Становление понятия предпосылочного знания в истории и философии науки
Уже в диалектике Платона и аристотелевском учении о началах науки и философии в определенной форме зафиксирована проблема предпосылок. Позже, в XVII веке у Дж. Вико в «Основаниях новой науки об общей природе наций» не только осознается роль исходных предпосылок и оснований - философских и филологических аксиом и постулатов, которые «как кровь по одушевленному телу, должны растечься вглубь и одушевить все то, что говорит эта Наука», но и дается их обстоятельный перечень и обоснование. У Гегеля эта проблема представлена как учение об основании (при критическом рассмотрении закона достаточного основания, указании на конечность оснований познания позитивных наук и т. д.), началах, предположенном, условиях и т.п. Но как самостоятельную и многоаспектную проблему предпосылочности познания сформулировал Кант, который не только открыл и исследовал феномен a priori, но ввел также понятие «предпосылочного знания», исследовал диалектику практического и теоретического разума, поставив тем самым проблему методологической роли нравственных регулятивов и предпосылок в теоретической познавательной деятельности.
Одновременно им рассматривались такие значимые для понимания «предпосылочности» формы, как аналитическое и синтетическое априори, априорные основоположения, а также различного рода регулятивные принципы, «максимы разума». Кроме того, в «Критике чистого разума» в приложении к трансцендентальной диалектике Кант указывал на то, что «космологические идеи суть лишь регулятивные принципы»; понятие «мира вообще» есть «вторая регулятивная идея»; идея о Боге — «третья регулятивная идея чистого разума», помогающая «связать вещи в мире согласно телеологическим законам и тем самым дойти до их наибольшего систематического единства» (Кант И. Критика чистого разума // Он же.Соч. в 6 т. Т.3. М., 1963. С. 582).
Учение Канта о существовании априорных принципов человеческого рассудка отражает в специфической форме реальные проблемы научного познания, тот факт, что
оно возможно лишь на основе некоторых исходных регулятивных идей - предпосылок, в рамках соответствующих категорий, основоположений и принципов. Сегодня стало очевидным, что предпосылки познания не исчерпываются собственно гносеологическими параметрами и компонентами, но одновременно являют собой исторически сложившиеся формы ценностных и исторических ориентиров, отражающих социально-культурную детерминацию познания, выполняющих нормативные - философско-методологические и мировоззренческие функции. Следует подчеркнуть, что и Кант, исследуя априорные основоположения и принципы познавательной деятельности, по существу, характеризует (хотя и не говорит об этом явно) такие познавательные формы, в которых органически сочетаются собственно когнитивные и идущие от социальной практики, культуры, истории регулятивы и принципы.
Учение Канта о регулятивных функциях, «максимах чистого разума», а также об априорных основоположениях, выражая идею активности субъекта, подводит вплотную к проблеме ценностных, мировоззренческих предпосылок, оснований, идеалов и норм, выявлению их фундаментального значения, наряду с эмпирическим знанием, в становлении теории. Прежде всего здесь заложена возможность расширить представления о ценностях и их социокультурной природе, а также их роли в самом знании, его росте и развитии, построении и обосновании, что приобрело особое значение в связи с развитием учения о социокультурной обусловленности познания.
В качестве предпосылок научного познания сегодня рассматриваются философские принципы, идеалы и нормы, общенаучные методологические регулятивы, а также научная картина мира, стиль мышления и концепты здравого смысла. Выявляются их теоретические, понятийные и допонятийные формы, исследуется роль на разных этапах познания и обоснования, в различных познавательных процедурах, а также способы введения и формы присутствия в научном знании. Представляется, что именно такого рода предпосылки и соответственно формы знания и познавательной деятельности следует включить в содержание термина «предпосылочное знание».
