Срединная стратегия 37 страница

«В целом на войне есть те, кто добивается победы бла­годаря Дао; те, кто добивается победы благодаря устрашаю­щей силе, и те, кто добивается победы благодаря собствен­ной моши. Проведение тщательных обсуждений и оценка противника, создание такого положения, при котором про­тивник теряет ци, а войска — рассеиваются, так что, даже если у него их много, он не может их использовать, — это победа благодаря Дао.

Точность в законах и установлениях, ясность наград и наказаний, улучшение оружия и снаряжения, приру­чение людских сердец — это победа благодаря устрашаю­щей силе.

Разрушение армий и уничтожение полководца, стрель­ба из арбалетов с навесных башен, ошеломление населе­ния и захват земли, возвращение только после успеха — это победа благодаря собственной мощи. Когда правители и князья знают это, три пути к победе будут завершены» (с. 30S).

Вероятно, одной из главных проблем, прекрасно осо­знаваемых, например, автором трактата «Сыма фа», было четкое и непреодолимое расхождение в системе ценностей между гражданской и военной сферой управления, между военными и чиновничьей бюрократей. В противополож­ность строго регламентированной, подробно расписанной, церемониальной форме, пронизывающей всю атмосферу двора и чиновничества, армия требовала «негражданской» грубости, отчуждавшей и отстранявшей ее от главных управ­ленцев и тем самым не дававшей повода надеяться на ка­кое-либо сближение:

«В древности правильное и духовное управление граж­данскими делами было вне военной сферы; того, что было

пригодно для военной области, не было в гражданской. Если правила и дух военной области проникнут в граждан­скую, добродетель народа склонится к закату. Если прави­ла и дух гражданской проникнут в военную, добродетель народа будет ослаблена.

В среде гражданской слова высокопарны, а речи вялы. При дворе каждый вежлив и почтителен и воспитывает се­бя для службы другим. Не будучи призван, не сделает шага; не будучи спрошен, не заговорит. Трудно продвинуться, но легко устраниться.

Среди военных каждый говорит прямо и стоит твердо. В боевом построении каждый выполняет долг и действует решительно. Носящие боевые доспехи не совершают по­клонов; воины колесниц не соблюдают ритуала; стоящие на укреплениях не суетятся. Во время опасности никто не обращает внимания на ранги. Таким образом, гражданские нормы поведения и военные законы — как внутреннее и внешнее, гражданское и военное — как левое и правое» (с. 169-170).

Обсуждение тактических принципов отражает общие воззрения авторов военных трактатов на равную необходи­мость обоих сторон жизни государства, одинаково важных для его сохранения и преуспевания. Так, вновь цитируя знаменитое изречение из «Дао-Дэ цзин»: «Оружие — это неблагоприятное средство», автор «Вэй Ляо-цзы» говорит:

«Оружие — это неблагоприятное средство. Война про­тиворечит добродетели. Все дела должны иметь свое осно­вание. Поэтому, когда подлинный правитель нападает на жестокого и беспорядочного, в качестве основания он ис­пользует гуманность и справедливость. Сейчас борющиеся царства утверждают свою устрашающую силу, сопротивля­ются своим врагам и замышляют друг против друга. По­этому они не могут оставить свои армии.

Армия использует военное в качестве ростка, а граж­данское — в качестве семени. Она делает воинственное внешним, а гражданское — внутренним. Тот, кто сможет

наследовать и измерить эти два, познает победу и пораже­ние. Гражданское — это средство распознать выгоду и вред, определить безопасность и угрозу. Военное — это средство противостоять сильному врагу, яростно атаковать и оборо­няться» (с. 336).

Таким образом, принцип «не забывать о войне» подра­зумевал осознанное направление усилий на совмещение гражданских мероприятий с военной подготовкой, чтобы избежать чрезмерной расслабленности и самоуспокоения и привнести в мирную жизнь необходимый компонент дисциплины.

