Титченер Э. ОЧЕРКИ ПСИХОЛОГИИ

Титченер Э. Б. Очерки психологии. С.-Пб, 1898. С. 1-13, 20-21, 15-32, 117-129, 150-159.

…Психология может быть определена, как наука о душевных процессах. Каждый из трех терминов, заключенных в этом определении, требует краткого объяснения.

Процесс есть такой предмет научного познания, который никак не может быть назван "вещью". "Вещь" есть нечто постоянное, сравнительно неизменное, резко отделенное от других вещей. Процесс же, как показывает самая этимология слова, есть "движение вперед". Это достижение чего-то, непрерывное действие, прогрессивное изменение, которое научный исследователь наблюдает в то время, как оно происходит. Процесс сливается с действиями и изменениями, предшествующими ему и следующими за ним. …Вещь "находится" в том или другом месте; процесс "совершается". Психология имеет дело не с вещами, а с процессами.

Душевный процесс – это такой процесс, который находится в области нашего внутреннего опыта, – процесс, в возникновении и в ходе которого сами мы необходимо принимаем участие. Теплота есть несомненно процесс. Но теплота, рассматриваемая как "род движения", не зависит от нас; движение продолжалось бы, хотя бы нас, ощущающих его, вовсе и не было. Если же теплота испытывается нами, то мы, как личности, чувствующие, можем кое-что сказать о ней; отчасти из-за нас теплота является тем, что она есть. Физическое движение мы переводим в психическое чувство теплоты. Более того: если нам холодно, то то же самое тепло покажется нам теплее, чем в том случае, если бы нам было жарко. Этот процесс ощущения теплоты есть процесс душевный…. Психология имеет дело только с душевными процессами.

Под наукой мы разумеем совокупность знаний, классифицированных или приведенных в порядок по известным общим правилам или законам; наука представляет собою знание связное, объединенное… Психология есть наука, но отнюдь не ряд бессвязных наблюдений.

1) Можно возразить на то положение, что главный предмет психологии составляют исключительно процессы. Все руководства по психологии толкуют о том, что предмет этой науки составляют идеи. Мне вспоминается в данный момент большой каштан, осенявший мой родной дом; значит, у меня явилась идея дерева. Идея, по-видимому, есть нечто определенное, резко отграниченное от других идей, вызываемых ею – напр. идея дома, идея моей комнаты в доме и т.д. Не делает ли эта независимость одной идеи от других данную идею предметом постоянным, "вещью"?

Рассмотрение идеи или умственного образа дерева покажет нам, что это возражение неосновательно. Идея дерева сложная, она содержит в себе множество красок, множество оттенков и форм. Эти составные части идеи выступают с различною силой, пока данная идея занимает нас. То мы яснее представляем себе форму дерева, то его тень, то его клейкие почки, то какое-нибудь событие, связанное с этим деревом, напр. вспоминаем, как под тяжестью снега подломилась ветка или что-нибудь в таком роде. Идея меняется. Идея дерева кроме того меняется в зависимости от того, на каком фоне мыслей она возникает. Идея может быть вызвана болью от ушиба, красками ландшафта, воем ветра в бурную ночь и т. д. Во всех этих различных случаях и идея будет различна: она до известной степени сливается со своим фоном мыслей и непрерывно движется и меняется на этом фоне. Идея дерева к тому же вовсе не должна быть умственным образом, связанным с зрением. Она может возникнуть под влиянием сказанных или слышанных слов, запахов (напр. весеннего и осеннего), воспоминаний о движении, о принуждении или сопротивлении. Все эти факторы появляются и исчезают, меняют места, меняют значение, пока данная идея пребывает в нашей душе. Идея не вещь; она не стоит неподвижно, как скала; она действует или движется, подобно волнам, разбивающимся о скалу. Идея есть процесс.

Однако все-таки мы имеем идею дерева. Да, но и процесс разложения можно назвать "разложением". Название процесса – нечто постоянное… но название – один лишь фактор из множества, составляющих душевный процесс.

2) Невозможно с самого начала сделать перечень хотя бы только типических форм душевных процессов. Каждое явление нашей "внутренней" жизни, всякая идея, желание, решение, волнение, побуждение, мысль, действие – все это душевные процессы или совокупность душевных процессов.

