МЕРОЭ И АКСУМ — КЛАССОВЫЕ ГОСУДАРСТВА ДРЕВНЕГО ВОСТОКА

Оглядываясь на древнюю историю Африки, нельзя не упомянуть о двух государственных объединениях, относящихся к числу самых крупных и значительных на территории Африки. Расположены они были в ареале прямого влияния Египта и некоторых южноаравийских государств и достигли наивысшего развития в период между IV в. до н. э.и серединой I тысячелетия н. э. Царство Аксум на территории Эфиопии, в IX в. почти полностью исчезнувшее с лица земли, представляло позднюю фазу древневосточного классового общества, которое во многих районах Переднего Востока и в Египте существовало тысячелетиями. В Тропической Африке такое общество воплотилось только в царствах Напата и Мероэ в Судане и в легендарном царстве Аксум на Эфиопском плоскогорье.

В VIII в. до н. э. на территории Нубии (Северный Судан), до того времени полностью подчинявшейся Египту, образовалось самостоятельное государство Куш, столица которого, Напата, нахо­дилась у 4-го порога Нила. В течение 75 лет новые правители Напаты властвовали даже над значительной частью Египетского царства, дав Египту фараонов XXV, «эфиопской», династии. До нас дошло очень мало сведений об этом древнем периоде северосу­данского государства. В храмах и на стелах из Гебель-Баркала вблизи Напаты и из Кавы сохранились некоторые надписи на египетском языке. По ним можно восстановить, хотя и с очень большими пробелами, историю политической жизни государства, в первую очередь военных завоеваний, смены правителей, отноше­ний между двором и жречеством, с VIII по III в. до н. э.

По примеру египетских фараонов правители Напаты, а впо­следствии Мероэ строили себе гробницы в форме пирамид. Откры­тые в результате археологических раскопок пирамиды значитель­но меньше известных сооружений Древнего царства в долине Гизе. Царство Напата расширяло свои владения на юг и юго-восток, и в IV в. до н. э. его войска продвинулись до северо-западных об­ластей современной Эфиопии. Уже в середине VI в. до н. э. цари Напаты перенесли свою столицу дальше на юг, в Мероэ. Причины и более точные хронологические рамки основания новой столицы относятся к числу многих еще не решенных проблем истории Напаты и Мероэ. Перенести столицу, несомненно, заставили не толь­ко набеги египетских царей и персидского войска на северные области Напаты, но и веские основания социального и экономическо­го характера.

В Мероэ, лежавшем между 5-м и 6-м порогами, пастбища были гораздо лучше, а в окрестностях столицы условия благоприятст­вовали интенсивному земледелию и садоводству. Вскоре Мероэ стал важным центром на стыке путей в Египет и из Египта, к по­бережью Красного моря и на Эфиопское плоскогорье. Это откры­вало ему доступ к месторождениям золота и драгоценных камней в высохших долинах рек и ущельях к востоку от Нила. Важней­шее значение имело, конечно, и то обстоятельство, что территория Мероэ изобиловала горючими материалами для переработки бо­гатых окрестных залежей железной руды. Мероэ очень скоро пре­вратился в центр черной металлургии, недаром его теперь неред­ко называют африканским Бирмингемом.

После того как царская резиденция была перенесена в Мероэ, Напата еще некоторое время оставалась важным религиозным центром. Здесь находились гробницы царей — пирамиды, здесь по-прежнему происходило венчание правителей Мероэ на царство. Их избрание зависело от воли жрецов и утверждалось ими. Одна­ко с III в. до н. э. бывшая столица лишилась и этих остатков престижа. Именно с этого времени начинается период расцвета собственно Мероитского государства, длившийся до первых веков нашей эры. Царь Эргамен (248—220 гг. до н. э.) провел важные политические реформы и укрепил центральное управление. Он ли­шил напатских жрецов Амона политической и религиозной власти и ввел наследование царского титула. При дворе правителей Ме­роэ существовала очень дифференцированная система титулов и рангов среди аристократов по происхождению и чиновной знати. Большим авторитетом, важными политическими и экономическими привилегиями пользовалась царица-мать (обычно этот сан принад­лежал вовсе не родной матери правителя). Теперь цари возводи­ли пирамиды вблизи своего престольного города.

