4 страница. Предварительное коллективное планирование игры наблюдается у детей в возрасте 6 - 7 лет

Предварительное коллективное планирование игры наблюдается у детей в возрасте 6 - 7 лет. С этого возраста ребенок не просто включается в совместную деятельность, но начинает сознательно заниматься ее организацией, учитывая связи и отношения ролей и предметов с целью игры. Такое сознательное планирование требует учета некоторых объективных сторон деятельности, то есть их осознание в формах значений.

Подчеркнем, что разные деятельностные свойства реальности вычленяются ребенком в разных видах деятельности и в разных играх: “... у сравнительно развитого ребенка нет “игры вообще”, а есть несколько различных систем игры и каждая из них, во - первых, имеет свою особую логику построения и развертывания, а во - вторых, нуждается в своих особых способах руководства. Если в формировании психических способностей мы выделяем линию умственного развития, то получаем одно направление развертывания игровой деятельности, а если мы в способностях выделяем, так называемые, “качества общественности”, или моральные нормы, то получим другие линии развертывания игры” (Щедровицкий, 1995, с. 715). Влияние игровой деятельности на развитие систем значений проявляется не только в усвоении и осознании новых свойств реальности (нормы, правила, свойства деятельности и т.п.), но и через развитие произвольности поведения.

Своеобразные отношения между предметом и действием, представлением и действием складываются в продуктивных деятельностях дошкольника (лепка, рисование, конструирование). На основе таких видов деятельности “свойства становятся содержанием особых представлений ребенка о форме, цвете, величине, объеме, количестве и т.д., что, в свою очередь, открывает возможности для оперирования ими в мысленном плане, обеспечивающем быстрое и точное их сравнение и дифференцирование” (Эльконин, 1960, с. 183). К старшему дошкольному возрасту дети научаются отвлекаться от наглядного представления и мысленно изменять образ, вычленять отдельные способы действий и умения, сознательно овладевать такими действиями и умениями. Мы видим, что к концу дошкольного возраста и эти деятельности начинают становиться предметом изучения, расчленения, планирования, то есть происходит отражение деятельностных свойств реальности.

Та же картина наблюдается при овладении детьми бытовыми деятельностями. Старшие дошкольники могут планировать эту деятельность, распределять обязанности между ее участниками, вычленять отдельные действия и умения.

С развитием представлений становится возможным процесс дальнейшего овладения собственным поведением, опосредованным представлением о его результатах (Анохин, 1966; Бернштейн, 1996; Ломов, Сурков, 1980; Фейгенберг, 1986 и др.). Например, “в дошкольном возрасте в усвоении новых движений решающее значение имеет формирование образа действия и условий его осуществления. Эти движения приобретают характер психически сознательно регулируемых действий или, иными словами, характер собственно произвольных движений” (Эльконин, 1960, с. 241). Произвольные составляющие значения - такие же специфически человеческие образования, как и высшие психические функции. На более ранних этапах антропогенеза они не могли быть сформированы, так как деятельность, как общественно - историческая практика впервые появляется лишь в человеческом обществе.

В связи с развитием произвольности поведения, опосредствованного сначала представлениями - образцами, а затем осознанными нормами и правилами, развивается соподчинение непосредственных побуждений и мотивов. А.Н. Леонтьев (1983) считает, что первые соподчинения мотивов развиваются в дошкольном возрасте, после чего мотивационная сфера развивается как в направлении самого механизма соподчинения, так и в направлении усвоения ребенком новых, более высоких мотивов деятельности.

В настоящее время именно в дошкольном возрасте ребенок начинает пользоваться сравнительно новыми орудиями (средствами) знакового преобразования, опосредствующим игровую и другие виды деятельности - персональным компьютером и различными видами программного обеспечения. Влияние использования персонального компьютера на развитие систем значений ребенка, трансформации его зоны ближайшего развития, формирование и развитие стратегий познавательной деятельности в настоящее время систематично не изучено.

