Срединная стратегия 5 страница

Тай‑цзун сказал:

– Прекрасно! У меня нет сомнений по этому поводу.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Если я прикажу Ли Ши‑цзи и Чжансунь У‑цзи взять бразды правления вдвоем, что вы думаете об этом?

Ли Цзин сказал:

– [Ли] Цзи предан и справедлив. Я могу ручаться, что он будет выполнять свои обязанности. [Чжансунь] У‑цзи следовал вашим приказаниям и внес большой вклад. Поскольку он родственник, Ваше величество облекло его правами министра. Но хотя внешне он почтителен к другим чиновникам, на самом деле он завидует достойным. Поэтому Юй‑чжи Цзин‑дэ[549]указал ему в лицо на его недостатки и удалился от дел. Хоу Цзюнь‑цзи[550]ненавидел его за то, что он забыл старых [друзей], и что? Он восстал и обратился против вас. Все это произошло из‑за У‑цзи. Вы спросили меня, я не смел уклониться от обсуждения этого».

Тай‑цзун сказал:

– Не распространяйтесь об этом. Я подумаю, как это исправить.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Ханьский император Гао‑цзу мог командовать своими полководцами, однако позднее Хань Синь и Пэн Юэ были казнены, а Сяо Хэ был посажен в тюрьму[551]. Какие д ля этого были основания?

Ли Цзин сказал:

– Я полагаю, что ни Лю Бан, ни Сян Юй не были правителями, способными командовать полководцами. Когда Цинь распалась, Чжан Лян вначале хотел отомстить за свое государство Хань, а Чэнь Пин и Хань Синь оба возмущались, когда Сян Юй не захотел взять их на службу. Поэтому они воспользовались стратегической мощью Хань. Сяо Хэ, Цао Цань, Фань Куай и Гуань Ин – все спасали бегством свою жизнь. Ханьский Гао‑цзу завоевал Поднебесную, опираясь на них. Если бы он позволил потомкам шести государств воцариться вновь, все бы выбрали свои прежние царства. Тогда, даже если бы он мог командовать полководцами, кого могла бы использовать Хань? Я говорил, что Хань получила Поднебесную благодаря тому, что Чжан Лян позаимствовал палочки для еды [у Гао‑цзу], и благодаря управлению Сяо Хэ водными перевозками. Получается, что то, что Хань Синя и Пэн Юэ казнили, и то, что Фань Цзэн не был использован [Сян Юем] – это одно и то же. Поэтому я называю Лю Бана и Сян Юя правителями, неспособными командовать полководцами.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Император Поздней Хань Гуан‑у‑ди, восстановивший династию, смог сохранить своих заслуженных полководцев, не поручая им государственных дел. Хорошо ли это при командовании полководцами?

Ли Цзин сказал:

– Хотя император Гуан‑у‑ди и воспользовался славой Ранней Хань и поначалу легко добился успеха, однако стратегическая мощь Ван Мана была не меньше, чем у Сян Юя, а [полководцы] Коу Сюнь и Дэн Юй не превосходили Сяо Хэ и Цао Цаня. Он один смог явить свое чистое сердце, использовать талантливых чиновников и полностью сохранить добродетельных и преданных ему, поэтому он намного достойнее Гао‑цзу. Таким образом, если бы мы обсуждали способность командовать полководцами, я бы сказал, что император Гуан‑у‑ди достиг этого.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– В древности, когда отправляли армию и назначали полководца, [правитель] совершал ритуал приготовления, соблюдая пост в течение трех дней. Затем он вручал полководцу топор «юэ» со словами: «От этого и до Неба наверху– все управляется полководцем армии». Далее, он давал ему топор «фу» со словами: «От этого и до Земли внизу– все управляется полководцем армией». Затем он толкал ступицу колеса [колесницы полководца] и говорил: «Наступление и отступление должны быть своевременными. Находясь в походе, вся армия подчиняется только приказам полководца, а не правителя». Я замечаю, что в течение долгого времени этим ритуалом пренебрегали. Сегодня я хотел бы вместе с вами установить церемонию назначения и отправки полководца. Что вы скажете?