Приложение

Краткий ОБзор истории китайского военного веда

Неолит и эпоха Ся

Война зародилась в столкновениях между небольшими поселениями и создании оборонительных заграждений, долгое время остававшихся одной из отличительных черт китайской военной истории. Оружие делалось из камня, кости и в эпоху Поздней Ся, вероятно, из бронзы. Воору­жение состояло из стрел и дротиков, боевых топоров, но­жей и дубин. Воины набирались из зарождающегося клас­са знати (или, возможно, сам этот класс пришел к власти потому, что состоял из воинов), а в сражениях участвовали ограниченные силы от нескольких сотен до нескольких ты­сяч человек; возможно, они сводились к поединкам, но­сившим отчасти ритуальный характер.

Шан

Династия Шан свергла Ся с помощью военной силы, хотя численность армии в то время не превышала нескольких тысяч воинов. В эпоху Шан совершенствовалось бронзо­вое оружие, а ядром военной организации стали колесни­цы с экипажем из трех человек; сражения продолжали представлять собой поединки между отдельными воинами;

в обыкновение вошли походы, тянувшиеся несколько не­дель, но сами столкновения обычно длились не больше дня. Боевую армию составляло несколько тысяч человек, однако число мобилизованных приближалось к пятнадца­ти тысячам и требовало набора вспомогательных войск из низших слоев общества. Различие в видах вооружения зна­чительно углубилось: камень и кость еще не вышли из употребления, особенно для наконечников стрел, но знать сражалась бронзовым оружием, носила бронзовые шлемы и доспехи. Появились короткие мечи, что повлекло за со­бой возникновение техники обкладки деревянных щитов бронзовыми пластинами; в столкновениях могло прини­мать участие до нескольких сотен колесниц; сформирова­лась эффективная военная организация с иерархической структурой; основным видом оружия для боя с колесниц являлись алебарда и боевые топоры. Составной лук, также доминировавший в эту эпоху, позволял метать стрелы с большей силой и на большее расстояние. Размеры и мощь колесниц все больше увеличивались, и, хотя войска Чжоу значительно уступали Шан в численности, даже при том что враг был деморализован и раздроблен, по-видимому, Чжоу достигло победы благодаря повышенной мобиль­ности и применению более мощных колесниц с четверной упряжкой.

Главными действующими лицами в конфликте Шан и Чжоу были Чжоу-ван, правитель Шан, изображаемый в классической литературе как воплощение зла; Вэнь-ван, благородный, культурный правитель, положивший нача­ло быстрому расцвету Чжоу; У-ван, наследник Вэнь-вана, направивший накопленные силы на свержение династии Шан и одержавший, вероятно, в 1045 г. до н. э. победу в знаменитом сражении при Муе; и Тай-гун, старый мудрый советник, возможно, перешедший из стана Шан к Чжоу и, по преданию, разработавший стратегию и тактику, обеспе­чившие возвышение Чжоу.

Ранняя Чжоу

Технология вооружений не делала резких качественных скачков, а развивалась постепенно, но непрестанно, как, например, меч, который к этой эпохе обрел свою оконча­тельную форму и длину. Пехотинцы, сопровождавшие ко­лесницы, приобретали все большее значение. Развивались кожевенное дело и металлообработка, позволявшие созда­вать более острое и удобное оружие, а также более прочные доспехи. Армии увеличивались как в численности, так и в числе по мере ослабления центрального правительства и возникновения новых государств на периферии. В столк­новениях продолжал соблюдаться воинский код чести. (Этот период не ознаменовался деятельностью особо выдающих­ся личностей, а в «Ста неканонических стратегиях» не упо­минается ни одно сражение, имевшее место в эту эпоху.)

Эпоха Весен и Осеней

Военное дело претерпело существенные изменения: зна­чительно увеличилось количество колесниц, с одной тыся­чи в начале периода до четырех тысяч к его концу. Возрос­ла численность боевых армий с десяти тысяч до сорока- шестидесяти тысяч, так как пехота все больше повышала свой статус в качестве отдельного рода войск и в конечном итоге стала действовать независимо от колесниц, превра­тившись из вспомогательной части в особую боевую силу. Создание организационной структуры, основанной на ба­зовой боевой единице — «пятерке», обеспечило возмож­ность соединения, рассредоточения и применения раз­личных построений. Роды оружия разграничивались, но использовались в сочетании. Гражданские добродетели и кодекс чести выходили из употребления по мере ужесточе­ния военных действий.