3) Следующий пример покажет нам, что психология есть наука. Положим, вас просят нарисовать на бумаге круг такой величины, какой нам кажется полная луна. Слова "нарисовать круг" вызывают в вашей душе целый ряд идей; вы вспоминаете различные случаи, когда видели луну; вы смотрите, хорошо ли очищен карандаш и т. д. Когда идеи соединены между собою таким образом, причем каждая последующая вызывается предыдущею, то мы имеем дело с последовательной ассоциацией идей. Но при этом другой ряд душевных процессов вызывается нажимом карандаша и движением его по бумаге. Если ассоциация идей оканчивается идеей телесного движения, и это сопровождается ощущениями, следующими за движением, то все это вместе взятое мы называем действием.Поэтому просьба начертить круг может считаться задачей в области психологии движения.

Анализ этого движения показывает в данном случае, что нарисованный нами круг есть окончательный результат весьма значительного количества внутренних наших побуждений и внешних условий.

…Память, упражнение и внимание составляют лишь некоторые субъективные факторы действия, и эти факторы могут меняться в различных случаях в зависимости от различных внутренних побуждений. Мы еще ничего не сказали о целом ряде объективных факторов, зависящих от внешних условий. Но наш анализ, при всем его несовершенстве, все-таки достаточно полон, чтобы на основании его установить два пункта: что рисование, как это ясно вытекает из всего предыдущего, есть конечный результат значительного числа влияний, и что эти влияния, будь они внутренние или внешние, могут быть классифицированы в известном порядке и могут быть рассмотрены психологом отдельно, причем их значение может быть взвешено в каждом отдельном частном случае. Возможность анализа и классификации показывает, что психология имеет право претендовать на название науки.

3. Душевный процесс, сознание и душа. – Иногда психологи дают как техническое, так и популярное определение "науки о душе". Психолог может допустить и такое определение на ряду с только что приведенным, если под "душою" разумеется общая сумма душевных процессов, испытанных личностью в течение жизни. Идеи, чувства, побуждения и т. д. – все это душевные процессы; совокупность же идей, чувств, побуждений и т. д., испытанных мною в течение моей жизни, составляет мою душу. Обыкновенно со словом "душа" соединяется понятие гораздо более широкое. Под "душою" разумеют нечто "нематериальное" или "духовное"…. Но психология понимает под душою только сумму душевных процессов, испытанных человеком за всю жизнь.

Однако душевные процессы детства, зрелого возраста и старости сильно различаются между собой. Говоря о "психологии", без всякого качественного прилагательного, мы обыкновенно имеем в виду психологию среднего человеческого существа, вышедшего из детства и еще не ослабленного старостью. Поэтому психолог обыкновенно рассматривает душу, как сумму душевных процессов, испытанных человеком в среднем возрасте его жизни. Нельзя в точности указать возраст, когда душа ребенка достигает совершеннолетия, и когда зрелый человек впадает в старчество.

Ясно, что "душа" более долговечна, чем какой-нибудь отдельный душевный процесс…Как жизнь слагается из совокупности одновременных процессов, из всасываний и выделений, из воспроизведения и разложения, так и душа является совокупностью более или менее многочисленных процессов, часто происходящих одновременно.

Мое "сознание" есть сумма душевных процессов, происходящих в моей душе в данный момент; сознание – это душа какого-нибудь данного, "настоящего" времени. Сознание можно, пожалуй, рассматривать, как "поперечное сечение" души. Сечение это может быть искусственное и естественное. Мы можем преднамеренно рассечь душу для того, чтобы исследовать ее для психологических целей. В таком случае мы нарушим естественное течение наших душевных процессов. С другой стороны душа сама собою распадается на ряд сознаний, причем в каждом отдельном случае сознание управляется какою-нибудь специальной группой процессов. Мы слушаем научную лекцию с научным сознанием; возвращаемся домой с сознанием предъобеденного голода; мы оканчиваем повседневную работу с сознанием предстоящего отдыха. Все это естественные сечения души; эти сечения не так полны и радикальны, как искусственные, но они достаточно независимы для того, чтобы мы могли констатировать их в нашей повседневной жизни.

Искусственное сознание продолжается обыкновенно только одно мгновение. Мы как бы рассекаем душу, рассматриваем интересные для нас процессы, а потом сразу переходим к новому сознанию. Естественное сознание продолжается от нескольких секунд до нескольких часов или даже дней. Если неожиданно раздастся выстрел из окна комнаты, в которой я читаю интересный роман, то у меня является сознание звука, а затем тотчас же возникает сознание прочитанного. Но если я предчувствую большое горе или радость, то группа процессов, составляющих специальное сознание радости или горя, может продолжаться в течение некоторого времени.