В предпосылочном знании существуют концептуальный и доконцептуальный уровни. Концептуальный может быть зафиксирован средствами как естественного, так и специально научного языка. Наиболее значимо предпосылочное знание, которое получает логико-дискурсивную форму, соответствует некоторым (исторически и социокультурно оправданным) правилам, нормам и эталонам. Формы такого рода предпосылок могут быть соотнесены «по степени рациональности». С одной стороны, это стихийно-
мировоззренческие предпосылки, в том числе философские, и предпосылки здравого смысла (обыденного сознания), с другой, - профессионально разработанные философско-мировоззренческие теоретические концепции, которые усваиваются ученым сознательно или неосознанно вместе с «текстами» самой науки и служат для ее обоснования и развития.
Разграничение доконцептуальных и чувственных предпосылок знания носит относительный характер, поскольку и те и другие могут, во-первых, существовать в невербальной форме, во-вторых, быть неосознанными. Их главное различие, по-видимому, в другом: в неконцептуальном характере самих предпосылок. Если концептуальный уровень - это вербализованные, понятийные, логически организованные когнитивные формы предпосылочного знания, то доконцептуальный уровень составляют положения здравого смысла, переживаемые образы воображения, идеалы, этические нормы и т. п., преображающие и оценивающие действительность. Если они актуализируются, то в формах не логико-дискурсивных, а интуитивно-художественных, поэтических или моральных и эстетических эмоциональных оценок. Это глубинные основания тех предпосылок, которые функционируют на концептуальном уровне в виде принципов и регулятивов познавательного выбора, предпочтения и оценок. Их органическая связь с концептуальным уровнем может быть обнаружена без особых усилий.
Так, ведущий современный немецкий философ К.-О. Апель, критикуя утверждения М.Вебера о возможности социологии, свободной от ценностей, в частности этических, размышлял о фундаментальных связях концептуального и неконцептуального предпосылочного знания. Точно в соответствии с кантовской традицией, он видел тесную связь рациональной аргументации с фундаментальными этическими предпосылками и нормами в следующем. Поскольку аргументация как рациональный прием предполагает общение, коммуникативную ситуацию, постольку этические нормы устанавливают общую норму для урегулирования отношений в «неявном сообществе», например, равное право разъяснения и обоснования утверждений. Таким образом, этические нормы с необходимостью предстают как условие взаимного понимания между учеными, которые должны достигнуть согласия относительно истины, способов ее получения и обоснования. Этические предпосылки соответственно могут рассматриваться и как одна из форм рационализации познавательной деятельности.
Cложность и в определенном смысле условность разграничения концептуальных схем и неконцептуальных предпосылок в познавательной деятельности находит свое отражение в различного рода зафиксированных в литературе феноменах, таких, как
психологическая установка, способ видения, неявное знание, а также концептуальная установка (Я.Хинтикка), глубинные тематические структуры (Дж.Холтон), традиция и другие. При всем разнообразии стоящих за ними представлений (фиксируются разные типы предпосылок) они обладают общими чертами - отражают глубинное предпосылочное знание ученых, как правило, неявное и неосознаваемое, а если и эксплицируемое, то только в специальной критико-рефлексивной деятельности, осуществляемой преимущественно методологами.
В последние десятилетия не только за рубежом, но и в отечественной философии проделана существенная аналитическая работа по выявлению нетрадиционных форм и компонентов в структуре научного знания, а также выявление предпосылок и оснований в научном познании. В результате этих и близких к ним исследований достаточно расплывчатые представления о «предпосылочном знании» были конкретизированы и определены такие главные компоненты оснований науки, как основания, нормы и идеалы исследования, в первую очередь научная картина мира и стиль научного мышления (познания), философские категории и принципы, общенаучные методологические принципы, парадигма и научно-исследовательская программа.
В целом сфера оснований и предпосылок науки включает идеалы и нормы доказательности и обоснования знаний, объяснения и описания, построения и организации знания. Как показали отечественные философы науки, предпосылки носят исторический характер и зафиксировать их изменения можно лишь обратившись к истории науки и культуры, выявив образцы исследования идеалов и норм в историко-научном и культурно-историческом материале. Идеалы и нормы научного познания регулируют становление и развитие специальных картин мира и их синтез в общую научную картину мира. Они детерминированы как особенностями объектов науки, так и способами познавательной деятельности, складывающимися под влиянием социокультурных факторов; содержатся в образцах знания, осознанно или неосознанно усваиваются исследователем и становятся «презумпциями» научного поиска. Исторический характер идеалов и норм науки, ставит время от времени проблему перестройки ее оснований как закономерной фазы развития науки, смены стратегии исследования - осуществления научной революции, что предполагает обязательную философско-методологическую, критико-аналитическую работу в каждой научной дисциплине в ходе ее развития (См.: Идеалы и нормы научного исследования. Минск, 1981.)