Эпоха Восточной Чжоу началась с переноса столицы на восток под давлением варварских народов, ознаменовавшим

конец давно уже клонившейся к упадку верховной власти Чжоу. После этого развернулась борьба за власть и влия­ние между сильнейшими государствами, вступившими ме­жду собой в соперничество за установление гегемонии, хо­тя все они продолжали номинально признавать верховен­ство правящего дома Чжоу. Состоялась одна из эпохальных битв китайской истории — сражение при Чэнпу (в общем виде описанное в историческом примере к главе 45), а в государстве У появился Сунь-цзы. К концу эпохи Весен и Осеней число государств сократилось, и крупные столкно­вения происходили уже между главными соперниками, вы­жившими в тяжелой борьбе.

Борющиеся Царства

Войны приобрели невообразимый размах, а численность армий достигла 600 000 и более человек. Доминирующее положение занимала пехота, хотя в III веке н. э. начинают появляться небольшие конные части; в столкновениях одновременно могло принимать участие до шести тысяч колесниц, хотя их роль в сражении постоянно снижалась. Разрабатывались и применялись сложные тактики, нашед­шие отражение в сочинениях военных теоретиков; был изобретен арбалет, использованный для залпового огня в 341 году до н. э. в битве при Малин Сунь Бинем и доказав­ший свою разрушительную эффективность. У пехоты длин­ную алебарду вытеснила ее укороченная разновидность с заостренны^ наконечником; походы и осады длились ме­сяцами, а сражения могли продолжаться несколько дней. Цели ведения военных действий также поменялись: если прежде они сводились к покорению врага и захвату его бо­гатств (или обращению в рабство), то теперь войны велись ради захвата территории и уничтожения неприятеля. Осо­бую важность начали приобретать укрепленные города, требовавшие от нападающих огромных усилий и опреде­лившие развитие осадного дела. Чрезвычайно возросли

людские потери, часто доходившие до ста тысяч и больше с каждой стороны в одном сражении. Появилось железное оружие, но, по-видимому, еще не играло значительной ро­ли. Государство Цинь, вышедшее победителем из борьбы семи могущественных государств, с которой начался этот период — Цинь, Ци, Чу, Хань, Вэй, Чжао и Янь, — впер­вые со времени упадка Чжоу объединило под своей вла­стью Китай и дало стране недолговечную императорскую династию Цинь.

Эпоха Борющихся Царств ознаменовалась как военны­ми достижениями, так и интеллектуальным расцветом. На исторической сцене отличились многие знаменитые вое­начальники, включая Сунь Биня, Бай Ци, Юэ И и Тянь Даня (в главе 90 содержится краткий рассказ о деяниях Юэ И и Тянь Даня). Такие философы, как Шан Ян, Сюнь- цзы и Мо-цзы, создали новые учения, оказавшие неизгла­димое влияние на принципы государственного управления и общее мировоззрение и во многом определившие даль­нейшие пути развития военной мысли и практики.

Ранняя и Поздняя Хань

Конница полностью вытеснила колесницы и таким обра­зом заняла положение важнейшего рода войск в маневрен­ной войне, включая широкомасштабные походы на степ­ных варваров, предпринятые ханьским императором У-ди, в которых участвовало до ста тысяч всадников. Меч пре­вратился в рубящее оружие; появились и другие его разно­видности, в том числе и короткие мечи, более пригодные для конного боя. Железное оружие целиком сменило брон­зовое, за исключением дорогостоящих офицерских мечей, в то время как рядовые пехотинцы вооружались недороги­ми железными мечами массового производства. Войны обычно велись против пограничных народов, покорение внутренних княжеств требовало меньше сил, чем в эпо­ху Борющихся Царств, но обе ханьские династии были

вынуждены столкнуться с мощными мятежами, возникав­шими на религиозной почве и приводившими к огромным разрушениям.

Эпоха началась с широкомасштабных войн, в ходе ко­торых остатки прежних государств, прежде уничтоженных Цинь, а также других спонтанно возникавших образова­ний,. пытались восстановить свою власть в обшем хаосе, сопровождавшем упадок и гибель династии Цинь. Глав­ными соперниками в конечном итоге оказались Лю Бан, основатель династии Хань, и Сян Юй, сражавшийся на стороне государства Чу. Оба часто упоминаются в истори­ческих примерах, как и некоторые их подчиненные, стояв­шие во главе второстепенных армий.

