоящее же время гибкость электрической энергии всего лучше эксплуатируется именно крупным производством для того, чтобы избавиться отсложных, дорогих и занимающих много места передаточных приспособлений, распределяющих энергию генератора между станками. Так, текстильная промышленность переходит к системе отдельных маленьких электромоторов для каждого станка.

[2] Сводка цифр по Annalen des seutschen Rrich, 1911, Zahn (Анналы Германского государства, 1911, Цан. Ред.).

[3] Satistical Abstract of the United States 1912, р. 202 (Статистический сборник Соединенных Штатов за1912 год, стр. 202. Ред.).

[4] «Финансовый капитал», рус. пер., стр. 286—287.

* Dr. Riesser. “Die deutschen Großbanken und ihre Konzentration in Zusammenhange mit der Entwicklung der Gesamtwirtschaft in Deutschland“. 4. Aufl. 1912, S. 149. – R. Liefmann. „Kartelle und Trusts und die Weiterbildung der volkswirtschaftlichen Organisation“. 2. Aufl., 1910, S. 25 (Д-р Риссер. «Германские крупные банки и их концентрация в связи с общим развитием хозяйства в Германии». 4 изд., 1912, стр. 149. – Р. Лифман «Картели и тресты и дальнейшее развитие народнохозяйственной организации». 2 изд., 1910, стр. 25. Ред.)

** Dr. Fritz Kestner. «Der Organisationszwang. Eine Untersuchung über die Kämpfe zwischen Kartellen und Auβenseitern» Brl., 1912, стр. 11 (Д-р Фриц Кестнер. «Принуждение к организации. Исследование о борьбе между картелями и посторонними». Берлин. Ред.)

* R. Liefmann. «Beteilligungs- und Fiananzierungsgesellschaften». Eine Studie über den modernen Kapitalismus und das Effektenwesen». 1. Aufl., Jena, 1909, стр. 212 (Р. Лифман. «Общества участия и финансирования. Исследование современного капитализма и сущности ценных бумаг». 1 издание, Йена. Ред.)

** Там же, стр. 218.

*** Dr. S. Tschierschky. «Kartell und Trust». Gött., 1903, стр. 13 (Д-р З. Чиршки. «Картель и трест». Гёттинген. Ред.)

**** Th. Vogelstein. «Organisationsformen», стр. 275.

* Alfred Lansburgh. «Fünf Jahre d. Bankwesen», «Die Bank», 1913, № 8б стр. 728 (Альфред Лансбург. «Пять лет деятельности немецких банков»б «Банк». Ред.).

* Центральные товарные биржи (нем,), Ред.

[5] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т.3, с.4: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»

[6] Имеется в виду работа В. И. Ленина «К характеристике экономического романтизма» (см.: Полн. собр. соч., т. 2, с. 119 – 262).

[7] Сборник Вл. Ильина «Аграрный вопрос» вышел в начале 1908 г.

[8] См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 1 – 609.

[9] «На Шипке все спокойно» - образное выражение, означающее внешнее благополучие при тяжелом положении, по названию картины В. В. Верещагина.

[10] Имеется в виду книга В. И. Ленина «Развитие капитализма в России» (см.: Полн. собр. соч., т. 3, с. 1 -609)

[11] Здесь – в смысле профессионал-исследователь.

[12] Базаров В. (Руднев В. А.) (1874 - 1939) – философ, экономист.

[13] Рябушинский П. П. (1866 – 1924) – лидер русской контрреволюционной буржуазии, из семьи русских промышленников и банкиров. Один из основателей партии «прогрессистов». Вдохновитель корниловщины и калединщины. После Октября 1917 г. эмигрировал.

[14] Путилов А.И. (1866 – после 1924) – русский капиталист. Служил в министерстве финансов. Директор Русско-китайского, затем Русско-азиатского банков. Член правлений многих акционерных обществ. После Октября 1917 г. эмигрировал.

[15] Туган-Барановский М. И. (1865 – 1919) – русский экономист, в 90-х гг. – один из теоретиков «легального марксизма».

* Созерцательная жизнь (лат.). Ред.

** Активная жизнь (лат.). Ред.

*** На практике (лат.) Ред.

* Отсюда бешенство против марксизма со стороны идеологов и практиков капитализма. См.: Th. Nixon Carver. Capitalism survives. Current History, april 1932$ сводную работу W. Sombarta. Der proletarische Sozialismus, 2 Bände; современную фашистскую литературу и т. д.; антимарксистская литературная продукция поистине необъятна.