ДРУГИЕ ЗАТЯЖНЫЕ ОШИБКИ В ТЕХНИКЕ

Контрперенос является не единственным источником главных ошибок в технике, имеющей дело с реакциями переноса, хотя он обычно является наиболее частой и наиболее трудно определяемой причиной. Отсутствие клинических данных, неверные теоретические знания и культурная недостаточность аналитика также могут быть источником ошибок. Много лет назад мне довелось выслушать коллегу, описывавшего свои длительные затруднения с пациенткой. Мне было ясно, что его интерпретации делались на эдиповом уровне, но он не осознавал и не замечал прегенитальных отношений к матери, несмотря на совершенно очевидный клинический материал. Когда я отметил это ему, он сказал мне, что не читал об этих "новых идеях" и это никогда не возникало в его анализе. Несколько лет спустя он стыдливо рассказал мне, что прошел анализ данного эпизода, а также широко ознакомился с литературой и теперь сознает, насколько слабо он был подготовлен для лечения той пациентки.

Я неоднократно выслушивал рассказы о случаях, сделанные людьми, которые, по моему мнению, находились под влиянием какой-то ошибочной теоретической системы.

Я знаю случай пациентки, на которую влиял ее аналитик, считавший, что ему следует удерживать ее от развития регрессивной зависимости от него. Он полагал, что это не только необходимо, но и сократит время лечения и приведет к достижению столь же, если не лучших результатов, чем при "ортодоксальном" психоанализе. Он считал себя "прогрессивным" аналитиком, "нео-фрейдистом". Для данной пациентки его техника имела целью не допустить, чтобы длительное молчание имело место, пытаясь преодолеть ее сопротивление, он успокаивал и одобрял ее, поддерживал атмосферу на сеансе оживленной и веселой. Это было его сознательное намерение и, казалось, он в этом преуспел, по крайней мере, в первые недели терапии. Однако, когда пациентка начала развивать сексуальные чувства по отношению к нему, эта оживленная и успокаивающая манера оказалась провокационной и имеющей оттенок флирта. Когда же пациентка оказалась вовлечена в сексуальную связь с мужчиной много старше нее, что представлялось ужасным ее конвенциональным родителям, терапевт поздравил ее и не сделал никакой интерпретации инцестозных и деструктивных аспектов ее поведения. Терапевт настойчиво утверждал, что она была вовлечена в корректирующее эмоциональное переживание, которое он рассматривал как значительное улучшение по сравнению с ее прежней сексуальной робостью. Он не видел своих собственных манипуляций как выражения своих собственных инстинктивных потребностей и враждебности по отношению к психоанализу. Он также не сумел распознать, что новая связь пациентки на самом деле была не независимостью, а формой подчинения ему, а также отыгрыванием ее сексуального переноса. После того, как я высказал эти свои мнения, у меня не было больше возможности узнать что-либо об этой пациентке до тех пор, пока я не прочитал об ее эскападах в газетах через несколько лет.