Троецарствие

За власть над страной боролись три государства: Шу (или Хань) на юго-западе во главе с Лю Бэем; на севере Вэй, номинальный наследник династии Хань, армией которой командовал Цао Цао; и государство У на востоке, которым правил Сунь Цюань. К этой эпохе оружие и войска прак­тически остановились в своем развитии. Однако конница использовала тяжелые доспехи даже несмотря на то, что важнейшую роль в военных действиях стала играть мобиль­ность. На первое место вышли вопросы обороны, сложные тактические приемы и снабжение. Обычная численность армий составляла сто тысяч человек, но в отдельных важ­нейших сражениях принимало участие существенно боль­шее или меньшее число войск.

Трехсторонняя борьба между могущественными сопер­никами породила множество романтических мифов, обес­смертивших ее главных участников, часть которых появля­ется на страницах «Необычных стратегий». Цао Цао захва­тил главенство на севере страны, победив Юань Шао при Гуаньоу в последние годы Поздней Хань (как рассказывает­ся в исторических примерах к главам 23,29 и 89), а Сыма И завоевал общее признание в качестве великого военачаль­ника. Лю Бэй в государстве Шу имел счастье пользоваться блестящими стратегическими замыслами Чжугэ Ляна и вы­дающимся полководческим даром Гуань Юя, позже про­возглашенного Богом Войны. Все они часто упоминаются в исторических примерах. И наконец, Сунь Цюань в госу­дарстве У также пользовался услугами прекрасных полко­водцев, включая Люй Мэна, который фигурирует в исто­рических примерах к главам 21,22, 37 и 97.

Северные и Южные династии

Военное дело на севере практически не претерпело ни­каких изменений, хотя существенно возросло значение необычной тактики и мобильности, и поэтому войска об­лачились в более легкие доспехи. Принципы ведения воен­ных действий на юге, где быстро увеличивалась числен­ность населения и началось бурное развитие экономики вследствие обильного притока беженцев с севера, требова­ли приспособления к более сырой местности, покрытой густой растительностью, а также умения преодолевать вод­ные препятствия — многочисленные реки и ручьи; поэто­му основная тяжесть войн, инициировавшихся по большей части «варварами-захватчиками», легла на северные обла­сти страны. В этих столкновениях участвовали различные пограничные народы, использовавшие свою мобильность и ударную силу для захвата власти над Северным Китаем и устанавливавшие там свое правление, основав несколько недолговечных династий. Таким образом, в основном вой­ны велись между полукочевыми или кочевыми племенами, способными выставлять на поле сражения от 30 до 40 про­центов своей обшей численности, и оседлыми землепаш­цами, обитавшими в городах, полных недвижимого иму­щества и слабо оборонявшихся гораздо меньшим процен­том от общего числа жителей.

Тан и Сун

По большей части военные конфликты вспыхивали между правительственными войсками и пограничными народами. В этих столкновениях династия Тан поначалу выходила по­бедителем, но во второй половине своего правления зачас­тую оказывалась слабее, как можно видеть в исторических примерах. Возрожденная династия Сун не сумела раздви­нуть границы своего влияния, которые постоянно сужа­лись в ходе перманентных войн (хотя ни одно сражение этого периода не упоминается в «Неканонических страте­гиях»). Внутренние мятежи, ослаблявшие государство, яв­лялись бичом для обеих династий. В эпоху Сун пехота иг­рала непропорционально важную роль, а народы с запад­ных границ даже включали китайские пехотные части в свои собственные войска.

[1]Перевод П. С. Попова в редакции В. В. Малявина

[2]Перевод П. С. Попова в редакции В. В. Малявина

[3]Из главы «Суждения о войне».

[4]Цзе – последний правитель древнейшей (вероятно, мифической) династии Ся, прослывший величайшим тираном всех времен.

[5]Перевод Л. С. Переломова.

[6]Из главы «Военные законы».

