Практическая психология старости 9 страница

ния на основе наиболее дефицитарного зве­на в высших психических функциях в соот­ветствии с теорией А.Р.Лурия о трех блоках мозга. Первый — нейродинамический — тип старения связан с дефицитарностью бло­ка регуляции тонуса и бодрствования. Вто­рой — пространственный — тип старения высших психических функций связан с де­фицитарностью блока принятия, переработ­ки и хранения информации, с недостаточ­ностью анализа и синтеза. Отечественные нейропсихологи (Н.А.Загянская, Ю.В.Зуе­ва, Н.К.Корсакова) показали, что перера­ботка пространственных характеристик ин­формации обнаруживает высокую степень сенситивности в старости и даже при благо­получном старении с возрастом снижаются возможности пространственной ориенти­ровки, решения пространственных задач в различных модальностях, запоминания ло­кализации объекта, в результате чего стра­дает целостность, симультанность воспри­ятия пространственного, упорядоченного мира предметов и явлений. Третий — регу-ляторный — тип старения обусловлен де­фицитарностью блока программирования, регуляции и контроля психической деятель­ности. Компенсаторный процесс протекает, по предположению нейропсихологов, в на­правлении возрастных перестроек в перерас­пределении активности отдельных блоков мозга и, возможно, в перераспределении аспектов активности правого и левого полу­шарий мозга (135).

5.3 Характеристика отдельных познавательных функций

5.3.1. Восприятие

Сотрудники школы Р. Балтеса (75) по­дробно исследовали роль неизбежных сен­сорных потерь в старости. Они обнаружили, что острота зрительного и слухового вос­приятия связана с ослаблением интеллекту­альной деятельности (что особенно харак­терно для текучего интеллекта). Эта связь предполагает наличие общего механизма, посредством которого снижение мозговой активности влияет как на сенсорные спо­собности, так и на когнитивные процессы. Существует, однако, и альтернативное объ­яснение, согласно которому затруднение восприятия влечет за собой перегрузку про­цессов внимания и, как следствие, ухудше­ние выполнения различных когнитивных заданий. Однако независимо от природы механизма следует учитывать, что неизбеж­ное для старости ухудшение восприятия влияет на общую интеллектуальную актив­ность.

Н.Ф.Шахматов (64) отмечал, что вос­приятие в старости становится все менее чет­ким и пожилой человек вынужден прибе­гать к воображению, чтобы расшифровать искаженное и неадекватное восприятия, таким образом, по мере того как человек привыкает к неверному восприятию, воз­растает его «податливость» к обманам чувств, искаженная картина перестает его удивлять.

Более того, чем ограниченнее и туманнее становится поле восприятия, тем меньше пожилые люди осознают, сколь сильно на восприятие реальности влияют его чувства, страхи, желания и предубеждения. В связи с этим Э.Д. Смит (52) подчеркивает, что че­ловеку, еще только приближающемуся к выраженным возрастным изменениям, бы­ло бы полезно выработать у себя привычку относиться к своему восприятию критичес­ки, не полагаясь на него целиком, не про­верив его еще и еще.

Большое значение при расстройствах восприятия в старости имеет фактор так на­зываемой сенсорной депривации (ограни­чения количества и качества информации, поступающей в организм извне). Нормаль­ное функционирование нервной системы требует постоянной подачи чувствительных раздражителей. Длительная сенсорная деп-ривация, или продолжительное пребывание в монотонном окружении, может привести к серьезным психическим расстройствам.

Ухудшение сенсорных восприятий, ко­торое происходит в пожилом возрасте, уси­ленная социальной изоляцией из-за отстра­нения старых людей от активного участия в общественной деятельности, не обеспечи­вает старикам стимуляции от внешнего ми­ра, что так необходимо для их психического и физического здоровья. И.В.Давыдовский отмечал, что именно влияние сенсорной депривации приводит к изменению харак­тера адаптационных процессов в старости, к достаточно быстрому превращению «от-крытой» системы организма в систему «зам­кнутую». Относительная замкнутость нахо­дит свое выражение в факте общего сниже­ния интересов и притязаний к внешнему миру, что, как и некоторая скованность дви­гательных актов, недуги костно-суставного аппарата, приводит к сидячему образу жиз­ни, самоизоляции. По сути дела, речь идет о нарастающей утрате потоков стимулов и импульсов, об «истощении раздражимости» (20, с.24).

