Философия Иммануила Канта (1724–1804). Основные проблемы и принципы 4 страница

Но основной задачей своей философии, как мы уже отмечали, Фейербах считает критику и разоблачение религии и религиозной морали. Этому и посвящена его работа «Сущность христианства». Поэтому его философия была не только антропологической и материалистической, но носила и ярко выраженный атеистический характер.

«Человеку следует отказаться от христианства – лишь тогда выполнит и достигнет своего назначения, лишь тогда он станет человеком, ибо христианин не человек, а «полуживотное – полуангел». «Лишь тогда он совершенный человек, лишь тогда в нем больше не будет места, в котором смог бы свить себе гнездо потусторонний мир» [3, т. 1, с. 342]. Всестороннему развитию человека как естественного, природного и как духовного существа, прежде всего и препятствует религия и религиозное сознание. Именно она делает его несвободным.

Каковы корни и основания религии, в чем ее сущность? Для ответа на эти вопросы Л. Фейербах исходит из основополагающего принципа своей антропологической философии – «только антропология является ключом к скрытым тайнам религии» [1, с. 64]. Религия проистекает из естественной, природной сущности человека, как существа чувственного и переживающего. Вот почему Фейербах считает, что в религии главное, прежде всего, чувства, эмоции и переживания. Основания религии находятся и обнаруживаются в плоскости взаимодействия человека и природы. Он выделяет психические, практические и социальные корни, основания возникновения и существования религии, понимаемой им как вера в сверхъестественное и чудо.

Психологические причины, корни религии Л. Фейербах связывает с чувством зависимости человека от стихийных сил природы, от которых он тотально зависел, особенно на ранних ступенях развития человеческой истории. Бытие природы тотально определяло бытие человека. Бессилие человека перед природой и порождало чувство страха у человека за свое бытие.

Второй составляющей психологической основы возникновения религии является естественное чувство страха перед смертью. Именно тайна бессмертия и страшит, и привлекает человека.

Психологические предпосылки религии порождают гносеологические причины ее возникновения – бессилие человека познать действительные законы природы, ее тайны, а стало быть и познать тайну бытия человека как естественного, природного существа. «Изменчивость природы, именно в явлениях, в наибольшей степени заставляющих человека чувствовать свою зависимость от нее … есть предмет религиозного почитания»,-подчеркивает Л. Фейербах [2, ч. 1, с. 266]. Бессилие познать тайны природы, а значит и тайну человека и его бытия как естественного, природного существа, вызывает у человека трепет религиозного чувства, преклонения перед этой тайной, чувство страха перед непознанным и неизвестным. Ведь человек более всего боится непонятного и неизвестного, которое порождает состояние психологического беспокойства.

Л. Фейербах указывает и на практические причины возникновения религии, связанные с бытием человека как природно-предметного существа, с присущим ему комплексом естественных потребностей и интересов, реализация которых выступает как неотвратимая необходимость. Полнота их реализации в их неограниченности и свободе выступает для человека в образе счастья. Стремление к счастью является для человека наиболее естественным стремлением, целью, к которой он устремляет свою волю. И в тоже время, в реальном процессе жизни человек сталкивается с невозможностью его достижения. С неразрешимым противоречием между нуждой, необходимость счастья и невозможностью его достижения. А нужду в полноте реализации естественной потребности человека в счастье отменить невозможно. Ее неотменяемость порождает надежду на его достижение. А в силу бессилия и невозможности их реального осуществления сама надежда приобретает иллюзорный характер. Но сохраняется как надежда в форме веры в чудо, веры в сверхъестественное осуществление, веры в Бога, преодолевающего реальные жизненные препятствия на пути к осуществлению надежды и на счастье, и на бессмертие.

Л. Фейербах отмечает и общественные, социальные причины возникновения и существования религии, которыми являются социальная несправедливость, разделение общества на бедных и богатых. Этой проблеме он уделяет меньшее внимание, но все же указывает ее значение для объяснения причин появления религии.

