ОТКЛОНЕНИЯ В ТЕХНИКЕ

Обсуждая основную процедуру, так же, как и некоторые специальные проблемы техники анализирования сопротивления, мне кажется полезным сопоставить ее с двумя подходами, отклоняющимися от классического психоанализа.

Мелани Клейн и Франц Александер являются лидерами двух школ психоанализа, которые весьма резко отличаются по отдельным вопросам от классической позиции, как в теории, так и на практике, в технике. Хотя эта книга посвящена так называемой классической психоаналитической технике, краткое описание этих двух дивергировавших, но важных подходов, может послужить прояснению некоторых существенных моментов. Обе эти школы внесли свои ценные вклады в психоанализ, хотя они же являются источниками острой дискуссии. По этим причинам рекомендую ознакомиться с основными работами (Klein,1932;Kleinet al., 1952,1955; Alexander et al., 1946). Здесь я предложу лишь краткую версию их мнений, касающихся анализа сопротивления.

Прежде всего, поразительно, что термин "сопротивление" совершенно отсутствует в указателе первых двух книг Клейн, указанных выше, и встречается лишь дважды в третьей. Однако, читая различные клинические примеры, можно установить, что Клейн и ее последователи действительно сознают, что временами их пациенты находятся в оппозиции аналитической процедуре. Но с этими клиническими находками они работают не так, как я описывал это на предыдущих страницах. Не делается попытки сформировать рабочий или терапевтический альянс с разумным Эго пациента для того, чтобы дать ему возможность осознать и понять мотивы или форму, или историю его сопротивления (Zetzel, 1956). Все сопротивления немедленно интерпретируются в терминах нижележащих инстинктивных импульсов, которые аналитик переводит в специфические и детализированные фантазии, даже если они касаются превербальных моментов. Клинические данные для их аналитических интерпретаций, на мой взгляд, довольно скудны; они редко представлены детальным материалом случая; и интерпретации поразительно похожи у различных пациентов. Создается впечатление, что индивидуальная история пациента имеет небольшое значение для личного развития и развития невроза.

Процитирую в виде примера некоторый клинический материал из работы Торнера (1957) в недавнем собрании работ Клейн. Он описывает пациента с экзаменационной тревожностью и другими симптомами, который рассказывает сновидение - красные пауки вползают и выползают из его ануса, и врач, который осматривает его, говорит, что он не в состоянии увидеть ничего плохого у него, на что пациент ответил: "Доктор, вы не можете увидеть ничего, но они там и все то же самое". Аналитик, последователь Клейн, работая с этим сновидением, интерпретирует его следующим образом: пациент чувствует, что его преследуют плохие внутренние объекты. Аналитик затем сообщает, что пациент воспринял эту интерпретацию с большим облегчением, после чего он дал аналитику "свежие инфантильные воспоминания", которые символизировали "хорошие и помогающие объекты".

Опасно интерпретировать пациента, которого не знаешь, но один очевидный элемент сопротивления кажется ясным, а именно, что есть доктор, который не может увидеть ничего плохого у своего пациента, и пациент жалуется на это. Этот аспект сновидения проигнорирован. Возможно, было бы более правильно сказать, что сопротивление избегается путем погружения его вовнутрь. Аналитик разбирает ситуацию, пользуясь клише Клейн об интерпретации "преследования" "плохими внутренними объектами". Нет попытки рассмотреть настоящие отношения пациента к аналитику или его личные исторические переживания, связанные с анальными обследованиями, некомпетентными врачами, красными пауками и т.п.

Индивидуальные переживания пациента отрицаются. Более того, аналитик, как кажется, и не рассматривает готовность пациента встать лицом к лицу с инстинктивным содержанием; кажется, что не уделено никакого внимания проблемам дозировки и выбору определенного времени. Интерпретация наиболее примитивных инфантильных инстинктивных компонентов или интроекций делаются в самом начале анализа. Кажется, что последователи Клейн работают со своими пациентами способом, который выглядит карикатурой на техническое правило превращения бессознательного в сознательное. Как кажется, они не рассматривают проблему присутствия или отсутствия разумного Эго пациента. Они дают одну интерпретацию содержания за другой, руководствуясь, как кажется, каким-то компьютероподобным интеллектом со стереотипом Ид.

Я участвовал в работе секции, посвященной вкладу Мелани Клейн в психоанализ, под руководством Элизабет Зетцель на зимнем Собрании Американской Психоаналитической Ассоциации в декабре 1962 г. На секции было около двадцати аналитиков почти из всех штатов с разнообразными данными, интересами и опытом. Все соглашались, что Мелани Клейн и ее последователи внесли ценный вклад в наше понимание ранних объектных отношений, самых ранних разновидностей ненависти и агрессии и специальных форм примитивной враждебности. Было также общее согласие и в том, что последователи Клейн игнорируют работу с сопротивлениями как таковыми, отрицают рабочий альянс, недооценивают личную историю пациента и универсиализируют фантазии доречевых (превербальных) стадий развития личности.

Александер и его последователи, как кажется, ударились в другую крайность. Тогда как последователи Клейн интерпретируют большинство инфантильных инстинктивных побуждений, не работая с сопротивлениями в самом начале анализа, школа Александера пытается работать с сопротивлениями с помощью различных манипуляций. Как кажется, их целью является помочь пациентам избежать сопротивлений, прежде всего, регрессии, которую они рассматривают как расточительность. Александер отстаивает манипуляцию посредством частых интервью для того, чтобы предохранить пациента от того, чтобы стать слишком сильно регрессивно зависимым. Он, бывало, сокращал частоту встреч с пациентом до двух или даже одной в неделю. Аналитику следует предохранять пациента от тенденции "опуститься в безопасный, комфортабельный невроз переноса" (Alexander et al., 1946). Он полагает, что когда пациент повторяет материал, который он привносил много раз раньше, стоит прервать лечение, так как то, что пациент "знает о своих предыдущих затруднениях, он все еще помнит..." Более того, Александер полагает, что аналитику "следует поощрять пациента (или даже приказывать ему) делать те вещи, которых он избегал в прошлом, и осуществить эксперимент в той области деятельности, где ранее он потерпел неудачу".

Френч, сотрудник Александера, ясно определяет свои взгляды на работу с сопротивлениями, предостерегая от слишком большой веры в инсайт. Процитирую место из параграфа, относящегося к враждебным побуждениям: "Путем раскопок позади враждебных побуждений, можно найти проблему, которая вызвала их, однако, часто можно элиминировать враждебные побуждения без фокусирования внимания пациента прямо на них, просто помогая пациенту найти решение нижележащей проблемы". (Alexander et al., 1946).

Очевидно, что эти методы обращения с сопротивлением, к которым призывают Александер и его последователи, не могут считаться психоаналитическими. Они, в сущности, манипулятивны и антианалитичны. Пациент не учится осознавать и понимать свои сопротивления, нет награды за инсайт, то есть за преодоление сопротивлений, нет попытки изменить структуру Эго. Всемогущий аналитик решает, с каким сопротивлением пациент будет иметь дело и какого он должен постоянно избегать. Это может быть эффективной симптоматической психотерапией, но это, конечно же, не психоанализ.