Лекция 2. Уголовно-процессуальное право 8 страница

Негативное отношение к редакции статьи 74 высказал В.С. Балакшин. По его мнению, в «теории уголовно-процессуального доказывания и законе правильнее использовать понятие «фактические данные», но не «любые сведения». Свое утверждение он основывает на том, что понятие «фактические данные» соответствует смысловому значению этих слов, принятому в русском литературном языке, и формулирует предложение законодателю, в силу которого содержание ст. 74 УПК РФ нужно изложить в следующей редакции: «Фактическими данными признаются любые сведения информационного характера об обстоятельствах, подлежащих установлению и доказыванию по уголовному делу с целью его правильного разрешения».

Если в русском литературном языке дается эта интерпретация факта, то на языке науки под фактом понимается не только действительное событие, явление, но и знание о нем как в целом, так и о фрагменте, детали этого целого (Черданцев А.Ф.). Знание о последнем приобретается на основе установления логической связи между различными сведениями (информацией).

В более поздней работе В.С. Балакшин пишет, что «аргументы-факты – это не доказательства в уголовно-процессуальном смысле, а логические приемы, логические способы выведения знаний из других знаний …». Непонятно, почему факт – это прием или способ, факт используется в рамках определенных приемов или способов. Но не это главное. Такое отношение к логическим доказательствам проистекает из бытующего мнения, основанного на представлении о том, что доказательство – единство сведений и процессуальной формы. Это мнение разделяет и цитируемый автор. В нем нет ничего неправильного. Но правилен ли вывод, который делается из этой посылки: аргументы - не доказательства, так как форма законом для них не предусмотрена?

Есть позиция, в силу которой в содержание доказательств включают способы и порядок их собирания, закрепления и проверки, т.е. следственные действия, то, в результате чего в деле появляются информационные доказательства. Следственные действия – основной способ получения доказательств, они для этого пригодны, но не они используются нами для получения знаний об обстоятельствах, подлежащих доказыванию. Последние устанавливаются с помощью доказательств, полученных в результате следственных действий. При работе с ними мы не можем обойтись без анализа способов собирания и проверки доказательств. Анализ этот производится для выявления допустимости. Данное свойство, безусловно, значимо, когда речь идет о форме доказательств, если она не соответствует требованиям закона, у нас нет доказательства. Здесь мы наблюдаем непосредственную связь между формой и допустимостью доказательств. Реализация допустимости дает приемлемую форму, единство содержания и формы – доказательство. Подчеркнем, дает, но не является ею, находится за рамками системы «доказательства».

При решении вопроса о содержании понятия «доказательства» нельзя обойти молчанием его соотношение с понятием «источник доказательства». Хотелось бы обратить внимание читающего, что устоявшееся словосочетание «источник доказательств» неверно по сути. Более правильно – «источник информации». Правильно в силу того, что в природе не существует готовых доказательств, источники их не производят. Они являются результатом работы органа, уполномоченного на собирание информации, при контакте его с источником.

Обращаясь к этому вопросу, в отдельных случаях информационное доказательство рассматривают как «единство фактических данных и объекта-носителя следов». Или же, уточняя, пишут, что «доказательствами выступают сами лица и вещи с исходящими от них фактическими дан­ными» (Давлетов А.А.). Трудно себе представить, как в обоснование выводов по делу можно положить человека или вещь, но в чем безусловно прав А.А. Давлетов, так это в том, что в рамках расследова­ния изучается и источник (носитель) информации.

Верховный суд РФ (Постановление от 5 марта 2004 г.), а также ряд авторов (Орлов Ю.К., Лупинская П.А. и др.) склонны рассматривать в качестве источника показания различных лиц, заключения эксперта и специалиста, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий и иные документы. Давая рекомендации по изложению содержания обвинительного заключения, Пленум Верховного Суда предлагает под перечнем доказательств, подтверждающих обвинение, а также под перечнем доказательств, на которые ссылается сторона защиты, понимать не только ссылку в обвинительном заключении на источники доказательств, но и приведение в обвинительном заключении или обвинительном акте краткого содержания доказательств. Подобный подход, как уже раньшебыло отмечено в литературе (Белкин Р.С., Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С., Эйсман А.А. и др.), приводит к выводу, в силу которого, например, «источниками вещественных доказательств являются сами вещественные доказательства».