5.3.2. Внимание

Исследование внимания в старости ста­новится очень сложной проблемой ввиду того, что эта функция испытывает влияние очень многих, прежде всего органических факторов. Н.Ф. Шахматов (63) цитировал Э.Я. Штернберга, согласно которому ос­новное, что характеризует старение, — это снижение психической активности, выра­жающееся в сужении объема внимания, за­труднении сосредоточения и переключения внимания. При этом Н.Ф. Шахматов (63) описал целый ряд зарубежных исследова­ний, которые в качестве основного физио­логического механизма снижения функции внимания указывают на снижение силы и подвижности психических процессов внут­ренних свойств.

По мнению Э.Д. Смит (52), в процессе старения поле внимания становится уже и «затуманивается», периферия практически совсем ослабевает. Поэтому то, что находит-

ся в центре внимания, у пожилых людей все меньше связывается с другими впечатления­ми, мыслями и ощущениями, становится самодовлеющим и замкнутым. Э.Д. Смит (52) указывает, что типичным изменением функции внимания в старости является ос­лабление контроля за привычными, меха­ническими действиями, 'утрата «символов внимания», иначе говоря, внешних раздра­жителей, указывающих на необходимость учитывать окружающую обстановку. Ти­пичными символами внимания служат сиг­налы тревоги, обретенные в результате жиз­ненного опыта и указывающие на грозя­щую опасность. В юности мозг человека реагирует на сигналы тревоги немедленно. В затуманенном поле внимания пожилых лю­дей эти сигналы менее четки, их прохожде­ние замедлено, они хуже распознаются и вообще могут остаться незамеченными (52).

Возрастное изменение внимания к ок­ружающей обстановке снижает также под­сознательный контроль за последователь­ностью раздражителей, что лишает пожилых людей былой ловкости. Согласно данным, приведенным в работе Э.Д. Смит (52), за­медление сенсорно-моторных циклов у по­жилых лиц связано не с увеличением вре­мени на выполнение самих движений, а с затратой большего времени на инициирова­ние движений, на осуществление и кон­троль за ними из-за снижения работоспо­собности нервной системы.

Следствием ухудшения учета обстанов­ки при управлении своими действиями ста-

новится возрастающая с годами склонность путать последовательность действий и пере­скакивать с одной мысли на другую (52). Снижение функции внимания проявляется в еще одном распространенном явлении в старости — в рассеянности. Депрессия, эмо­циональные стрессы, волнение, беспокой­ство, характерные для пожилых людей, при­водят к тому, что мрачные мысли завладе­вают вниманием человека, и концентрация внимания становится невозможна.

Когда объект в фокусе внимания инте­ресен сам по себе, увлекателен, то ясность окружающей обстановки сильно ухудшает­ся, и пожилой человек становится целиком поглощенным данным объектом мысли, ис­ключающим в этом случае из внимания все остальное. Даже мощные внешние раздра­жители порой не способны привлечь его внимание (52).

5.3.3. Память

Память является наиболее изученным познавательным процессом в старости. Как отмечал Н.Ф. Шахматов (63), интерес к па­мяти обусловлен тем, что особое отноше­ние к прошлому составляет значительную часть жизни старого человека. В литературе широко обсуждается это явление. Отноше­ние к прошлому составляет основу субъек­тивных переживаний за счет того, что в этом возрасте настоящее и будущее менее кон­структивны, чем в прошлые годы. Воспо­минания занимают особое место в психическом статусе пожилого человека (63). По­ложительная эмоциональная окраска вос­поминаний прожитой жизни — это важней­ший момент аффективной жизни пожилых. Актуализация прошлого опыта, «уход в про­шлое» занимают отчетливое место в стар­ческой психике, как при благоприятных формах психического старения, так и при собственно возрастных психических рас­стройствах позднего возраста.

Резкое ухудшение памяти является по­казателем сенильных деменций. Однако здо­ровые старые люди, то есть люди без при­знаков деменций или других расстройств когнитивной сферы, также переживают из­менения в области памяти, хотя эти изме­нения более тонкие и менее опасные, чем в случае деменций. Концепции ухудшения памяти обычно опираются на клинические данные, и специалист должен различать мяг­кие изменения, характерные для нормаль­ного старения, и более грубые и обширные проблемы, связанные с деменциями.

