Потребность как мотив

Итак, как мы уже говорили, взгляды на сущность мотива у психологов расходятся, мотив они рассматривают как побуждение, как потребность, цель, намерение, свойства личности, состояния.

Принятие потребности за мотив происходит прежде всего потому, что она объясняет в значительной степени, почему человек хочет проявить активность. Потребность объясняет, откуда берется энергия для проявления активности.

1. Как только субъект переходит в состояние потребностного напряжения (драйва, нужды), начинается активность организма с тратой энергии.

2. Чем выше напряжение потребности, тем интенсивнее побуждение.

Поэтому в случае, когда условия не позволяют удовлетворить потребность, энергия должна возрастать и проявляться во все увеличивающейся активности субъекта. Такое представление о детерминации активности господствовало в психологии до 50-х годов XX столетия. В 50-е годы Д. Кемпбелл и Ф. Шеффилд (1953) высказали предположение, что потребностное напряжение не влияет на изменение активности, а вызывает лишь снижение порога ответа на внешние стимулы. Ж. Нюттен (1975) высказал мнение, что активность, вероятно, никогда не является «ненаправленной».

Возникновение потребности не может объяснить целенаправленную активность животных и человека, выбор того или иного способа (предмета и действия) удовлетворения потребности. Кроме того, было установлено, что исследовательское и ма-нипулятивное поведение животных наблюдается и при отсутствии «первичных» потребностей, а актуализация последних не обязательно снижает исследовательскую активность (Р. Батлер, X. Харлоу, 1954). Была сделана попытка объяснить такое поведение врожденной потребностью нервных тканей в исследовательском поведении (Р. Вудвортс, 1918). Хебб (1949) высказал гипотезу о нужде организма в оптимальном уровне активации нервной системы, которая достигается при различных проявлениях активности: исследовательской, манипулятивной, игровой, познавательной. Но эта гипотеза не получила полного подтверждения, и ряд ученых (X. Харлоу, К. Монтгомери, 1953) выдвинули гипотезу о «внешне вызванном драйве». Под этим термином понимается потребностное напряжение, которое вызвано не внутренним состоянием организма, а внешними причинами. Но ряд авторов считают, что и это мало что проясняет, так как, например, в отношении исследования поведения драйв не выполняет функции побуждения.

Не избавляет от трудностей и постулирование потребности на «психическом уровне», например «потребности в компетентности» (Е. Деси, 1976), мотивирующей игровую, исследовательскую, познавательную деятельность. Так, с позиции этой потребности достаточно трудно объяснить, почему в каждый отдельный период времени человек не во всем хочет быть компетентным, а его потребность «предпочитает» определенный круг вещей и не затрагивает тысячу других, в следующий же период времени она переходит на другой, тоже ограниченный круг вещей. Таким образом, эта потребность не поможет объяснить ни предпочтений, ни их смен, а значит, предсказать, что, как и когда будет делать субъект.

Е.Н. Баканов, В.А. Иванников, сделав обзор литературы (в основном зарубежной), установили, что дефицит сам по себе не вызывает активности, а в процессуальной деятельности (игровой, исследовательской и т.д.) вообще не удается найти дефицита. В этих потребностях ученые не находят усиления драйва по мере нарастания депривации, а также феномена насыщения (редукции потребности по мере ее удовлетворения), т.е. в данных случаях отсутствуют характерные для потребностей черты. В связи с этим ученые отмечают крайнюю ограниченность наших знаний о многообразии потребностей, ведь, даже признав за потребность функцию побуждения деятельности, невозможно объяснить весь мотивационный процесс, почему выбирается этот объект, а не другой, почему потребность удовлетворяется с помощью этой активности, а не иной.

В результате А.Р. Лурия игнорирует роль потребностей в активации поведения, а приписывает эту роль мышлению и речи: «Источником активности человека служат планы, перспективы, программы, формирующиеся в процессе сознательной жизни людей; они социальны по своему происхождению и осуществляются при ближайшем участии сначала внешней, а потом и внутренней речи. Всякий сформированный в речи замысел вызывает целую программу действий, направленных к достижению этой цели» (1978).

Вместе с тем П. В. Симонов впадает в другую крайность, считая, что потребности – движущая сила поведения человека, и отождествляя их с мотивами. На этих же позициях стоит Д. В. Колесов (1991), считающий, что движущей силой психики являются потребности. Связи организма с внешней средой он называл потребностными связями. Эти связи, по его мнению, могут иметь разную степень напряженности (активность и покой, возбуждение и торможение). Он вводит понятие потребностного цикла как структурно-функциональной единицы жизнедеятельности. Начато потребностного цикла знаменуется возникновением в организме дефицита веществ, энергии, информации. Это приводит к возникновению потребностного напряжения, которое в отношении к последующей деятельности становится потребностным побуждением. При удовлетворении потребности, т.е. овладении предметом потребности и его использовании, заканчивается потребностный цикл. Д.В. Колесов говорил о ядре потребности, состоящем из модели потребностного результата – МПР и генератора потребностного возбуждения (побудительная активность). Исходящее из генератора возбуждение побуждает исполнительную систему к деятельности (к воздействию на определенный объект окружающей среды). Информация о полезном результате проходит через МПР, играющую роль фильтра, к ядру потребности и ведет к торможению генератора, т.е. к угасанию потребностного возбуждения, деятельность исполнительной системы на время прекращается. Автор рассматривает три варианта приведения в действие генератора.

1. Возбуждение в нем возникает спонтанно, как результат дефицита, появляющегося в ходе обмена веществ. При этом возбужденный генератор (гипоталамус) не только «запускает» потребностный цикл, но и повышает чувствительность детектора к имеющимся в окружающей среде полезным веществам.

