Жаккар и его роль в создании машины для узорного ткачества

Вероятно, ни о каком из текстильных изобретателей не написано столь много разноречивого, как о Жаккаре. Здесь и путаница в событиях и датах, и фантазия авторов. Немалую роль в возникновении легенды о распространении машин Жаккара сыграл, как мы увидим, сам изобретатель. Но, пожалуй, самая главная причина состоит в том, что Жаккар не патентовал машину, принесшую ему бессмертную славу. За основу изложенного ниже нами в основном принята аргументация члена-корреспондента АН СССР Ф. В. Потемкина, работавшего по этому вопросу в Национальном архиве Франции.

Джозеф Мари Жаккар родился 7 июля 1752 года в Лионе. Его отец был ткачом, а мать изготовляла рисунки для узорного ткачества. Вопреки распространенному мнению сам Жаккар не был ткачом. Отец думал направить сына в торговлю, поэтому не дал ему почти никакого образования. Жаккару пришлось переменить целый ряд специальностей. Он работал в гипсовом карьере в Брессе близ Лиона, был отливальщиком шрифтов, переплетчиком, занимался извозом и продажей соломенных шляп, которые изготовляла его жена.

В 1793 году Жаккар принял участие в контрреволюционном мятеже жирондистов в Лионе. После подавления мятежа Жаккар вступил вместе с сыном в ряды революционной армии Конвента. После гибели сына Жаккар оставил военную службу и возвратился в Лион, где решил заняться ремонтом ткацких станков.

В это время шелковая промышленность Лиона возрождалась после разрушений, причиненных мятежом. Резко ощущалась нехватка дергальщиков, и Жаккар, отлично осведомленный о положении дел, начал работу по усовершенствованию существующего станка для узорчатых тканей. Первое его изобретение представляло собой неудачную модификацию станка системы Понсона — Верзье. В июне 1800 года Жаккар запатентовал свой станок. 25 ноября этого же года его станок был помещен в Консерваторию искусств и ремесел, а сам Жаккар награжден бронзовой медалью. Однако с практической точки зрения усовершенствования Жаккара только усложнили работу бесперспективного станка Понсона — Верзье, и не эта конструкция обессмертила его имя.

Первое изобретение Жаккара интересно тем, что ясно показывает, как далек он был от идеи своей второй конструкции, когда еще не знал о машине Вокансона. Ф. В. Потемкин обратил внимание на обстоятельства, которые раскрывают нам моральный облик изобретателя: «Представляя свое неудачное изобретение, Жаккар уверял, что оно было придумано в 1790 году и что в 1801 году существовало уже 4000 станков, сделанных по его системе. Это была бессовестная ложь: число всех станков, действовавших в Лионе в 1801 году лишь незначительно превышало указанную цифру, а ведь ... узорчатые ткани составляли в рассматриваемое время только часть общего количества шелковых товаров» [24].

Действительно, число станков в Лионе того времени известно достаточно точно, и уличить Жаккара в сознательной лжи нетрудно.

В самом конце 1801 года французское и английское Общества поощрения ремесел и искусств одновременно объявили конкурс на создание машины для механического плетения рыболовных сетей. Жаккар принял участие в конкурсе, его машине была присуждена золотая медаль, а сам изобретатель вызван в Париж для демонстрации и усовершенствования своей машины. Однако и в усовершенствованном виде машина так и не нашла практического применения.

Жаккару была предложена работа в мастерских Консерватории искусств и ремесел, но, даже работая в музее, Жаккар не обращал внимания на машину Вокансона, пока лионские фабриканты не попросили его отыскать в музее машину Вокансона, сделать ее модель и привезти в Лион. Просьба была удовлетворена в начале 1804 года. Собравшиеся фабриканты, мастера и механики осмотрели привезенную модель и нашли, что использование этого станка пока невозможно. Необходима была машина, механизированная лишь в той мере, чтобы устранить дергальщика. Нет никаких документов, указывающих, как и у кого возникла идея сочетания принципов машин Фалькона и Вокансона, т. е. идея второй конструкции машины Жаккара. Фамилия изобретателя в названии машины ничего не доказывает, так как станком Жаккара в Лионе называли привезенную им модель машины Вокансона, а созданную Жаккаром конструкцию долгие годы многие называли «станком с кареткой» по основной ее отличительной части, взятой из машины Вокансона. В Англии в 1823 году жаккардовую машину называли «новым французским станком с подвязями».