Исследований изменения памяти в ста­рости много, но они сложны и противоре­чивы (149). По сравнению с исследованиями интеллекта (и особенно мудрости), которые учитывают жизненный контекст, исследо­вания памяти базируются в основном на лабораторных исследованиях. Эти традици­онные исследования, оценивающие возрас­тные изменения памяти, вызывают ряд воз­ражений. Во-первых, они уделяют мало вни­мания соотнесению эмпирических данных, полученных лабораторным путем, и фак­тов, отслеженных в реальной жизни. В связи с этим становится затруднительным оп­ределение того, какой вид памяти связан с возрастными изменениями (если какой-ли­бо вообще связан). Во-вторых, наибольшее количество фактов получено на основе ис­следования памяти методом возрастных по­перечных срезов. Таким образом, многие вопросы относительно объема, характера и этиологии возрастных ухудшений памяти могут быть отнесены отчасти за счет когортного эффекта.

В старости ухудшение может иметь мес­то в любом виде памяти. Информация мо­жет быть пропущена в сенсорном регистре, может оказаться непереработанной в рабо­чей памяти, может не достичь хранилища, может разложиться в хранилище или могут возникнуть проблемы с извлечением следов информации.

Дефицитарность в системе сенсорного запечатления (сенсорного следа) немного увеличивается с возрастом (142), однако функциональная значимость этого измене­ния минимальна. Сенсорное запечатление следует отличать от сенсорного функцио­нирования (ощущения и восприятия), ухуд­шение которого вносит существенный вклад в перестройку когнитивных функций в ста­рости. В частности, дефицитарность в об­ласти ощущений затрудняет обучение и за­поминание, поскольку информация не вос­принимается или неточно воспринимается на входе (149).

Что же касается кратковременной памя­ти, то возрастные изменения ее объема не были выявлены. Однако в случаях нормаль-

ного старения была обнаружена дефици­тарность в области оперативной (рабочей) памяти; эта дефицитарность коснулась про­блемы переработки информации (127). При этом при выполнении простого задания, которое требует минимального изменения материала (например, запоминание цифр), возрастных ухудшений не обнаружили. Ис­следования оперативной памяти рядом ав­торов (127,128) позволили сделать вывод о том, что серьезные возрастные изменения проявляют себя тогда, когда требуется зна­чительная переработка информации на вхо­де, когда пожилому человеку одномоментно предъявляется большой объем информа­ции, когда материал сложен и им необходи­мо манипулировать.

Самые существенные возрастные изме­нения были обнаружены в долговременной памяти. В классическом исследовании (135) сравнивались результаты тестирования ста­рых и молодых людей в задании запомина­ния серии слов в условиях: 1) воспроизве­дения; 2) узнавания (узнавание — как вы­бор правильного слова среди альтернатив). Результаты обнаружили возрастные разли­чия в воспроизведении, но не в узнавании. Авторы предположили, что старые люди имеют ухудшение не в утилизации новой информации, но в извлечении следов из долговременной памяти. Эти и последую­щие исследования (111) подтвердили тот факт, что у стариков остаются более сохран­ными процессы узнавания по сравнению с процессами воспроизведения. Полученные данные могут быть использованы при раз-

работке методов коррекции легких наруше­ний памяти у пожилых людей.

Различия в узнавании и воспроизведе­нии у старых людей являются важным сви­детельством того, что когнитивные ресурсы, необходимые для переработки информа­ции, снижаются с возрастом. Были получе­ны данные, согласно которым возрастные различия оказываются более выраженными при выполнении заданий, которые предпо­лагают меньше подсказок, намеков и дру­гой помощи извне (так называемой «под­держки среды») в процессе заучивания и извлечения следов из долговременной па­мяти. Задания на узнавание предполагают большие возможности внешней помощи, и старые люди выполняют их лучше (84). По­зитивное влияние внешней помощи обна­руживается и при заучивании серии слов и проявляется при этом в облегчении группи­ровки слов в категории. Вероятно, старые люди испытывают затруднения в использо­вании мнемотехники, группировки, орга­низации и осмыслении материала для пос­ледующего его запоминания, и им требова­лась для этого внешняя помощь. В то же время они лучше справляются с ситуация­ми, включающими автоматические процес­сы. Любое увеличение сложности запоми­наемого материала в первую очередь за­трудняет процессы долговременной памяти у стариков. Эти данные позволили исследо­вателям сделать вывод о том, что произ­вольное запоминание затруднительнее для стариков, чем непроизвольное (95).

