ВЫСШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ. Государственная дума. С началом первой революции в России правительство наряду с жестокими репрессиями против народных масс осуществляло политику лавирования

Государственная дума. С началом первой революции в России правительство наряду с жестокими репрессиями против народных масс осуществляло политику лавирования и уступок. Среди них было обещание созыва нового высшего законо-совещательного учреждения с составом, избираемым населением. На заседании Совета Министров 3 февраля 1905 г. было решено обнародовать на имя министра внут­ренних дел А. Г. Булыгина особый рескрипт (распоряжение) о раз­работке законопроекта по данному вопросу. В этом рескрипте, под­писанном царем 18 февраля и обнародованном на следующий день, давались туманные обещания «привлекать достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей» к участию в предварительной разработке и обсуждении «законодательных пред­положений» при условии «непременного сохранения незыблемости основных законов империи», т. е. прежде всего самодержавия[190]. Одно­временно был обнародован царский манифест «О призыве властей и населения к содействию самодержавной власти в одолении врага внешнего и искоренению крамолы и противодействии смуте внут­ренней»[191].

Практическая разработка законопроекта о новом государственном учреждении Булыгиным затягивалась. Возглавляемая им комиссия представила проект в Совет Министров только к 23 мая. Для окон­чательного обсуждения проекта нового учреждения, названного в Со­вете Министров «Государственная дума», в Петергофе 19— 26 июля 1905 г. проходили совещания высших чиновников России

[264]

под председательством царя. Большинство участников этих совеща­ний признали, что сделать проект еще умереннее невозможно, и 6 ав­густа царь утвердил «Учреждение Государственной думы» и «Поло­жение о выборах в Государственную думу». Эти законы устанавли­вали законосовещательный характер будущей (булыгинской) Думы.

Широкие слои населения: женщины, военные, учащиеся, город­ская беднота, многие нерусские народы избирательных прав в Госу­дарственную думу не имели; лишен был собственного представитель­ства в Думу и рабочий класс России.

При выборах в Думу была установлена система курии, т. е. рас­пределения избирателей по сословным и имущественным признакам. Для каждой курии правительство установило определенные нормы представительства.

Были созданы три курии: землевладельческая, городская и кре­стьянская. Для участия в выборах по землевладельческой курии уста­навливался земельный (от 100 до 650 дес. земли в зависимости от местности) или имущественный (недвижимая собственность не менее 15 тыс. руб.) ценз. Землевладельцы, не имевшие цензовых участков, выбирали своих уполномоченных на предварительном съезде. Уезд­ный избирательный съезд землевладельцев выбирал выборщиков. В городском избирательном съезде принимали участие представители городской буржуазии, для которых устанавливался довольно значи­тельный имущественный ценз. Для крестьян (кроме Сибири и Поль­ши) ценза не требовалось, но устанавливалась сложная четырехстепенная система выборов: сельские сходы выбирали десятидворников, те на волостных сходах — уполномоченных, а последние на уездных съездах — уполномоченных от волостей (у казаков — от станиц) выборщиков.

Выборщики губернии, избранные всеми куриями, собирались на губернское избирательное собрание, где каждая курия выбирала уста­новленное законом число членов Государственной думы. Крупные го­рода получили право выбирать членов в Думу от городской буржуа­зии непосредственно на городских избирательных собраниях.

Характеризуя булыгинскую Думу, В. И. Ленин называл ее сове­щательным учреждением «представителей помещиков и крупной бур­жуазии, выбранных под надзором и при содействии слуг самодержав­ного правительства»; сам избирательный закон В. И. Ленин называл «издевательством над идеей народного представительства»[192]. Боль­шевики призывали массы к активному бойкоту выборов этой Думы, разоблачению соглашательской политики буржуазии. Они выдвину­ли лозунг подготовки и проведения вооруженного восстания, уста­новления Временного революционного правительства, перерастания революции из буржуазно-демократической в социалистическую.

События осени 1905 г. (сентябрьские стачки, всероссийская по­литическая забастовка в октябре) сорвали выборы и созыв булыгин-

[265]

ской Думы. В манифесте 17 октября царизм был вынужден обещать созыв законодательной Думы с расширенным представительством.

Специальное совещание в Царском селе подготовило дополнитель­ный избирательный закон, который был утвержден царем 11 декаб­ря 1905 г. — в самый разгар декабрьского вооруженного восстания в Москве. Этот закон давал избирательные права и рабочим; для этого в каждой губернии создавалась рабочая курия. Для рабочих были установлены трехстепенные выборы. Право голосовать получили ра­бочие (мужчины) с предприятий, насчитывающих от 50 до 1000 че­ловек; они выбирали одного уполномоченного. Крупные предприя­тия избирали по одному уполномоченному на каждую тысячу рабочих. Уполномоченные всей губернии собирались на губернское со­брание уполномоченных от рабочих, на котором выбирали выбор­щиков.

По новому избирательному закону были расширены и избира­тельные права мелкой буржуазии. По городской курии в число из­бирателей включались мелкие ремесленники, квартиронаниматели и чиновники-пенсионеры.

Несмотря на эти дополнения, избирательный закон давал полное преимущество господствующим классам России: из общего числа вы­борщиков в Государственную думу 7211 человек помещики и круп­ная буржуазия имели 4249 выборщиков, или 58%.

Для «проверки правильности выборов и рассмотрения заявлений и жалоб по делам о выборах» создавался специальный аппарат: гу­бернские, уездные и городские комиссии по делам о выборах. Эти комиссии состояли из чиновников, представителей дворянских со­словных учреждений, городских самоуправлений и земств. Предсе­дательствовали в этих комиссиях чиновники Министерства юсти­ции — председатели окружных судов, уездные члены окружных су­дов и пр. Деятельностью избирательных комиссий руководило осо­бое делопроизводство по выборам в Думу, созданное в аппарате Министерства внутренних дел.