Школьный возраст

Ведущей в младшем школьном возрасте является учебная деятельность (Эльконин, 1971 и др.). В.В. Давыдов (1983, 1986) считает, что развивающий характер

учебной деятельности как ведущей деятельности в младшем школьном возрасте связан

с тем, что ее содержанием являются теоретические знания .

Специфика учебной деятельности такова, что для успешного ее выполнения необходим определенный уровень овладения знаниями (системами значений), а функциональными свойствами учебного материала будут выступать свойства, необходимые для выполнения требований, предъявляемых к обучающемуся²⁹.

Л.С. Выготский связывал вопрос о развитии осознания с вопросом о развитии высших психических функций в школьном возрасте, с развитием произвольности и с развитием системы научных понятий (1982). Л.С. Выготский считает, что переход от неосознанных понятий к осознанным совершается в течение школьного возраста.

Развитие понятий связано с развитием произвольности, так как в основе осознания лежит овладение собственными психическими процессами и обобщение их.

Житейское понятие не является осознанным, потому что “заключенное в нем внимание направлено всегда на представленный в нем объект, а не на самый акт мысли, охватывающий его” (там же, с. 220). С развитием произвольности, с овладением своими психическими процессами и обобщением их внимание может быть направлено не только на объект, но и “на самый акт мысли, охватывающий его” (появляется рефлексия

- B.C.). Отношение научного понятия к объекту характеризуется опосредованностью другими понятиями и, “следовательно, включает в себя одновременно с отношением к предмету также и отношение к другому понятию, то есть первичные элементы системы понятий” (там же, с. 222). В процессе обучения научное понятие вводится с помощью других понятий, изначально включено в систему других понятий. Системность, произвольность, осознанность научных понятий, возникая, перестраивают и все другие системы значений. Важное значение имеют процессы рефлексии, которые начинают формироваться в младшем школьном возрасте (Давыдов 1983, 1986). Под рефлексией здесь понимается умение рассматривать и оценивать собственные мысли и действия.

Значения, системы значений, построенные в результате правильно организованной учебной деятельности, несут в себе результат теоретического абстрагирования и обобщения. Сам путь построения понятий (значений) в учебной деятельности иной, чем в практической деятельности. Если до этого абстрагировался и обобщался конкретный опыт, то в учебной деятельности существенные отношения реальности изучаются в различных конкретных проявлениях (Давыдов, 1983, 1986 и др.)^[21]. Существенным (функциональным) проявлением понятия является теперь не только (и не столько) совокупность каких - то его признаков, а логика (схема) его образования, то есть, “в снятом виде”, сама логика учебной деятельности по овладению им. В этом принципиальное отличие систем значений, образованных в учебной деятельности, от других систем значений^[22]. Системы значений, построенные в результате обучения, могут иметь (и чаще всего имеют, так как функционально направлены на вербальный ответ, а не на практическую деятельность) и другие основания детерминации, чем только функционирование в процессе деятельности. Для их практического использования необходима "деятельностная сборка знаний", для чего (чаще интуитивно) в учебный процесс вводятся различные практикумы, деловые игры, практики и другие "сборочные" процедуры (см. Приложение 12.).

Очень значимым в подростковом возрасте становится личностное общение со сверстниками (Эльконин, 1971 и др.). Этот период (11 - 15 лет) считается сложным (переломным, критическим) в связи с переходом к новой системе отношений со сверстниками и взрослыми.

Возникающее у подростка новое представление о себе определяет усвоение в общении систем норм, ценностей и способов поведения взрослых. Нередко начальной формой такого усвоения становится подражание как социально одобряемым, так и социально неприемлемым способам поведения. Образцом для подростка могут выступать и взрослые, и сверстники. Существенной чертой деятельностей подростка является их самостоятельность. Так, если подросток овладевает каким - либо содержанием, то его познавательная деятельность характеризуется целенаправленностью, знанием того, зачем он стремится овладеть соответствующим материалом. Часто мотивом познавательной деятельности становится стремление утвердиться, проявить себя в какой - либо другой деятельности (профессиональной, общения и т.п.).