Ли Цзин сказал:

– Осмелюсь сказать, что совершенномудрые установили эту церемонию, а также пост в храме предков, чтобы позаимствовать у духов устрашающую силу и воодушевление. Вручение топоров «фу» и «юэ», а также толкание ступицы колеса были средствами облечения властью. Сегодня, когда бы ваше величество ни отправляли армию, вы, безусловно, размышляете и обсуждаете это с высшими чиновниками, объявляете об этом в храме, и затем отправляете войска. Это есть приглашение духов. Когда бы вы ни назначали полководца, вы всегда приказывали ему управлять делами, как это потребуют обстоятельства. Это есть облечение его большой властью. Где отличие от соблюдения поста и толкания ступицы колеса? Это находится в полной гармонии с древней церемонией, их смысл одинаков. Нет необходимости советоваться, чтобы решить [нечто новое].

Правитель сказал:

– Прекрасно! – и затем приказал находившимся рядом чиновникам записать эти два метода как образец для последующих веков.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Можно ли отбросить [гадательную] практику инь и ян?

Ли Цзин сказал:

– Нельзя. Война– это Дао хитрости, поэтому если мы верим в гадательную практику инь и ян, мы можем влиять на жадных и глупых. Ее нельзя отбросить!

Тай‑цзун сказал:

– Однажды вы сказали, что выбор благоприятных сезонов и дней – не для просвещенных полководцев. Только невежественные полководцы придерживаются их, поэтому лучше этот выбор отбросить.

Ли Цзин сказал:

– Тиран Чжоу погиб в день, обозначенный как чжай‑цзы; У‑ван достиг процветания в тот же день. Согласно благоприятным сезонам и дням, чжай‑цзы – это первый день. Шан была в беспорядке, а Чжоу хорошо управлялась. Процветание и упадок различны в данном случае. К тому же сунский император У‑ди собрал свои войска в «день, когда идут к гибели». Все командиры в армии считали это непозволительным, но император сказал: «Я пойду вперед, и враг погибнет». Действительно, он покорил их. Ссылаясь на эти случаи, ясно, что выбор можно отбросить.

Однако, когда Тянь Тань был окружен Янь, Тань приказал одному человеку предстать в образе духа. Он поклонился и обратился к нему, и дух сказал, что Янь можно уничтожить. Затем Тань использовал пылающих животных, чтобы наступать, и атаковал Янь, нанеся им сокрушительное поражение. В этом Дао хитрости военных мыслителей. Выбор благоприятных сезонов и дней сходен с этим.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Тянь Тань вверил свою судьбу таинственному и уничтожил Янь, а Тай‑гун сжег стебли тысячелистника и черепашьи панцири, и тем не менее, выступил, чтобы уничтожить тирана Чжоу. Как же так, ведь эти два поступка противоречат друг другу?

Ли Цзин сказал:

– Непостижимые побуждения были одинаковыми. Один действовал противно [правилам] и захватил [врага], другой– в соответствии с ними и осуществил [свои расчеты]. В древности, когда Тай‑гун помогал У‑вану, они достигли Муе, где попали под дождь с грозой. Флаги и барабаны были сломаны или уничтожены. Сань И‑шэн хотел гадать о благоприятном отклике прежде чем выступить. Это тот случай, когда из‑за сомнений и страха в армии он полагал, что они должны положиться на гадание, чтобы спросить духов. [Но] Тай‑гун был убежден, что сгнившая трава и иссохшие кости не стоят того, чтобы их спрашивать. К тому же, в случае, когда подданный нападает на своего правителя, разве будет еще одна такая возможность? Я полагаю, что Сань И‑шэн выказал свои побуждения в начале, но Тай‑гун приобрел их впоследствии. Даже если один противоречил, а другой следовал [практике гадания], причины этого были одинаковыми. Когда ранее я говорил, что эту практику нельзя отбросить, это большей частью для того, чтобы сохранить жизненную точку ци до того, как дела начнут проявлять себя. Будут ли они успешными, это лишь вопрос человеческих усилий, и все!

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Ныне есть лишь три настоящих полководца– Ли Цзи, Ли Дао‑цзун и Сюэ Вань‑це. Кроме родственника Ли Дао‑цзуна, кто может взять на себя огромную ответственность?