С иных позиций решает этот вопрос О.В. Левченко. Она пишет, что получение доказательств из незаконного источника делает их непригодными для установления фактических данных. При этом под источником она понимает физическое лицо или объект материального мира. Источник (носи­тель) информации должен быть изучен, ноэтоне делает его составной частью ин­формации, используемой при доказывании обстоятельств, подлежащих уста­новлению. Оцени­вается источник (носитель) для того, чтобы понять, какие искажения он мог внести в передаваемую ин­формацию. Работа, проводимая с источниками (носителями) в рамках уго­ловно-процессуального доказывания, не делает их частью доказательств. Доказательство станет таковым «лишь в том случае, если суду будет представлен для восприятия и исследования тот объект внешнего мира, который является материальным субстратом, как иногда говорят, «носителем» или источником явления – доказательства, будь то предмет неодушевленной природы или наделенный сознанием человек» (Курылев С.В.).

Выясните соотношение анализируемых выше понятий, вкладывая в содержание каждого из них соответствующее содержание.

Понимание объектов доказывания, доказательств очень важно, но по настоящему понять процесс доказывания можно только в случае уяснения механизма, в ходе которого устанавливается относимость, допустимость и достоверность. Задача состоит в том, чтобы показать, на каком этапе и как должно устанавливаться то или иное свойство доказательств, что и почему можно рассматривать как свойства доказательств, а что является их характеристикой. Данная задача сформулирована относительно недавно. Есть пионерские разработки, основная суть которых будет сформулирована ниже, но прежде следует определить, что такое свойство и характеристика. В теории процесса эти понятия не различают (см., например, Балакшин В.С.), в то время как в философии им придают различное значение. Свойство - это философская категория, выражающая такую сторону предмета, которая обуславливает его различие или общность с другими предметами и обнаруживается в его отношении к ним, пишут авторы философского энциклопедического словаря 1983 г. Свойство – это то, что присуще самому предмету, без чего предмета не существует. Характеристика же - это описание характерных, отличительных качеств, черт чего-нибудь (словарь С.И. Ожегова 1995 г.). Описание и то, что описывают, отличаются друг от друга как причина и следствие: причина – свойство, его понимание нами – описание (следствие).

Обычно, когда пишут об относимости, указывают, что это свойство доказательств, которое имеется у них в силу наличия связи между ними и обстоятельствами, подлежащими доказыванию. Следовательно, вводя в процесс доказывания информацию как доказательство, мы должны уже на тот момент установить эти связь. Всегда ли это возможно? Установление относимости можно рассматривать как одномоментный акт только тогда, когда мы имеем дело с прямыми доказательствами. В этом случае вопрос об относимости решается по закону. При косвенном способе доказывания она устанавливается в рамках процесса доказывания: вначале информа­ция вводится в процесс доказывания на основе предположения об ее относи­мости (Клейман Л.В.), это предположение перерастает в уверенность в конце процесса дока­зывания, только в этот момент становится очевидной связь по содержанию между доказательством и обстоятельством, подлежащим доказыванию. Предположения в силу того, что на этапе работы по получению информационных доказа­тельств у нас нет возможности говорить о связиихс обстоятельствами со­вершения конкретного преступления. Собирая информацию, мы ориентиру­емся на те общие версии, которые можно выдвинуть на первоначальном этапе расследования. Выдвигаются они на основе предположения о воз­можной связи между следами. Сортировка информационных доказательств на основе выявляемой между ними связи позволяет получить логическое доказательство. Такое возможно только при наличии достаточных оснований. Установление достаточности доказательств, необходимых для получения любого фактического данного, в то же время фиксирует относимость используемых для этого информационных доказательств. Подобный алгоритм работы реализуется и при установлении обстоя­тельства, подлежащего доказыванию.

В отличие от законодателя, который считает, что достаточность должна устанавливаться в конце процесса доказывания при оценке всех доказательств в совокупности (ст. 88 УПК РФ), можно сделать иной вывод – достаточность должна устанав­ливаться как при получении информационного, так и логического доказа­тельства, а потом как характеристика всей совокупности этих доказательств. Еще один вывод: установление от­носимости тесно связано с определением достаточности, но в то же время относимость – это связь по вертикали, достаточность – установленная связь по горизонтали.