Усваиваемые знания и качества личности образуют систему, стержнем которой являются соответствующие деятельности. Эти знания часто выходят за рамки школьных программ, определяются не этими программами, а реальными требованиями к соответствующим деятельностям. По - настоящему подросток реализует свою тенденцию к взрослости тогда, когда он овладевает не только внешними проявлениями, но усваивает логику (схему) деятельности, которую реализует взрослый, может (в соответствующих вариациях) воспроизвести эту деятельность.

Учебная деятельность в течение подросткового возраста продолжает оставаться важным фактором развития систем значений. Усвоение содержания учебных предметов по-прежнему является необходимым для реализации учебной деятельности. Новые учебные предметы, более сложный материал требуют более развитого уровня мышления, более совершенных схем мыслительной работы.

Высокая значимость общения со сверстниками, дружбы (Кон, 1980) является фактором перестройки и развития систем значений. Подростку становится необходимым высокий уровень осознания собственных качеств (прежде всего личностных) и качеств окружающих, определенный уровень осознания систем социальных отношений, взаимодействия и умения учитывать социальные отношения. Проблема развития систем значений в подростковом возрасте в связи с развитием личностного общения разработана слабо, так как сама эта деятельность неформализуема и является наиболее сложной для изучения (Кон 1989 и др.).

Профессионально - личностное самоопределение является ведущей деятельностью юношеском возрасте (Эльконин, 1971 и др.). “Профессиональное самоопределение в известном смысле начинается уже в детской игре, в которой ребенок “примеряет” на себя различные профессиональные роли и “проигрывает” отдельные элементы связанного с ними поведения. Игру сменяет подростковая фантазия, когда подросток видит себя представителем той или иной профессии. Затем наступает период предварительного выбора профессии, когда разные виды деятельности сортируются и оцениваются то с точки зрения своих интересов (...), то с точки зрения способностей (...), то с точки зрения какой - то более общей системы ценностей...” (Кон, 1984, с. 205). Если подростковому возрасту присущи достаточно неопределенные мечтания о будущем, то в юношестве формируется “обобщенный жизненный план” (Моргун, Ткачева, 1981, с. 55).

Влияние учебно - профессиональной деятельности на формирование систем значений сказывается, прежде всего, в их “специализации”, “профессионализации”. Этот процесс не контролируется обучающими, что, в частности, проявляется в разрыве содержания учебной и трудовой деятельности. Разрыв обусловлен функционированием разных систем значений, используемых в обучении и трудовой деятельности. Структура систем значений, построенных в процессе учебной деятельности, отражает не логику реальной практической деятельности, а логику построения учебного материала. В трудовой деятельности структура систем значений обусловлена логикой этой практической деятельности. Феноменологически это несоответствие систем значений обнаруживает себя в существовании обязательного для всех выпускников учебных заведений периода адаптации на производстве.

Подчеркивая сложность ситуации личностного самоопределения в юношеском возрасте, Кон И.С. (1989) называет юность “третьим миром”, существующим между детством и взрослостью. Эта сложность обусловлена промежуточностью общественного положения юноши, несоответствием его социального статуса уровню умственного и физического развития. Субъективная значимость многих, установившихся в подростковом возрасте ценностей, отношений опять изменяется. Например, если в подростковом возрасте самооценка во многом связана со статусом в компании сверстников, то в юношеском на важными становятся также параметры возможной жизненной перспективы и профессиональной самореализации.