Поскольку религиозное чувство, религиозная вера в Бога и чудеса есть сугубо человеческие явления, то и религия не могла возникнуть без участия человека, без его творческих возможностей. Человек отличается от всех других живых существ тем, что он способен к фантазии, воображению, творению идеального, сверхприродного или, как сейчас модно выражаться, виртуального мира. Бог есть творение человека, созданное его воображением и фантазией. Он нуждается в нем, чтобы преодолеть свои человеческие слабости. Человек приписывает Богу сугубо человеческие свойства, качества: волю, разум и т.д., возводя их в Абсолют, придавая им сверхприродные и сверхчеловеческие свойства и масштаб, который невозможно превзойти и с которым невозможно что-либо сопоставить. По Л. Фейербаху, Бог есть отчужденные от природы и человека силы и возможности, существующие в идеальной и бестелесной сущности, не имеющей ни границ пространства, ни границ времени. Бог есть всезнающая и везде присутствующая сила, наделенная сугубо человеческими качествами – добром, красотой, истиной, умом, справедливостью и т.д. Бог есть в тоже время и абсолютная воля, склонная творить добро. Бог в тоже время проявляет и сугубо человеческие свойства – он гневается, он любит, он милосерден, он справедлив, он милостив и т.п. А поскольку Бог есть абсолютное, совершенное воплощение человеческих надежд и чаяний, то к нему отношение строится только на основе любви и абсолютной веры. Фейербах подчеркивает, что эта вера и любовь приобретает чисто религиозный характер – слепого и вынужденного поклонения. Любовь, как человеческое чувство, покидает земную твердь, уносясь к небу Бога, а потому только религиозное чувство любви достойно называться святым. Л Фейербах подчеркивает, что человек, подпадая под силу религиозного чувства, теряет свою свободу, как естественное, природное существо. А религия и особенно церковь используют человеческую веру в Бога в целях подчинения и порабощения человека. Поэтому подлинное освобождение человека от религиозной зависимости Л. Фейербах видит в противопоставлении религиозной вере в сверхъестественное в естественную веру в силу природы, а вере в Бога противопоставляет веру в человека как естественного и природного существа, в неограниченные возможности его разума, воли и творческих сил. Свою новую религию Л. Фейербах называет естественной, которая ближе к человеку, чем к Богу. Для Фейербаха подлинно человеческая любовь проявляется в отношениях между «Я» и «Ты», когда в другом (в «Ты») человек видит отзвук своих надежд, своего сердца, своих устремлений. Он и половому чувству любви возвращает качества естественности, но при том условии, если оно одухотворяется.

Л. Фейербах связывает общественный прогресс с развитием человека как природного, естественного существа, с развитием и реализацией его природных дарований, а нес совершенствованием религиозной веры. Он убежден в том, что религия по своей сути является препятствием для прогресса человека и общества.

Исходя из принципа антропологического материализма, Л. Фейербах решает и извечную проблему бытия человека – проблему этики и морали. Он в данном случае следует традиции – связывать мораль с бытием свободной воли и счастьем, как цели бытия человека, как человеческой потребности. Волю он рассматривает как проявление всей сущности человека. «Моя воля есть следствие моей сущности, ибо я существую, прежде чем хочу, бытие может существовать без воли, но нет воли без бытия». Носителем воли является не человек вообще, а конкретный человек во всей своей индивидуальности. «Ибо что такое воля, как не желающий человек?» – подчеркивает Л. Фейербах [3, т. 1, с. 499, 452]. Она есть выражение внутренней необходимости человека как природного, естественного существа, с неотвратимостью стремящегося к счастью. Он определяет счастье как «такое состояние, при котором существо может беспрепятственно удовлетворять и действительно удовлетворяет своим индивидуальным, характерным потребностям и стремлениям, относящимся к его сущности и к его жизни» [3, т. 1, с. 579]. Этика Л. Фейербаха носит ярко выраженный эвдемонистический характер[6]. Центральное понятие морали и этики – добро – он понимает как то, «что соответствует человеческому стремлению к счастью; зло – то, что ему заведомо противоречит».

В то же время Л. Фейербах считает, что сугубо индивидуалистическое и эгоистическое стремлением к счастью не порождает морали и добро. Подлинная мораль и подлинное добро пробуждается к жизни во всей своей подлинности лишь в акте общения между «Я» и «Ты». «Там, где вне «Я» нет никакого «Ты», нет другого человека, там нет и речи о морали, только общественный человек является человеком», – подчеркивает Л. Фейербах [3, т. 1, с. 617]. Он противник как религиозной морали, так и кантовской теории выведения морали из чистого разума. Л. Фейербах утверждает, что мораль, добро, совесть есть требование самой жизни человека как естественного существа, вынужденного вступать в отношения с другими людьми, с другим «Я» и другим «Ты». Поэтому мораль возникает как выражение нужды, необходимости жить вместе, в связи с другим «Ты». Счастье в одиночку невозможно. Моральный закон должен служить человеку, а критерием морали должно быть благо человека. По Фейербаху, нет добродетели без счастья, так же как невозможно счастье без добродетели. Поэтому и совесть, как внутренний закон моральной жизни индивида, утверждается в общении с другими людьми. Для него мораль скорее «опытная наука», чем наука теоретическая.