…Большинство аналогий и сравнений в известном смысле вводят нас в заблуждение; и наше сравнение сознания с "поперечным сечением" души не составляет исключения из этого правила. Рассекая группу процессов, мы получим: 1) отрезанные концы (остатки процессов, так сказать, перерезанных сечением) и 2) "хвосты" или кончики процессов, в данный момент исчезающих. Рассматривая же искусственное сознание, мы никогда не обращаем внимания на эти остатки. "Рассмотрение" процесса в то время, как он продолжается, видоизменяет этот процесс, и таким образом нарушает свой собственный предмет. Единственные процессы, которые психолог может успешно наблюдать, это те, что исчезают в момент сечения.

Задача психологии. – Цель психолога троякая. Он стремится: 1) анализировать конкретное, данное душевное состояние, разложив его на простейшие составные части; 2) найти, каким образом соединены эти составные части, какие законы управляют их комбинацией, и 3) привести эти законы в связь с физиологической (телесной) организацией.

1) …Наш конкретный душевный опыт, опыт действительной жизни, всегда сложен. Как бы ничтожно, по-видимому, ни было наблюдаемое нами явление – единичное желание, идея, решение, – но при ближайшем разборе его непременно обнаружится его сложность и окажется, что данное душевное явление состоит из целого ряда еще более рудиментарных процессов. Поэтому психолог прежде всего должен выяснить характер и количество душевных моментов. Все душевные явления психолог исследует шаг за шагом, разделяя и подразделяя их до тех пор, пока деление не должно остановиться. Достигнув этого, психолог нашел сознательный элемент.

Элементы души или сознания – это те душевные процессы, которых далее разлагать уже нельзя, которые по природе своей абсолютно просты и потому даже отчасти не могут быть сведены к другим процессам…

2) Анализ проверяется двумя способами. Произведя анализ, мы всегда должны спросить себя, довели ли мы его до крайних его пределов? и приняты ли нами в соображение все элементы данного душевного процесса? Для ответа на первый вопрос анализ следует повторить: анализ в данном случае является сам своей проверкой. Если один психолог считает известный процесс элементарным, то другие психологи должны повторить его анализ, стараясь довести разложение как можно дальше. Если лица, повторяющие анализ, придут к тому же, к чему пришел первый психолог, то значит, он совершал свое исследование правильно; если же то, что первый психолог принимал за простой процесс, окажется после более тщательного исследования сложным, то значит первый наблюдатель впал в ошибку. Для ответа на второй вопрос проверкой анализа должен служить синтез. Разложив сложное явление на элементы a, b, c, мы проверяем наш анализ тем, что стараемся снова получить это явление при помощи соединения элементов a, b, c. Если таким путем нам удастся восстановить сложное явление, то анализ наш может считаться правильным; но если от соединения a, b и c не получится первоначального сложного явления, то значить тот, кто производил анализ, упустил из виду один или несколько ингредиентов данного явления. Поэтому психолог, произведя анализ сознания, должен сложить результаты своего анализа, т. е. сделать синтез и сравнить полученное с данным первоначальным актом. Если первоначальный душевный акт и акт, полученный помощью синтеза, совпадают, то психолог достиг цели относительно данного душевного процесса и может перейти к другому; если же указанные акты не совпадают, то психологу придется повторить свой анализ, строго следя за тем, чтобы не опустить какого-нибудь фактора.

…Сделав значительное количество подобных наблюдений и методически сравнивая эти наблюдения между собою, мы наконец будем в состоянии вывести закон соединения или связи душевных процессов. К этому закону мы можем прибегать в трудных случаях для того, чтобы облегчить наши последующие анализы.

3) Всякий душевный процесс соединен с телесным процессом: в душе нет ничего, что было бы совершенно отдельно от тела. Душа и тело неразрывно связаны, и самое обыкновенное наблюдение убеждает нас в том, что тело так или иначе влияет на душу. Сознание при закрытых глазах иное, чем при открытых; при перемене телесного состояния меняется и душевное; при сомкнутых веках волны эфира не могут достигать чувствительных частей глаз, и рука об руку с этим физическим фактом идут факты душевные – ощущение темноты, "чувство" телесной нетвердости и неуверенности и т. д.

…Если рассматривать проблему психологии с другой точки зрения, то можно сказать, что проблема эта состоит в описании и объяснении душевных процессов. Точное описание требует анализа и синтеза; вы не можете ничего точно описать, пока не разложите предмет вашего описания на части, не сделаете наблюдения над каждою частью, а затем водворите каждую часть на свое место и построите таким образом все целое. Описав явление, мы можем приступить к его объяснению, т. е. к определению условий, при которых происходит явление. Объяснение всегда есть определение условий или обстоятельств, при которых совершается описываемое явление. Условия душевных явлений частью духовного, частью телесного характера – с одной стороны это законы душевной связи, с другой – законы (функции), по которым телесное строение влияет на душевные проявления.