Скорость переработки информации является другим важным источником возраст­ных различий. Старые люди справляются с заданием намного хуже, когда информация предъявляется быстрее или когда интервал времени, данный для воспроизведения, ко­роче (127). Если контролировать скорость предъявления материала или ослабить вре­менные лимиты для воспроизведения, воз­растные изменения в области памяти можно значительно нивелировать. Отвлечение вни­мания, волнение в процессе выполнения задания в большей мере оказывают влияние на стариков, чем на молодых.

Существует относительно мало исследо­ваний воспоминаний у старых людей, вос­произведения событий далекого прошлого. Старые люди воспроизводят исторические события так же хорошо или лучше, чем мо­лодые люди (81), возможно, потому, что в прошлом у них было больше времени для ознакомления с информацией. Исследова­тели изучали ответы на вопросы об извест­ных политиках и артистах. Старым и моло­дым людям задавали вопросы, касающиеся идентификации информации об этих зна­менитых людях. Если испытуемый не мог назвать имя, его спрашивали: «Может быть, ответ «крутится у вас на языке» (то есть, может быть, вы знаете ответ, но не можете его сейчас припомнить)?» Когда испытуе­мому казалось, что он знает ответ, испытуе­мый (старый или молодой) мог выбрать правильное имя из большого списка имен. Старые люди в большей степени, чем моло­дые, имели такие ответы (которые «крутят­ся на языке»), но они также имели больший

объем знаний, чем молодые. Авторы на ос­нове этих исследований (104) выдвинули предположение о том, что эффективность воспроизведения старой информации у по­жилых людей так же высока, как у моло­дых, принимая во внимание тот факт, что они дольше хранили эту информацию в па­мяти, а следовательно, имели больше вре­мени для ее сортировки.

Очень интересны данные о том, как ста­рые люди сами оценивают свои способности. Этот аспект памяти назван «метапамять» и включает в себя знания и оценку людьми памяти. Старые люди отмечают многие про­блемы, связанные с памятью (86). Но то, что люди говорят о своей памяти, может не быть надежным индикатором дефицитар-ности. У здоровых пожилых людей связь субъективной оценки памяти и реальной деятельности крайне незначительна. Но это было получено методом поперечных срезов, то есть старые люди, оценивавшие свою па­мять, делали сравнения с тем, какой она была в прошлом, а исследователь оценивал их ответы по тестам, проводимым в настоя­щее время.

Депрессии существенно влияют на то, как люди оценивают свою память. Депрес­сии обуславливают негативные оценки себя и своих способностей. Среди стариков и да­же молодых жалобы на снижение памяти обычно коррелировали с депрессией, а не с актуальной дефицитарностью в области па­мяти (86,149).

Вопрос о характере и величине возраст­ных изменений памяти может быть прояс-

нен при исследовании влияния тренировки на процессы памяти. Сам факт улучшения выполнения в результате тренировки по­зволяет предположить, что по крайней мере часть дефицитарности, наблюдаемой в ста­рости, обусловлена обратимыми фактора­ми. Были использованы и оценены разные стратегии тренировки памяти (например, разбивка списков слов на категории, стра­тегия использования зрительных ассоциа­ций — таких, как их подчеркивание или со­единение). Они дали очень хорошие резуль­таты (149). Сочетание обучения релаксации с обучением мнемотехнике является самой лучшей стратегией улучшения памяти по­жилых (149).