Оставшиеся от этой эпохи развалины крупного экономическо­го, политического и культурного центра Мероз, а также городов Мусавварат-эс-Суфра и Нагаа еще и сегодня производят весьма сильное впечатление. Они принадлежат к величайшим памятни­кам древнего мира. Хотя на территории Напаты и Мероэ, изоби­лующей руинами дворцов, храмов, стел, уже неоднократно произ­водились расколки, их земля по-прежнему скрывает несметные сокровища. История Мероэ все еще полна загадок, которые пока не удается разрешить, несмотря на прилагаемые учеными усилия. В последнее время экспедиция ученых ГДР из университета им. Гумбольдта в Берлине, руководимая Фр. Хинце, почти десять лет работала к северу от Хартума и раскопала важный центр мероитской культуры — храмовой город Мусавварат, прояснивший мно­гое в таинственной истории Мероэ. Весной 1970 г. была успешно-завершена реставрация раскопанного учеными из ГДР храма львиноголового бога. Сейчас, как в древности, посетители видят на его стенах искусно выполненные рельефы.

На внутренних стенах храма воспроизведены сцены из жизни мероитов, некогда возведших здесь здания. В Львином храме, древнейшей из мероитских построек — она относится ко второй половине III в. до н. э., — открыты также надписи, еще на египетском языке, выполненные преимущественно иероглифами эпохи Птолемеев. Таким образом, спустя почти две тысячи лет после его создания возвращен суданскому народу первый памятник истории Мероэ.

Однако перед наукой встают все новые и новые вопросы. Благодаря связям и тесным контактам с Египтом, Эфиопией и Южной Аравией культура Мероэ получала многочисленные внешние импульсы, но это не помешало мероитам, частично синтезировавшим и развившим достижения соседей, создать значительные самобытные творения. Следует отметить возведение внушительных каменных сооружений и оборонительных валов, требующее, как известно, больших земляных работ. Керамика и по форме и по узору намного превзошла египетские изделия, ее сюжеты и их художественное воплощение свидетельствуют о появлении самостоятельного стиля.

Мероиты поклонялись египетским богам — Амону, Исиде, Осирису, но наряду с ними на изображениях выступают и боги чисто мероитские, а именно львиноголовый бог Апедемак и бог творения Себинмекер. Наконец, нельзя не упомянуть и о создании собственной письменности, превзошедшей египетскую, ибо в основе мероитского письма лежит настоящий алфавит из 23 букв, включающих и гласные. Они были идентифицированы в 1910 г. благодаря надписям царя Натакапани (12 г. до н. э.— 12 г. н. э.), в которых его имя воспроизведено и египетскими иероглифами и мероитскими буквами. Однако язык Мероэ до сих пор недоступен нашему пониманию. Еще не найдены многоязычные письменные памятники, которые дали бы ключ к переводу текстов. Поэтому многие события истории Мероэ остаются для нас тайной. Даже нельзя с полной уверенностью отнести язык Мероэ к той или иной семье африканских языков.

Естественно, мы мало что знаем о социально-экономической и политической обстановке в государстве строителей великолепных храмов, каменных зданий и оросительных сооружений. Известно лишь, что мероиты создали значительные культурные ценности. Но наши сведения о быте обитателей Мероэ, об их врагах и друзьях, о жизни трудовых слоев населения и правящей знати на удивление скудны.

Несмотря на попытки устройства в некоторых местностях больших оросительных систем, в царствах Напата и Мероэ было сравнительно мало плодородных земель, которые круглый год приносили бы урожай. В некоторых районах, очевидно, земледелие сочеталось с полукочевым скотоводством. Часть жителей Мероэ, собрав урожай, покидала деревни на берегах Нила и отправлялась со своими стадами в глубь страны. В степях и немногочи ленных оазисах также жили скотоводческие племена, порой подчиненные лишь нерегулярно действовавшей системе данничества. Время от времени они наводняли узкую полосу плодородной земли. В царствах Напата и Мероэ свободные, точнее, полусвободные пахари (так их вслед за Геродотом называют греческие источники) и скотоводы были теми слоями населения, которые несли все повинности. Они жили организованными на коллективных началах деревенскими общинами, в сохранении которых были заинтересованы правители, ибо община вносила налоги и поставляла рабочую силу для строительства пирамид и оросительных сооружений.

Мы не располагаем конкретными сведениями о податной системе Мероэ, и остается лишь предполагать, что она не отличалась существенно от принятой в Египте. Египетская администрация не имела себе равной в древнем мире по изощренности, скакой она облагала государственными налогами, арендной платой и трудовыми повинностями «царских крестьян» в подчиненных только короне сельских общинах на берегах Нила. Эти поступления составляли основной доход правящей верхушки. Кроме того, вышедшая из родовой знати скотоводов аристократия во главе с царем имела огромные стада и большое количество земель. Храмам, очевидно, также принадлежали крупные стада и обширные усадьбы, куда входили не только знаменитые виноградники. Далее, как цари, так и высокопоставленные сановники контролировали медные копи, серебряные рудники, прииски, где добывались драгоценные камни и, конечно, золото.