Психологу приходится разлагать душевные процессы на части, снова соединять эти части и отмечать, что происходит с данными, разбираемыми процессами, и что делается с телом во время этих процессов. Вот какова "задача" психологии.

Восприятие и идея

43. Ощущение, восприятие и идея. – До сих пор мы употребляли для обозначения сложных ощущений термины "восприятие" и "идея", не делая между ними различия, и мы сказали, что такой сложный процесс, при известных условиях, составляет одно явление душевной жизни, образует одно целое – так что мы можем говорить о его интенсивности, продолжительности и т. д совершенно независимо от интенсивности или продолжительности входящих в состав его элементарных процессов. Теперь мы должны спросить, как образуются эти сложные процессы; какие из четырех атрибутов ощущения имеют наибольшее значение для их возникновения, и при каких условиях они приобретают свое единство, свою цельность, как явления душевной жизни?

Между восприятием и идеей нет фундаментальной психологической разницы. Обыкновенно говорят "восприятие", когда большая часть простых процессов, входящих в состав сложного, являются результатом возбуждения органа ощущения, т. е. возникают на периферии; слово же "идея" употребляется в том случае, когда большинство простых процессов являются результатом возбуждения внутри коркового слоя мозга, т. е. возникают в центре…Поэтому, хотя мы можем согласно обыкновению употреблять термин "восприятие" для обозначения того, что находится перед нами, а термин "идея" – того, что мы вспоминаем или воображаем, но нам придется постоянно помнить, что в сущности эти два процесса одинаковы…

Ощущение, как элемент сознания. Методы исследования ощущений

7. Определение ощущения. – Мы видели, что "мышление" не может происходить без идей. Когда я о чем-нибудь думаю, то сознание мое состоит из целого ряда идей, из которых одни текут рядом, а другие следуют за ними в силу законов ассоциации. Мы видели также, что не можем иметь известных идей, если тело не будет обладать известными органами; "память" и "воображение" напр. для большинства из нас состоят из зрительных идей, а эти идеи необходимо требуют существования глаза.

Идеи всегда сложны, всегда состоят из нескольких частей. Наше обозначение их одним словом хотя и не лишено основания, но легко может ввести нас в заблуждение, заставляя нас думать, что идеи по природе своей просты и однообразны. Поэтому для разложения идеи требуется некоторое усилие и труд, даже в том случай, когда идея (как это часто бывает) обязана своим существованием соединенному действию нескольких органов чувств. Но каждая идея может быть разложена на элементы, т. е. на элементарные процессы, и эти-то элементы называются ощущениями.

Моя идея об известной книге составилась, благодаря совместному действию нескольких телесных органов. В этой идее заключается внешний вид книги (глаз), звук голоса, читавшего книгу вслух (ухо), ее тяжесть (кожа и т. д.), запах ее переплета (нос). Отрешимся теперь от всех составных частей этой идеи, кроме вызванных зрением. У нас остается красный цвет переплета и вытесненные на нем золотые буквы, а также белые и черные пятна на напечатанных страницах. Каждая из этих простейших составных частей идеи есть зрительное ощущение.

Или отбросим все составные части идеи, кроме вызываемых слухом. Тогда мы будем иметь звуки знакомого голоса, который мы представляем себе произносящим известные сочетания слов. Гласные каждого слова, произносимые известным тоном, составляют музыкальные звуки; согласные же производят впечатление шума или слуховых толчков. Эти простые процессы – простой звук и простой шум – суть слуховые ощущения. Или же оставим в стороне все составные части идеи, кроме веса, какой, по нашему воспоминанию, имеет книга, если поднять ее. Эта тяжесть производит давление на кожу руки, напрягает сухожилия, прикрепляющие мускулы руки к костям, и сжимает кости ручной кисти и локтевого сустава. Каждая составная часть – давлено на кожу, напряжение сухожилий, давление на суставы – представляет собой совершенно простой процесс, которого далее разлагать уже нельзя. Поэтому мы говорим об ощущениях давления и напряжения.