[7]Впрочем, полководец Ли Вэй-гун (VII в.) считал возможным использовать магию и гадание для того, чтобы «сделать воинов алчными и глупыми», – так ими легче командовать. История военного искусства в Китае знает немало случаев применения обманных приемов такого рода в целях поднятия духа войск – практическая выгода прежде всего!

[8]Подробнее см. мою статью «Язык сердца: афоризм в китайской традиции» в книге «Афоризмы старого Китая». Сост. В. В. Малявин. М., 1988.

[9]Цзе Сюань. Бинцзин байпянь. Наньнин, 1996. С. 41.

[10]Ж. Делез. Различие и повторение. СПб, 1998. С. 93.

[11]Подробнее об этом см. В. В. Малявин. Чжуан-цзы. М., 2002. С. 102–105; В. В. Малявин. Сумерки Дао. М., 2001, С. 283. Интересно, что в древних военных трактатах указанные термины имеют еще чисто эмпирический смысл: фэнь обозначает разделение войска на части, цзянь – разрывы в обороне, «пустота» – слабое место в позиции. Впрочем, в трактате Сунь Биня есть случай употребления понятия «различения» в отмеченном выше «метафизическом» смысле. См. ниже.

[12]Чжунхуа бин шу баоку. Т. 2. Пекин, 1999. С. 1158, 1161, 1176.

[13]В эпоху позднего Средневековья живописец Шэнь Чжоу утверждал, что воля питается знанием «различия между вещами и откликом на воздействие вещей». Подробнее см. В. В. Малявин. Сумерки Дао. М., 2001. С. 298–299.

[14]Цит. по: Шу Даган. Сунь-цзы ды чжихуэй. С. 95. Как все основные понятия китайской стратегии, выражение «Единое Сердце» имеет свой коррелят в предметной практике: «единение сердец».

[15]М. Henry. Philosophy and Phenomenology of the Body. The Hague, 1975. P. 97.

[16]F. Jullien. Fonder la morale. P., Grasset, 1995. P. 161.

[17]В круге западной монотеистической религии речь идет, по удачному выражению О. И. Генисаретского, о «соответствии помышления человека и промышления Божьего». В терминах даосской традиции этот путь от индивидуального «я» к глубинной самости личности описывается в категориях «возвращения к подлинности в жизни» или проявления своего «подлинного образа» (в сущности, без-образного) или «изначального облика» который существует «прежде нашего появления на свет».

[18]Определение символической реальности у Ж. Делеза. См: Ж. Делез. Различие и повторение. С. 113.

[19]К. Клаузевиц. О войне. М., Логос, 2000. С. 50.

[20]См. специальное исследование Ф. Жюльена об этой категории китайской мысли и культуры: F. Jullien. La propension des choses. Pour une histoire de l'efficacite en Chine. P., Seuil 1992.

[21]Подробнее см. В. В. Малявин. Сумерки Дао. М., 2001. С. 113 и cл.

[22]Цзе Сюань. Бинцзин байпянь. С. 4.

[23]Тундянь, цз. 161.

[24]На тезисе о «женственной» природе полководца и вообще войны в китайской традиционной стратегии особенно настаивает Ж. Леви: Sun Tzu, L'art de la guerre. Traduit par J. Levi. P., Hachette, 2000. P. 20.

[25]Новейший пример такого рода – противопоставление коммуникации и стратегии, имеющей целью индивидуальный успех, в философии «коммуникативной этики» Ю. Хабермаса. См. J. Habermas. Moral Consciousness and Communication. Cambridge, Mass., The MIT Press, 1990.

[26]Подробнее о комментаторской традиции, относящейся к данному пассажу, см. «Чжуан-цзы». Пер. В. В. Малявина. М., 2001. С. 341 и сл.

[27]См. например, эссе Умберто Эко «Осмысляя войну» в его книге «Пять эссе на темы этики». СПб, 2000.

[28]Второй из названных здесь авторов – это, несомненно, известный полководец У Ци, которому приписывается авторство трактата «У-цзы». Что же касается первого имени, то прежде скептики, отказывавшиеся считать Сунь У реальным историческим лицом, полагали, что Хань Фэй-цзы имел в виду Сунь Биня. Находки в Иньцюшань показывают, что «Сунь-цзы» и сочинение Сунь Биня – это две разные книги. Скорее всего, Хань Фэй-цзы говорит здесь именно о Сунь У.

