Социально-экономическое и политическое развитие СССР в 1964-1985 гг.

Основные характеристики периода.Социально-эконо­мическое и политическое развитие нашей страны в период с 1964 по 1985 год характеризовалось наличием двух проти­воречивых тенденций. С одной стороны, руководство не могло отказаться от некоторых перемен, произошедших в обще­стве в середине 50-х годов, в первую очередь, от линии на повышение уровня жизни и от поддержания высоких тем­пов развития. Эти две задачи не могли быть осуществлены без проведения экономических реформ. С другой стороны, совершенно очевидным являлось желание политической элиты сохранить существующее положение, тенденция к консервативному курсу, направленному на сохранение в целостности советской системы, стабильности в высших эшелонах власти. В данной ситуации даже явно прогрес­сивные начинания в экономической сфере вступали в про­тиворечие с господствующей в обществе командно-адми­нистративной системой, устаревшей оргструктурой, зако­стеневшим экономическим мышлением.

Экономическое развитие. Реформы 60-х годов и их последствия* Нарастание «застойных явлений» в эконо­мике.Начало периода отмечено попыткой реформирова­ния экономики в духе преобразований предшествующего этапа (хрущевских реформ). Сентябрьский пленум ЦК КПСС (1965 г.) поставил задачу изменить соотношение между ад­министративными и экономическими методами управления предприятиями в пользу последних. Проводимая реформа была направлена на расширение хозяйственной самостоя­тельности предприятий и усиление материальной заинтере­сованности рабочих в результатах своего труда. Произош­ли изменения в формах и методах управления народным хозяйством: восстанавливались отраслевые министерства. Осуществляется совершенствование системы планирования: выполнение плана теперь выражалось не в валовых пока­зателях, а в объеме реализованной продукции, то есть учи­тывалось только то, что действительно было продано. Оп­лата труда ставилась взависимость отобщих итогов рабо­ты предприятия. Вводилась взаимная ответственность пред­приятий за поставку продукции друг другу.

Сами предприятия получили некоторую свободу в воп­росах планирования, заработной платы, распоряжении прибылью — все это создавало заинтересованность пред­приятий в рентабельной работе иулучшении экономичес­ких показателей. Руководство уделило внимание решенш-проблем народного потребления: значительные финансо­вые ресурсы направлялись в сельское хозяйство, легкую и пищевую промышленность, нефтегазовую отрасль.

Несмотря на то, что реформа проводилась достаточно медленно, она дала ряд неплохих результатов. Восьмая пятилетка (1965—1970), совпавшая с началом реформ, ока­залась лучшей за все послевоенные годы: значительно вы­росли валовой общественный продукт (на 43 %), нацио­нальный доход — на 45 %, продукция промышленности выросла на 50 %. Стабилизируются темпы роста произво­дительности труда, растет средняя зарплата.

Все же инициатору реформ, тогдашнему председателю Совета министров А.Н. Косыгину, не удалось довести ее до конца. Хозяйственная реформа не получила дальнейшего логического развития. Расширение самостоятельности предприятии плохо сочеталось с параллельным увеличением количества министерств, усилением их административных и ведомственных полномочий. Уже в самом начале реформ наблюдалось охлаждение к ним со стороны партийной эли­ты. Партийный аппарат увидел в реформе попытку разру­шить всю плановую систему, и от этой идеи тут же отступи­ли. Постепенно ограничивались права предприятий, возрас­тало количество плановых показателей, участились коррек­тировки планов. Начиная с девятой пятилетки, происхо­дит прекращение роста жизненного уровня населения. Со­кращается валовой, внутренний продукт, производитель­ность труда, падает фондоотдача, эффективность капита­ловложений. Страна погружается в застой.

Естественно, нельзя не отрицать некоторых успехов, до­стигнутых страной в рамках данного временного отрезка. Так, к началу, 70-х годов во много раз увеличилось произ­водство электроэнергии, нефти, газа, станков. В ряде отрас­лей в непосредственную производительную силу превраща­ется наука, ее достижения. В производство внедряются ЭВМ, кибернетические устройства, станки с программно-числовым управлением. Строятся атомные энергетические станции, работающие на ядерном топливе.