Организационное устройство Государственных дум всех созывов определялось «Учреждением Государственной думы» 20 февраля-1906 г. Одна из первых статей этого закона устанавливала срок де­ятельности Думы в пять лет. Впрочем, специальным указом царь мог досрочно распустить Думу и назначить выборы и сроки созыва Ду­мы нового состава. Продолжительность ежегодных сессий и сроки перерыва в работе Государственной думы определялись царскими указами. «Учреждение Государственной думы» определяло и «пред­меты- ведения» Думы. Первая статья этого закона определяла их как «обсуждение законопредположений, восходящих к верховной само­державной власти». Предметами ведения Думы были: а) предметы, требующие издания законов и штатов, а также их изменения, дополнения, приостановления действия и отмены; б) государственная рос­пись доходов и расходов с финансовыми сметами министерств и глав­ных управлений; в) отчеты государственного контролера по испол-

[266]

лению государственной росписи; г) дела о постройке железных до­рог за счет казны; д) дела об учреждении компаний на акциях; е) дела, рассматриваемые по повелению самого царя.

Формально Думе принадлежали законодательные права, право законодательной инициативы по изданию законов, штатов, их изме­нений, право обсуждения бюджета государства и отдельных ве­домств, верховный надзор за государственным контролем. Царизм стремился заключить союз с буржуазией проведением через Думу в «законодательном порядке» уставов акционерных обществ, компаний и т. д. Одна из статей «Учреждения» ограничивала права законода­тельной инициативы Думы: «Государственная дума может возбуж­дать дела об отмене или изменении действующих и издания новых законов за исключением основных государственных законов»[193].

8 марта 1906 г. были изданы бюджетные правила, ограничива­ющие деятельность Думы в области утверждения бюджета: отказ Ду­мы в утверждении бюджета того или другого ведомства не приоста­навливал проведения его в исполнение. «Не смешно ли толковать по­сле этого о бюджетных правах российской Гос. думы?»[194],— писал по этому поводу В. И. Ленин.

По закону 20 февраля 1906 г. аппарат Думы состоял из общего собрания и канцелярии, а также отделов и комиссий. Члены Госу­дарственной думы распределялись по партийным группам — фрак­циям. Общее собрание ежегодно выбирало из своей среды председа­теля и двух его товарищей; по истечении года они могли быть пере­избраны. Для управления канцелярией на все пять лет из состава Думы избирался секретарь и его товарищи. На председателя Думы возлагались ведение прений в общем собрании, наблюдение за по­рядком, руководство сношениями Думы с другими правительствен­ными учреждениями, назначение пристава Думы и его помощников для поддержания порядка и доклад о действиях Думы царю. Для раз­решения общих вопросов деятельности Государственной думы при председателе создавалось совещание или президиум. Со II Думы ста­ли практиковаться совещания представителей фракций и групп.

На заседаниях Думы могли присутствовать и выступать минист­ры и главноуправляющие (в голосовании они не участвовали). Ста­тья 33 «Учреждения» давала право группе депутатов не менее 30 че­ловек интерпеллировать (обращаться с запросом) к председателю Совета министров, министрам, главноуправляющим. Такое большое количество подписей, необходимое для запроса, нередко лишало ле­вые группировки и фракции (особенно в III и IV Государственных думах) возможности воспользоваться этим правом.

В процессе деятельности Думы каждого созыва создавалось не­сколько постоянных и временных комиссий. Некоторые комиссии ка­сались организационного устройства и порядка Думы (распоряди-

[261]

тельная, по личному составу, по выработке всеподданнейших адресов), другие были связаны с финансовой деятельностью царизма (финансовая, бюджетная, по исполнению государственной росписи доходов и пр.), с укреплением царской армии и флота (по государственной обороне), с деятельностью земских и городских органов са­моуправления и т. п. Особенно много комиссий было создано в III и IV Думах.

Комиссии чаще всего играли роль предварительных инстанций при разработке и обсуждении какого-либо законопроекта. Их засе­дания были закрытыми.

Сохраняя внешние формы буржуазно-парламентарного органа (избираемость членов, право запросов, законодательной инициативы и т. д.), Государственная дума являлась фактически не законодательным, а законосовещательным учреждением, прикрывающим лжеконституционными формами самодержавие в России.

I Государственная дума действовала всего 72 дня — с 27 апреля по 8 июля 1906 г.

Самой большой фракцией Государственной думы первого созы­ва была кадетская.

Правые члены (черносотенцы и октябристы) составляли ничтож­ное меньшинство, равное примерно 9% (44 члена).

Председателем I Государственной думы был выбран адвокат и бывший проректор Московского университета кадет С. А. Муромцев; I кадетским был весь состав президиума.

Основным вопросом I Думы был аграрный вопрос. Дума рассмотрела и ряд других вопросов и проектов, имевших весьма актуальное значение (об отмене смертной казни, о граждан­ском равноправии, об ассигновании сверхсметных кредитов на про­довольственную помощь голодающим и т. д.). Но правительство не желало считаться с мнением Думы. Председатель Совета Министров И. Л. Горемыкин отверг аграрные думские проекты, считая, что их утверждение «безусловно недопустимо», а реакционное большинство Государственного совета похоронило утвержденный Думой законопроект об отмене смертной казни. Правительство стремилось занять Думу рассмотрением мелких законопроектов, получивших впоследст­вии наименование «думской вермишели».