[29]Cледует иметь в виду, что в оригинале знак бин , переводимый здесь словом «война», обозначает и военные действия, и войско, и военную силу государства.

[30]«Великим делом» государства военные походы, наряду с принесением жертв предкам, названы в древней летописи «Цзо чжуань».

[31]В издании «Сунь-цзы с десятью комментариями» здесь добавлен знак и , который можно перевести как «благодаря чему». Перевод Ж.-Ж. Амио гласит: «Учение порождает единство помыслов; оно внушает нам одинаковый способ жить и умирать…». Французские переводчики В. Нике-Кабестан и Ж. Леви переводят понятие Пути (дао ) в этой фразе словом «добродетель» (vertu ), причем Ж. Леви ссылается на трактовку этого понятия у Монтескье как «моральной силы, данной народу в его нравах и учреждениях». В переводе С. Гриффита говорится о «моральном влиянии». Тем не менее отождествление дао с «добродетелью» и «моральным влиянием» неоправданно персонализирует это понятие.

[32]В оригинале инь и ян . Некоторые средневековые комментаторы отождествляют действие инь-ян с теорией Восьми триграмм и Пяти стихий. Текст «Сунь-цзы» не дает оснований для подобной трактовки. Тем не менее значение понятия «неба», без сомнения, гораздо шире слова «погода», употребленного в некоторых современных переводах.

[33]Фраза, взятая в скобки, присутствует в списке «Сунь-цзы» ханьской эпохи.

[34]В ханьском списке «Сунь-цзы» данная фраза записана следующим образом: «Земля – это высоты и низины, просторы и теснины, расстояния далекие и близкие, местность пересеченная и плоская, проходы широкие и узкие, позиции гибельные и спасительные».

[35]В оригинале употреблено сочетание знаков гуань дао , что можно перевести как «путь управления». Напомним, что понятие «пути» у Сунь-цзы относится прежде всего к моральному состоянию войска.

[36]Чжан Юй предложил трактовать знак цзян (полководец) как служебное слово, обозначающее будущее время. Согласно его предложению, данную фразу следовало бы читать так: «Если примут мои законы, то я останусь, а если не примут, то я уйду». Современные исследователи единодушно отвергают предложение Чжан Юя. Лю Инь без видимых оснований высказывает мнение о том, что в данной фразе первый из упоминаемых полководцев обозначает главнокомандующего войском, а второй – подчиненного ему старшего военачальника.

[37]Сунь-цзы пользуется термином, указующим на, так сказать, бытийственную и даже нравственную значимость упоминаемого здесь «обмана», причем эта неизменная основа выражается именно в системе действий. Напомним, что «путь» в китайской традиции рассматривался как нечто превосходящее предметное знание или техническое мастерство. Р. Сойер считает однозначный перевод китайского понятия словом «обман» неверным и переводит его с помощью сочетания двух слов: «deception and artifice» («обман и смекалка»).

[38]Как явствует из приводимых здесь толкований, некоторые комментаторы понимают последнюю фразу как рекомендацию держать в тайне план действий. Из современных авторов этой точки зрения придерживается Шу Даган. В таком случае данное предложение следует перевести так: «наперед ничего разглашать не нужно». Ж. Леви толкует глагол «преподать» как «учиться».

[39]В оригинале буквально: «Не начав войну, выстраивает план победы в храме предков». В древнем Китае, как уже отмечалось, было принято объявлять о начале военного похода в храме предков государя. Как указывает У Жэньцзе, выражение «выстраивать план в храме предков» можно считать самой древней в Китае формулировкой понятия военной стратегии.