Однако в целом партийно-государственный аппарат ока­зался неспособным перестроить экономику страны в соот­ветствии с новым этапом научно-технической революции («микроэлектронная революция»). В структуре экономики господствующее положение занимали устаревшие, традици­онные отрасли (производство стали, чугуна, железной руды и т. д.). Сказывалась предельная милитаризация эконо­мики, чрезмерная военная нагрузка на народное хозяй­ство. Экономика развивалась в основном за счет экстен­сивных факторов — министерства предпочитали строить новые предприятия, а не оснащать новые. В итоге вытес­нение ручного труда в производстве шло очень медленно. Автоматические линии составляли в конце 70-х годов все­го лишь 6 % от общего объема оборудования, при этом ручным и малоквалифицированным трудом было занято более половины всех работников материального производ­ства (50 млн человек). Политическая элита предпочитала наращивать экспорт нефти и газа, доходы от продажи которых позволяли снижать социальную напряженность, сгла­живать последствия кризиса в легкой промышленности и других сферах народного хозяйства. Определенное значе­ние имели и субъективные факторы: низкая дисциплина работников, недостаточная требовательность к кадрам.

В итоге уже в 70-е годы наметилось резкое отставание СССР от развитых капиталистических стран Запада по темпам эко­номического развития. Реальных попыток реформировать экономику в соответствии с требованиями научно-техничес­кой революции не производилось. Вместо этого проводились затяжные эксперименты с введением хозрасчета на предприя­тиях, предпринимались попытки изменить организацию про­мышленного производства путем создания научно-производ­ственных объединений (НПО). Желаемого слияния науки и производства эти меры не принесли. Отличительным призна­ком данной эпохи стал рост масштабов незаконной промыш­ленной и торговой деятельности, коррупции. В этой обста­новке все проникающие на руководящие посты лица стреми­лись обогатиться. Происходит сращивание государственных структур и спекулятивного капитала. В результате доходы теневой экономики исчислялись миллиардами рублей. К на­чалу 80-х годов стала очевидной неэффективность ограничен­ного реформирования советской системы.

Состояние политической системы. Как считают мно­гие современные ученые, нарастание кризисных явлений в экономике в данный период было связано с тем, что пре­образования в социально-экономической сфере не были под­держаны реформированием политической и социальной сфер. Что представляло собой советское общество в пери­од брежневского правления?

Политическое развитие общества характеризовалось все­властием партийно-государственного аппарата. Его роль в координации производства, распределении благ неимоверно выросла, о чем свидетельствует и резкий рост численности аппаратчиков (до 18 млн человек). Быстрый рост бюрокра­тии обеспечивался многочисленными льготами и привиле­гиями. Вследствие отсутствия механизма обжалования дей­ствий чиновников, растет их безнаказанность, аппарат ча­сто даже не считал нужным руководствоваться Конститу­цией. Более того, руководители центральных и региональ­ных комитетов партии издавали указы, инструкции, прямо противоречащие конституции. Такое положение вещей благоприятствовало быстрому развитию теневой экономи­ки, расхищению государственной собственности, сращива­нию преступных, уголовных элементов с органами государ­ственной власти.

Основным противоречием в политической системе явля­лось расхождение между демократической формой и бю­рократической сущностью советского строя, В Конститу­ции 1977 года подчеркивался общенародный характер со­ветского государства, равноправие всех граждан. Нормы, прописанные в Конституции, расходились с реальной ситу­ацией. Формально, при выборах в Советы избиралось мно­го депутатов, были народные контролеры, дружинники, профсоюзы. Однако фактически вся власть концентрирова­лась в верхних эшелонах: партия осуществляла контроль за деятельностью администрации, на руководящие должно­сти назначались исключительно партийные работники.

Верховный совет не контролировал правительство, был по существу декоративным органом, призванным лишь одобрять подготовленные аппаратом решения. В местных советах все решал исполнительный комитет, над которым, в свою очередь, стоял секретарь райкома КПСС. Таким образом, реальная власть в стране полностью находилась в руках партийного аппарата.

В условиях коррупции власти, многочисленных фактов попирания закона со стороны аппарата, расхищения госу­дарственной собственности меняется весь жизненный ук­лад советского общества. Нарастают кризисные явления, выразившиеся в падении трудовой дисциплины, идейной мотивации труда, росте апатии, безразличия, воровства. В духовном развитии общества усиливается критический настрой, появляется диссидентское движение, представи­тели которого выступили с резкой критикой командно-административной системы.