Недовольное составом и характером деятельности Государствен­ной думы первого созыва, правительство подготовило ее разгон. ! 9 июля был обнародован указ царя о роспуске I Думы и выборах во-II Думу. В опубликованном одновременно манифесте правительство обвиняло Думу в возбуждении революционных настроений[195]. «Рос­пуск Думы самым наглядным и ярким образом подтвердил взгляды тех, кто предостерегал от увлечения «конституционной» внешностыо Думы...»,— писал по этому поводу В. И. Ленин[196].

[268]

Часть членов I Думы (около 230 членов), главным образом ка­деты и трудовики, не подчинилась указу о роспуске Думы и, соб­равшись в одной из гостиниц Выборга, провела два заседания (вече­ром 9 и утром 10 июня). Кадетское руководство Думы обратилось к населению с воззванием, призывая его в знак протеста не платить налоги и уклоняться от воинских наборов.

Впоследствии членам Думы, подписавшим Выборгское воззвание, было предъявлено обвинение в возбуждении к неповиновению и про­тиводействию законам (статьи 51 и 129 Уголовного уложения). Де­ло 167 членов рассматривалось в Особом присутствии петербургской судебной палаты в 1907 г. На «Выборгском процессе» еще раз под­твердилась умеренность взглядов кадетов. Один из лидеров кадетской фракции оправдывал на суде действия думцев, подписавших воззва­ние, тем, что они старались предупредить «новую смуту, новые бес­порядки и, может быть, пролитие крови», и заверял судей, что «уго­вора распространения воззвания у нас не было»[197]. Суд вынес мяг­кий приговор (тюремное заключение на 3 месяца, которое многие уже отбыли, дожидаясь суда).

После роспуска I Думы правительство в условиях спада револю­ции в начале 1907 г. провело выборы во II Думу. «Для правитель­ства,— писал В. И. Ленин,— созыв Думы был вынужденной необхо­димостью. Надо было попытаться еще раз, при наивысших возмож­ных репрессиях, созвать народное представительство ради соглаше­ния с буржуазией. Опыт явно не удался. Военно-полевые суды и все прочие прелести столыпинской конституции чрезвычайно помогли ре­волюционной агитации в незатронутых дотоле массах и дали из глу­бины мужицких масс левую Думу»[198].

Из 468 членов Государственной думы второго созыва фракцию правых составляли лишь 54 члена. Кадеты потеряли почти полови­ну мест (со 179 до 98); зато значительно возросли левые фракции: трудовики имели 104 места, народные социалисты и эсеры — 94 ме­ста. В условиях спада революции большевики приняли участие в вы­борах и деятельности II Думы. Социал-демократическая фракция 11 Думы состояла из 66 членов (55 членов с решающим голосом).

Несмотря на уменьшение числа мест, кадеты сохранили руковод­ство и во II Думе; их поддерживали автономисты (76 членов), а не­редко и мелкобуржуазные фракции (народных социалистов, эсеров и трудовиков). Председателем Думы был выбран кадет Ф. А. Го­ловин.

Основным вопросом оставался аграрный вопрос, по которому каж­дая фракция предложила свой проект. Проект выступления по аг­рарному вопросу в Государственной думе от большевиков был напи­сан В. И. Лениным.

Кроме того, во II Думе рассматривались: продовольственный воп-

[269]

рос, роспись бюджета на 1907 г., исполнение государственной ро­списи, набор новобранцев, отмена чрезвычайного указа о военно-по­левых судах, реформа местного суда.

В процессе рассмотрения всех этих вопросов кадетская фракция Думы проявляла уступчивость, призывала «беречь Думу», не давать правительству повод для ее роспуска. Кадеты внесли в свой законо­проект ряд коррективов, сделавших его еще более умеренным, сня­ли с обсуждения вопрос о безработице, похоронили внесенный со­циал-демократической фракцией проект продовольственной помощи, сняли внесенный трудовиками проект амнистии и т. д.

Мелкобуржуазные фракции трудовиков, эсеров и народных со­циалистов блокировались с кадетами в решении ряда вопросов. Эту «анемичность» основного состава II Думы В. И. Ленин объяснял ане­мичностью колеблющейся и уставшей от революции мелкой буржуа­зии[199]. В социал-демократической фракции преобладали меньшевики. Эта фракция тоже проявляла нерешительность, допуская иногда ошибки и шатания в подходе к некоторым вопросам.

II Дума не оправдала надежд правительства. Аппарат Министер­ства внутренних дел подготовил втайне от Думы проект нового из­бирательного закона, который был настолько реакционным, что да­же в Совете Министров, где он рассматривался, его охарактеризова­ли как «бесстыжий» проект[200].

Правительство решило избавиться от социал-демократической фракции, которая, несмотря на свои политические и тактические ошибки, оставалась самой революционной фракцией Думы.

1 июня 1907 г. Столыпин потребовал проведения закрытого за­седания Думы, на котором прокурор Петербургской судебной пала­ты Камышанский предъявил членам социал-демократической фрак­ции обвинение в подготовке к «ниспровержению государственного строя» (статья 102, ч. I Уголовного уложения), потребовав лишения их неприкосновенности и выдачи.

Обвинение основывалось на подложном тексте солдатского нака­за к социал-демократической фракции Думы, сфабрикованном по за­данию начальника петербургской охранки[201].

3 июня 1907 г. был обнародован манифест и указ о роспуске Го­сударственной думы второго созыва и назначении выборов в III Думу; одновременно был издан текст нового избирательного закона.

Распустив II Государственную думу, правительство вскоре осу­ществило расправу над ее социал-демократической фракцией. Рас­смотрев при закрытых дверях сфабрикованное петербургской охранкой «дело» социал-демократической фракции, Особое присутствие Сената в 1907—1908 гг. осудило большую часть членов фракции на каторгу и ссылку.