Наиболее интересные исследования по тренировке памяти были проведены Балте-сом с сотрудниками (70, 74, 139). Эти ис­следования использовали подход «testing the limits», который дает возможность ис­следовать величину пластичности или по­тенциала для улучшения памяти пожилых людей, а также лимиты, налагаемые про­цессом старения. Молодые и старые люди обучались использовать классическую мне­мотехнику, согласно которой новый мате­риал ассоциировался со знакомым местом или категорией. Затем их просили исполь­зовать мнемотехнику для запоминания спис­ка цифр или слов. Все (старые и молодые) испытуемые были способны выучить очень длинные списки слов. Если же условия за­поминания значительно затруднялись (на­пример, возрастала скорость предъявления новых единиц для запоминания), молодые

люди оказывались в значимом преимущест­ве по сравнению со стариками. Эти данные позволяют сделать следующие выводы: 1) спо­собность к запоминанию относительно плас­тична у стариков; 2) старость накладывает некоторые ограничения на выполнение за­дания в стрессовых условиях или в услови­ях помех.

В целом возрастные изменения памяти в старости естественны. И здоровые старые люди должны ожидать, что они могут не вспомнить слово или имя и что им потребу­ется больше времени на заучивание новой информации. Но старые люди могут успеш­но использовать целый набор практических способов улучшения памяти (например, ор­ганизацию заучиваемой информации, ис­пользование мнемотехник, профилактику отвлечения или стрессов при заучивании нового материала и отведение большего времени для заучивания или воспроизведе­ния материала) (149).

Наиболее полный и системный анализ исследований памяти пожилых людей был проведен Г. Крайг (29). Им мы закончим раздел о памяти.

Сенсорное хранилище

Сенсорное хранилище — это очень крат­ковременная зрительная или слуховая па­мять, удерживающая поступающую на вход сенсорную информацию в течение несколь­ких секунд до начала ее обработки. По-ви­димому, пожилые люди способны прини-

мать и удерживать все же чуть меньше ин­формации, чем молодые. В среднем их объем восприятия несколько меньше, особенно когда два события происходят одновремен­но. Причины этого еще не вполне ясны. Возможно, у пожилых людей хуже работают зрительная и слуховая системы. Может быть, у них снижается избирательность внимания или способность к распознаванию паттер­нов. А может быть, у них просто ниже мо­тивация, необходимая для успешного вы­полнения задач, требующих повышенной точности. В любом случае незначительная утрата сенсорной памяти, наблюдаемая в старости, вряд ли будет очень заметна в по­вседневной жизни. В жизни большинство предметов и явлений можно рассматривать дольше, чем в лабораторных эксперимен­тах, где на это отводятся доли секунды. Ис­ключение составляют дорожные знаки, рас­познавание которых может вызвать некото­рые сложности у пожилых водителей (29).

Первичная память (кратковременная память). Первичная память — хранилище с ограниченным объемом. В ней находится только то, что у человека в настоящий мо­мент «в мыслях». Большинство исследова­ний не обнаружило существенных различий между первичной памятью молодых и по­жилых людей (29).

Вторичная память (долговременная па­мять). По сравнению с сенсорной и первич­ной памятью, во вторичной памяти, как показывают исследования, наблюдаются оче­видные возрастные различия. Согласно работам, посвященным изучению процессов заучивания и воспроизведения, пожилые люди часто запоминают меньше слов из спис­ка и меньше деталей рисунка. Но что явля­ется причиной этих различий: уменьшение объемов памяти или изменение процессов запоминания и припоминания? В некото­рых исследованиях памяти указывается, что у пожилых людей, по-видимому, ниже эф­фективность организации, повторения и ко­дирования запоминаемого материала. Од­нако после тщательного инструктирования и небольшой практики они справляются с этими операциями существенно лучше. Да­же самые старые (те, кому около восьмиде­сяти) выигрывают от такой тренировки. Эффективность обучения, однако, не без­гранична. Даже после тренировки людям за семьдесят не всегда удается достичь уровня молодых взрослых. Согласно некоторым исследованиям, в которых сравнивалась па­мять старых и молодых людей, обучение на самом деле только увеличивает разрыв в ре­зультатах, потому что молодым обучение дает больше, чем старикам. Это позволяет заключить, что резервные возможности раз­вития у пожилых людей меньше, чем у мо­лодых взрослых, по крайней мере в том, что касается определенных навыков. Коро­че говоря, старые люди имеют меньше воз­можностей для совершенствования, или, по-другому, обладают меньшей пластич­ностью (29).

