Однако многие мужчины сталкиваются с трудностями при прохождении этой стадии.

Они никогда не достигают неза­висимости от матери и никогда не при­нимают авторитет отца. Подчинение его власти — это цена, которую все мы платим за то, что живем в циви­лизованном обществе. Это не очень приятно, но всем нам предстоит пройти через это, несмотря на тот стресс, который накапливается в подсознании.

Эдипов комплекс — это только один из примеров того, как Фрейд ин­терпретировал явления, в данном случае историю об Эдипе, в терминах сексуальности и ее подавления. Он также занимался толкованием сно­видений, шуток, историй, мифов и других рассказов подобным же об­разом. Его способ поиска скрытого значения фраз породил целую практику психоанализа, которая интерпретирует фразы, сказанные пациентом, для того, чтобы обнаружить его психологические проблемы.

Возникновение общества связано по Фрейду с тем, что люди сами начинают запрещать себе то, что запре­щала им внешняя власть, с тем, что принуждение и запрет идут внутрь. В книге «Тотем и табу» (1913 г.) Фрейд представляет себе исходную си­туацию возникновения социальной организации следующим образом. Жестокий властный отец (вождь племени) подавляет и изгоняет сыно­вей и присвоил себе всех женщин племени. Он вызывал у сыновей как раз такие двойственные чувства — восхищение его силой и властью и ненависть. Братья объединились, убили и съели[34] отца. После чего, ли­шившись внешней власти, они сами из чувства вины запретили себе все то, что запрещал он, т. е. инцест — половые связи с родственниками — и убийство. Без этих запретов нет общества и культуры, которые воз­никают тогда, когда внешние запреты становятся внутренними, считает Фрейд.

Эдипов комплекс лежит и в основе религиозной веры. О религии речь идет в книге «Будущее одной иллюзии» (1927 г.). Ее корнями яв­ляются ощущение детской беспомощности и потребность в защите со стороны могущественного отца (небесного). Боги, по Фрейду, выпол­няют троякую задачу: нейтрализуют ужас перед природой, примиряют с грозным роком, судьбой, со смертью и лишениями, без которых невозможна жизнь в обществе, и санкционируют предписания культу­ры, придают им священный смысл. Фрейд убежден, что установления культуры могут поддерживаться лишь известной мерой насилия, т.к. люди не имеют инстинктивной любви к труду, доводы разума бессиль­ны против страстей и т.д. В общем значительная часть человечества всегда остается антисоциальной, требования совместной жизни для многих — тяжкое бремя. Прогресс и заключается в том, что внешнее принуждение усваивается (переходит в Сверх-Я) и начинает действо­вать изнутри, и религия помогает этому. Но Фрейд верит, что прогресс разума приведет к снижению потребности в религиозной вере. Культур­ные запреты (например, запрет убийства) нельзя ставить, считает он, в зависимость от веры. Люди в конечном счете должны понять, что это в их интересах, что культурные нормы и запреты рациональны и что нужно выполнять их не только из страха перед небесным отцом.

В своем понимании будущего религии Фрейд выглядит классическим рационалистом, верящим в неограниченный прогресс разума. Для него психоанализ — это средство поставить Я туда, где было Оно — средство осознать свою природу и овладеть ею с помощью разума. Так что он вовсе не был сторонником безудержного раскрепо­щения. Нельзя подавлять свою природу, пытаться ее игнорировать, под­гонять себя под жесткие нормы и требования. Ее нужно познавать и на основе этого разумно ею овладевать. В этом можно видеть противоре­чие: именно Фрейд в своей концепции впервые обратил внимание на ту роль, которую играет бессознательное в человеческой жизни и в чело­веческом поведении, ограничил претензии сознания и разума на роль руководителей и управляющей инстанции нашего бытия, но при этом сам был рационалистом, надеявшимся на прогресс разума.

Философское содержание психоанализа составляют идеи Фрейда о соотношении биологического и социального в человеческой жиз­ни, о структуре психики и о происхождении социальной организации, религии и культуры.

Фрейд уверен, что вся энергия нашего социального поведения является биологической по своему происхождению. В основе челове­ческого поведения два мощных инстинкта — Эрос (бог любви в гре­ческой мифологии), т. е. сексуальный инстинкт, и Танатос (олицетво­рение смерти у греков) — инстинкт разрушения и смерти, врожденная агрессивность человека, разрушительное начало в человеческой психи­ке. Они представляют собой бессознательные влечения, на подавление которых направлены усилия общества.