[270]

II Дума действовала всего 102 дня. Кратковременность действий Государственной думы первых двух созывов объясняется их левым составом и попытками обсуждать наиболее важные и актуальные во­просы революции.

Изданием нового избирательного закона 3 июня 1907 г. прави­тельство фактически произвело государственный переворот, так как по «Основным законам» (ст. 86) этот закон должен был рассмат­риваться самой Думой. Новый избирательный закон сводил избира­тельные права широких масс населения до минимума. Почти на 33 % возросло число выборщиков от помещиков, ачисло выборщиков от крестьян уменьшилось на 56%. Единая городская курия была раз­делена на две. В первую городскую курию входили представители крупной и средней промышленной и торговой буржуазии, помещи­ки, богатые чиновники, владельцы значительных недвижимых имуществ в городах, а во вторую — представители мелкой буржуазии (мелкие владельцы недвижимой собственности, квартиронанимате­ли, ремесленники, чиновники и т. п.). Права избирателей по второй городской курии были урезаны. Только семь городов получили пра­во самостоятельно выбирать членов Думы (по избирательному за­кону 6 августа 1905 г. их было 21)[202].

Сильно сократилось представительство национальных окраин (по Польше и Кавказу — в 2,5 раза, по Сибири — в 1,5 раза; население Средней Азии вообще лишалось права выбирать депутатов в Госу­дарственную думу).

Избирательные права рабочих подверглись еще более жестоким ограничениям. Рабочим наиболее промышленно развитых губерний: Петербургской, Московской, Костромской, Владимирской, Харьков­ской и Екатеринославской было дано право выбирать своих депута­тов в Думу. В остальных же губерниях рабочие имели право уча­ствовать в выборах по второй городской курии при условии, если они имели определенный имущественный ценз или снимали отдельную квартиру.

Рабочее представительство по закону 3 июня было урезано вдвое.

Деятельность особого делопроизводства по выборам в Государст­венную думу при Министерстве внутренних дел и руководимых им губернских, городских и уездных комиссий по делам о выборах зна­чительно активизировалась. «Правительство хотело опереться на по­мещиков и верхи буржуазии; на этом, как известно, построен весь закон 3-го июня 1907 г.»,— писал В. И. Ленин, характеризуя этот избирательный закон[203].

Избирательный закон 3 июня, его сенатские «разъяснения» и дей­ствия администрации в условиях политической реакции в стране обе­спечили реакционный состав Государственной думы третьего созы­ва. Из общего числа членов III Думы (457) правых и националистов разных оттенков насчитывалось 146, а октябристов — 154.

[271]

Лидерами правых в III Думе был граф А. Бобринский, херсонский и курский помещик граф В. Доррер, бессарабский помещик В. Пуришкевич, курский помещик Н. Марков (Марков 2-й). Октябристов возглавляли московский капиталист А. Гучков и екатеринославский помещик М. Родзянко.

Кадеты и примыкавшие к ним фракции прогрессистов и нацио­нальной буржуазии окраин России имели 108 членов. Их лидером был приват-доцент Московского университета историк П. Милюков.

Представительство рабочих и крестьян в III Государственной ду­ме было ничтожно. Трудовики были представлены 14 членами. Со­циал-демократическая фракция состояла из 20 членов; большинства в ней принадлежало меньшевикам.

На почве общих интересов и отстаивания самодержавия, поме­щичьего землевладения, господства дворян в управлении, жестоких репрессий против рабочих и крестьян на первых же заседаниях III Думы сложился блок черносотенцев и октябристов, составлявший ²/₃ состава Думы (300 членов). Однако между черносотенными по­мещиками и октябристами существовали и некоторые противоречия. «Интересы капитализма,— отмечал В. И. Ленин,— хотя бы и грубо-хищнического, паразитического, не мирятся с безраздельным господ­ством крепостнического землевладения»[204]. Октябристы настаивали на расширении прав земского и городского «самоуправления» и призна­вали «конституцию» 17 октября, а черносотенцы были против местного «самоуправления» и манифеста 17 октября. Это вынуждало ок­тябристов в ряде вопросов искать союзников в лице сильно поправев­ших кадетов. Так сложился второй — октябристско-кадетский блок, составлявший немного менее ³/₅ состава Думы (262 члена).

Наличие черносотенно-октябристского и октябристско-кадетского блоков определяло характер деятельности III Думы. «III Дума,— пи­сал В. И. Ленин,— есть политически оформленный, общенациональ­ный союз политических организаций помещиков и крупной буржуазии»[205]. Попеременно опираясь на третьедумские блоки, правительст­во Столыпина укрепляло позиции самодержавия, осуществляло в ин­тересах господствующих классов помещиков и буржуазии внутрен­нюю и внешнюю политику.

Состав, характер и результаты деятельности III Думы ознамено­вали определенный период в истории самодержавия в России, кото­рое делало новый шаг по пути к буржуазной монархии.

Реакционный состав III Думы обеспечил ее «работоспособность» и сотрудничество с царским правительством. Государственная Дума третьего созыва действовала пять лет (с 1 ноября 1907 г. по 9 июня 1912 г.), собираясь на ежегодные сессии примерно одинаковой дея­тельности (7—8 месяцев). За 611 заседаний III Дума рассмотре­ла 2570 законопроектов, из которых утвердила 2200. Подавляющее

[272]

большинство этих законопроектов было выдвинуто по инициативе ми­нистерств и главных управлений; законодательная инициатива самой. Думы была ничтожной; ее членами было выдвинуто лишь 205 зако­нопроектов[206].