Ли Цзин сказал:

– Ваше величество однажды сказали, что, ведя войну, Ли Цзи и Ли Дао‑цзун не одержат больших побед, но и не потерпят сокрушительных поражений, в то время как Вань‑це если не одержит большой победы, неизбежно потерпит серьезное поражение. В своем невежестве я размышлял над вашими мудрыми словами. Армия, которая не ищет больших побед, но и не терпит серьезных поражений, послушна и дисциплинирована. Армия, которая может одержать великую победу или потерпеть ужасающее поражение, полагается на удачу, чтобы добиться успеха. Поэтому Сунь У говорил: «Тот, кто преуспел в военном деле, ставит себя в такое положение, где он не может быть разгромленным, не упуская в то же время [любой возможности] уничтожить врага». Этим сказано, что ограничение и дисциплина зависят от нас.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Когда сближаются две армии, если мы не хотим вступать в сражение, как этого достичь?

Ли Цзин сказал:

– В древности цзиньская армия напала на Цинь, вступила в сражение, а затем отступила. В «Сыма фа» сказано: «Не преследуй бегущего врага слишком далеко и не приближайся к отступающей армии». Я называю отступающих «находящимися в узде». Если наша армия послушна и дисциплинирована, а ряды и «пятерки» армии врага также хорошо управляются, как может [любая сторона] легко вступать в битву? Поэтому, когда [обе] идут вперед, сталкиваются, а затем отходят, не будучи преследуемыми, каждая сторона охраняет себя от потерь и поражения. Сунь‑цзы говорил: «Не нападай на слаженные боевые порядки, не преграждай путь сомкнутым рядам». Когда у обеих сторон равная стратегическая мощь, если кто‑либо беспечно выдвинется, он может дать врагу возможность воспользоваться преимуществом и неизбежно потерпит сокрушительное поражение. [Стратегические] принципы определяют это. Поэтому армии сталкиваются с ситуациями, когда они не должны сражаться и когда они обязаны сражаться. Не вступать в битву– это зависит от нас, необходимость сражаться – зависит от врага.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Что вы имеете в виду говоря: «Не вступать в битву– это зависит от нас»?

Ли Цзин сказал:

– Сунь У говорил: «Если не хочешь вступать в битву, нарисуй на земле линию и защищай ее. Они не смогут заставить нас вступить в сражение, ибо мы разрушаем их передвижения». Если у врага есть [способные] люди, промежуток между столкновением и отступлением все равно нельзя рассчитать. Поэтому я говорил, что не вступать в битву зависит от нас. Что касается зависимости вступить в битву от врага, Сунь У говорил: «Тот, кто умело двигает врагом, располагает построения так, что враг должен отозваться. Он дает ему то, что он может схватить. Выгодой он двигает им, со своими главными силами он ждет его». Если у врага нет талантливых командиров, они обязательно пойдут вперед и будут сражаться. Тогда я воспользуюсь выгодой своего положения и уничтожу их. Поэтому я сказал, что вступление в битву зависит от врага.

Тай‑цзун сказал:

– Пошлине глубоко! Послушная и дисциплинированная армия – когда она выполняет соответствующие стратегии – процветает, но, если у нее их нет, она погибнет. Пожалуйста, соберите и запишите сочинения тех, кто в течение веков преуспел в ограничениях и дисциплине, снабдите их схемами и представьте мне. Я отберу самые существенные, чтобы передать их потомкам.

Ли Цзин сказал:

– Ранее я уже представил две схемы построений Желтого Императора и Тай‑гуна вместе со стратегиями для гибких и прямых «Сыма фа» и Чжугэ Ляна. Они очень подробны. Многие знаменитые полководцы использовали одну или две из них и добивались успеха. Но придворные историки редко понимали в военных делах, поэтому они не могли правильно записать суть их достижений. Могу ли я осмелиться не принять приказ Вашего величества? Я составлю для вас свод и описание.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Что самое важное в военной стратегии?