В то время, когда был построен Мусавварат. т. е. в период расцвета Мероэ, во многих районах царства была распространена выплавка и обработка железа. При раскопках найдены плавильные печи, в окрестностях Мероэ еще и сейчас можно обнаружить горы шлака. Царь и храмы пользовались исключительной монополией плавки и обработки железа, поэтому все рудники и печи были их собственностью. Им принадлежали также различные мастерские, где работали высококвалифицированные ремесленники. Царскую монополию составляли и доходы от контроля над перевозками и внешней торговлей. Социальный и политический авторитет жрецов в Напате и Мероэ опирался на экономическое могущество храмов, на сплоченность жрецов и силу их идеологического воздействия на население.

Последними исследованиями установлено, что в усадьбах и в рудниках царя, знати и храмов наряду с арендаторами были заняты рабы. Рабский труд использовался как дополнение к трудовым коллективным повинностям деревенских общин на строительстве дворцов, храмов, укреплений и оросительных сооружений. Главным источником рабов в рассматриваемый период служили, по-видимому, войны и в меньшей мере долговое рабство местного населения. Из надписей следует, что рабский труд, прежде всего женщин, широко применялся в домашнем хозяйстве вельмож. Тем не менее, так же как в Египте и других восточных деспотиях, в царстве Мероэ рабство не играло ни главной, ни решающей роли в системе эксплуатации.

По словам Страбона и Гелиодора, основную часть войска со­ставляли свободные члены деревенских общин и родов. Однако воинская добыча пополняла преимущественно сокровищницы двора, храмов и знати.

В последние века до нашей эры торговля со странами к северу от Мероэ несколько сократилась, но в Египет караваны и суда мероитов по-прежнему доставляли звериные шкуры, золото, редкие породы древесины, драгоценные камни и рабов. И наоборот, в го­родах царства Мероэ мы находим множество предметов, вывезен­ных из Египта. Торговые пути, которые вели из глубины материка к берегам Красного моря, улучшались и становились все ожив­леннее.

Властители Мероэ главное свое внимание направляли на по­граничные южные области. Вначале они не утратили полностью связей с Египтом и влияния на него. Не раз цари Мероэ стреми­лись использовать в собственных интересах упадок политической власти и обострение социальных конфликтов в Египте при Пто­лемеях. Войска Мероэ пытались поддержать борьбу населения Фив против римских завоевателей, в 30 г. до н. э. захвативших Египет. В 23 г. до н. э. царица Аманишакете разрушила храмы на острове Филэ. В ответ римская армия из десяти тысяч пехотинцев и восьмисот всадников под командованием префекта Египта Гая Петрония разрушила Напату. Римляне, однако, не могли удержать эти отдаленные области и довольствовались несколькими север­ными районами бывшего царства Напата, от которых мероитским царям пришлось отказаться.

Куда большую опасность представляли для царства Мероэ в первые века нашей эры набеги кочевников с юго-востока. Мероэ вело продолжительные войны против блеммиев, предков современ­ных беджа. С запада, из Кордофана, к Мероэ также подступали кочевники, затруднявшие тем самым торговлю с севером. Усиле­ние засушливости на рубеже тысячелетий — к этому времени Са­хара приняла почти нынешний вид — и трудности социального характера заставляли племена кочевников все более энергично устремляться в долину Нила. Царство Мероэ оскудело и в конце концов распалось.

Опасным соперником и врагом Мероэ стало с конца III в. н. э. царство Аксум, расположенное на Эфиопском нагорье. Оно нападало не только >на караванные пути к Красному морю, но и на столицу Мероэ. В середине IV в. прославленный царь Аксум а Эзана окончательно разгромил царство Мероэ. Столица была за­воевана и разграблена, и некогда могущественное мероитское госу­дарство утратило свое значение. Но еще долго этот высокоразви­тый центр экономики и культуры поддерживал разносторонние связи и контакты с соседними областями, в том числе с лежащи­ми к югу от Сахары, и оказывал на них сильное воздействие.