Пост председателя III Думы последовательно занимали октябри­сты: смоленский помещик Н. А. Хомяков (до 10 марта 1910 г.), А. И. Гучков (до марта 1911 г.) и М. В. Родзянко (до конца деятельности III Думы).

В процессе деятельности Думы возникло более 30 комиссий.

Третья Дума утвердила многочисленные законопроекты прави­тельства, направленные на усиление администрации, полиции, жан­дармерии, увеличение ассигнований на строительство тюрем; ею бы­ли приняты все аграрные мероприятия Столыпина, направленные на «землеустройство», переселенческую политику, расширение деятель­ности Крестьянского банка. Государственная дума одобряла и внеш­нюю политику царизма по укреплению Антанты и подготовку к вой­не.

Ежегодно Дума утверждала бюджеты государства. За пятилетие (1907—1912 гг.) военный бюджет России вырос на 51%. Не желая выслушивать критику некоторых теневых сторон военной организа­ции и военной бюрократии в Государственной думе и ее комиссии по государственной обороне, правительство, вопреки «Основным за­конам», издало «правила» 24 августа 1909 г., изымавшие из ведения Государственной думы военное законодательство.

Немногим представителям рабочих и крестьян было очень тяже­ло выступать в этой Думе.

Социал-демократическая фракция Думы использовала думскую трибуну для разоблачения политики царизма и господствующих клас­сов, для распространения политических требований социал-демокра­тии: свержение самодержавия, учреждение демократической респуб­лики, конфискация помещичьих земель. В предлагаемых большеви­ками формулах «перехода к очередным делам» давалось правильное изложение программы партии.

Одной из форм работы Думы были думские запросы; 45% всех внесенных в III Думу запросов исходило от социал-демократической фракции. Подавляющее большинство думских запросов о произволе, царящем в отдельных звеньях государственного аппарата России, внесенных социал-демократической фракцией, реакционное большин­ство Думы объявило «несрочным» и похоронило в различных комис­сиях. На срочные запросы отвечали министры, главноуправляющие и другие царские чиновники.

Ввиду истечения полномочий членов Государственная дума тре­тьего созыва прервала свою деятельность 9 июня 1912 г., а 29 авгус­та последовал указ, назначающий выборы в новую Думу и созыв ее на 15 ноября того же года.

[273]

Избирательная кампания в IV Государственную думу проходила в обстановке нового подъема революционного движения масс.

Правительство приступило к подготовке выборов в IV Думу еще в начале 1912 г. Тогда министр внутренних дел А. А. Макаров пред­писал губернаторам сообщать ему о том, не предвидится ли опасе­ния, что в связи с предстоящими выборами в Думу могут быть из­браны левые. Департамент полиции усилил субсидии черносотенным организациям. Для укрепления позиции правительственного лагеря значительно активизировалось духовенство. Обер-прокурор Святей­шего синода В. К. Саблер развил бурную предвыборную деятель­ность: при Синоде было создано особое предвыборное синодальное бюро, а на местах — епархиальные избирательные комитеты.

Привлечение духовенства для выборов в Думу В. И. Ленин считал бонапартистским приемом, свойственным абсолютной монархии в России этих лет[207].

Правительство пустило в ход и грубые административно-полицей­ские приемы устранения неугодных избирателей, уполномоченных и выборщиков: аресты, закрытие предвыборных собраний (особенно рабочих), сенатские разъяснения и т. п.

Большевики выступали на выборах самостоятельно. Пражская конференция РСДРП (январь 1912 г.) признала учас­тие в избирательной кампании «безусловно необходимым». Главной Задачей выборов и участия в деятельности Думы большевики счита­ли социалистическую пропаганду и организацию рабочего класса. Конференция выдвинула лозунги избирательной кампании: демокра­тическая республика, 8-часовой рабочий день и конфискация всех помещичьих земель. Между большевиками и меньшевиками (послед­ние проводили избирательную кампанию нередко в сотрудничестве с либералами) велась ожесточенная борьба.

Избирательные комбинации Министерства внутренних дел и Свя­тейшего синода принесли результаты. Фракции правительственного лагеря получили в Государственной думе четвертого созыва 283 мес­та (185 правых, черносотенцев и националистов и 98 октябристов). Черносотенно-октябристский блок опять получил господствующее по­ложение в Думе. Лидерами фракций правительственного блока были правые и черносотенцы — В. Пуришкевич, Н. Марков 2-й, национа­лист, редактор черносотенной газеты «Киевлянин» В. Шульгин, ок­тябристы М. Родзянко и рязанский помещик Н. Волконский.

Фракциями либерального лагеря были прогрессисты, кадеты и на­циональная буржуазия окраин. Все вместе они составляли 128 чле­нов Думы. Лидерами этих фракций были кадеты — П. Милюков, уездный предводитель дворянства Тверской губернии Ф. Родичев, врач и земский деятель А. Шингарев, прогрессисты А. Коновалов и В. Маклаков.

[274]

Вместе с октябристами либеральный лагерь составлял второе боль­шинство, необходимое правительству «для облегчения добывания зай­мов, для «исправления» крайностей черной сотни, для надувания про­стаков «реформами»,., исправляемыми Государственным советом»[208].

Мелкая буржуазия была представлена фракцией «трудовиков» (10 членов).