Таким образом мы разложили простую, по-видимому, "книгу" на множество действительно простых ощущений. Анализ был не легок, хотя в составлении данной идеи участвовали различные телесные органы; трудно напр. сказать, что в идее о весе относится к суставам, что к мускулам, что к коже. Анализ становится гораздо труднее, когда все составные части идеи происходят от одного органа. Необходима долгая практика для того. чтобы разложить звук музыкального инструмента на отдельные, заключающиеся в этом звуке, простые тона. Но анализ всегда возможен.

Мы можем сравнить ощущение, элемент идеи, с элементами, с которыми имеет дело химия. Идея есть нечто сложное; она состоит из ряда первоначальных процессов. происходящих в душе, а потому напоминает собою сложные тела, разлагаемый в химической лаборатории. Но ощущение поддается разложению, точно так же, как химические элементы, напр. кислород и водород. Ощущение находится в таком же отношении к идее, как кислород и водород к воде. Как бы мы ни проверяли его, как бы настоятельно мы ни старались исследовать его, но мы принуждены будем остановиться на том, с чего начали: ощущение остается таким же, каким было, прежде чем мы стали его рассматривать. "Холодное", "голубое", "соленое" нельзя разложить на более простые элементы опыта…

Мы классифицировали ощущения прежде всего по органам чувств, в которых возникают ощущения, а затем по стимулам, вызывающим ощущения. Мы могли бы таким же способом классифицировать идеи, начав с обширных групп, возникающих в какой-нибудь области ощущения (зрительного, слухового, обонятельного и т. д.), и подразделив эти группы на основании различия возбуждений в данной области (идеи цвета, яркости, тона, шума и т. д.). Но такая классификация была бы слишком сбивчива. Органы ощущения не представляют собою отдельных инструментов; это инструменты, служащие одному организму, связанные между собою в мозгу. Пока мы исследуем свойства и количество элементарных сознательных процессов, мы можем считать каждую группу ощущений отдельной и независимой, и каждый член известной группы индивидуальным процессом, отличающимся своими особыми атрибутами. Но когда мы рассматриваем ощущения, как элементы идей, то естественно не находим в них признаков независимости и индивидуальности. Отдельное ощущение, рассматриваемое независимо от других ощущений, есть продукт научного анализа, есть отвлечение, абстракция от действительной душевной жизни: простейшее явление действительной душевной жизни есть идея. Нам, как психологам, важно было знать, как действовали бы органы ощущения, если бы им пришлось действовать отдельно. Но, узнав это, мы должны продолжать наше исследование и задаться вопросом, как они в действительности работают сообща для блага организма.

Итак, в действительности не существует вполне простого душевного явления: сознание никогда не составляется из одного единственного ощущения. Надо отметить два факта. 1) С одной стороны несколько ощущений, из различных областей ощущения, могут быть соединены в одну идею….2) С другой стороны не всякое ощущение в одинаковой мере способствует образованию разного рода идей. Здесь мы видим разделение труда. Так, зрительные идеи, имеющие атрибут протяжения, участвуют главным образом в составлении пространственных идей; слуховые ощущения, лишенный атрибута протяжения, непосредственно ничего не прибавляют к нашим пространственным идеям. Мы "видим", далеко ли находится предмет, в каком направлении он расположен, какой он величины, формы и т. д. Но слуховые ощущения обладают весьма определенною продолжительностью; они внезапно начинаются и внезапно кончаются в тот момент, когда начинается или кончается действие стимула; по прекращении звука слуховые представления продолжаются недолго. Это явление в связи с неприспособленностью слуха к пространственным впечатлениям дает возможность посредством слуха составлять идеи времени, идеи скорости чередования, последовательности, ритма и т. д. Во всех подобных случаях мы выдвигаем одно ощущение в ущерб другим; в приведенных случаях, качество, составляющее сущность или "индивидуальность" ощущения, в идее подчиняется протяжению или продолжительности; в других случаях качество может быть преобладающим атрибутом.

Мы разделим идеи по причинам, высказанным в настоящей главе, на пространственные, идеи времени и идеи качественные; и мы можем ограничиться рассмотрением идей, составленных из ощущений давления (накожного, суставного и мускульного), тона и яркости. Давление дает нам все три класса идей в их первоначальной, наиболее рудиментарной форме: глаз и ухо дают те же самые идеи на высшей ступени своего развития.

Два первоначальных качества ощущения это, по всей вероятности, давление и боль (21). Боль, по самой природе своей, может играть лишь незначительную роль при образовании идеи. Появление ее свидетельствует о том, что какой-нибудь орган ощущения поврежден, и она всегда бывает неприятна.