Достаточно позднее обнаружение различного рода предпосылок и оснований в научном знании во многом вызвано тем, что они чаще всего существуют и функционируют в неявном виде, даны имплицитно. Как выясняется, любой способ
рассуждения, исследования, оперирования со знанием - от интуитивно-содержательного до формализованного, логически строгого - это еще и способ введения неявного знания. Наибольшими возможностями введения неявных предпосылок в научное знание обладают индуктивные методы (индукция, аналогия, экстраполяция). В этих методах вывод носит вероятностный характер, предположение о его правомерности, правдоподобии основано на неполной информации и зависит от различного рода неявных предпосылок, в том числе мировоззренческого характера. Эти моменты существенно усиливаются во «внелогических» познавательных процедурах сравнения, выбора, предпочтения гипотез, методов оценки и решения проблем, способов доказательства, обоснования и т. п. В каждой из них представлены интуитивные, неявные, невербализованные и не всегда осознаваемые элементы - как интеллектуальный и ценностный «фон» субъекта научной деятельности.
Наряду с указанными способами можно отметить наиболее распространенную процедуру, способ введения неявных предпосылок в научное знание - это перевод явного, актуально выраженного знания в неявное, в подтекст, т. е. использование приема умолчания о знании само собой разумеющемся, очевидном. Однако только при условии, что функционируют четко налаженные формальные и неформальные коммуникации и знание очевидно как для автора, так и для некоторого научного сообщества, оно может принимать «подразумеваемые» формы, не утрачивая своих функций предпосылок и оснований, реализуя их неявным образом. Эмпирический анализ научных текстов, например, классиков естествознания, приводит к ряду предварительных наблюдений. Существуют, во-первых, смешанные научные тексты, в которых предпосылочное знание введено явно, представлено в тексте (например, Regulae philosophandi - правила философствования в «Началах» Ньютона); во-вторых, научные тексты, в которых предпосылочное знание присутствует неявно (например, стандартная концепция научного знания в работах Галилея); в-третьих, формализованные тексты, в которых все предпосылки, включая философско-методологические, сформулированы явно в виде аксиом, принципов, законов. Таким образом, выясняется, что эпистемологический статус философских, методологических или ценностно-мировоззренческих оснований и предпосылок, в частности, их неявная или, наоборот, явная форма присутствия в знании, находятся в прямой зависимости от коммуникаций и соответственно от профессионального согласия ученых.
Обращение к истории науки подтверждает также положение о том, что переосмысление интуитивно ясных и очевидных для данного сообщества допущений и предпосылок может привести к заметному росту научного знания, более глубокому пониманию его объективной истинности. Это подтверждается процессами, происходившими в физике в конце Х1Х - начале ХХ века, в частности, процессом осознания и экспликации неявных предпосылок измерительных процедур и соответствующих онтологических допущений. Например, измерительные процедуры в физическом эксперименте всегда основаны прежде всего на таких допущениях, которые исходят из конкретных физических законов и, как правило, четко осознаются исследователем. Кроме того, в состав допущений - предпосылок измерительных процедур входят также общие положения - принципы, законы измерительных процедур, которые чаще всего принимаются как интуитивно ясные и не формулируются в явном виде (примером может служить принцип объективной воспроизводимости эксперимента). Но за внешней очевидностью таких утверждений скрыты весьма сильные допущения относительно природы физического мира, в частности, принцип однородности времени, что в свою очередь предполагает отвлечение физики от идеи эволюции мира. Таким образом, приняв те или иные принципы измерения, физик неявно принимает и ряд допущений, характеризующих реальность. Соответственно, пересмотр принципов измерения приводит к пересмотру этих допущений, принимаемых в этот момент физикой. В классической физике такой анализ, как правило, не проводился в явном виде. Приведение представлений о реальном мире в соответствие с неявно присутствующей схемой измерения происходило постепенно как выдвижение гипотез и их проверка опытом. Современная же физика характеризуется принципиально иной ситуацией: перестройка картины мира начинается с выявления и анализа принципов экспериментально-измерительной деятельности. Эйнштейн был одним из первых, кто осознал эту зависимость и учел ее явно.