К началу 80-х годов советская тоталитарная система лишается массовой поддержки общества. Кризисные явле­ния, характерные для советской экономики в 70-е —нача­ле 80-х годов были хорошо известны руководству, однако длительное время оно не могло решиться на радикальные реформы, тем более что продажа нефти на Запад позволя­ла отложить этот вопрос. Между тем кризис в экономике распространялся и на социальную систему, затронув и го­сударственные органы власти в виде коррупционных про­цессов. Таким образом, стагнация экономической сферы угрожала в начале 80-х годов уже непосредственно госу­дарственному функционированию в СССР.

15 месяцев Андропова. Приход к власти в 1982 году Ю.В. Андропова обусловил переоценку прежнего подхода к экономическим проблемам. Не ставя под сомнение основы политического устройства СССР, новое руководство взяло курс на борьбу с коррупцией, спекуляцией и другими про­явлениями теневой экономики. Было проведено несколько показательных процессов над руководителями торговли, происходит активная чистка замешанных в коррупции партийных кадров. Устанавливается жесткий контроль за соблюдением рабочего режима, вводятся строгие меры на­казания за пьянство и другие дисциплинарные нарушения на производстве. В целом указанные меры укрепили управ­ляемость экономическими процессами и должны были по­служить основой для более широкомасштабных реформ в ближайшем будущем. В начале 1983 года Андропов пору­чил группе ответственных работников ЦК КПСС (в том числе будущим «архитекторам» перестройки — М.С. Гор­бачеву й Н.И. Рыжкову) подготовку принципиальных пред­ложений по экономической реформе. Речь дала о возмож­ном введении хозрасчета и предоставлении самостоятель­ности предприятиям, создании концессии и кооперативов, совместных предприятий и акционерных обществ. Смерть Андропова и приход к власти консервативного лидера Чер­ненко заморозили имеющиеся планы реформ. Возобновле­ние экономических, преобразований в СССР произошло после очередной смены руководства страны. С именем нового гла­вы совет-ского государства М.С. Горбачева связана полити­ка перестройки как попытки обновления социализма. -

СССР В 70-Е – ПЕРВОЙ ПОЛ. 80-Х ГГ. НАРАСТАНИЕ КРИЗИСНЫХ ЯВЛЕНИЙ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ.

«Косыгинские реформы»

С 1965 г. стала проводится хоз. реформа, задуманная еще при хрущевской администрации. В целом она не посягала на директвную экономику, но пыталась внедрить в нее механизм внутренней саморегуляции, материальной заинтересованности производителей в результатах и качестве труда.

- Было сокращено число спускаемых сверху обязательных показателей,

- в распоряже­нии предприятий оставлялась доля прибыли,

- провозглашался хозрасчет.

- Одновременно упраздняются совнархозы и восстанавлива­ется отраслевой принцип управления промышленностью через ми­нистерства.

- Реформа затронула и сельское хозяйство. С колхозов и совхозов правительство вновь списало долги (к тому времени почти все они были убыточны), повысило закупочные цены.

- Кроме того, была ус­тановлена надбавка за сверхплановую продажу продукции государ­ству. Происходило резкое усиление финансирования аграрного сектора экономики В 1966—1980гг. туда было направлено 383 млрд. рублей, что составляло 78% капиталовложений в сель­ское хозяйство за все годы Советской власти. За счет этого мощно­го вливания средств началась реализация ряда программ: комплек­сной механизации аграрного производства, мелиорации и химиза­ции почв.

Эти новации благотворно повлияли на экономическую жизнь страны. Но их эффект оказался кратковременным. Прирост объема производства продукции, стабилизировавшийся в промышленно­сти за годы 8-и пятилетки (1966—1970 гг.) приблизительно на уровне предшествующего пятилетия (50%), а в сельском хозяй­стве превысивший его на 21%, в дальнейшем вновь стал сокра­щаться: соответственно до 43% и 13% в 9-й пятилетке, 24% и 9% — в 10-й, 20% и 6% — в 11-й пятилетке. Объяснялось это дву­мя главными причинами.

Во-первых,директивная экономика сумела довольно быстро нейтрализовать робкие и непоследовательные меры по реформиро­ванию хозяйственного механизма. Как эти происходило в промышленности, xорошо прослеживается на следующих примерах.