Куш-Мероэ и Аксумское царство

Существование царства Аксум⁴ в северной части территории современной Эфиопии прослеживается уже в первые века нашей эры. От его столицы Аксума в провинции Тигре по сей день сохранились надписи и многочисленные руины великолепных каменных строений. Аксум считался священным городом, и многие цари правивших династий Эфиопии короновались там. Последние раскопки позволяют предположить, что это государство уходит своими корнями в V в. до н. э. Его древнейшая история тесно связана с государством Саба и Химьяритским царством. На это намекают фантастические легенды о происхождении царской вла­сти. Истинная связь истории Аксума с сабейской культурой полу­чила своеобразное отражение в хрониках, составлявшихся с XIII в. христианскими монахами эфиопских монастырей. Хронисты ведут родословную эфиопских царей от Менелика, который якобы был сыном царя Соломона и царицы Савской. В Эфиопии до сих пор очень популярна легенда о посещении царя Соломона царицей Савской. С этого легендарного правителя, который, как полагают, жил в X или IX в. до н. э., началась Соломонова династия эфиоп­ских царей, считавшаяся единственно законной.

Хотя эта легенда представляет всего лишь благочестивый вы­мысел, она содержит больше чем просто зерно истины. Дело в том, что в это время, а именно между 950 и 115 гг. до н. э., на юге Аравийского полуострова существовало государство Саба. Воз­вышение южноаравийских государств объясняется не только вы­соким развитием у них орошаемого земледелия, но и важной ролью, которую они, и в первую очередь Саба, играли в инозем­ной торговле. Арабские купцы выступали преимущественно в ро­ли посредников. Через их руки проходили благовония, пряности и драгоценные камни из Индии. Эти товары доставлялись по мо­рю в Южную Аравию, отсюда их на верблюдах переправляли по древним караванным тропам, вдоль вырытых в пустыне колод­цев, к побережью Средиземного моря. В торговом обороте преоб­ладали предметы роскоши. Купцов из Сабы и Иудеи более всего влекли к себе западный берег Красного моря и сомалийское по­бережье.

Аксум, расположенный на подступах к этим районам, был слов­но самой природой предназначен вести посреднические операции. К тому же с его территории нетрудно было держать под контро­лем вожделенные месторождения золота и области, где добыва­лись 'благовония и слоновая кость. Через Аденский пролив марш­руты, ведшие из Аксума, смыкались с караванными дорогами на Аравийском полуострове, а те, в свою очередь, соединялись с пу­тями в Индию. В этом свете легенда о происхождении Соломоно­вой династии в Эфиопии представляется вполне достоверной.

Правда, у нас почти нет исторических свидетельств ранних связей Аксума с государством Саба,но ничто не противоречит предположению, что Саба основала на территории Африки «ко­лонии» и поселения и что они-то и образовали впоследствии госу­дарство Аксум. Переселение семитических племен с Аравийского полуострова на Эфиопское нагорье также не представляло явления, исключительного для того времени. И в последующие столетия эти регионы поддерживали между собой очень тесные контакты. В научном труде, изданном в Эфиопии в 1963 г., отри­цается какое-либо влияние семитических элементов Южной Ара­вии на историю Эфиопии. Это, однако, опровергается всеми дан­ными лингвистических и археологических изысканий, в частности тем обстоятельством, что в первый период существования в госу­дарстве Аксум использовалась сабейская письменность. Однако объективная констатация того факта, что в рассматриваемый пе­риод между южной частью Аравийского полуострова и террито­рией Эфиопии существовали разносторонние экономические, этнические, языковые и культурные контакты, нисколько не ума­ляет самостоятельных творческих достижений народов этого госу­дарства, находившегося на северо-востоке Африки.

Значительно больше сведений мы имеем о связях с Химьярит­ским царством, преемником государства Саба. Во II в. до н. э. существенно изменились условия торговли в районе Южной Ара­вии. Монополия сабейских купцов перешла к грекам и римлянам, основавшим в Персидском заливе и на Красном море множество торговых факторий. Правомерно предположить, что важные по­литические изменения, происшедшие на юге Аравийского полуост­рова в конце II в. до н. э., совпали с упадком сабейской торговли. В 115 г. до н. э. государство Саба прекратило свое существова­ние, власть перешла к химьяритам, населявшим юго-западную часть Аравии. Правители химьяритов называли себя «царями Са­бы и Райдана».