Ли Цзин сказал:

– Однажды я разделил ее на три уровня, чтобы облегчить изучающим ее постижение. Первый называется «Дао», второй– «Небо и Земля», и третий– «Правила командования». Что касается «Дао», это самое существенное и непостижимое, то, что «И цзин» называет «всепроницающим и всезнающим, [позволяющим быть] духовным и воинственным, не убивая». То, что обсуждается на уровне «Неба», это инь и ян; то, что обсуждается на уровне «Земли», это узкое и легкое. Тот, кто умело ведет войну, может с помощью инь устранять ян, с помощью узкого нападать на легкое. Это то, что Мэн‑цзы называл «сезонами Неба и выгодами Земли». «Правила командования» обсуждают, как использовать людей и выгоды оружия. «Три стратегии» подразумевают это, утверждая, что имеющий нужных командиров будет процветать, а «Гуань‑цзы» – говоря, что оружие должно быть прочным и острым.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Да. Я говорил, что армия, которая без сражения может заставить людей подчиниться – самая лучшая; та, которая одерживает сто побед в ста сражениях– заурядная; та, что пользуется для обороны глубокими рвами и высокими укреплениями– самая худшая. Если мы возьмем это за основу сравнения, то все три полностью представлены в сочинениях Сунь‑цзы.

Ли Цзин сказал:

– Мы также можем сравнить стратегов, если внимательно рассмотрим их сочинения и восстановим их дела. Например, Чжан Лян, Фань Ли и Сунь У оставили мир и удалились в гордое затворничество. Никто не знает, куда они ушли. Если они не постигли Дао, разве они могли так поступить? Юэ И[552], Гуань Чжун и Чжугэ Лян всегда побеждали в сражении и были стойкими в обороне. Если бы они не изучили и не поняли сезонов Неба и выгод Земли, как бы они добились успеха? Далее идет сохранение Ван Маном Цинь и защита Се Анем Цзинь. Если бы они не использовали [выдающихся] полководцев и отобранных способных людей, не укрепляли бы и не объединяли оборонительные порядки, как бы они справились с этим? Поэтому военная стратегия должна изучаться от низшей к средней, от средней к высшей, с тем, чтобы постепенно проникать в глубину учения. Если не поступать так, будет лишь опора на пустые слова. Только запоминать и повторять их недостаточно для успеха.

* * *

Тай‑цзун сказал:

– Даосы избегают трех поколений [семьи], служащих полководцами. [Военные учения] нельзя передавать неосторожно, но и нельзя не передавать. Пожалуйста, обратите внимание на это обстоятельство».

КИТАЙСКОЕ
ИСКУССТВО войны

ПОСТИЖЕНИЕ СТРАТЕГИИ

ЧЖУГЭ ЛЯН
И

ЛЮ ЦЗИ

Составление и редакция
Томаса Клири

Искусство стратегии, стратегия жизни, искусство управ­ления государством и армией — вопросы их постижения и практического применения стоят перед человеком. И за свою обширнейшую историю китайская иивилизаиия многократно обращалась к данной проблеме. Свои реиепты предлагали полководиы и ученые, философы и правители. Текстологическим основанием данной книги выступа­ют переводы фрагментов из «Чжун у хоу изи» («Записи о верном полководце») Чжугэ Ляна и «Бай чжань ии люэ» («Необычайные стратегии ста сражений») Лю изи. Оба они — непобедимые полководиы и мудрые государственные деятели — на практике доказали свое постижение искусства войны, искусства стратегии.

Предисловие составителя

Те древние мужи, что Дао-Путь постигли,

Были таинственны и утонченны,

Пронизанные сокровенным.

«Аао аэ изин»

Будь неуловимым, вплоть до бесформенности; Будь неведомым, вплоть до беззвучности.

Так сможешь стать Властителем судьбы врага.

Сунь-изы

У изменения и движения — свое время; без­опасность и опасность заключены в тебе самом. Несчастье и счастье, обретение и утрата — все начинается из тебя самого. Вот почему тот, кто искусен в изменениях, отдается времени. Для того, кто отдается времени, даже опасность безопасна; для того, кто искусен в изменениях, даже хаос упорядочен.