[40]В энциклопедии «Тайпин юйлань» данная фраза дается в несколько иной версии: «Тот, кто тщательно рассчитывает, побеждает того, кто рассчитывает небрежно». В целом ряде списков отсутствует знак, соответствующий в переводе глаголу «выстраивать» (букв. «располагать», «обладать»). Данный перевод следует трактовке Л. Джайлса, а также Вэй Жулиня и некоторых других китайских толкователей. Ряд переводчиков (Н. И. Конрад, Р. Сойер, Ж. Леви) понимают эту фразу иначе: «Побеждает тот, кто имеет больше факторов в свою пользу». Д. Лау даже высказывает предположение, что подсчет факторов велся с помощью стеблей тысячелистника, использовавшегося для гадания в храме предков. Вторая трактовка кажется слишком упрощенной и, как признает С. Гриффит, не слишком осмысленной. Кроме того, она не учитывает столь важного у Сунь-цзы требования как можно тщательнее анализировать обстановку. Между тем версия данной фразы в энциклопедии «Тайпин юйлань» свидетельствует в пользу принятого здесь толкования. Она также делает понятной заключительную фразу этого пассажа: тот, кто не способен определить ни одного фактора, обречен на поражение.

[41]Согласно У Жэньцзе, знак цзянь («видеть») следует понимать здесь как знак сянь («проявляться»).

[42]В оригинале говорится буквально о «быстрых колесницах» и «колесницах, обитых кожей». Последние, согласно единодушному мнению толкователей, использовались для целей обороны или поддержки передовых частей. Р. Сойер называет их «защищенные кожей колесницы поддержки», С. Гриффит – «колесницы, запряженные четверкой лошадей и обитые кожей», Ж. Леви – «колесницы с защитой из кожи». В переводах Л. Джайлса и Н. И. Конрада значатся «легкие» и «тяжелые» колесницы. Согласно расчетам Лю Иня, в эпоху Сунь-цзы сто тысяч пехотинцев действительно соответствовали численности войска, сопровождавшего две тысячи колесниц.

[43]Ли – китайская мера длины равная приблизительно 330 м.

[44]По предложению Вэй Жулиня в тексте добавлен знак «ценить» (гуй ). В списке в энциклопедии «Тайпин юйлань» отсутствует слово «победа».

[45]В тексте говорится о чжухоу – собирательное название знатного сословия, владевшего уделами в эпоху Сунь-цзы.

[46]Не следует забывать, что «неискусность» (чжо ) в китайской традиции, особенно в даосской философии, вполне обоснованно считалась свойством как раз высшего мастерства. Такая «неискусность» выступала воплощением абсолютной творческой свободы, достигаемой лишь посредством долгого и систематического духовного совершенствования.

[47]В энциклопедии «Тайпин юйлань» иероглиф цяо (искусный) заменен – вероятно, по ошибке – сходным по начертанию знаком гун («деятельный», «работящий»).

[48]Срединная равнина – древнее название равнины Хуанхэ, центральной области древнекитайской цивилизации. Здесь это выражение означает «в пределах государства».

[49]В оригинале говорится о сосуде, который в древнем царстве Ци служил «малой мерой» для измерения объемов зерна.

[50]В оригинале буквально «кормить» (ян ). Р. Сойер без достаточных оснований видит здесь рекомендацию «воспитывать воинов для их использования».

[51]Здесь имеется в виду божество Сымин (букв. «Управитель судеб»), которое в религии древних китайцев определяло жизнь и смерть людей.

[52]Здесь и ниже словом «стратегия» переводится термин моу («хитрый замысел», «план действий»), который фигурирует и в современном китайском понятии стратегии – моу люэ . Такой перевод предлагает Н. И. Конрад. С. Гриффит тоже переводит данный заголовок как «Наступательная стратегия» (Offensive Strategy ). Ряд французских ученых – А. Жокс, Ф. Жюльен, Ж. Леви – толкуют заголовок главы как «Противодействия планам противника» (перевод Ж. Леви гласит: «Combattre l'ennemi dansces plans»). Современное понятие «военная стратегия» (чжань люэ ) впервые зафиксировано в сочинении III в.

[53]В энциклопедиях «Тун дянь» и «Тайпин юйлань» эта фраза отсутствует.

[54]В тексте перечислены существовавшие в древнем Китае войсковые подразделения, которые, согласно китайским комментаторам, насчитывали соответственно 1000, 500, 100 и 5 человек.

[55]Китайские комментаторы и большинство западных переводчиков полагают, что речь идет о разделении собственного войска с целью нанесения одновременно фронтального и флангового ударов. По мнению же Д. Лау, здесь говорится о том, чтобы разделить войско противника. Р. Сойер считает такую трактовку возможной.