Неотъемлемым свойством доказательств является допустимость. Определение этапов, на которых решается вопрос о допустимости, не вызывает затруднений. На первом она реализуетсяпри работе с источником информации и с информацией. Результатом работы является получение информации, которая станет доказательст­вом только тогда, когда она допустима. Допустимость доказательств в этом случае – емкое по­нятие, оно связано не только с самим доказательством. В узком смысле - дока­зательство допустимо, когда информация закреплена в соответствии с требо­ваниями закона, но закон кроме этого определяет источники информации, уполномочивает только определенных субъектов на получение ее и позво­ляет это делать строго определенными способами. Следовательно, из всех критериев допустимости к доказательствам относится только один и нужно говорить отдельно о допустимости источников, субъектов получения и спо­собов получения информации. Последняя триада – предпосылка допустимо­сти доказательств, необходимое условие, но это не то же самое, что допусти­мость доказательства.

Вопрос о допустимости должен решаться не только в отношении информационных доказательств, но и логических, у которых также есть своя процессуальная форма. Эта форма - постановления, обвинительное заключение, обвинительный акт, приговор, определения.

Если существует взаимозависимость между относимостью и достаточностью, то в случае, когда речь идет об относимости и допустимости, такой связи не усматривается, наличие одного не обуславливает нали­чие другого: вопрос об относимости решается применительно к получаемому или полученному, независимо от способа получения.

Успех доказывания во многом определяется тем, на­сколько соответствуют действительности информационные и логические доказательства. Для выявления этого необходимо установить возмож­ность источника (носителя) воспринимать (отражать), запоминать (сохра­нять), воспроизводить (снять) информацию. Полученную в ходе следствен­ного действия информацию, значимую для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, необходимо проверить с помощью других следственных действий или получить к сущест­вующей новую из другого источника. Да­лее требуется сопоставить имеющуюся информацию по поводу выявления логической связи и взаимодополняемости. Результат - получение логического доказа­тельства, при отсутствии последнего - новый виток обращения к поиску ин­формации. Таким образом, эта деятельность захватывает своим содержанием два элемента - на основе анализа имею­щейся информации (элемент оценки) получение новой (проверка), синтез имеющейся информации (элемент оценки). Это путь перехода в работе от отдельно взятого доказательства к их совокупности. Реализация этого алгоритма дает возможность сделать вывод о соответствии информационных доказательств и логических («любых фактических данных») действительности. Установление соответствия - это цель, которая достигается в этом случае в основном на первом и втором этапах уголовно-процессуального доказывания. Можно было бы сказать, что здесь должен быть решен вопрос о достовер­ности, но процесс доказывания еще не закончен, с уровня любых факти­ческих данных, работая уже с логическими доказательствами, мы должны получить знание о прошлом. Если соответствие устанавливается на первых двух уровнях, то вывод о достоверности является результатом реализации всего доказательственного процесса.

Ранее была определена точка пересечения относимости с достаточностью, сейчас это необходимо сделать в отношении достоверности. Последняя, как было показано, выясняется через выявление соответствия. На логическом уровне соответствие позволяет оценить совокуп­ность имеющихся информационных доказательств с позиций их достаточно­сти для получения любого фактического данного. Отсутствие его может сви­детельствовать о том, что определенный блок информации, используемой для получения любого фактического данного, не соответствует действитель­ности или не хватает информации для получения вывода. Как бы то ни было, в этих случаях мы обращаемся к действительности, и в том случае, когда получаемая информация выдерживает проверку практикой, вводим ее в доказывание как предположительно достоверную. Таким образом, достаточность связана с достоверностью. Вопрос о достоверности стоит перед исследователем на каждом уровне, но разреша­ется только на первом, при работе со следами и их носителем.

Разберитесь в соотношении свойств и характеристик доказательств, поймите, как устанавливается каждое. Понятое используйте для построения схемы доказывания, на которой отразите переход от информационных доказательств к обстоятельствам, подлежащим доказыванию, единство которых дает знание о прошлом. По схеме определите то свойство, которое является центральным узлом, получение которого позволяет при доказывании переходить от одного уровня доказывания к другому.

3. Из сказанного в рамках данной лекции уже можно сделать вывод о том, что в процессе доказывания используются различные доказательства, которые можно делить не только на виды, как это делает законодатель в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, но и группировать с учетом глубинной их специфики. Нет науки, которая могла бы обойтись без классификаций, не обходится без нее и наука уголовного процесса. Накопление эмпирической базы в определенный момент ставит перед исследователем вопрос о том, что с этим делать. Попытка найти ответ и приводит к необходимости классификации имеющихся данных по определенным основаниям. Основание, если оно выявлено правильно, характеризует определенную грань, сторону изучаемых объектов, то, что их объединяет. Любой изучаемый объект многогранен, не исключение и доказательство, что позволяет одно и то же доказательство классифицировать по разным основаниям.