Общество и все социальное для Фрейда представляет собой репрессивную надстройку над нашей биологической природой. Об­щество не может отменить ее, Эрос и Танатос остаются движущей силой поведения культурного человека в такой же степени, как и в поведении первобытного дикаря. Но общество пытается их обуздать, подавить. Требования и нормы культуры, морали и религии аналогич­ны для Фрейда первобытным табу — иррациональным категориче­ским запретам, регламентирующим все стороны человеческой жизни. Запрет, подавление составляют, таким образом, основное содержание культуры.

В результате, биологическая энергия сублимируется. Сублимация[35] — это переключение энергии биологических инстинктов на цели социальной деятельности и культурного творчества. Сексуальная и разрушительная энергия трансформируются, их непосредственные цели заменяются более отдаленными и социально допустимыми. К примеру, художественное дарование для Фрейда — это способность выражать (сублимировать) свои эротические фантазии. Спорт в со­ответствии с учением Фрейда можно трактовать как средство субли­мации агрессивности (причем, ее сублимируют не только участники, но и зрители).

В структуре человеческой психики Фрейд усматривает три уровня. Нижний получил у него название «Оно» (лат. Id). Это совокупность бес­сознательных влечений, то, к чему толкает человека природа. Оно руко­водствуется принципом удовольствия. Верхний уровень, который чаще всего также остается бессознательным, — это «Сверх-Я» (лат. Super-Ego). Его образуют усвоенные человеком нормы, запреты и требования культуры, религии и морали. Именно усвоенные, т. е. те, которыми он реально руководствуется, хотя и не всегда их осознает, а не те, кото­рые он признает на словах, не следуя им на деле. Сверх-Я содержит со­весть, Я-идеал, т. е. представление о том, каким нужно быть, образ Бога, строгого отца, от которого исходят нормы и требования и который на­казывает за их нарушение. Сверх-Я руководствуется уже не принципом удовольствия, а принципом должного. Конфликт Оно и Сверх-Я неизбе­жен, и наше Я (лат. Ego) или сознание — третий слой психики — явля­ется полем их борьбы. Я руководствуется принципом реальности, пыта­ется согласовать принцип удовольствия и принцип должного, старается подчинить себе Оно, но чаще идет у него на поводу. Фрейд сравнивает Я (сознание) с всадником, который пытается управлять норовистым ко­нем (Оно), превосходящим его по силе. На самом же деле всадник бу­дет скакать туда, куда влечет его конь, и в лучшем случае — удержится в седле. Не сознание, а бессознательное является, по Фрейду, реальной основой нашего поведения.

При этом Сверх-Я действует как цензура. Оно препятствует осознанию тех наших импульсов и мотивов, которые расходятся с на­шими представлениями о должном, не пропускает их в сознание. В результате, мы часто не осознаем собственные мотивы и стремления, которые противоречат усвоенным нами нормам и запретам культуры. Эти мотивы вытесняются в бессознательное. Фрейд проанализировал целый ряд механизмов самозащиты (и самообмана) сознания. Это, например, рационализация, когда сознание подыскивает рациональное основание для иррациональных импульсов[36]. Другие механизмы — это инверсия — замена нежелательного импульса на противополож­ный (мать, не чувствующая любви к своему ребенку, балует его, чтобы скрыть это не только от него, но и от себя; внутренне агрессивный чело­век ведет себя подчеркнуто миролюбиво и т.п.), проекция — приписы­вание своего импульса другому лицу (человек, ругающийся с кем-то в транспорте, убежден, что агрессивно ведет себя другой), вымещение — переориентация импульса на доступный объект (человек, которого оскорбили на работе, не может ответить тем же своему начальству, но может устроить дома разгон жене и детям, причем, его недовольство дома будет иметь вполне конкретный повод — таким образом он скро­ет от себя непрятный смысл ситуации на работе и сумеет реализовать свою разрушительную энергию). Так сознание ограждает нас от любой информации, которая расходится с нашими представлениями о долж­ном, о том, каким нужно быть. Сознание предстает здесь как механизм лжи и самообмана. Оно не управляет нашим поведением, не являет­ся нашим господином. Подлинные мотивы человеческих поступков, считает Фрейд, находятся в сфере бессознательного.