…Давление же может составить основание для всех видов идей. Это ощущение первоначальное, материал, из которого может быть создана идея. Давление обладает всеми четырьмя атрибутами ощущения: качеством, интенсивностью, протяжением и продолжительностью. Притом качество его свойственно нескольким большим группам чувствительных нервов – нервам кожи, слизистой оболочки, мускулов и суставов.

Поэтому мы видим, что осязательные идеи – идеи, составленные из ощущений давления, как накожных, так и органических, бывают всех трех видов: пространственные, идеи времени и качественные. Обладая атрибутом протяжения, давление естественно может служить основанием для возникновения различных пространственных идей: идей величины, направления, формы, положения и т. д. Так как давление есть качество, вызываемое движением какого-нибудь члена, трением поверхностей сустава друг о друга, то оно может служить основанием для возникновения идей времени: идей ритма, быстроты движения и т. д. И хотя давление в качественном смысле неизменно, хотя оно остается тем же "давлением", происходя от мускула, сустава или кожи, но оно соединяется с другими качествами из других областей ощущения для образования качественных идей: с органическими ощущениями для образования идей твердости, сопротивления и т. д., с вкусовыми ощущениями для образования идей терпкости, едкости и т. д.

Зрение и слух, из всех ощущений наиболее богатые качествами; могут вызывать весьма разнообразные идеи. Эти ощущения находятся на высшем конце лестницы развития, тогда как давление и боль находятся на низшей ступени той же лестницы; это высшие продукты душевной эволюции в сфере ощущения. Зрительные и слуховые идеи отливаются в ту же форму, как осязательные, образуются таким же путем и употребляются для тех же общих целей. Но они более "закончены" и в то же время более выразительны. Когда приходится одновременно обращаться к обеим группам, то окончательное решение зависит от зрения и слуха: мы определяем величину глазом, а не ощупью; во время танцев мы руководимся скорее ритмом музыки, чем сложными ощущениями, вызываемыми телесным движением…

Ассоциация идей

53. Характер и формы ассоциации. – Наше рассуждение о восприятии и идее поставило нас лицом к лицу с конкретными фактами, с настоящими явлениями душевной жизни.

Но хотя идея есть явление душевной жизни и может быть рассматриваема как нечто целое, она тем не менее не "вещь" с определенными очертаниями и недоступная для внешних влияний. По внутреннему своему составу, идея есть нечто сложное, результат целого ряда движений (процессов). Даже самая ясная идея, идея какого-нибудь предмета, подтверждает это положение: ее центральная часть, тот частичный процесс, к которому приковано внимание, постоянно меняется (2). Рассматриваемая с внешней стороны, идея есть сама постоянно меняющийся процесс: процесс перемены формы, перемены протяжения, совершающийся среди смеси подобных же процессов, т. о. сознания…

Мы сравнили сознание с фреской; это нечто цельное, непрерывное, но вместе с тем состоящее из сливающихся между собою частей. Это сравнение будет теперь полезно для нас, оно поможет нам понять характер идеи. Идея, с одной стороны, нечто цельное, нечто существующее само по себе; то же самое можно сказать о фигурах на фреске, как например о человеческих фигурах, которые цельны сами по себее и могут быть отделены от остальной картины. Но с другой стороны идея представляет собою нечто неполное; мы никогда не встречаем ее одну, вне связи с другими душевными явлениями; она сливается с другими идеями. Фигуры на фреске также неполны, они имеют полное значение, как части всего замысла художника; очертания их не резки и не туманны, и сливаются на заднем плане, в то же самое время выступая из него. Фигуры предполагают существование всей фрески; идеи предполагают существование всего сознания.

Поэтому естественно, что соединение элементарных процессов не останавливается на образовании идеи. Как ощущения, возбуждаемые в одно и то же время раздражением различных телесных органов или различных частей одного и того же органа, соединяются для образования восприятия или идеи, так и ощущения, вошедшие в состав различных идей и восприятий, соединяются для образования еще более сложных процессов, еще более обширных категорий душевной жизни. И как мы от рассмотрения ощущений перешли к рассмотрению идей, так теперь от рассмотрения идей мы должны перейти к рассмотрению так называемой "ассоциации идей ".

…Выражение "ассоциация идей" может вдвойне ввести нас в заблуждение. Во-первых, мы "ассоциируем" вовсе не идеи, а элементарные процессы, из которых состоят идеи. Во вторых, соединение это не совсем хорошо передается словом "ассоциация". в сущности выражающим лишь простую смежность предметов, после того как они были помещены рядом, т. е. то, что уже существовало между ними раньше.