Старший юношеский возраст (18 - 23) Моргун В.Ф. и Ткачева Ю.Н. называют возрастом “реализации потребности в самоопределении” (1981, с. 59). Задачи, которые ставит перед собою юноша (создание семьи, получение образования, достижение определенного социального статуса, профессиональное самоопределение и т.п.) и сам уровень этих задач свидетельствуют о развитии качественного нового уровня деятельности (организационного?). Соответственно, продолжают развиваться системы значений.

В настоящее время опубликовано очень небольшое количество работ, посвященных развитию систем значений взрослых. В связи с пониманием деятельности как системообразующего фактора систем значений, можно предположить дальнейшую специализацию, профессионализацию последних (Климов, 1995; Артемьева, 1999 и др.), с одной стороны, и нарастание их диалектичности и релятивизма (Серкин, 1988 и др.) с другой. Возможно, что именно эти процессы определяют уровень когнитивной сложности субъекта деятельности и его когнитивный стиль. Переход от реализации освоенных деятельностей к организации деятельностей, к действованию на уровне субъекта жизнедеятельности ведет к умению обобщать соответствующие отношения реальности (на уровне образа жизни).

Многие отношения реальности человеком не осознаются или осознаются не полностью из - за того, что для их названия нет соответствующих терминов в используемом практически языке. Соответствующие языковые термины развиваются (накапливаются, отсеиваются) медленно, по мере накопления индивидуальной и общественной практики (Серкин, 2004). Некоторую модель такого развития языковых терминов можно описывать при общении на эскимосском и других языках, в которых передача сообщения во многом опирается на на симпрактическое словообразование (Бурыкин, 1991; Леонтьев, Новикова, 1989; Маховский, 1981; Langdon, 1989 и др.).

3.3. Семантические, категориальные и лексические системы значений слов

Описывая различия симпрактического (связанного с конкретными практическими ситуациями) и синсемантического (языкового) значения слова, А.Р. Лурия (1998) выделяет три основных типа систем, с которыми непосредственно связано конкретное значение:

1. Деятельностный контекст (семантические системы).

2. Категориальные сети.

3. Лексические системы связей.

Деятельностный контекст строится на основе субъективного опыта. Именно его называют обычно семантическим наполнением значения. В течение жизни человека определенные предметы становятся предметами его собственной деятельности (частью опыта практической или идеальной деятельности). Другими словами, предметы связываются, соотносятся в субъективном опыте человека через системы его активности (деятельности) с совокупностью других предметов, ситуаций, отношений. Условия деятельности в совокупности с опытом составляют индивидуальный деятельностный контекст значения. В таком контексте слово “автомат”, например, у одного человека сразу вызывает ассоциации с газированной водой, у второго - с релейным механизмом регуляции напряжения, у третьего - с оружием и т.д. Принято выделять денотативную часть значения - прямая предметная отнесенность, и коннотативную часть - комплекс контекстуальных ассоциаций.

Совокупность ассоциаций, определяемых деятельностным контекстом значения, называется его семантическим полем.

Категориальное значение (понятийное значение) определяется системой связей и отношений значения с другими значениями (понятиями) и их системами. Совокупности таких связей называются категориальными сетями. Категориальное значение слова определяется его абстрагирующей (выделение существенного), анализирующей (выделение явных и неявных признаков, свойств и отношений) и обобщающей (отнесение к определенному классу, группе, категории) функциями.

Лексическое значение слова (названия, знака) определяется закономерностями связей словоупотребления (употребления знаков, названий) через структуры наиболее частого (частотного) сопоставления (лексикон). Примеры: спелое - яблоко, красный - флаг (нос), занять - денег. При симпрактическом словообразовании определяющим является контекст (например, в эскимосском и эвенском языках), но правила словообразования основываются на категориальном и лексическом значениях слова (Большакова, 1986; Меновщиков, 1980; Langdon, 1989 и др.) ^[23]

3.4. Ассоциативные и категориальные модели систем значений

Ассоциация (от латинского associatio - соединение) определяется как такая связь

между психическим явлениями (переживание, образ, мысль), при которой актуализация одного из них влечет и актуализацию другого. Одним из первых авторов, считавших ассоциации внутренней причиной возникновения психических феноменов, является Аристотель (384 -322 г.г. до н.э.). Он считал, что ассоциативные связи образуются из - за смежности психических явлений (в пространстве или во времени), сходства психических явлений или их контраста.