И вот тогда-то, перед началом нашей эры, на северо-востоке современной территории Эфиопии в роли конкурента химьяритов выступило новое государство — Аксум. Из надписей, найденных в Южной Аравии, явствует, что армия и флот этого государства рано появились на арене истории. Цари Аксума неизменно под­держивали арабские племена, восстававшие против Химьяритско-го царства. Постепенно оно утратило свои ведущие позиции в морской и посреднической торговле. Его столица Мариб, бывшая конечным пунктом протяженных караванных путей и обширных оросительных систем, быстро пришла в упадок. Зато город Адулис, основанный греками на берегу Красного моря, превратился в тор­говый и промышленный центр возвышавшегося государства Аксум.

В римскую эпоху, при Птолемеях, этот порт играл важную роль в торговле с Индией, и даже еще в первые века нашей эры его населяло множество купцов различных национальностей. Правите­ли Аксума обеспечили себе монополию торговли и право сбора пошлины в этом важном торговом городе и на подступах к нему. Они монополизировали торговлю золотом и слоновой костью, и именно из этих источников поступала значительная часть госу­дарственных доходов. Важные изменения происходили и внутри страны, сначала в экономике, в области социальных отношений, а затем и в политическом строе. Так, большого прогресса достиг­ла добыча и обработка железа. Продуктивность сельского хозяй­ства сильно повысилась благодаря сооружению гигантских террасных оросительных систем, и впервые возникла возможность обеспечения продовольствием больших торговых городов и столи­цы Аксума. Рост прибавочного продукта позволил аристократии, вышедшей из рядов племенной знати, присваивать значительную его часть и накопить таким образом большие богатства. Правя­щая династия Аксума укрепляла государственную власть в отно­шениях с другими государствами и усиливала эксплуатацию насе­ления внутри страны.

В первые два века нашей эры правители Аксума лишь изред­ка упоминаются в античных источниках, но с III в. их имена встречаются все чаще. В начале III в. как правитель царства Аксум упоминается Зоскалес, владевший кроме родного грече­ским языком. Он распространил власть Аксума до побережья и поддерживал торговые отношения с внутренними частями Африки и с долиной Нила. Найденные в Адулисе греком Космой Индикопловом надписи сообщают о далеких военных походах царей Ак­сума «в это время. В надписи, обнаруженной близ Асмэры, Сембритэс гордо величает себя «первым великим царем аксумитов». Эпиграфические материалы из Аксума и окрестностей Асмэры сви­детельствуют, что древнеаксумская письменность геэз сложилась на основе сабейско-химьяритской. Древнейшие аксумские надпи­си выполнены еще сабейским письмом, затем их частично сменя­ют сообщения на греческом языке, но уже в IV в. они уступают место эфиопским записям, сделанным эфиопскими буквами. Геэз сохранялся на протяжении многих веков как язык литургии в коптской церкви Эфиопии. В отличие от сабейского алфавита в нем есть знаки для обозначения не только согласных, но и гласных. Он послужил основой для слогового письма, принятого и в совре­менном государственном языке Эфиоции — амхарском.

Период расцвета царства Аксум приходится на IV—VI вв. Мы располагаем достоверными сведениями о царе Эзане, правившем в середине IV в. Эзана одержал победу в вековой войне с Мероэ и, потеснив кочевые племена беджа, значительно расширил свои владения на севере. Таким образом, сфера, находившаяся под влиянием и контролем аксумской короны, охватила караванные пути, ведшие от Адулиса по реке Атбара до среднего течения Ни­ла. В конце концов Эзана восторжествовал над многими врагами, о чем сообщил в победной реляции. Ему приписывают переселе­ния целых племен, которые в результате становились его данни­ками и более прочными узами соединялись с государством. Аксум поддерживал оживленные внешние связи, особенно с Восточной Римской (Византийской) империей. Сохранилось послание, адре­сованное в 356 г. н. э. византийским императором Констанцием его «высокочтимым братьям Эзане и Сезане», которое свидетель­ствует о большом авторитете этого царства.

При Эзане священники из Сирии, входившей тогда в состав Восточной Римской империи, начали в Аксуме проповедь христи­анства. О крещении царя Эзаны сообщается как о важном собы­тии в надписях на сабейском языке, геэз и греческом. Эфиопская традиция подчеркивает также политическое значение принятия царским домом христианства как государственной религии. Это не только способствовало укреплению государственной власти, уре­гулированию налогового обложения и многим другим внутренним мероприятиям, но и придало властителям Аксума, а потом и их амхареким преемникам сознание своей самобытности, своего от­личия от соседей. Но лишь в VI и VII вв. христианство получило широкое распространение вне среды правящей знати. По всей стране основывались монастыри, которые впоследствии приобрели большое экономическое и политическое влияние.