Социал-демократическая фракция была представлена 14 депута­тами: 6 большевиками и 8 меньшевиками. Большевистская шестер­ка состояла из четырех металлистов и двух текстильщиков из про­летарских губерний страны: А. Е. Бадаев — от рабочей курии Петер­бургской губернии, Ф. Н. Самойлов — Владимирской, Г. И. Петров­ский — Екатеринославской, М. К. Муранов — Харьковской, Н. Р. Шагов — Костромской и Р. Малиновский[209] — Московской. Меньше­вистская восьмерка прошла, большей частью от второго городского съезда непролетарских губерний. Шесть губерний, избравшие боль­шевиков, насчитывали 1008 тыс. рабочих, а восемь губерний, избрав­шие меньшевиков, только 214 тыс. рабочих.

Первоначально большевики и меньшевики действовали в составе одной социал-демократической фракции, внутри которой шла острая борьба по отдельным вопросам революционного движения. Меньше­вики не признавали программы-минимум, а вместо этого выдвигали лозунги полновластной Думы, культурно-национальной автономии, свободы коалиции и т. п. В октябре 1913 г. большевики заявили о выходе из социал-демократической фракции и организовали Россий­скую социал-демократическую рабочую фракцию.

Заседания Государственной думы четвертого созыва открылись 15 ноября 1912 г. На первых же заседаниях был избран президиум Думы. Председателем IV Думы на протяжении неполных пяти лет (до 25 февраля 1917 г.) был октябрист В. М. Родзянко.

IV Государственная дума обсуждала законопроекты, предложен­ные правительством и самими членами Думы, рассматривала и утвер­ждала государственные росписи доходов и расходов, обсуждала за­просы членов о незаконных действиях властей. В процессе деятель­ности Думы было создано 36 постоянных и временных комиссий.

Деятельность членов-большевиков IV Государственной думы бы­ла не менее трудной, чем в III Думе. Реакционное большинство Ду­мы подвергало каждое выступление представителей рабочего класса обструкциям или прямым хулиганским выпадам.

Большевики внесли в Думу ряд законопроектов: о 8-часовом ра­бочем дне, социальном страховании рабочих и служащих и т. п. Текст некоторых законопроектов был написан В. И. Лениным. На за­седании Думы 4 июня 1913 г. при обсуждении доклада бюджетной комиссии по смете расходов Министерства народного просвещения на 1913 г. речь произнес А. Е. Бадаев. Проект этой речи «К вопро-

[275]

су о политике Министерства народного просвещения» был подготов­лен В. И. Лениным[210]. Бадаеву не удалось произнести речь полностью. За выражение «Не заслуживает ли это правительство того, чтобы на­род его выгнал?» Бадаев был лишен слова.

Выступая с трибуны черносотенно-октябристской Думы, больше­вики показывали антинародную сущность царского самодержавия, вскрывали политику господствующих классов, разъясняли программ­ные положения большевистской партии — единственной защитницы народных масс.

Государственный совет. В условиях первой революции в бюро­кратических сферах России был поставлен вопрос о реформе Госу­дарственного совета. Подготовкой этой реформы занимались особая чиновничья комиссия (конец 1905— начало 1906 г.) и чиновничье совещание в Царском селе (февраль 1906 г.). Состав, структуру и компетенцию обновленного Государственного совета определили два Законодательных акта: 20 февраля 1906 г.— «О переустройстве уч­реждений Государственного совета» и 23 апреля 1906 г.— «Уч­реждение Государственного совета». Государственный совет продол­жал оставаться законо-совещательным, однако его деятельность была приспособлена к существованию другого законо-совещательного уч­реждения — Государственной думы.

По назначению царя половина членов Государственного совета стала выборной от земств, дворянских собраний, буржуазии, буржу­азной интеллигенции. Состав Государственного совета обновлялся в течение девяти лет по третям каждые три года. В составе назначае­мых царем лиц преобладали крупные царские чиновники, занимав­шие в прошлом министерские и прочие высшие посты в государстве. Из членов царем ежегодно назначались председатель и вице-предсе­датель Государственного совета.

Введение в Государственный совет выборных элементов от бур­жуазии и буржуазной интеллигенции должно было повысить «авто­ритет» этого высшего законо-совещательного учреждения в глазах крупной буржуазии. В основном же его состав оставался дворянско-помещичьим.

«Учреждение Государственного совета» установило новую струк­туру его: общее собрание, два номерных департамента, два присут­ствия и государственная канцелярия. Кроме того, в процессе дея­тельности Государственного совета учреждались комиссии и особые совещания.

Весь 1905 г. и первые месяцы 1906 г. Государственный совет дей­ствовал на старых основаниях. Последние месяцы перед созывом Го­сударственной думы были временем самой напряженной работы. На заседании 15 апреля 1906 г. было решено 45 дел; более сорока дел рассматривалось на последнем заседании совета 17 апреля. В послед­нюю неделю перед созывом Думы царем были утверждены 135 за-

[276]

конопроектов, большинство которых предварительно обсуждалось в Государственном совете. Царская бюрократия стремилась избежать обсуждения в Думе важнейших вопросов управления.

Руководящую роль в обновленном Государственном совете играли чиновники и представители «объединенного дворянства». Первым председателем Совета был назначен граф Д. М. Сольский, бывший председателем и до реформы; с 20 мая 1906 г. его сменил Э. В. Фриш.

Вместо фракций в Государственном совете существовали группы: правых, «центра» (из представителей буржуазии), «академическая» (из буржуазной интеллигенции) и беспартийные. В Государствен­ном совете господствовали правые. Лидер правых М. Г. Акимов в 1907—1914 гг. занимал пост председателя Совета.

Формально Государственный совет имел равные права с Думой, но фактически он мог сорвать любой неугодный правительству зако­нопроект, принятый думским большинством, особенно откровенно эта политика проводилась в период деятельности первых двух Дум.

После первой революции в России Государственный совет зани­мался и «плодотворной» законодательной деятельностью: вместе с черносотенно-октябристскими III и IV Думами он утверждал много­численные законопроекты, отражавшие основные направления поли­тики правительства того времени.