Не обладая достаточными средствами, Жаккар по приезде в Лион просил администрацию городского приюта назначить его директором приютских мастерских. При утверждении назначения городским советом Лиона Жаккар предложил уступить в пользу города все свои изобретения и машины как имеющиеся, так и будущие взамен пожизненной пенсии в 3000 франков. Ниже приведены выдержки из постановления городских властей: «... Принимая во внимание, что полезность открытий г-на Жаккара установлена совершенно удовлетворительным образом, что его пожизненный талант обещает оказывать ценное содействие промышленности нашего города, что просимая пенсия представляет в то же время и стоимость уступаемых вещей, т. е. машин и инструментов, уступаемых Жаккаром, и годовую сумму за его труд.

... эта двойная компенсация вполне выгодна городу ... благодарить г-на Жаккара за его филантропическое предложение, просить правительство о разрешении выплачивать требуемую пенсию, сохраняя за Жаккаром должность директора приютских мастерских, предоставить Жаккару и его жене квартиру и стол за счет администрации приюта ...» [24].

Постановление было утверждено правительством осенью 1805 года.

Машина, прославившая имя Жаккара, была сооружена им в начале 1804 года с помощью двух рабочих — Фотине и Бонома. Жаккар придумал также устройство для изготовления картона.

На вопрос в комитете английской Палаты общин в 1831 —1832 годах «Знаете ли вы историю жаккардовой машины?» доктор Боуринг сообщил, что, заинтересовавшись этим вопросом, он лично встречался с Жаккаром и разговаривал с ним. Жаккар много и подробно с обилием фактов говорил об изобретении сетевязальной машины, но избежал разговора об изобретении жаккардовой машины, признав, однако, что он улучшил модель Вокансона. Автор книги, в которой приводится этот факт, А. Барлоу, как и профессор истории промышленности Уиллис, пришел к выводу, что Жаккара следует рассматривать не как изобретателя, а как талантливого механика, оказавшегося способным объединить лучшие черты других изобретений. Однако были и другие мнения. Автор известного на рубеже XIX—XX веков английского учебника по ткачеству Т. Фокс считал, что это утверждение не выдерживает критики, так как за 24 года до рождения Жаккара Фалькон изобрел машину, от которой жаккардовая машина отличалась только расположением на станке. От машины Вокансона жаккардовая машина отличалась только наличием бесконечной цепи бумажных карт вокруг перфорированной призмы вместо бесконечной ленты перфорированной бумаги вокруг перфорированного цилиндра. Взяв за основу машину Фалькона и выбрав для ее установки на станке место, предложенное Вокансоном, Жаккар добавил части, которые поворачивали призму на 1/4 оборота.

Первое документальное упоминание о применении станка Жаккара изобретателем появилось в лионском «Историческом альманахе на 1806 год». В статье рассказывалось о приезде в Лион Наполеона осенью 1805 года. Помимо лионских тканей императору был показан «станок Жаккара, тогда новинка, представленный и приведенный в движение изобретателем», после чего Наполеон в числе других пожаловал премию Жаккару. Премия составляла 50 франков за каждый станок, проданный им в течение первых шести лет, что следует признать весьма скромной оценкой труда изобретателя.

В феврале 1806 года машина Жаккара была опробована в мастерской Пернона для выработки сложных узорчатых тканей «дама» и «гродетур» и найдена непригодной для этих целей. В мае этого года Жаккар потребовал выплаты премии за якобы проданные им с 21 апреля по май 1806 го да 15 станков и в июне получил эту премию.

В начале 1807 года Жаккар получил еще одну премию за проданные по его утверждению во второй половине 1806 года 25 станков. Однако историк П. Эймар, основываясь на данных Лионской торговой палаты, установил, что до 22 мая 1807 года Жаккаром было продано только 25 станков. Расхождения приведенных данных и спад в производстве шелковых тканей во второй половине 1806 го да заставляют взять под сомнение цифры, представленные Жаккаром.

В 1807 году Общество поощрения отечественной промышленности объявило конкурс на машину для узорного ткачества, устранявшую дергальщика. Машина Жаккара была признана достойной премии в 3000 франков, но при суждение ее было отложено на год, причем изобретателю указывалось на необходимость усовершенствования машины. Жаккару удалось получить премию только осенью 1808 года, после того как его поддержала группа лионских предпринимателей.