Союз правителей Аксума с Восточной Римской империей объ­ясняется важными политическими мотивами — общими интере­сами в борьбе против притязаний Персии на первенство в южных районах Аравийского полуострова и Персидского залива. Царь Калеб, особенно часто превозносимый греческими и персидскими источниками, в 517 г. совершил новый военный поход в Южную Аравию, и до 572 г. Йемен принадлежал Аксуму. Однако эта по­пытка утвердить политическую власть и экономические интересы Аксума на обоих берегах Красного моря имела лишь кратковре­менный успех. Персидский царь Хосров предпринял контрнаступ­ление. Оно положило конец периоду наивысшего расцвета Ак­сума.

Из многочисленных надписей явствует, что население Аксума вело оседлый образ жизни, занималось земледелием и скотовод­ством. Широко распространена была культура пшеницы. Слож­ные оросительные сооружения и высокоразвитое террасирование создавали возможность получения прибавочного продукта. Цари Аксума и окружавшая их знать умели его отчуждать, облагая за­висимые деревенские общины и племена-данники регулярными налогами, религиозными повинностями в виде «подношений» и от­работок.

Ведущая роль Аксума во внешней и заморской торговле сказа­лась и в том, что с III в. н. э. он чеканил золотые, серебряные и медные деньги. До этого на его территории имели хождение только иностранные монеты, прежде всего римские. Примечатель­но, что в Аксуме существовал свой собственный золотой стандарт. На некоторых из найденных монет изображены нарождающийся серп луны и две звезды — символы анимистических верований населения, но на более поздних находках, датируемых IV в., уже воспроизведен христианский крест. Чеканка денег предполагает наличие царских мастерских по обработке металла. По-видимому, высокого развития достигли также производство оружия и орудий труда.

В подтверждение своего могущества цари Аксума возводили монументальные сооружения, дворцы, каменные памятники и скульптуры. Наряду со свободным населением, несшим трудовую повинность, на строительстве широко использовались рабы. Их захватывали в многочисленных военных походах против соседних племен, находившихся преимущественно еще на первобытной стадии развития. Слово «раб», по-амхарски — «бареа», явно говорит о том, что в то время рабы происходили главным образам из племени бареа, потомки которого до сих пор живут в окрестностях Аксума. По своему социальному, экономическому и политическо­му устройству Аксум мало чем отличался от других государств Южной Аравии и древнего Востока.

В Аксуме сложилась самостоятельная богатая культура, следы которой дошли до нас в виде каменных монументов и эпиграфи­ческих памятников. Многочисленные посетители территории древ­него Аксума с восхищением любуются раскопанными руинами роскошных дворцов, укрепленных зданий эллиптической формы, гробниц. Самый большой дворец занимал площадь 80X120 мет­ров и состоял из многочисленных башен, террас, стен и главного замка высотой в несколько этажей. Укрепленные замки-крепости такого рода возводились и в других частях страны. Высокого со­вершенства достигло искусство каменной кладки по-сухому, без применения извести. Но наиболее типичны для Аксума огромные монолиты, так называемые стелы. Наибольшая из них достигает высоты около 34 метров. Некоторые стелы были установлены пе­ред самым принятием христианства Эзаной в IV в., например стелы из Анза и Матара. Одно время в науке было распростране­но мнение, что стелы служили надгробиями, но последние архео­логические изыскания заставляют усомниться в справедливости этой точки зрения. Прежде всего стелы имели религиозное назна­чение.

С началом арабских завоеваний при Мухаммеде и первых ха­лифах в VII в. н. э. Аксум утратил свое могущество. В последую­щие века греческие и арабские источники упоминают об Аксуме реже. Установление господства арабов в Красном море, времен­ное прекращение морских связей с Индией и оживление караван­ной торговли подорвали экономические позиции царства Аксум. В VIII в. был разрушен порт Адулис. Но торговля побережья с долиной Нила не ослабевала в течение еще нескольких столе­тий. В изданных недавно в Эфиопии трудах⁵ показано даже, что в IX в. приморские районы Дахлак и Зейла еще находились под владычеством Аксума. Тем не менее изоляция христианского го­сударства увеличивалась. Его история в последующие несколько веков покрыта мраком. Только в XIII в. снова заявляет о себе новое могущественное государство — Эфиопия, которое заняло по­четное место в ряду раннефеодальных государств всей Тропиче­ской Африки.