Совет министров. С 17 января 1905 г. для координирования меро­приятий разных ведомств по вопросам внутренней политики царь со­бирает особое совещание, состоящее из министров и председателей департаментов Государственного совета. Это совещание стало име­новаться по-старому Советом Министров и действовать на организа­ционных основах 1861 г., за исключением того, что председательст­вовать в этом возрожденном Совете Министров царь назначил наи­более «доверенных» высших чиновников, способных руководить всей правительственной деятельностью.

Автором проекта реформы Совета Министров был председатель Комитета министров граф С. Ю. Витте; он же оказался и наиболее подходящей кандидатурой на пост первого председателя Совета Ми­нистров.

Заготовленный Витте проект реорганизации Совета Министров: был утвержден 19 октября 1905 г. и назывался «О мерах к укреп­лению единства в деятельности министерств и главных управлений». По этому закону Совет Министров превращался в постоянное выс­шее правительственное учреждение для «направления и объединения деятельности главных начальников ведомств как по предметам зако­нодательства, так и в государственном управлении». В состав Сове­та Министров входили министры и главноуправляющие на правах ми­нистров, а также государственный контролер, обер-прокурор Сино­да и председатель Государственного совета. Делопроизводство Сове­та Министров велось в постоянной канцелярии во главе с управляю­щим делами.

Председатель Совета Министров имел право требовать от всех

[277]

главных начальников различные сведения и объяснения, а те долж­ны были сообщать председателю все предположения по законодатель­ству и управлению (законопроекты и важнейшие административные распоряжения) до подачи царю «всеподданнейшего» доклада. «Никакая имеющая общее значение мера управления,— отмечалось в за­коне 19 октября, — не может быть принята главными начальниками ведомств помимо Совета Министров». Относительную самостоятель­ность получили лишь военный и морской министры, а также министр двора. Они могли вносить на рассмотрение Совета Министров толь­ко те мероприятия, которые сами находили необходимыми. Совет Министров стал регулярно действующим оперативным органом; он собирался на заседания два-три раза в неделю; вместе с повесткой заседания его членам посылались и необходимые для ознакомления материалы.

С 1906 г. компетенция Совета Министров была значительно рас­ширена. По статье 87 «Основных законов» он получил право в слу­чае прекращения заседаний Государственной думы и Государствен­ного совета обсуждать законопроекты, которые сразу же поступали на утверждение царя и становились «высочайшими указами». Это «чрезвычайноуказное законодательство» являлось лазейкой, обеспе­чивающей самодержавию принятие любого закона без обсуждения в палатах российского квазипарламента.

Между I и II Государственными думами (июль 1906 — февраль 1907 г.) через Совет Министров было проведено 59 законопроектов, получивших утверждение в форме «чрезвычайных указов». Важней­шие из этих законопроектов были направлены на борьбу с револю­ционным движением и носили ярковыраженный карательный харак­тер: «Об учреждении военно-полевых судов», «Об усилении ответст­венности за распространение среди войск противоправительственных учений и суждений», «О мерах предупреждения побегов арестантов», «Об установлении уголовной ответственности за восхваление прес­тупных деяний» и др.

После упразднения 23 апреля 1906 г. Комитета министров его функции наследовали частично департаменты Государственного со­вета, а большей частью Совет Министров. В ведение Совета Минист­ров попали вопросы самого различного характера (к 1909 г. список категорий этих дел насчитывал 42 пункта), начиная от таких поли­тических мероприятий, как назначение местностей для водворения ссыльных, мер по усилению жандармерии, полицейских и прочих ко­манд, стеснению городского и земского «самоуправления», и кончая заботами о пенсиях и пособиях чиновникам и «попечительством» о нуждах капиталистов по учреждению компаний (в тех случаях, ког­да не требовалось издания особого закона»[211].

С упразднением Комитета министров заседания Совета Минист­ров стали ежедневными; на заседания, где рассматривались дела, ра-

[278]

нее относящиеся к ведению Комитета министров, министры посыла­ли, как правило, своих товарищей (неофициально эти заседания с 1909 г. назывались Малым Советом Министров).

Хотя учреждение Совета Министров и являлось известным эта­пом в развитии самодержавной монархии в сторону буржуазной мо­нархии, однако фактически Совет не представлял собой «кабинета» министров, характерного для буржуазной монархии. Председатель Совета Министров и министры назначались только царем и были от­ветственны только перед ним.

С 19 октября 1905 г. по 22 апреля 1906 г. пост председателя за­нимал граф С. Ю. Витте. Это был ловкий политический деятель, «ми­нистр-маклер», «министр-клоун», по оценке В. И. Ленина, умевший в условиях подъема революции осенью 1905 г. маневрировать и обе­щать[212].

Витте посоветовал царю подобрать и соответствующих министров. Были отстранены некоторые реакционные и не способные на прове­дение гибких мероприятий сановники (Победоносцев, Булыгин и др.) и назначены новые. Ответственный пост министра внутренних дел занял опытный в делах руководства полицией П. Н. Дурново; обер-прокурором Синода стал личный друг Витте А. Д. Оболенский; глав­ноуправляющим землеустройства и земледелия — либерально настро­енный чиновник Н. Н. Кутлер; министром торговли и промышленно­сти — близкий к буржуазным кругам чиновник В. И. Тимирязев и т. д.

В условиях начавшегося спада революции царизм счел нужным проводить неуступчивую политику в отношении левой по своему со­ставу I Думы. Витте с его заигрыванием с буржуазией был негоден для этого. 22 апреля 1906 г. он был отставлен с поста председателя Совета Министров.