Среди недостатков машины, которые препятствовали ее распространению, были невероятный грохот при движении каретки, неравномерность прижимания картона к иглам и высокая стоимость. Жаккардовая машина была без рамной доски, крючки держались на ножах короткими горизонтальными плечами, в результате чего они часто соскальзывали. Лионский совет несколько раз заставлял Жаккара забрать обратно из-за непригодности проданные им станки. И если у Жаккара были какие-то инциденты с разгневанными лионцами, то объяснялись они лишь непригодностью его машин, а не другими причинами, хотя в полицейских донесениях за 1807 год нет никаких сведений о рабочих волнениях в Лионе. При ликвидации существовавшего в Лионе Музея техники стоявшие там станки, в том числе и станок Жаккара, были проданы за бесценок. Говоря словами самого Жаккара, «дерево было продано как дерево, а железо — как железо». П. Эймар предположил, что при этом часть станков была сожжена и что на основании этого факта возникла легенда о публичном сожжении машины Жаккара по решению Торговой палаты.

За период с 1807 по 1811 год Жаккар получил премию еще за 16 машин, причем, по его заявлению, он продал их все в апреле 1811 года, в последнем месяце действия декрета об его премии и во время упадка всего шелкового производства. Изучение архивных материалов Лионской торговой палаты и коньюнктуры рынка показывает, на сколько сомнительно утверждение Жаккара. Так, в первом полугодии 1811 года производство тканей во Франции упало в четыре раза по сравнению с тем же периодом предыдущего года [24].

Станки Жаккара, по свидетельству современников, не пользовались никаким успехом и в 1813 году, когда Лионский совет отказал Жаккару в пенсии, признав, что с 1806 года изобретатель ничего не сделал для города. В 1814 году после восстановления монархии Бурбонов Жаккар апеллировал к новому правительству о восстановлении пенсии. Его просьба была удовлетворена, на выставке 1814 года ему был вручен орден Почетного легиона. После этого Жаккар полностью устранился от всех дел, связанных с его машиной. Он умер 7 августа 1834 года в Оуминсе, дожив до 82 лет. В 1840 году лионцы поставили в своем городе памятник Жаккару.

Итак, вполне очевидно, не Жаккар создал ту гениальную конструкцию машины для узорного ткачества, завоевавшую весь мир и оставшуюся практически неизменной до настоящего времени. Среди причин, способствовавших возникновению легенды о Жаккаре и его машине, несомненно, важную роль сыграло учреждение в 1853 году купцом Матье Бонафу премии за лучшее произведение о Жаккаре. Другую причину приводит историк промышленности Ф. Эдд: «Скажем, пожалуй, и это покажется более правдоподобным, что, имея в виду цель нравственную и стремясь возбудить благородное соревнование в промышленном искусстве, Лион пожелал сделать Жаккара олицетворением, если угодно, типом рабочего, умственно одаренного, но несчастливца, получающего вознаграждение за свои труды после смерти».

Тем не менее, достоверно известен факт широкого распространения жаккардовых машин в период Реставрации. Очевидно, в неудачную конструкцию Жаккара были внесены изменения, которые и сделали машину работоспособной. Первые и самые крупные усовершенствования сделал механик Бретон из Прива. В августе 1807 года он предложил вниманию Лионского общества друзей коммерции и ремесел «новый станок для шелковых тканей, который, будучи основан на тех же принципах, что и станок Жаккара, кажется удачно упрощен заменою ранее употребляв шейся каретки набилкою (батаном), конструкция котором легче и движение более спокойно» [24].

Среди изобретателей, также работавших над усовершенствованием машины Жаккара, находим имена Скала (Скола), Коста, Фетинэ, Коля, Бьейи и др. Активизации творческой мысли изобретателей и усовершенствованию жаккардовой машины способствовали проводимые во Франции выставки, которых в начале XIX века в год проводилось не менее 11.

С 1810 года жаккардовые машины с отдельными металлическими частями начали изготовлять в Англии, через шесть лет они стали известны в Австрии и Пруссии. В 1825 году в одном только Лионе работало 10000 жаккардовых машин. К началу XX века в Лионе было 33400 жаккардовых машин на механических ткацких станках и 8 тысяч — на ручных.