Третичная память. Третичная память, или память на отдельные события, по всей

видимости, сохраняется у пожилых людей практически полностью. В самом деле, со­гласно некоторым исследованиям, пожи­лые люди лучше припоминают подробнос­ти исторических событий, чем люди более молодые. Это особенно касается историчес­ких событий, в которых старики непосред­ственно участвовали, а молодые взрослые узнали о них только из вторых рук. Следует также отметить, что пожилые люди, как и все остальные, различаются по уровню мнемических способностей. Более образованные люди обычно лучше выполняют тесты па­мяти. А люди, активно занимающиеся ин­теллектуальным трудом, выполняют эти тес­ты лучше тех, кто им не занимается.

В общем, в таких видах памяти, как сен­сорная, первичная (кратковременная) и тре­тичная (на отдаленные события), сколько-нибудь существенных возрастных различий у взрослых людей не обнаружено. Такие различия обнаружены во вторичной (дол­говременной) памяти, но и они зависят от ряда факторов, не связанных с возрастом. Пожилые люди действительно могут пока­зать плохие результаты в тестах памяти, если для выполнения заданий требуется приме­нение непривычных приемов организации повторения запоминаемого материала. Боль­шинство из них, однако, улучшит свои ре­зультаты после обучения этим приемам. Кроме того, память пожилых людей изби­рательна: более интересный и значимый материал они запоминают легче (29).

Исследования изменений в поздней старости (70—90 лет) по типам памяти обнару­жили следующие закономерности: особен­но страдает механическое запечатление; луч­ше всего сохраняется логическая память; образная память ослабевает больше, чем смысловая, но при этом запоминание со­храняется лучше, чем при механическом запечатлении; основой прочности памяти в старческом возрасте являются внутренние смысловые связи; ведущим видом памяти становится логическая память (17).

5.3.4. Мудрость

Это загадочное качество является, пожа­луй, единственным неоспоримым преиму­ществом старости перед другими возраста­ми. Единства взглядов на этот феномен нет, однако наибольшим авторитетом в области исследования мудрости пользуется школа Пола Балтеса. Согласно определению, вы­двинутому этой школой, мудрость — это экспертная система знаний (то есть полу­ченная опытным путем), ориентированная на практическую сторону жизни и позво­ляющая выносить взвешенное суждение и давать полезные советы по жизненно важ­ным вопросам. Экспертные знания, кото­рые ассоциируются с мудростью, разделя­ются на пять категорий: фактуальные знания (позволяющие дать примеры возможных ситуаций, варианты выбора); процедурные знания (определяющие стратегии сбора ин­формации, принятия решений, анализ целей и средств); контекстуальные знания (знания возрастного, культурного и индивиду­ального контекстов для разных периодов и различных сфер жизни); знания, учитываю­щие относительность ценностей (различий личных и сторонних ценностей, культурно-исторический релятивизм, возрастную ди­намику ценностей); знания, учитывающие неопределенность (отсутствие идеального решения, оптимизации соотношения «при­обретения — потери» и т.п.) (29, 71).

Категории мудрости, выделенные П.Бал-тесом и его сотрудниками, достаточно аб­страктны и обобщенны. Их трудно понять, и, вероятно, требуется удачная метафора, которая хотя бы частично помогла за этими схематичными понятиями усмотреть фено­менологический смысл мудрости. В качест­ве такой метафоры уместно вспомнить при­тчу о завещании царя Давида, в котором дано описание мудрости как единства спра­ведливости, разумности, доброты, душев­ного покоя и бесстрашия. По завещанию царя Давида, справедлив тот человек, кото­рый свободен от власти чувств и поступает всегда так, как будто мир существует неза­висимо от него («Мир существует, а Я не существую»); разумен тот человек, который понимает относительность своих знаний о мире и ищет истины не в мире, а в самом себе («Существую Я, а мир не существует»); добр тот человек, который не стремится к господству, а действует сообразно порядку, существующему в мире («Мир существует, и Я существую, Я растворяюсь в мире»); счастлив тот, кто знает, что желания человеческие ненасыщаемы, кто понимает, что содержит весь мир внутри себя — ему не может чего-либо не хватать («Мир сущест­вует, и Я существую, весь мир растворен во мне»); бесстрашен тот, кто познал цену и радости, и печали и не боится ни смерти, ни бессмертия.

