Неокантианская версия изобразительного искусства как чистой зрительности в работах К. Фидлера

В советской искусствоведческой литературе смысл эстетической позиции Конрада Фидлера (1841 — 1895), философа и мецената, был сформулирован определенно и категорично. В его произведениях, писал Г. Недошивин, «впервые дана развернутая программа теоретических принципов формализма»'4. Оказав значительное влияние на корифеев формалистического искусствознания, таких как Г. Вельфлин, Фидлер к концу двадцатого века вновь оказался в центре внимания — на сей раз в качестве теоретической предтечи авангардистского искусства. В идеях Фидлера, утверждал известный философ А. Гулыга, «заключена та программа, которую сегодня пытается реализовать неоавангард». Между тем Фидлер — фигура не менее противоречивая, чем Гильдебранд.

Конрад Фидлер изучал юриспруденцию, затем предпринял поездки во многие страны с целью расширить и углубить свое образование. Будучи весьма состоятельным человеком, оказывал материальную помощь своим друзьям и единомышленникам X. фон Марэ и А. фон Гильдебранду, а также покровительствовал известным художникам А. Беклину, Г. Тома и А. Фейербаху. Фидлер выступал в защиту искусства от разрушающей его тенденции массового капиталистического производства. В то же время Фидлер вошел в историю искусствознания как непримиримый противник аристотелевской концепции мимезиса, как теоретик, откровенно провозгласивший отказ от всей предшествующей эстетической мысли вместе с ее центральной категорией — категорией прекрасного. Исследователь его творчества из бывшей ГДР Г. Фэнсен доказывал, что в целом философские взгляды неокантианца Фидлера — субъективно идеалистические, в духе сенсуалистического субъективизма Дж. Беркли. Фэнсен полагал, что реальным основанием субъективизма Фидлера явился его «социологический индивидуализм». Отказ от реальности, конструирование сознания в качестве «атома», изолированного от истории и человеческих отношении, есть следствие аристократического презрения к массе как к безликой толпе.

Субъективистские и формалистические идеи действительно есть у Фидлера. Однако они — результат его серьезных размышлений о сущности изобразительного искусства, поиска выхода из современного Фидлеру кризиса изобразительного искусства, или того, что воспринималось им как кризис. Причем, этот поиск находится в скрытой, но необходимой связи с формалистическими идеями Фидлера. Суть его теории будет не понятой, если не выяснен характер этой связи, т. е. внутренней логики системы Фидлера. Критика, упустившая эту связь, не выполняет своей основной задачи, не предохраняет от возрождения именно формалистических идей Фидлера в иной форме, в том числе в форме их критики, даже если она вполне искренняя.