2. Возбуждение в нем возникает вследствие внешнего воздействия значимого объекта.

3. Совмещение спонтанно возникающего возбуждения с . воздействием на детектор полезного объекта. Так, это ._}?(свойственно потребности в продолжении вида (современные девушки, чтобы возбудить потенциальных партнеров, используют различные методы, в частности, сексуально возбуждающую одежду и др.).

Соотношения между потребностями и мотивами можно систематизировать:

1) между потребностью и мотивом возможны далекие, опосредованные отношения;

2) потребность дает толчок к возникновению мотива;

3) потребность преобразуется в мотив после опредмечивания, т.е. после нахождения предмета, могущего ее удовлетворить;

4) потребность – часть мотива (В.А. Иванников, например, считает, что если побуждение принять за мотив, то частью этого побуждения становится потребность);

5) потребность и есть мотив (Л.И. Божович, А.Г. Ковалев, К. К. Платонов, С.Л. Рубинштейн и др.).

Вместе с тем отождествить мотив с потребностью не позволяет ряд обстоятельств:

во-первых,потребность не полностью объясняет причину конкретного действия или поступка (одна и та же потребность может быть удовлетворена разными средствами и способами);

во-вторых, мотив-потребность отделяется от идеальной (представляемой человеком) цели, поэтому неясно, почему мотив имеет целенаправленность. Так, Леонтьев пишет, что субъективные переживания, хотения, желания не являются мотивами, потому что сами по себе они не способны породить направленную деятельность.

В случае принятия потребности за мотив нельзя ответить на вопросы «зачем» и «для чего». Человек проявляет данную активность, чтобы понять ее смысл, ее цель (так, потребность в творчестве является ли одновременно и его мотивом, или же за этой потребностью стоит нечто другое);

в-третьих, принятие потребности за мотив ведет к тому, что говорят об удовлетворении мотива, а не потребности, о цели как средстве удовлетворения мотива, а не потребности, о наследственных и приобретенных мотивах (B.C. Мерлин, 1971), что не совсем корректно. Таким образом, при принятии потребности за мотив остается много неясностей и появляется некорректность в использовании терминов и словосочетаний. Поэтому в отечественной психологии закономерны другие позиции в понимании мотива.

Так, А.В. Веденов (1956) считал, что жизнь и деятельность человека не сводятся к удовлетворению им своих собственных потребностей, он зачастую действует на основе потребностей всего общества, требований общества и коллектива.

В.Н. Колбановский (1956) писал, что потребности личности и общества – явления одинаковой природы (выражают определенную необходимость) и потому направляют поведение человека при помощи одного и того же психологического механизма.

С этим не согласен Ш.Н. Чхартишвили (1958), разделяющий потребности личности и общества, считающий первые психологическим феноменом, а вторые социально-экономическим. Потребности общества удовлетворяются производством, а личности – потреблением. Чхартишвили отмечает, что личности удается возвыситься над потребностями лишь благодаря воле (1958). В связи с этим он выделяет импульсивное поведение («я хочу») и волевое – когда он исходит из понимания чувства долга («я должен»).

Мотив как цель (предмет удовлетворения потребности)

В «Словаре русского языка» СИ. Ожегова говорится, что цель – это то, к чему стремятся, то, что надо осуществить, т.е. целью могут быть предмет, объект, действия.

С.Л. Рубинштейн предмет удовлетворения потребности тоже рассматривает как цель, он говорит, что предметы становятся объектами желаний – возможными целями субъекта, когда он включает их в практическое осознание своего отношения к потребности.

Леонтьев и его последователи отделяют мотив от цели, принимая в качестве последней только действие по удовлетворению потребности или вообще не уточняя ее. Мотив у него – это то объектное, в чем потребность концентрируется в данных условиях и на что направлена деятельность. Воспринимаемый (мыслимый) предмет, приобретая свою побудительную функцию, становится мотивом. «Опредмечивание потребности» придает побуждению смысл, побудителем деятельности выступает не сам предмет, а его значение для субъекта. Он приписывает мотиву смыслообразующую функцию, когда побуждает к действию не желание чем-либо завладеть, а интерес к нему, получение от него удовольствия (например, творческая деятельность – снятие психологического напряжения личности, а значит, получение удовольствия).

Манукян поддерживает Леонтьева и считает ошибочной точку зрения философов-материалистов Древней Греции – Аристотеля, Лукренция Кара (в наше время – Л.И. Божович и др.), что нужда заставляет человека создавать предметы удовлетворения потребностей. По мнению Манукяна, потребности с конкретным предметным содержанием порождают определенные предметы и явления. Он полагает, что не потребность вызывает деятельность, а предмет потребности или его образ. Так, он считает, что биологические потребности вначале выступают как психологическое состояние напряжения, при котором человек не знает, чего ему хочется, и лишь встречаясь с объектом, могущим снять напряжение, человек начинает действовать, стремясь к этому объекту. При этом автор оказывается на позиции бихевиоризма, который рассматривает детерминацию поведения по типу стимул-реакция (S-R), когда потребность как бы совсем и не нужна.

Более справедливо высказывание И.М. Соченова: «…жизненные потребности родят хотения, и уже эти ведут за собой действия, хотения будут тогда мотивом или целью, а движения – действием или средством достижения цели… Без хотения как мотива или импульса движение было бы вообще бессмысленно» (1952). Предметы могут обладать силой привлекательности, но это, скорее, характеристика стимула, а не мотива. В связи с представлением о мотиве как о предмете говорят о роли мотива в формировании потребностей, а не о роли потребностей в формировании мотива, т.е. процесс мотивации ставится с ног на голову.