«Чжун хэ изи»

Вопрос изучения стратегии жизни и применения ее на практике, в любой ситуаиии и в любое время, с глубокой древности интересовал философов и по­литических мыслителей всех великих культур. В Китае, земля которого дала рождение одной из древнейших ныне живущих иивилизаиий, философы классической эпохи размышляли о том, как человеку выжить и обе­спечить свою безопасность в условиях беспрестанного движения и изменений. Многие учителя мудрости это­го далекого времени были ремесленниками и учеными,

задумывавшимися над природой и судьбой человека в надежде отыскать новые стратегии существования; другие же занимали высшие государственные и воен­ные посты, и потому им волей-неволей приходилось изучать самые сложные проблемы человеческого общества, с которыми они сталкивались в своей дея­тельности.

Философы Древнего Китая говорили: когда перво­начальная чистота человеческих нравов испорчена личными амбиииями, общество оказывается в со­стоянии непрекрашаюшейся внутренней войны. Вой­на эта проявляется в соииальном неповиновении, столкновениях между различными классами и в коние кониов — в вооруженной агрессии. И потому еше с той далекой поры мудреиы озаботились изучением тех ме­ханизмов, что приводят к конфликтам в человеческом сообществе, и старались постичь практическую науку кризисного управления.

Вот почему уже в ранней китайской литературе спеииально рассматривается проблема войны, при­чем не только с точки зрения того, когда именно и как начинать военные действия, но и с точки зрения ее воздействия на людей и вызываемых ею нравственных последствий. «Инь фу изин», «Канон сокрытых знаков», считается, например, одним из наиболее ранних даос­ских текстов, созданным даже прежде «Дао дэ изина». Вследствие чего сочинение это пользуется таким авторитетом, что его с огромным интересом изучают и стратеги, и мистики: в классической лаконичной манере текст этот суммирует то отношение к войне, которое впоследствии было заимствовано различными философскими школами, в том числе неувядаемыми даосизмом и конфуиианством. «Отсеки источник

наживы — это в десять раз лучше, чем собирать ар­мию», — говорит канон.

Затем и «Дао дэ изин», несомненно, самый извест­ный даосский текст, развивает тему мотивов, лежаших в основе войны. Одним из главных оказывается жад­ность:

Когда в Поднебесной есть Дао-Путь,

Кони спокойно унавоживают землю.

Когда в Поднебесной нет Дао-Пути,

Боевые кони родятся в предместьях.

Нет больше вины, чем страстям поддаться.

Нет больше беды, чем меры не знать.

Нет больше преступления, чем желание обладать.

(Пер. Е. А. Торчинова)

Та же фундаментальная тема подробно разраба­тывается и в «И изине», «Книге Перемен», другом древнейшем китайском каноническом сочинении, по­священном, как и следует из названия, науке овладения изменениями, сущностью жизни. В том же пассаже «Инь фу изина» утверждается, что начинать отсекать источник наживы и жадности нужно со своего дома: «Исследуй трижды, и днем, и ночью, — это в десять тысяч раз лучше, чем собирать армию». Можно вспом­нить и знаменитую строку из «Дао дэ изина», ставшую пословиией: «Путешествие в тысячу ли начинается с первого шага». Фразу это можно прочитать и так: «Путешествие в тысячу ли начинается у твоих ног».

Позднейшие сочинения следуют той же кониепиии, а именно: что всякие реформы в соииальной сфере должны начинаться с конкретной личности, и под­разумевают, что внутреннее самосовершенствование куда более эффективно, чем внешнее принуждение

к закону. Вот почему китайские философы приходили к выводу о все возрастаюшей с течением времени роли образования и воспитания в обществе. Конечно, порой их представления о том, каким именно должно быть это образование, отличались радикальным образом, но все они соглашались в том, что одной из составляющих его должно быть изучение природы конфликтов. И по­лучалось так, что, несмотря на все огромное много­образие идей и кониепиий относительно конфликтов в человеческом обществе, философы Древнего Китая зачастую давали схожие реиепты их разрешения. По­этому классические сочинения по военной тематике, такие как, например, знаменитое «Искусство войны» Сунь-изы, ставшее учебником, обычно отражают все основные направления философской мысли Китая, особенно те, что так или иначе связаны с «И изином», «Книгой Перемен».