Спускаемую сверху норму прибыли — важнейший показатель работы предприятия — в принципе можно было получить двумя путями: за счет или труднодающегося снижения себестоимости продукции (т. е. оптимизации производства), или — искусственно­го завышения цен, особенно легкого в условиях, когда сохранялся «кабинетный», нерыночный порядок их назначения. Случилось в основном последнее, ибо в этом были заинтересованы и мини­стерства и предприятия. Начался ползучий рост оптовых цен. Только в машиностроении за 1966—1970 гг. они увеличились на треть. И никакой контроль Госплана этого процесса остановить не мог, поскольку главный контролер — потребитель к установле­нию цен отношения не имел.

Еще один пример. По инструкции, изданной министерством финансов СССР, в госбюджет требовалось вносить плату не за фак­тически используемые производственные фонды, а за плановые. Если предприятие в течение года избавлялось от ненужного обору­дования, оно все равно платило за него налог до следующей ревизии, а в новом году не могло использовать значительную часть прибыли, автоматически уходившую в госбюджет. В результате фондовооруженность в расчете на одного работника неуклонно пол­зла вверх, а фондоотдача (т. е. эффективность использования фон­дов) падала. За 1965—1985 гг. в два раза сократилась доля оборудо­вания, заменяемого из-за технологического старения и физиче­ской ветхости.

Уже к концу 60-х годов реформа промышленности выдыхается, так и не столкнув советскую экономику с наезженной колеи: рас­ширенного воспроизводства с упором на традиционные индустри­альные отрасли. Попытки внедрить наукоемкие производства (микроэлектроника, информатика, робототехника, биотехнология), развернуть сеть научно-производственных объединений не прино­сили ожидаемой отдачи. Становым хребтом экономики оставались топливно-энергетический и военно-промышленный комплексы (на последний работало до 80% машиностроительных заводов). Структура народного хозяйства приобретала все более нерацио­нальный, перекошенный характер; являясь бездонным потребите­лем капиталовложений, советская экономика имела минимальный выход на человека, удовлетворение его потребностей.

Во-вторых, исключительно важную,по сути решающую роль в снижении темпов хозяйственного роста играло то обстоятельство, что сама директивная экономика, подавившая ростки нового, объективно подошла к пределу своих возможностей.

1. Рассматривая причины этого, укажем прежде всего на обост­рившееся противоречие между колоссальными масштабами про­мышленного потенциала СССР (только за 1960—1985гг. сто­имость основных фондов увеличилась в 8 раз) и преобладавшими экстенсивными методами его развития. На каждый новый процент прироста продукции приходилось затрачивать все больше и больше средств. Достаточно сказать, что если в годы 4-й пятилетки народ­ное хозяйство поглощало чуть более трети всех ассигнований гос­бюджета, то в 11-ю—уже 56%. Соответственно сокращалось фи­нансирование других государственных программ, в том числе со­циально-культурной (с 37,4% в 1970 г. до 32,5% в 1985 г.).

2. Практически полностью были исчерпаны свободные людские ресурсы, причем из-за снижения рождаемости от пятилетки к пятилетке уменьшалась доля молодежи, впервые приходящей в общественное производство (с 12 млн. человек в 1971—1975 гг. до Змлн. в 1981—1985 гг.). Стоимость незанятых рабочих мест в народном хозяйстве страны достигла критического уровня — бо­лее 12% от общей стоимости основных производственных фондов. На вновь строящихся заводах и фабриках просто уже физически некому было работать.

3. Из-за перемещения сырьевой базы в суровые и труднодоступные районы Севера и Сибири лавиноооразно нарастали некогда незначительные затраты на добычу и доставку природных ресурсов. Началось сокращение пахотного клина в стране (за 70-е г. на 1%), что отягощало и без того сложное положение сельского хозяйства. Это было следствием расползания вширь промышленных объек­тов, занимавших под производственные корпуса и обслуживаю­щую их инфраструктуру плодородные земли, развертывания новых военных полигонов.

4. И, наконец, последнее. Выше уже неоднократно отмечалось, что директивная экономика постоянно «подпитывалась» за счет ресурсов аграрного сектора — жестко централизованного и интег­рированного в общехозяйственный механизм. Теперь и здесь обозначился предел. Обессилевшее за долгие годы нещадной го­сударственной эксплуатации сельское хозяйство приходило во все больший упадок, ограничивая возможности развития промыш­ленности, особенно в выпуске товаров народного потреб­ления.