Пол Балтес и его коллеги много лет по­святили изучению такого сложного предме­та, как мудрость, чтобы построить модель ее развития и определить ее характеристи­ки. Согласно Балтесу, можно выделить пять основных свойств мудрости. Во-первых, мудрость связана главным образом с реше­нием важных и сложных вопросов. Часто эти вопросы касаются смысла жизни. Во-вторых, уровень знаний, суждений и сове­тов, отражаемый в мудрости, исключитель­но высок. В-третьих, знания, связанные с мудростью, необычайно широки, глубоки и сбалансированны и могут применяться в осо­бых ситуациях. В-четвертых, мудрость со­четает в себе ум и добродетель (характер) и используется как ради личного благополучия, так и для пользы человечества. В-пятых, хотя достичь мудрости нелегко, большинст­во людей распознает ее без труда (29).

В более поздних публикациях П. Балтес (139) указал, что только 5 % пожилых лю­дей были оценены им и его сотрудниками как мудрые, причем эти 5 % были равно­мерно распределены между различными пе­риодами поздней зрелости и старости.

Другими исследователями (82) был от­мечен еще один аспект мудрости — большая гибкость в трансформации и аккомода­ции жизненных целей к новым условиям и обстоятельствам. Пожилые люди легче сми­ряются с неизбежным и более, чем в моло­дости, предпочитают удовлетворительную жизнь иллюзорному счастью.

В отечественной литературе исследова­ния мудрости носят описательный харак­тер. Отмечают, что мудрость предполагает осмысление и принятие прожитой жизни, принятие старости как важного этапа жиз­ненного цикла. Отмечают, что мудрость предполагает не только сохранный интел­лект, но и твердый характер: мудрый ста­рец, давая совет по жизненно важным во­просам, способен взять на себя ответствен­ность за этот поступок. Это, вероятно, возможно за счет того, что в некоторых слу­чаях в старости возникает способность к обобщению чрезвычайно многостороннего, широко развертывающегося и все нараста­ющего опыта. Осмысленный, хорошо чле­ненный опыт укрепляет способность к сис­темному мышлению, к более всестороннему охвату сложных явлений и может вознести человека на такую высоту духа и такую вы­сокую точку обзора, где все обыденные про­блемы не достигают и слабого приближе­ния к дальним горизонтам жизни.

ГЛАВА 6

Наиболее характерные

психические состояния

в старости

В этой главе будет дана характеристика состояний, типичных в основном для ста­рости. Они не являются реакцией на кон­кретные неблагоприятные внешние факторы, которые накапливаются в процессе старе­ния. Эти психические состояния отражают глубокий уровень личностного реагирова­ния на само старение, на неуклонно разви­вающиеся изменения собственного Я. Это результат неприятия собственного старе­ния, несогласия со всем тем нежелатель­ным, что привносит старость в физический, психический и социальный статус человека (63). В связи с этим можно утверждать, что описанные ниже психические состояния ха­рактерны не для всех стариков, а лишь для тех, адаптация которых по возрастному фак­тору протекает по типу «замкнутого контура». Обзор литературы и наблюдения показыва­ют, что творческая, продуктивная старость не связана с каким-либо качественным из­менением характера и уровня психического реагирования. Иная картина психической жизни складывается при альтернативной стратегии адаптации. Эмоциональные пере-

живания в симптомокомплексе состояний, являясь важным компонентом общего адап­тационного синдрома, отражают личност-но-смысловой вектор поведения, направ­ленный в данной стратегии адаптации на защиту от действительности, на продление индивидуальной жизни путем купирования интенсивности жизненных проявлений и подавления активности личности. В связи с этим, по мнению ряда авторов, первым ха­рактерным психическим состоянием пожи­лых людей (характерным для стратегии адап­тации по типу «замкнутого контура») явля­ется выраженная озабоченность — не вполне осознанное, крайне генерализованное со­стояние (63). Она включает озабоченность собственным здоровьем, политическим и экономическим положением в стране (по отношению к перспективам собственной жизни), будущим детей и внуков — в целом всем понемногу. К. Рощак, как уже отмеча­лось, прямо указывает на адаптивный ха­рактер старческой озабоченности: по его мнению, потребность в беспокойстве и оза­боченности является своеобразным меха­низмом непомерно возросшей в старости потребности в избежании страдания (49).