В науке уголовного процесса традиционно выделяют следующие классификации: деление доказательств на прямые и косвенные, первоначальные и производные, личные и вещественные, обвинительные (уличающие) и оправдательные. В последнее время к ним стали добавлять деление доказательств на доказательства стороны обвинения и доказательства стороны защиты. Какую классификацию, основываясь на ранее изученном материале, Вы можете дополнительно предложить?

Обратимся к делению доказательств на обвинительные и оправдательные и сравним с предложением, делить доказательства на доказательства стороны обвинения и стороны защиты. Под обвинительными доказательствами понимают те, с помощью которых устанавливаются обстоятельства, позволяющие говорить о причастности лица к совершению преступления, его виновности, обстоятельства, отягчающие его виновность. Оправдательные – указывают на наличие доказательств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих наказание. Появление предложения делить доказательства на доказательства стороны обвинения и стороны защиты возникло в силу понимания российского процесса как процесса основанного на состязательном начале. Содержательно нового оно в теорию доказывания не вносит, т.к. по сути, речь идет о тех же самых обвинительных и оправдательных доказательствах. Если в этом случае все понятно, то сложнее определится со значением этой квалификации в процессе доказывания. Имеется ли практический смысл в делении доказательств на обвинительные и оправдательные в том случае, когда процесс доказывания еще не закончен? Или же эта классификация пригодна, когда возникает необходимость, в рамках принятого решения, систематизировать доказательства, обосновывающие его правильность?

Такие вопросы не возникают в отношении других классификаций.

Значимость для процесса доказывания деления доказательств на прямые и косвенные ни у кого не вызывает сомнения. Считается, что прямые доказательства сразу указывают на обстоятельства, подлежащие доказыванию, косвенные через промежуточные (доказательственные) факты. Т.е. в данном случае, в основу классификации положена природа доказательств – способно оно или нет устанавливать обстоятельства, подлежащие доказыванию. Но в процессе доказывания такой способностью обладает любое доказательство в том случае, если между ним и другими есть связь. Возможно, основание этой классификации кроется не в природе доказательств, а в способе доказывания?

В зависимости от количества промежуточных звеньев между интересующим событием и следами, отражающими его, доказательства делят на первоначальные и производные. Первоначальные – доказательства, полученные от источника (носителя), который отразил интересующее расследование событие. В этом случае между источником (носителем) и тем событием, о котором мы получаем от него информацию, нет промежуточного звена. При наличии этих промежуточных звеньев речь идет о производных доказательствах. Например, следователь получает показания от свидетеля, который сам не видел интересующего следствие события, но слышал о нем рассказ от очевидца. Степень информационной насыщенности первоначальных и производных доказательств разная, но это не свидетельствует о большей достоверности одних перед другими. Производные доказательства мы не можем принять только в том случае, когда, например, свидетель не может указать источник своей осведомленности (п.2 ч.2 ст. 75 УПК РФ).

В коллективной монографии «Теория доказательств в советском уголовном процессе», изданной в 1973 году, указываются ситуации в которых необходимо прибегать к производным доказательствам. Эта необходимость обусловлена:

1. поиском первоисточника;

2. проверкой его показаний;

3. замещением части утраченной первоисточником информации;

4. смертью (утратой) первоисточника.

Выделить основание для деления доказательств на личные и вещественные не представляет труда, так же как не представляет труда понимание значения данной классификации. Проделайте эту работу.

Контрольные вопросы:

· Как соотносятся понятия объекта и предмета доказывания?

· В чем состоит смысл выделения понятия «объект доказывания» наряду с понятием «предмет доказывания»? Является ли такое выделение теоретически и/или практически оправданным?

· Как соотносятся понятия «пределы доказывания» и «достаточность доказательств»?

· Что представляет собой доказательственный факт и каково его значе­ние?

· Что принято обозначать термином «средства доказывания»?

· Что принято называть источником доказательств?

· Каково содержание понятия «сведения»?

· Каково соотношение понятий «сведения» и «доказательственные фак­ты»?

· Каково соотношение понятий «сведения» и «источник доказательств»? Есть ли необходимость в выделении понятия «источник доказательств»?

· Какие свойства доказательств являются основными? Почему?

· Что такое относимость доказательства и чем она определяется?

· Что такое допустимость доказательства и чем определяется наличие у него такого свойства?

· Что такое достаточность доказательств и чем определяется наличие у них такого свойства?