В связи с развитием механистической трактовки человеческого организма в XVII

- XVIII в.в. механизм ассоциации объяснялся через смежность или сходство (контраст - дополнение) запечатленных организмом внешних воздействий (отпечатки, вибрации). В то же время философами идеалистического направления ассоциации рассматривались как связи феноменов сознания, а в XIX в. - как имманентный принцип сознания. На основе такого представления возник ассоцианизм - объяснение психических процессов с помощью принципа ассоциации: сложные психические образования вторичны и возникают из простейших - элементов - путем их ассоциаций (Петровский, Ярошевский, 1996).

Первый вариант гипотезы о связи ассоциаций с содержанием бессознательного предложил немецкий философ и педагог И. Гербарт (1776 - 1841). Он считал, что, вытесняясь из сознания, представления образуют массу элементов бессознательного. Эта масса была им названа апперцептивной (невоспринимаемой) массой. Новые представления вводятся в сознание и удерживаются в нем посредством связи (ассоциации) с уже существующими осознаваемыми представлениями и апперцептивной массой.

Семантические модели памяти человека (неоассоциоанизм) представляют из себя “деревья” или “сети” понятий, которые, соответственно, “выращиваются” или “плетутся” на основе различного рода связей (кроме классических ассоциативных используются: родовидовые, часть - целое, причина - следствие, общее - частное и пр.) и правил (стрелок) (Клацки, 1978; Величковский, 1982 и др.). Такие модели (“деревья понятий”) называются категориальными, так как каждый узел (развилка) такой модели определяется для последующего разветвления как категория или обобщающая категория.

Семантические модели памяти не совпадают с логическими категориальными структурами, так как строятся не на основе определенного вида связей, а на основе частотного анализа экспериментальных данных, полученных при использовании различных модификаций ассоциативных экспериментов и методов опосредствованного исследования систем значений. Различные виды связей используются (постулируются) после для объяснения экспериментальных данных. Предпочитаемый (наиболее часто используемый испытуемым для опознания и наименования предметов) уровень категоризации называется базовым уровнем абстракции, а его категории - категориями базового уровня.

Обычно, для построения иерархических связей категорий (психологические подлежащие и сказуемые по Л.С. Выготскому) системы используются осознаваемые создателями моделей парадигматические связи значений, а для стрелок (указывающих на свойства) - синтагматические. Это служит естественным ограничителем развития семантических моделей памяти человека, так как реальной памяти такие закономерности не присущи. В самообучаемых системах искусственного интеллекта и в экспертных системах новое понятие встраивается в систему предыдущих на основе формализованных правил анализа предложения (текста) и модели памяти. Основу такой памяти составляет базовый набор понятий, который обычно выстраивается на основе иерархического частотного анализа необходимых текстов, выделенных группой экспертов. Основу индивидуальных поисковых систем и систем искусственного интеллекта составляет набор понятий, задаваемых их конструктором (предполагаемым пользователем) в соответствии со своими целями.

3.5. Психологические проблемы разработки систем искусственного интеллекта (СИИ) как систем значений

Если определить основную задача психологии как создание адекватной модели субъективного мира человека (Артемьева Е.Ю., 1999), то следует признать, что эта задача является предельно сложной: соответствующая модель должна быть не проще самого исследователя. Для моделирования чего - либо, не уступающего по сложности самому себе, необходимо предельно актуализировать потенциальные возможности.

Сегодня, кроме психологии, прямо можно указать еще лишь одно научное направление, в рамках которого исследователи стремятся решать эту предельно сложную для науки задачу: кибернетика.