История ведения войны в Китае восходит еше к древним мифам, в которых великие воины представ­лены волшебниками и магами, чьи легендарные сра­жения со своими противниками олииетворяли идеалы справедливости и служения народу на раннем этапе развития иивилизаиии. Однако реалии войны истори­ческой никогда не были столь же просты и очевидны, как их мифические прообразы, однако и политики, и мыслители, и полководиы, на протяжении столетий постоянно сталкиваясь с конфликтами и войнами и, будучи вынужденными находить пути их умиро­творения, неизменно придерживались некоторых фундаментальных понятий и идей, сложившихся еше в глубокой древности.

Китай являет собой гетерогенную иивилизаиию, охватывающую огромные территории и граничащую

с большим числом разных народов. В своей истории 9 страна прошла через столетия войн, как внутренних, так и внешних. И на протяжении примерно трех тыся­челетий ее долгой истории несомненным оставалось постоянство причин, приводивших к войнам, и спосо­бов ее ведения, что делает изучение войны и военной философии занятием в высшей степени поучительным и полезным, позволяющим выявить природу и сущ­ность войны как таковой.

Если говорить упрощенно, то борьба за власть, ле­жавшая в основе многих войн в Китае на протяжении трех тысячелетий, являлась следствием нескольких главных антагонизмов. Первые войны Китая представ­ляли собой междуплеменные конфликты и столкнове­ния, в которых участвовали народы, жившие в бассейне реки Хуанхэ или приходившие туда. Одни племена покоряли другие, пока, наконеи, в III и II тысячелетиях до нашей эры в бассейне Хуанхэ не сформировались относительно большие и достаточно сильные их кон­федерата Конфедераиии эти существовали довольно долго, и на протяжении этого длительного периода войны возникали уже вследствие сталкивавшихся региональных интересов ведших их кланов. Войны случались все чаше и становились все более и более жестокими, и достигли своей кульминаиии в эпоху, известную как период БорюшихСя иарств, продол­жавшуюся с V по III столетия до новой эры, коСда они практически не прекращались.

Однако осуществленная в коние III века последняя, решающая кампания покончила с ними; впервые в сво­ей истории Китай стал единым. Но за этим последо­вали уже войны экспансионистские, отчасти похожие на те, что много ранее вели протокитайские племена

за овладение бассейном Хуанхэ. Уже в объединенном Китае правилом стали и войны между правителями и подданными, в которых существенную роль играл дух регионализма.

Борьба между иентром и окраинами, между высши­ми и низшими, выражавшаяся на протяжении многих столетий в бесконечных внутренних и внешних интри­гах и войнах, дала удивительное многообразие ком- бинаиий и переработок первоначальных приниипов. Добавим к этому еше соперничество кланов и семей, а также столкновение политических интересов служи­лых ученых, евнухов, многочисленных родственников императоров. На всех уровнях, и самом высшем, и низших, стремление к власти и богатству стало от­личительной чертой человеческого мира, главным дви­жущим фактором многих событий, в ответ на которые мыслители-практики и создавали науку безопасности и стратегии действия.

Некоторые из наиболее глубоких и проницатель­ных суждений о войне и военном искусстве восходят к классическому «Дао дэ изину», тексту, создание ко­торого обычно приписывается времени от начала до середины периода Борющихся иарств. В характерном для идеологии даосизма стиле текст выражает идеал — обретение практической и этической мудрости:

Оружие — недоброго знамения вестник.

Оно не есть орудие благородных мужей.

И только если нет иного выбора,

Его возможно применить.

Муж благородный иенит всего превыше мир и покой.

И даже коль в войне он побеждает,

Тому не радуется он нимало:

Ведь радоваться ей — то же самое,

Что наслаждаться убиением людей.

А тот, кто наслаждается смертоубийством,

Не способен направить свою волю на благо Поднебесной.

Среди бед большей нет,

Чем недооиенить противника.

Недооиенить противника — значит похоронить свои драгоиенности.

Поэтому, когда в битве войска скрещивают свои клинки,

Побеждает скорбящий.

