Общественно-политическая и культурная жизнь.
Различные слои населения по своему реагировали на происходившие в СССР процессы, в основном — стараясь приспособиться и использовать те возможности, которые предоставляла жизнь.
Правящая элита замыкается в себе, переходит на режим самовоспроизводства. Почти прекратилось ее пополнение и обновление за счет функционеров низовых организаций КПСС, традиционно выполнявших в советском обществе роль своеобразного «политического инкубатора». И это—при значительном увеличении рядов самой партии в послевоенный период (с 6,8 млн. человек в 1952 г. до 18,3 млн. в 1985 г.), что, помимо прочего, отражало растущее в массах стремление активно участвовать в политической жизни страны. Номенклатура неустанно окружала себя все новыми привилегиями и материальными благами. Началось сращивание ее наиболее коррумпированных групп с «теневой экономикой». Именно в то время завязываются прогремевшие вскоре скандальные «дела»:
«узбекское», «сочинское», «рыбное» и немало других. В них оказались замешанными руководители самого высокого ранга.
В кругах интеллигенции зарождается диссидентское движение. Его немногочисленные активисты, среди которых были приверженцы «подлинного марксизма-ленинизма», либерализма, христианско-демократической доктрины, открыто критиковали существующие порядки. Почти неизвестные в собственной стране, они вызвали широкую волну сочувствия и поддержки в мире. Получают известное распространение и иные, не столь радикальные проявления несогласия с политикой властей, с официально признаваемыми нормами и ценностями (создание произведений нонконформи-стского характера во всех областях интеллектуального и художественного творчества, массовые экологические кампании по защите природы и др.).
Недовольство рабочих и колхозников выражалось главным образом в пассивных и скрытых формах: прогулах, «текучке», низком качестве труда, растущем алкоголизме... По данным социологических опросов, проводившихся в середине 80-х годов, в полную силу трудилась едва ли треть работников. Остальные работали не с полной нагрузкой, хотя при другой организации производства готовы были делать больше и лучше.
В этой ситуации брежневская администрация берет курс на свертывание либеральных начинаний хрущевской поры. Консервативный уклон внутренней политики, определяемый некоторыми историками как «неосталинизм», был по сути естественной реакцией номенклатуры на неудачу добиться «общественной гармонии» через успехи в экономике.
Идеологическое обеспечение этого курса покоилось на двух выдвинутых с партийных трибун тезисах:
— о перманентном обострении идеологической борьбы социалистической и капиталистической систем;
— о построении в СССР «развитого социалистического общества» (позже дополненного тезисом о необходимости «совершенствования развитого социализма» как главной задаче на обозримое будущее).
Первый из них, созвучный печально известному сталинскому тезису 30-х годов (обострение классовой борьбы по мере продвижения к социализму), призван был «обосновать» в глазах общественности преследование всех несогласных с партийным диктатом как проводников «буржуазного влияния» внутри страны. Второй — устранив из политического обихода полностью дискредитированный хрущевский лозунг «развернутого строительства коммунизма», дать «теоретическую» базу для нескончаемых пропагандистских упражнений на тему о «продвинутости» и «зрелости» советского общества по отношению к предшествующим этапам, о «коренных преимуществах развитого социализма» перед «загнивающим капитализмом».
По примеру И.В.Сталина, власти поспешили законодательно оформить эти «преимущества». В 1977 г. была принята новая Конституция СССР, наполненная декларативными статьями о правах и свободах советских граждан.
На практике же брежневская администрация еще с 1966 г. перешла к открытым гонениям на инакомыслящих (диссидентов). Одни были насильственно высланы за границу (писатель А. И. Солженицын и др.), другие поплатились за критику коммунистического режима заключением в лагеря, в психбольницы или, как академик А. Д. Сахаров, ссылкой.
Происходит ужесточение цензуры, идеологического контроля над деятельностью творческой и научной интеллигенции. Многие талантливые писатели и поэты были лишены возможности публиковать свои произведения. Оставались на полках фильмы признанных в мире режиссеров, запрещались театральные спектакли. Серьезные притеснения испытывали ученые-гуманитарии, чьи научные концепции расходились с установками партийного руководства. В частности, в исторической науке было свернуто направление, изучавшее проблемы революции 1917г. (П. В. Волобуев, К. Н. Тарновский, М. Я. Гефтер и др.). Одновременно затихает критика «культа личности», прекращается реабилитация жертв сталинских репрессий. Вынуждены были уехать за рубеж видные деятели отечественной культуры: И. А. Бродский, Ю. А. Любимов, В. Е. Максимов, В. П. Некрасов, А. А. Тарковский и др.
За внешним благополучием в сфере народного образования и науки (в 1966 г. был осуществлен переход ко всеобщему среднему образованию; значительно — с 65,3% в 1970 г. до 87% в 1984 г. — выросла доля лиц с высшим и средним, полным и неполным образованием, намного больше стало научных учреждений и т. п.) скрывалось все более серьезное отставание от требований времени, научно-технического прогресса. Внедрение самых передовых разработок отечественных ученых, даже в таких щедро финансируемых отраслях, как военная промышленность и космонавтика, сковывалось техническими возможностями советской экономики.
Дата добавления: 2016-01-07; просмотров: 789;