Выяснилось, что сама возможность возникновения и существования неявных компонент в научном знании есть объективный и необходимый фактор познания. Он обусловлен социальной природой сознания субъекта, а также с его социальным бытием: включенностью в экономические и социально-групповые отношения, профессиональные и иные коммуникации, культурно-исторические условия в целом. Однако рассмотрение этих проблем как чисто внешнего взаимодействия познания и указанных факторов сегодня представляется уже недостаточным и даже в определенном смысле поверхностным.
Требуется более глубокое, кардинальное переосмысление природы познания в целом, научного в частности, что в свою очередь предполагает преодоление предельно абстрактного традиционного субъектно-объектного видения знания и познавательной деятельности, необходимость обратиться к иному опыту и традициям, в частности, феноменологии и герменевтики, изначально ставивших перед собой эту кардинальную цель.
Так, в феноменологии обсуждение проблемы доконцептуальных предпосылок и оснований перекликается с известной продуктивной идеей, высказанной в начале ХХ века Э.Гуссерлем. Известно, что в последние годы жизни, размышляя о кризисе европейских наук, он увидел причины этого в утрате жизненной значимости и человеческих смыслов науки в погоне за «тождественной, безотносительной истиной», а также в отсутствии «самоотчета активно-познающего субъекта», поскольку человек науки не давал себе «отчета в устойчивых предпосылках своих конструкций, понятий, принципов, теорий» (Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. СПб., 2004). Для создателя феноменологии основанием познания стал «жизненный мир» -повседневность, всегда отнесенная к субъекту и его целеполагающей деятельности. По существу, в понятие необходимых и фундаментальных предпосылок науки он включил доконцептуальные предпосылки, т. е. допонятийное, неосознанное, повседневное эмпирическое знание и жизненно-практический опыт человека, что в идеалах Просвещения и классической европейской науки, как правило, было неприемлемо. Гуссерль предпринял проблематизацию глубинных предпосылок научного знания в «Начале геометрии», готовая геометрия для него - это традиция. «В бессчетных традициях протекает наше человеческое существование. Весь совокупный культурный мир во всех его формах пришел из традиции .… Везде и по существу заложено имплицитное, а значит, подлежащее экспликации знание, знание обладающее неоспоримой очевидностью» (Гуссерль Э. Начало геометрии. М., 1996. С. 212). Традицию Гуссерль дополняет понятием-метафорой «горизонт, гори-зонтность», позволяющем ему не только показать в качестве фундаментальных предпосылок внутреннюю историчность познания, но и объединить эту проблему с языком и интерсубъективностью, существованием «со-человечества». Каждая наука подключена к «цепи поколений» и индивидов, сотрудничающих друг с другом исследователей, составляющих «единую производительную субъективность». Мы сознаем мир как горизонт нашей жизни, реальных объектов, наших действительных и возможных интересов и занятий, других людей - «открытый горизонт нашего со-человечества». К этому горизонту принадлежит язык, а также языковое сообщество, где люди, мир и язык нераздельно переплетены, но представлены чаще всего лишь имплицитно.
Идеалы и нормы научного исследования, а также картина мира, стиль мышления, философско-методологические принципы - это осознанные и рационализированные формы предпосылок, но им предшествует дорефлективный слой, в котором укоренены первичные смыслы как этих предпосылок, так и научного знания в целом. Обращение к ним, освоение феноменологического опыта их изучения позволяют обрести новые
способы выявления внутренней историчности научного познания, его органической связи с культурным и социальным миром.
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 856;