В Америке первые жаккардовые машины появились в 1828 году, когда Уильям Хорстманн привез их из Франции. В соответствии с архивными материалами Департамента мануфактур и внутренней торговли жаккардовая машина становится известной в России с 1820 года. Министерство финансов купило за крупную сумму машину, привезенную Дисленом из Франции. Машина вместе с чертежами и подробным объяснением была доставлена в Комитет снабжения войск сукнами, где была выставлена для всеобщего ознакомления, однако внимания тогда она не привлекла. Распространение жаккардовых машин в России началось с 1823 года после приезда в Москву «берлинского уроженца» Карла Каненгисера, окончившего Венский технологический институт и имевшего опыт работы в шелкоткацких производствах Лиона, Берлина и Вены. Каненгисер привез усовершенствованную им жаккардовую машину, которую у него купили московские купцы 2-й гильдии братья Рогожины. В августе 1823 года был заключен контракт, по которому Каненгисер обязался «устроить на их (Рогожиных) счет для нанимаемой ими тогда шелковой фабрики ... надлежащее число жаккардовых снарядов». Автор обзора о развитии мануфактурной промышленности в Москве так писал в 1828 году: «Российские мастера, перенявшие тут на практике способ устроения сих станов, распространили оные в самое короткое время на прочих шелковых фабриках ... Понятливость Российских мастеров, ускоряющая распространение в Отечестве нашем всех новых открытий по части механики, способствовала успешнейшему у нас введению жаккардовых машин» [16]. В 1828 году только в одной Московской губернии насчитывалось до 2500 машин. Автор обзора, отмечая дешевизну машин (75—85 рублей), выразил уверенность, что жаккардовые машины в России получат еще большее распространение.

Картонасекальные (десеневые, как их раньше называли) машины также впервые появились на фабрике братьев Рогожиных и изготовлены были тем же Каненгисером. Вручную можно было изготовить в день 70 картонов, а с помощью машины в 10 раз больше.

«Простой крестьянин, перенявший устройство сих машин на означенной фабрике, завел сначала таковую несовершенную на фабрике Михаила Кондрашева, а потом и на других фабриках с надлежащими уже против первого своего опыта улучшениями... Таким образом обработка узорчатых шелковых изделий доведена ныне в Москве до такого совершенства, что лишь только появится какая-либо новая французская материя, отличающаяся правильностию узоров или изящною отделкою, тотчас все магазинщики и торговцы обеих столиц и многих губернских городов, вместо выписки оной из-за границы, заказывают каждый у своего фабриканта для себя количество сей материи, и обращая предубеждение публики против отечественных произведений в свою пользу, продают оную за иностранную» [16]. Кто бы лучше современника смог передать дух эпохи? Воочию видишь умелых мастеровых и хитроватых фабрикантов и купцов, выдающих свое отечественное за иностранное.

Правду говорят, нет пророка в своем отечестве. В Париже в шалях были модны восточные рисунки, а на Востоке — французские цветочные узоры.

Однако вернемся опять к России. Великолепных успехов в выделке узорных тканей добились не только в Москве. В 1828 году специальные императорские награды получили купцы Щеглов и уже упоминавшийся Кондрашев, на фабриках которых в Богородском уезде (ныне город Ногинск) выделывались «бархаты, атласы, паплины, левантины, тюли и вообще всякие шелковые материи, по последним получаемым из Парижа образцам, с таким искусством, что оныя добротой, живостию и прочностью красок, красивостию узоров и превосходною отделкою не уступают лучшим иностранным, а ценою несравненно дешевле сих последних... Работы производятся вольнонаемными мастеровыми, и без всякого пособия иностранных мастеров» [28]. И здесь живое слово современника играет важную роль, опровергая распространенное до середины XX века мнение, что всем техническим достижениям в текстиле мы обязаны иностранцам.

В начальный период распространения жаккардовых машин в России они были опробованы и владимирскими фабрикантами, однако в 1854 году узорные ткани во Владимирской губернии выпускали только на станках с подножками [19].

Существовали и другие направления развития узорообразующих машин. Так, на Парижской выставке 1827 года восхищение специалистов вызвали две тканые картины Мезиата, на которых были изображены духовные завещания Людовика XVI и Марии Антуанетты. Даже знаменитый французский печатник Дидо ошибся, приняв их за «прекрасную печать типографического искусства». Ткани были получены Мезиатом на усовершенствованном им станке. Описание станка было приведено в «Журнале мануфактур и торговли» в общих чертах. Ясно только, что это не разновидность жаккардовой машины, вместо нительниц (ремиз) были использованы «легкие железные веретена» числом до 400. Позднее о станке нет никаких сведений. А станок, очевидно, обеспечивал отличное качество воспроизведения. Скептики на выставке даже замеряли круг, в середине которого был портрет короля, круг оказался идеально правильным.

Жаккардовая машина вытеснила по всему миру все другие машины для крупноузорчатого ткачества и стала ярким примером воздействия коллектива французских изобретателей на мировую техническую мысль не только в текстильной, но и в других областях. Так, например, перфорированная лента Бушона с закодированным на ней узором стала первым в мире программным устройством.