Аналогичность, хотя бы и внешняя, предельно сложной задачи определяет взаимный интерес специалистов - кибернетиков^[24] к проблемам психологии и специалистов - психологов к кибернетике. За 55 лет, прошедших со времени опубликования Н. Винером “Кибернетики”, появились десятки тысяч работ, посвященных проблеме моделирования процессов человеческой психики средствами формальных языков, регулирующих работу различных технических устройств. Некоторые из разработанных кибернетиками моделей оказались весьма эвристичными для психологических исследований и теорий. Это послужило одной из причин экспансии кибернетиков в психологию. Используя средства формальных языков, они строго описали ряд психологических феноменов, сумели сформулировать проблемы и задачи соответствующих психологических исследований и получить логически убедительные результаты. С другой стороны, чтение работ некоторых специалистов - кибернетиков часто наталкивает на мысль о фрагментарности, эклектичности их психологических знаний. Это ни в коем случае не следует рассматривать как упрек, а лишь как понимание того, что и психолог, рискнувший говорить с кибернетиками на их строгом языке, с одной стороны, мог бы быть для кибернетиков не менее интересным, чем кибернетик, пришедший в психологию, для психологов, с другой, конечно же, психолог может произвести на специалистов кибернетиков аналогичное впечатление.

Гораздо менее заметна экспансия психологов в кибернетику. Сегодня я не могу назвать ни одного психолога, успешно применившего свои знания для решения математических или технических проблем кибернетики и являющего признанным специалистом - кибернетиком. Тем не менее, очень заметным явлением была и остается трансляция кибернетикам психологического знания. Все большее число кибернетиков обращается к психологическому знанию для поиска новых методологических решений, идей и разработок. Этот процесс вполне закономерен, так как новые методологические решения и просто идеи возникают, именно при решении задач предельной сложности.

Сегодня можно выделить семь узловых проблем, которые решают разработчики СИИ:

1. Проблема получения знаний (распознавание образов, обучение СИИ).

2. Проблема организации знаний.

3. Проблема представления знаний (упаковка знаний, соотнесение новых знаний со старыми).

4. Проблема использования знаний (понимание языка, принятие решений, поиск эвристик).

5. Проблема организация диалога человека и кибернетической системы.

6. Проблема создания систем гибридного интеллекта, объединяющих мыслительные способности людей, разделенных во времени и пространстве, и возможности кибернетических систем.

7. Методологическая проблема общенаучного уровня: построение космогонической

теории, исходя из принципа понимания информации как всеобщего свойства.

Как правило, разработчики СИИ не стремятся решать все проблемы комплексно, работая над одной проблемой или некоторыми ее аспектами. В этом, с точки зрения психолога заключается первая ошибка разработчиков СИИ. Понимая всю сложность возникающих при комплексной разработке технических проблем, психолог все же должен утверждать, что в деятельности человека получение, представление и использование знаний является одним интегральным процессом.

Именно совокупность аффективного, когнитивного и операционального компонент знания (значений, систем значений) являются важнейшими для принятия решения. Сразу же следует отметить и вторую ошибку разработчиков СИИ, легко объяснимую трудностями описания предметной области: при описании предметной области разработчики СИИ не учитывают аффективных и, часто, операциональных составляющих значений. Эта ошибка не позволяет находить близкие к используемым человеком эвристики, “закрывает” ход к дополнительным эвристикам.