Это выражение мы заимствовали из той психологии, которая понимала идеи и их соединения в указанном выше смысле; которая считала идею пера или чернильницы чем-то столь же постоянным и отчетливым, как само перо или чернильница, а на "ассоциацию" двух идей смотрела, как на механическое соединение одной части души, одного независимого явления с другим явлением. Хотя эта теория ныне не признается, но выражение, употреблявшееся тогда, так общераспространено, что вряд ли удастся изгнать его из нашего психологического словаря…

9. Метод последовательных ощущений. – Каждая наука имеет дело со своим собственным специальным материалом и, следовательно, обладает своими особыми методами для разработки этого материала с целью нахождения фактов и законов. Физика и химия следуют "физическому" и "химическому" методу: изучающий эти науки не может делать успехов ни в одной из них, пока не научится, как надо работать, т. е. пока не поймет значения метода. Специальный метод, употребляемый психологией, сводится к интроспекции, т. е. к внутреннему рассмотрению или к самонаблюдению. Мы "всматриваемся" в душу, причем каждый рассматривает свою собственную душу, или же мы наблюдаем самих себя, чтобы видеть, какого рода процессы происходят одновременно, и как они влияют друг на друга…

Но можно возразить, что подобное рассмотрение не может дать особенно надежных результатов. Каждая отдельная личность может прилагать этот метод только к своему собственному сознанию; и все мы знаем, как легко одному наблюдателю впасть в ошибку, и как необходимо иметь больше одного свидетеля чтобы прочно установить какой-нибудь факт. Нет никакой гарантии, что другие лица придут к тому же заключению после исследования своего сознания; нет также средств для сравнения заключения различных индивидуумов при сходных обстоятельствах.

На первое возражение отвечать нечего. Хотя мы не можем прилагать метода внутреннего рассмотрения ни к какому другому сознанию, кроме своего собственного, но мы можем устроить так, чтобы другие индивидуумы могли явиться свидетелями фактов, наблюденных нами самими. Этой цели мы достигнем, употребляя указанный метод при экспериментальных условиях.

Эксперимент есть опыт, испытание или наблюдение, тщательно произведенное при известных специальных условиях; цель этих условий – 1) сделать возможным для всякого, кто пожелает, повторение опыта, производя его совершенно таким же образом, как он был произведен раньше, и 2) помочь наблюдателю удалить на время наблюдения всякого рода мешающие влияния и таким образом получить желаемый результат в чистой форме.

…Психологической опыт не отличается существенным образом от опытов других наук – физики, физиологии и т.д. Одно только упомянутое уже различие всегда остается на лицо: в то время, как новооткрытое насекомое или редкий минерал возможно уложить в коробку и переслать от одного наблюдателя к другому в отдаленную страну, – психолог никогда не может подобным же образом предоставить свое сознание на рассмотрение другого психолога. Но это различие не имеет существенного значения: оно не касается характера и отправления самого опыта, не мешает точности психологических результатов, не мешает и совместным психологическим исследованиям.

Интроспекция – единственный метод, которым мы можем исследовать факты и законы ощущения. Мы можем плохо пользоваться этим методом, наблюдая напр. за ощущением, пока оно еще продолжается: мы можем применять этот метод несовершенным образом, употребляя его при меняющихся условиях, или давая неполный отчет о том, что мы испытали, или работая в такое время, когда память утомлена, и можем пользоваться этим методом правильно, при экспериментальных условиях и с надлежащею осторожностью. Но, как бы мы его ни прилагали, это единственный метод, которому мы можем следовать.

…Соединение физиологических и психологических методов для психофизических целей привело к созданию известного количества "психофизических мeтoдoв".

10. Общие правила для исследования ощущений. – "Экспериментальные условия", необходимые для того, чтобы придать научное значение результатам самонаблюдения, разумеется, различны при различных ощущениях. Правила, применяемые к чувству зрения, не годятся для чувства слуха, если не подвергнутся известным изменениям. Но есть известные условия, которые всегда должны быть соблюдены, с какими бы ощущениями мы ни имели дело; или, взглянув на наш предмет с другой стороны, мы всегда можем впасть в известные ошибки, которых нам постоянно следует остерегаться.

1) При интроспекции или самонаблюдении мы должны быть совершенно беспристрастны, совершенно свободны от предрассудков..Мы не должны руководиться никакими предвзятыми мнениями. Мы склонны думать, что, по всей вероятности, известное явление произойдет, или же можем пожелать, чтобы у нас получился данный уже результат для подтверждения заранее составленного нами мнения. И в том, и в другом случае мы находимся в опасности сделать ложное наблюдение. Мы должны быть готовы принять факты такими, как они есть.