Председателем Совета Министров был назначен И. Л. Горемыкин. В составе министров снова были проведены изменения, кото­рые ознаменовали новый курс внутренней политики. Пост министра внутренних дел занял бывший саратовский губернатор, прославив­шийся энергичными действиями по подавлению крестьянского дви­жения, П. А. Столыпин.

Старый и апатичный Горемыкин, которого даже в бюрократиче­ских сферах именовали «ваше безразличие», был только временной и переходной фигурой. Царь подыскивал среди высших чиновников: такого, который смог бы своей энергией направить деятельность все­го правительственного аппарата на борьбу с революцией. И такой чи­новник был найден в лице П. А. Столыпина, занявшего пост председателя Совета Министров 8 июля, т. е. в день, когда царь подписал указ о роспуске I Думы. За Столыпиным был сохранен пост мини­стра внутренних дел.

Касаясь биографии этого государственного деятеля царской Рос-

[279]

сии, В. И. Ленин отмечал, что она является «биографией господству­ющего класса» — помещиков: «Помещик и предводитель дворянства становится губернатором в 1902 г., при Плеве, — «прославляет» себя в глазах царя и его черносотенной камарильи зверской расправой над крестьянами, истязаниями их (в Саратовской губернии),— ор­ганизует черносотенные шайки и погромы в 1905 г. (Балашевский по­гром),— становится министром внутренних дел в 1906 г. и предсе­дателем Совета Министров со времени разгона первой Государствен­ной думы»[213]. В. И. Ленин подчеркивал умение Столыпина прикры­вать свою деятельность «лоском и фразой, позой и жестами, подде­ланными под «европейские»[214].

С деятельностью Столыпина на посту председателя Совета Мини­стров связан целый период в истории внутренней политики, именуе­мой столыпинской реакцией. Эта политика потерпела крах, что вы­звало глубокое разочарование господствующих верхов в самом Сто­лыпине. Внешним выражением этого краха был конец Столыпина, смертельно раненного агентом охранки Д. Багровым в киевском те­атре 1 сентября 1911 г. По личному распоряжению царя дело об ответственности должностных лиц за охрану Столыпина было остав­лено «без последствий».

После Столыпина пост председателя Совета Министров занима­ли министр финансов В. Н. Коковцев (до января 1914 г.) и снова И. Л. Горемыкин (до января 1916 г.) В основном они продолжали столыпинский курс политики: координировали деятельность всех ве­домств в России по борьбе с массовым движением в стране, земле­устройству, охране интересов помещиков и империалистической бур­жуазии, подготовке к войне и сближению с союзниками по Антанте. Совет государственной обороны. Русско-японская война вскрыла гнилость царского военного аппарата. К концу войны (8 июня 1905 г.) правительство учредило высший правительственный орган, объеди­нявший деятельность военного и морского управления и согласовы­вавший их деятельность с другими ведомствами — Совет государст­венной обороны. Создание этого высшего органа было вызвано не потребностями «обороны», а соображениями «внутреннего» харак­тера: в условиях революции нужно было сосредоточить в руках царя и реакционных дворянских элементов все руководство военным ап­паратом России. Председателем Совета обороны стал великий князь Николай Николаевич, вошедший в состав Совета Министров с огром­ными распорядительными правами. В состав Совета обороны входи­ли, кроме «непременных» членов (военный и морской министры, на­чальник Генерального штаба, начальник Главного морского — впос­ледствии Морского генерального — штаба, инспектора войск), так­же постоянные члены, назначаемые царем из реакционных генера­лов и адмиралов; последние играли в Совете решающую роль. Совет провел перестройку всего военного аппарата (было учреждено Глав-

[280]

ное управление генерального штаба, а также введены самостоятель­ные инспектора во всех родах войск). Для очистки комсостава ар­мии от политически неблагонадежных элементов с весны 1906 г. при Совете действовала Высшая аттестационная комиссия.

Начавшаяся в 1909 г. централизация военного ведомства и под­готовка нового положения о полевом управлении армии устанавли­вали новые условия объединения деятельности различных ведомств в случае войны. В августе 1909 г. Совет государственной обороны был упразднен.

Сенат. Со времени первой русской революции деятельность первого и второго департаментов Сената оживилась. Исходящие от пер­вого департамента «разъяснения» отстраняли во время выборов (осо­бенно в Государственную думу) неугодных избирателей, уполномо­ченных и выборщиков, сужали и без того ничтожные избирательные права рабочих, крестьян и мелкой буржуазии.

В связи с аграрной политикой Столыпина оживилась деятель­ность второго («крестьянского») департамента Сената, который пре­вратился в высший апелляционный орган по землеустроительным делам.

В годы пребывания на посту генерал-прокурора Сената и мини­стра юстиции И. Г. Щегловитого (1906—1915 гг.) зависимость Се­ната от Министерства юстиции возросла. Своей высшей властью «хранителя» и «толкователя» законов Сенат подтверждал судебные фальсификации и безудержный произвол «щегловитовской юстиции». Особенно наглядно это проявлялось в политических процессах Осо­бого присутствия Сената.

Из сенаторских ревизий, проводимых в это время, особую извест­ность получила ревизия сенатором С. С. Манухиным Ленского золо­топромышленного общества (июнь — июль 1912 г.).

Материалы о деятельности золотопромышленного товарищества Манухин представил в Совет Министров. Манухин вынужден был признать необходимым отдать под суд жандармского ротмистра Тре-шенкова — главного организатора расстрела ленских рабочих. Но по ходатайству министра внутренних дел А. А. Макарова Сенат прекра­тил это дело, оставив расстрел ленских рабочих безнаказанным.