· В чем заключается практическое значение деления доказательств на прямые и косвенные, первоначальные и производные, личные и вещественные?

Лекция 12. Субъекты доказывания.

1. Субъекты доказывания и их классификация. Вопрос об обязанности доказывания в уголовном процессе. Права и обязанности по доказыванию субъектов и участников процесса доказывания.

2. Внутреннее убеждение субъекта доказывания как метод и результат оценки доказательств.

1. Разные авторы по-разному обосновывают свое понимание субъекта уголовно-процессуального доказывания, но практически все относят к субъекту органы государства (органы дознания, дознавателя, следователя, начальника следственного отдела, прокурора и, не всегда, суд). На этом едино­душие кончается, и дороги исследователей ведут в разные стороны. По мне­нию В.Д. Арсеньева и В.Г. Заблоцкого, к числу субъектов уголовно-процессуального доказывания, кроме обозначенных органов, следует отнести всех субъектов уголовно-процессу­альных отношений, дифференцировав их в соответствии с их ролью и значе­нием.

Получается, что субъект доказывания и субъект уголовно-процессуальных отношений – одно и то же. Авторы четко видят отличия между различными субъектами уголовно-процессуаль­ных отношений, но, тем не менее, они всех объединяют под од­ним названием.

В отличие от приведенной точки зрения, большинство исследователей этой проблемы не склонны к выделению столь широкого круга субъектов доказывания. Кроме органов в качестве субъектов указывают потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, гражданского истца, гражданского ответчика, защитников, представителей. Но одинаковый набор субъектов выделяется разными авторами с использованием различных оснований, рассмотрение которых позволит Вам предметно разобраться с понятием субъекта уголовно-процессуального доказывания.

И.Л. Петрухин считает, что «субъекты доказывания – органы и лица, осуществляющие доказывание (собирание, проверка, исследование, оценка доказательств) и ответственные за него, б) имеющие право на активное и продолжительное участие в процессе доказывания для отстаивания своих или представляемых интересов, охраняемых законом». Критерием выделения указанных субъектов выступает то, что субъекты доказывания играют в доказывании не разовую или эпизодическую, а постоянную, длительную роль.

В отличие от приведенной точки зрения, где делается по­пытка выделения единого критерия для определения субъекта доказывания, многие при решении этого вопроса просто применяют двойной стандарт. К субъектам относят должностных лиц и органы, на которые возложено собирание, проверка и оценка доказательств, а также иных лиц, принимающих уча­стие в этой деятельности (Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С.), а объединяют их тем, что все они участвуют в процессе доказывания (Белкин А.Р.). Следует отметить, что у этих авторов прослеживается более четкая привязка определения субъекта доказывания к деятельно­сти по доказыванию, они уже не отсылают к «роли». В центре их рассужде­ний - деятельность по доказыванию, применительно к которой выделяются две группы субъектов: одни по закону обязаны осуществлять эту деятель­ность, другие имеют право участвовать в ней.

Для того чтобы отграничить субъектов доказывания от всех других, в уголовно-процессуальной литературе используется еще один подход - функциональный. Под субъектом уголовно-процессуального доказывания пони­мают участников процесса, осуществляющих уголовно-процессуальную функцию (Каз Ц.М.), но само понятие «функция» в теории не устоялось и толкуется по-разному.

Одни авторы закладывают в основание понимания функции отдельные направления уголовно-процессуальной деятельности (Строгович М.С., Шестакова С.Д. и др.), другие счи­тают, что функция - это не вид и направление деятельности, а «выраженное в соответствующих направлениях уголовно-процессуальной деятельности назначение и роль его участников (Элькинд П.С., Царев В.М. и др.). Назначение и роль участников процесса определяются комплексом тех прав и обязанностей, которые предоставлены каждому из них законодателем. П.С. Элькинд писала, что «все субъекты уголовно-процессуальных прав и обязанностей являются носителями определенных функций».Близок к этому подход В.С. Зеленецкого. Определяющим признаком функции, по его мнению, следует рассматривать «содержание позиций субъекта процессуальной деятельности, выражаю­щееся в характере его отношения к объекту, его процессуальной позиции и соответствующей уголовно-процессуальной деятельности».