…Для того, чтобы установить факты, мы должны быть свободны от всяких предвзятых взглядов; мы должны иметь общий интерес к предмету, но не желать во что бы то ни стало достигнуть известного результата.

2) При самонаблюдении мы должны управлять нашим вниманием. Внимание не должно ни рассеиваться, ни блуждать.

Причины этого правила приведены выше. Чем с большим вниманием мы наблюдаем какой-нибудь случай, тем более точно и продолжительно наше воспоминание о нем.

Начинающему трудно контролировать свое внимание. Во-первых, опыт не научил его, на что именно ему следует обратить внимание, и потому, он склонен развлекаться случайными и посторонними стимулами. Когда же это затруднение устранено, то все-таки можно опасаться, что внимание будет рассеиваться или блуждать. Наблюдатель будет иметь возможность прерывать свое самонаблюдение и задавать себе вопрос, исполняет ли он предписания, достаточно ли напряжено его внимание, каково значение того или другого условия опыта и т. д. Единственным средством для устранения этих ошибок является практика; и даже практика не может обеспечить сосредоточение внимания на одном предмете, если наблюдение длится слишком долго.

3) При самонаблюдении тело и душа должны быть свежи.

Утомление и изнеможение не дают возможности сосредоточить на чем-нибудь внимание. Мы не можем быть внимательны, когда нас одолевает дремота, или когда мы доработались до того, что мускулы наши становятся неподвижными от боли. А если нет внимания, то не может быть и речи о самонаблюдении.

Из этого следует, что лучше всего мы можем делать наблюдения над самими собой по утрам; или же, если утренние часы оказываются почему-нибудь неудобными, то после полудня, когда человек успел освежиться умеренным движением. Не следует заниматься самонаблюдением тотчас после еды, т. е. в такое время, когда нас естественно клонить ко сну. Отсюда следует также, 1) что, если психологическое наблюдение обещает быть продолжительным, то лучше в течение многих дней работать над ним понемногу, чем сделать его быстро и чем подолгу сидеть над ним в течение нескольких дней, и 2) что надо работать ежедневно в один и тот же час. Первое правило не даст нам утомиться в один сеанс; второе сохраняет состояние свежести и утомления неизменным каждый день.

4) При самонаблюдении наше общее состояние, как физическое, так и душевное, должно быть благоприятным. Мы должны чувствовать себя хорошо, приятно, быть в хорошем настроении и с интересом относиться к своему предмету.

Всякое физическое или душевное расстройство мешает самонаблюдению: одышка, насморк, слишком теплая комната, напряженное положение тела (как, напр. в том случае, когда наблюдатель сидит на низком стуле у высокого стола), или раздражение по тому поводу, что приходится работать в данное время, самомнение, нервность (боязнь, правильно ли мы совершаем работу, правильно ли работает наш сосед и т. д.), нетерпение, сомнение в необходимости данного опыта, неприязнь к тем; с которыми приходится производить опыт, равнодушие, происходящее от частого повторения известного опыта и пренебрежение к нему вследствие слишком близкого знакомства с его условиями, и т. д. Трудно быть уверенным, что наши результаты получены при самом благоприятном физическом и душевном состоянии ; но никакие другие результаты не могут иметь действительного значения.

Вот важнейшие общие правила, которым надо следовать при самонаблюдении. Можем ли мы иметь полную уверенность, что соблюли их? …Есть однако один метод, употребляемый как в науке, так и в практической жизни и помогающий нам установить известную меру или норму, с которой могут быть сравниваемы все отдельные результаты при всевозможных, меняющихся обстоятельствах: это метод средних выводов. мы производим множество наблюдений и берем то, что они дают в среднем. Этот средний результат не представит наблюдателя в самом лучшем свете, но укажет на нормальное или среднее проявление, какого можно ожидать от данного лица при условиях настолько благоприятных, насколько они возможны в человеческой природе.Среднее данное находится между результатом, полученным при абсолютно благоприятных условиях и при условиях не вполне благоприятных. Чем опытнее наблюдатель, чем более он беспристрастен, чем лучше общее его состояние, тем средний вывод будет ближе к идеальному результату.

…Значит, "факты" психологии ощущения являются средними результатами, полученными опытными наблюдателями при экспериментальных условиях как общего, так и специального свойства. Первые из этих условий, как мы видели, суть беспристрастие, внимание, свежесть и благоприятное настроение.