Я встречал и другие примеры, когда пациентов лечили так называемые "психоаналитики", которые практиковали согласно неким теоретическим и техническим системам, весьма далеким от того, что я пытаюсь описать здесь как классический психоанализ. Иногда кажется, что такие пациенты проходят "лечение переносом" и остаются в относительно хорошем состоянии все то время, пока позитивный перенос поддерживается, но лишь только он нарушается, а это обязательно происходит, наступает резкое ухудшение. В других случаях я наблюдал разновидность искусственного обсессивного невроза, описанного Гловером (1955) в части, посвященной неточным интерпретациям. Иногда такие пациенты становятся фанатичными приверженцами какой-то разновидности психотерапии и тратят свои жизни на обращение остальных в свою новую веру. Неадекватно анализируемые пациенты имеют тенденцию направлять вовне свой позитивный перенос к школе терапии своего аналитика, либо к той школе, из которой вышел их терапевт. Их любовь без взаимности к психоанализу проявляется в том, что они постоянно употребляют жаргон психоанализа, постоянно обмениваются вербальными интимностями в отчаянных поисках новообращенных, которые будут действовать как доказательства того, что их ветвь веры является единственно правильной. "Правоверные" в форме психотерапии являются зачастую жертвами какой-то неразрешенной реакции переноса так же, как и последователи "промывки мозгов". Независимость разума и духа может прийти только после тщательного анализа явления переноса. В конце обсуждения случаев реакций переноса, с трудом поддающихся воздействию, связанных с ошибками, допущенными в технике, я бы хотел кратко остановиться на тех ситуациях, когда аналитик не понимает той специфической культуры, к которой принадлежит пациент. Я вспоминаю, что столкнулся с множеством проблем переноса, когда впервые попытался анализировать негров с Юга. Как можно догадаться, реакции переноса и контрпереноса складывались на весьма различных основаниях. Кроме чувств переноса, исходящих из фигур семьи пациента, присутствовали также интенсивные эмоции, происходящие из его чувств к белым людям вообще. Эта ситуация осложнялась также моими собственными реакциями к южанам и неграм. У меня были очень большие сложности при оценке приемлемости определенных реакций пациента, потому что я часто не представлял себе, что в данной ситуации было реальностью. Например, у пациента была фантазия, содержащая недоверие и подозрительность по отношению ко мне. Долгое время не осознавал я того факта, что каждый раз, когда он подъезжал на своей машине к моему офису, он буквально вторгался на вражескую территорию. Водители других машин, полиция по соседству, даже просто другие люди в холлах и лифтах здания воспринимались как потенциально опасные. Естественно, что это чувство вызывало фантазии. Это было не просто реакцией переноса ко мне или производным ранних чувств к родителям. Эти чувства достигали такой интенсивности из-за актуальных недавних переживаний в связи с событиями, которые происходили с ним и его близкими. Первое время у меня были большие затруднения, так как я не чувствовал этой его реакции, потому что не обращал внимания на этот аспект его жизни. Я часто делал ошибки при дозировании интерпретаций при работе с ним, потому что не осознавал особых тревог и враждебностей, связанных с ними. Моей способности к эмпатии препятствовало то, что я игнорировал некоторые специфические опасности в истории жизни южного негра. Первое время я интерпретировал замаскированный сексуальный объект в его сновидениях как мою жену, я не осознавал той интенсивной тревоги, которую вызывал в нем. Это была не только табуированная фигура, потому что это была жена аналитика и фигура матери, но это была белая женщина, а я был не только фигурой отца, но и имеющим власть белым мужчиной.

Вследствие этих ошибок и многих других, пациент поддерживал группу кротких, покорных реакции переноса ко мне, которая не менялась годами. Только после того, как я достаточно хорошо ознакомился с его культурой и улучшилась моя способность к эмпатии, он смог доверять мне настолько, чтобы позволить себе развить искренние и интенсивные чувства переноса.

Приведенная выше иллюстрация не является крайним примером того, как непонимание культуры пациента может помешать работе над переносом. У меня были сходные проблемы, только менее острые, когда я пытался анализировать аристократа-англичанина. Я наблюдал пациентов, которые не были затронуты анализом, хотя он и проводился годами, потому что их истоки, их американское происхождение было совершенно отличным от изначальных посылок европейских аналитиков. Я полагаю, что большинство аналитиков осознает эту возможность, и когда передают пациентов, стараются подыскать аналитика, который не был бы чуждым для пациента. Иногда это невозможно, тогда аналитик должен быть особенно внимателен по отношению к осложнениям такого рода, должен уделять им особое внимание. Приносящий наибольший бред случай имеет место тогда, когда аналитик не обращает внимания на это несоответствие и считает не требующим доказательства тот факт, что он может эмпатироватъ чуждым для него пациентам.