Не помогали и беспрецедентные в советской истории финансо­вые вливания в аграрное производство. Немалая их часть тут же выкачивалась обратно в казну через искусственно вздутые цены на сельскохозяйственную технику и строительство различных про­изводственных объектов на селе (в среднем за 15 лет они подня­лись в 4 раза). Дело доходило до абсурда: стоимость на ферме одно­го места на корову в отдельных случаях равнялось стоимости одно­комнатной кооперативной квартиры. Другая часть финансовых средств в буквальном смысле уходила в песок — из-за коллектив­ной безответственности, царившей в аграрном секторе сверху дони­зу, незаинтересованности сельских производителей в результатах своего нелегкого труда. Деньги омертвлялись в грандиозных и ма­лоэффективных животноводческих комплексах, тратились на не­продуманную мелиорацию и химизацию почв, уходили на разра­ботку и пропаганду очередных амбициозных и нереальных партий­ных программ «подъема сельского хозяйства» (вроде принятой в 1982 г. по инициативе секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева «Про­довольственной программы»). Страна, обладавшая самыми бога­тыми в мире черноземами, превратилась в лидера по закупкам зер­на за границей.

Власти видели лишь один способ избежать упадка в экономи­ке — форсировать поставки на западный рынок энергоносителей (нефти и газа), цены на которые только в 70-е годы возросли почти в 20 раз. За 1960—1985 гг. доля топливно-сырьевого экспорта в СССР поднялась с 16,2% до 54,4%, а доля машин и сложной тех­ники упала с 20,7% до 12,5%. Внешняя торговля СССР приобретала отчетливо выраженный «колониальный» характер. Зато казна ска­зочно обогатилась за счет сотен миллиардов «нефтедолларов». Это был прямой заем дряхлевшей брежневской администрации у буду­щих поколений нашей страны. Колоссальные средства, получаемые в виде «нефтедолларов», использовались в народном хозяйстве с той же степенью эффек­тивности, что и в рассмотренном выше примере с его аграрным сектором. Они замораживались на долгие годы в незавершенном строительстве, тратились на закупку западного оборудования, не­малая часть которого плотно оседала затем на складах, поглоща­лись быстрорастущим бюрократическим аппаратом (управленцев разного уровня в стране к 1985 г. насчитывалось около 18 млн. че­ловек—шестая часть всех занятых), наконец—просто «проеда­лись», т. е. шли на импорт высококачественных товаров, призван­ных скрасить вид полупустых прилавков отечественных магазинов.

К середине 80-х годов и этот живительный валютный поток стал иссякать. Гибкая рыночная экономика ведущих капиталисти­ческих стран перестраивалась на энергосберегающие технологии, спрос на нефть снизился и цены на нее на мировом рынке начали стремительно падать. В этих условиях уже ничто не могло удержать на плаву тяжеловесную и неповоротливую дирекгивно-затратную экономику СССР.

По мере скатывания государственной экономики к стагнации, все заметнее давала о себе знать так называемая «теневая экономи­ка». Этот феномен, возможный только в условиях тотального огосу­дарствления хозяйственных структур, был неоднороден по своей природе. Он включал как различные виды официально запрещен­ной или строго ограниченной индивидуальной трудовой деятель­ности (преимущественно в кустарном производстве, в розничной торговле и бытовом обслуживании населения), так и чисть крими­нальный элемент (крупные хищения товаров и сырья, махинации в отчетности, изготовление на госпредприятиях неучтенной про­дукции с ее последующей реализацией через торговую сеть и т. п.). По неофициальным оценкам, к середине 80-х годов в сфере «тене­вой экономики» более или менее постоянно было занято около 15 млн. человек. В стране шло формирование новой социальной группы — дельцов подпольного частного бизнеса, возникают пер­вые мафиозные образования.

Кризисные явления накапливались и в социальной области. Приостанавливается медленное повышение жизненного уровня трудящихся, наблюдавшееся в первое десятилетие брежневского правления. Практически не росли объемы вводимого в строй жилья. На здравоохранение тратилось не более 4% национального дохода (в развитых странах — около 10—12%). В отдельных регио­нах СССР, занимавшего в целом* лишь 77-е место в мире по уров­ню потребления на душу населения, вводится де-факто карточная система распределения продуктов. С 1970 по 1985 гг. на два года уменьшилась средняя продолжительность жизни и по этому важ­нейшему социальному показателю СССР откатился на 35-е место в мире, по уровню детской смертности — на 50-е.