(Пер. Е. А. Торчинова)

Похожим образом представлен в этом же сочи­нении и идеал искусного воина, не имеющего ничего общего с пустой бравадой и жестокостью:

Те древние мужи, что Аао-Путь постигли,

Были таинственны и утонченны,

Пронизанные Сокровенным.

И столь они были глубоки,

Что распознать их нельзя.

Поскольку нельзя распознать,

С усилием попробую лишь указать На свойства их обличия:

О! Они были столь же внимательны,

Как если бы зимой переходили реку вброд!

О! Они были столь же осторожны,

Как если бы опасались соседей со всех четырех сторон!

О! Они были столь же серьезны, как если бы чинно встречали гостей!

О! Они былй столь же мягки, как лед, что готов распасться!

О! Они были столь же ровны, как простота необработанного чурбана!

О! Они были столь же всеобъемлющи, как широкая долина!

О! Они были столь же мутны, как взбаламученная вода.

(Пер. Е. А. Торчинова)

Даосское мировоззрение, несомненно, оказало влияние на стратегию «Искусства войны», а кроме того, элементы даосской критики тирании Во всех ее формах проявляются и в идеях двух выдающихся мыслителей кониа эпохи Борющихся иарств — Мо- изы и Мэн-изы. Оба они — а особенно Мо-изы — ис­поведовали активную жизненную позииию и уделяли пристальное внимание проблеме войны.

В основе учения Мо-изы лежала идея всеобщей любви, на которой только и может быть основано соииальное благополучие; он считал войну массовым убийством людей, и ничем иным, и жестоко высмеивал государства своего времени, в которых кража и убий­ство человека преследовались и карались по закону, но которые вознаграждали своих воинов за грабежи и массовые истребления людей. Мо-изы сам строил метательные машины и организовал мобильный отряд истово преданных его учению воинов-аскетов, которые приходили на помошь маленьким государствам, если те становились жертвами иарств более крупных. И даже после кончины Мо-изы последователи его продолжали

следовать установленным учителем традиииям вплоть до кониа периода Борюшихся иарств.

Мэн-изы, живший некоторое время спустя после Мо-изы, известен как продолжатель традииии вели­кого учителя Конфуиия. Если Мо-изы уделял преиму­щественное внимание конфликтам между разными государствами, то Мэн-изы в большей степени забо­тили противоречия между различными соииальными классами. В своем учении и во всей своей жизни он твердо придерживался приниипа и практики соотне­сения интересов различных соииальных групп как не­обходимого условия общественного и политического порядка. Поэтому Мэн-изы отвергал еше сохранявшие­ся в его время пережитки древних представлений, что воины якобы обладают неким божественным правом, и утвердил нравственные основания, допускающие вооруженный протест со стороны угнетенных.

Даосы считали и Мэн-изы, и Мо-изы в некотором роде «своими» мыслителями, как, впрочем, и Конфу­иия, и других ранних философов — авторов «И изи- на» и «Искусства войны». Мировоззрения всех школ оказались собранными воедино во II веке до новой эры в знаменитом классическом даосском сочине­нии «Хуайнань-изы», «Философ из Хуайнани». В этой действительно неординарной книге рассматривается самый широкий круг вопросов, в том числе полити­ческих, соииологических, экологических, психологи­ческих и биологических, причем все они сплавлены в единое иелое — науку жизни. В сочинении нашли отражение философия «И изина», «Дао дэ изина» и высшая мудрость «Искусства войны», примером чего может служить одна из историй, иллюстрирую­щая воплощение на практике знаменитого диктума

«Искусства войны», а именно, что «побеждать, не вступая в сражение, — самое лучшее»:

«Когда иарство Шинь пошло войной на иарство Чу, чуские сановники уговаривали правителя напасть, но тот сказал: "На протяжении иар- ствования нашего прежнего правителя Шинь не нападало на нас; значит, если Шинь нападает на нас в мое правление, это моя вина. Что можно поделать с таким позором?"

Сановники сказали: "Шинь не нападало на нас во времена прежних министров; значит, если Шинь нападает на нас теперь, то это наша вина".