Противники выше приведенных подходов приводят следующие аргументы: если рассматривать функции как отдельные направления уголовно-процессуальной деятельности, то можно придти к выводу, что функцию определяют через цель, так как именно она задает определенное направление деятельности. Если «цель» и «функция» равнозначные по объему содержания понятия, то тогда одно из них не следует применять. Ответ на вопрос о том, какое, однозначен – функцию. И он дается исходя из методологического значения цели для деятельности. Во втором случае самостоятельное употребление понятия «функция» также вряд ли оправдано. У каждого из участников процесса есть права и обязанности, и если согласиться с правильностью анализируемого подхода, то неизбежен вывод, что все они являются носителями определенных процессуальных функций. Таким образом, понятие «функция» растворяется в правах и обязанностях участников и никакого нового содержания в этом понятии в рамках данного подхода не выявляется (Зинатуллин Т.З.).

Были ученые, которые считали неуместным использовать в процессе понятие «функция». М.А. Чельцов отвергал концепцию процессуальных функций ввиду того, что она противоречит публично-правовой природе советского уголовного процесса. Находясь на тех же позициях, С.А. Голунский полагал, что эта концепция несовместима с принципом всесторонности, полноты и объективности исследования. Эта точка зрения не может быть признана устаревшей, так как и в настоящее время есть исследователи, полагающие, что в основе российского уголовного процесса лежит публичное, а не состязательное начало. Но отдельные из них все же полагают, что понятие «функция» вполне приемлемо и в рамках публичного процесса. И выделяют в нем функцию предварительного расследования, надзора и осуществления правосудия (А.С.Барабаш). При существовании этих функций нет необходимости, как они считают, отдельно выделять функцию защиты, так как последняя – составная часть деятельности по предварительному расследованию, надзору и осуществлению правосудия. Введение же в процесс защитника, безусловно, значимо для оказания правовой помощи подзащитному, главное же публичное предназначение его деятельности состоит в том, чтобы препятствовать односторонности в деятельности органов государства в тех случаях, когда подобное может угрожать правам и законным интересам его подзащитного. Его деятельность – гарантия реализации органами публичности в полном объеме.

В настоящее время появилась позиция, основанная на деятельностном подходе. В данном случае, критикуя иные понимания, подчеркивают, что в их основе фиксируется статика, отношение законодателя к решению тех или иных вопросов. Это отношение так им может и остаться, если не будет реализовано в деятельности. Уголовный процесс – это не законодательное описание деятельности, это деятельность. И, давая определение функции, именно этот момент необходимо учитывать. Таким образом, функцию определяют как цель, положенную в деятельность. Именно она задает направление деятельности, от нее зави­сят назначение и роль участников, а от восприятия ее субъектом - его отно­шение к объекту деятельности.

Каким образом Вы склонны понимать функцию и какие функции, на основе своего понимания, Вы выделяете в российском уголовном процессе?

Работая с основными позициями по понятию «субъект доказывания», кроме выявления недостатков каждой, необходимо обнаружить те узловые пункты, исследование которых позволит обосновать правильное понимание субъекта уголовно-процессуального доказывания и в этом случае не обойтись без того понимания доказывания, которое Вы сформировали для себя. От этого же будет зависеть решение вопроса об обязанности доказывания. Если доказывание понимать как обоснование определенного тезиса – будет одно решение. Если – как единство мыслительной и практической деятельности – другое.

В силу особой значимости следует отдельно остановится на вопросе о том является ли суд субъектом доказывания. Исходя из содержания ч.ч. 2 и 3 ст. 15 УПК РФ следует однозначный вывод – суд не является субъектом доказывания. Его обязанность – создавать необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Он над схваткой. Но подобную однозначность решения дезавуирует сам законодатель. В ст. 74 УПК он пишет о том, кто обязан устанавливать обстоятельства, подлежащие доказыванию, и в первую очередь указывает на суд.

В большинстве решений Конституционного Суда говорится о состязательности как основе уголовно-процессуальной деятельности. Но встречаются среди них и такие, где подчеркивается активность и самостоятельность суда в процессе доказывания, что дает возможность для вывода о том, что суд выполняет функцию правосудия, а не разрешения уголовного дела, что присуще для состязательного процесса. Например, основанием для обращения в Конституционный Суд послужило то, что суд по собственной инициативе вызвал и допросил свидетеля обвинения. Представители защиты посчитали, что тем самым суд сошел с нейтральной позиции и принял на себя функцию обвинения. Конституционный Суд оценил эту ситуацию иначе, посчитав, что собирание доказательств не только прерогатива сторон, но и одно из полномочий суда и реализация его не означает принятие судом функции обвинения (Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 марта 2003 г. № 104-О). Любое же полномочие государственного органа – его обязанность.