Разработчик СИИ может сказать, что аффективные, операциональные и эмоциональные компоненты знаний слишком индивидуальны, и будет прав. Но если эта правота приводит к отказу от их моделирования, то разработчик допустит третью ошибку проектирования СИИ: решения принимаются беспристрастно. Беспристрастные решения принимаются путем строгих логических выкладок. Такие решения моделируются в экспертных системах по схеме “если А, то В” (импликация), а в эвристических системах методами “грубой силы” (полного перебора в ширину, полного перебора в глубину). Для построения других эвристик всегда требуются дополнительные (внелогические) данные. Разработчику следует учитывать, что и экспертные знания приобретены экспертом индивидуально. Моделирование пристрастности (приоритетов, иерархий, весов связей) для нахождения эвристик необходимо станет в будущем одним из основных способов проектирования СИИ. Возможно, что моделирование пристрастности на первых этапах будет основываться на стохастических моделях, подобных стохастическим моделям порождения речи в психолингвистике (марковские цепи высшего порядка).

Четвертая ошибка относится уже к проблеме представления и использования знаний. В модели предметной области основой знания является множество имен объектов, с которым сочетаются множества свойств операций и отношений - системы значений человека устроены принципиально иначе. Эта ошибка влечет за собой множество методических ошибок построения конкретных предметных областей. В реальной деятельности человека основой построения систем значений является не группы объектов, а группы действий (операций) и отношений (смыслов). Системообразующим фактором систем значений является именно деятельностный контекст их функционирования. Системы знаний, построенные на основе отношений имен объектов, могут быть использованы для построения экспертных, справочных и учебных систем. Но при моделировании человеческого опыта подход должен быть принципиально иным. При принятии решения человек, как правило, не перебирает и не рассматривает множество альтернатив. Чаще всего осознанно не рассматриваются даже две альтернативы.

Пятая ошибка — связана с традиционным принципом «слева - направо», часто неосознаваемо закладываемым в устройства систем ввода, хранения, поиска информации и создания приоритетов использования информации. О бесперспективности однонаправленных моделей даже для объяснения процессов усвоения и порождения речи писали еще Д.А. Миллер, Е. Галантер и К. Прибрам (1965). Кроме того, можно указать, что в японском, армянском и многих других языках ветвление схем деревьев высказывания строится справа налево (Леонтьев А.А., 2003), а в многочисленных моделях памяти сверху вниз и снизу вверх. Логика развития графовых моделей заставляет нас предположить, что в будущих моделях процессов сознания ветвление является пространственным с использованием всех направлений.

Философские аспекты индивидуации СИИ, и как проблемы совместимости в рамках системы “человек - машина” (СЧМ), и как проблемы определения понятия индивидуальности следует обсуждать уже сегодня^[25]. Завтрашнее проектирование потребует от СИИ выполнения тех функций, которые сегодня в рамках СЧМ закреплены за человеком - целеполагания и рефлексии^[26]. Это заставит нас либо не передавать функции целеполагания и рефлексии СИИ, либо по - новому осмыслить проблемы неорганической цивилизации или цивилизации СЧМ. Не передавать этих функций СИИ при сегодняшнем направлении развития человечества мы вряд ли не сможем, что делает актуальной и проблему направленности “прогресса”. В качестве очевидных следствий философского решения проблемы развития СИИ необходимо осмысление нового способа опосредствования отражения и новых форм соотношения индивидуального и общественного сознания.

Для систем искусственного интеллекта (СИИ) аналогичная значению операциональная единица знания должна, по аналогии с реальным значением, одновременно быть и оператором, и знанием, и отношением. Сегодня методология организации знаний в СИИ ограничивается кибернетической парадигмой перебора возможностей в организованной и иерархизированной среде. Чаще всего сами объекты этой среды описываются их свойствами, хотя основополагающим принципом информологии является анализ не свойств объектов (предметов), а их отношений. Именно так строится система значений человека, и, наверное, именно это позволяет говорить при моделировании структур субъективного опыта об объективированном существовании семантических полей и пространств (возможно, как проявлений единого информационного поля). Аналогично функциональному комплексу у человека (первичная форма значений) оператор и отношение являются при конструировании этой единицы генетически исходными, то есть основой описания предметной области (ПО) является не множество объектов, а множество операций и отношений. Так, например, в стохастической модели Ч. Осгуда (Osgood,