Таким образом, и к сфере морали Л. Фейербах применяет выработанный им принцип антропологического материализма. Его теория носила ярко выраженный практически атеистический характер.

Подводя итог рассмотрению сущности философии Л. Фейербаха, можно сделать вывод: он везде, в отношении всех философских вопросов старается следовать принципу материалистического монизма, хотя и в своеобразной форме – в виде антропологического материализма.

Библиографический список

1. Быховский Б. Людвиг Фейербах. – М.: Мысль, 1967.

2. Мир философии: Книга для чтения: В 2 ч. – М.: ИПЛ, 1991.

3. Фейербах Л. Избранные философские произведения: В 2 т. –

М.: Госиздат, 1955.

§ 4. Философия И.Г. Фихте (1762–1814)
как теория «Наукоучения»

И.Г. Фихте был современником И. Канта, одним из основоположников течения в философии XVIII–XIX веков, которое получило обозначение немецкого классического идеализма. Философия XVIII, особенно XIX века, развивается в условиях все более интенсивно развивающегося естественнонаучного знания. В связи с этим для философии возникает особая ситуация – какое место и какую роль может она занимать и играть в теоретическом осмыслении бытия мира, если и наука начинает претендовать на такую роль. Развивающееся научное знание бросает вызов философии, который она должна принять и дать ответ. Другими словами, философия должна отстоять свою суверенность как способ универсально всеобщего теоретического осмысления целостности мира и его бытия.

И Фихте ставит именно такую задачу, создавая свою философскую систему, которую он называет «наукоучением». Свои идеи о философии как «наукоучении» он излагает в ряде работ: «О понятии наукоучения», «Основы общего наукоучения» (1794 г.), «Очерки особенности наукоучения по отношению к теоретической способности» (1795 г.), «Опыт нового наукоучения» (1797 г.) и других работах.

Основная проблема, которая может быть решена посредством философии, считает И. Фихте, – выявление и создание основоположений, основных принципов наукоучения: «мы должны отыскать абсолютно первое, совершенно безусловное основоложение всего человеческого знания» [2, c. 67]. Такое учение «будет само наукой и именно наукой о науке вообще», которая и дает основоположения всем другим наукам, поскольку, по мнению И. Фихте, сами науки не могут создать основы (по терминологии И. Фихте – основоположения) научного значения как такового. Как мы видим, он ставит перед собой фундаментальную философскую задачу [2, c. 16, 19].

Исходным пунктом в создании наукоучения Фихте считает наличие существования так называемого «чистого Я». Под этим он подразумевает разум как таковой, мышление как таковое. То есть, это – способность, которой наделены все люди и которая имеет сверхприродное, а точнее, Божественное происхождение. Но это чистое «Я», как разум, обладает особенным качеством – «воспринимать себя как разум». Из этого «чисто Я» проистекает любое знание. Но в реальности конкретным носителям «чистого Я» являются конкретные люди, конкретные индивиды. Они посредством субъективного мышления реализуют потенциальные возможности разума. Как же она реализуется в действительности и с чего человек начинает процесс познания мира? Вот здесь-то и возникает задача – выявить основоположения познания как такового, что он и делает в своем «Наукоучении». Ведь «чистое Я» должно приобрести конкретные формы проявления и бытия.

Отсюда и вытекает первое основоположение «Наукоучения», которое заключается в следующем. Прежде чем приступить к познанию, человек (человеческое «Я») должен определить, положить свое бытие. «Я» первоначально полагает безусловно свое собственное бытие, замечает И. Фихте. А само бытие «Я» он понимает как деятельное, практическое бытие, как духовно-практическую деятельность. Причем оно полагает себя и как мыслящее существо, ибо не мыслящее существо не способно к полаганию. «Я» должно осознавать свое положенное им же самим бытие. Это деятельное «Я» полагает всю реальность, из него проистекает реальность, с которой мы имеет дело. Это деятельное, полагающее себя «Я» абсолютно ничем не ограничено и стремится к бесконечности. В то же время «Я», чтобы приобрести определенность, должно что-то себе противопоставить, чем-то себя ограничить. Ведь и в реальной жизни человек, чтобы определить себя, конкретную реальность своего «Я», соотносит себя с внешним миром, с миром предметов и явлений.

Так возникает необходимость во втором основоположении «Наукоучения». «Я» противополагает себе «Не-Я». Под «Не-Я» он понимает не мир «вещей в себе», который существует объективно, что и признавал И. Кант, а «мир вещей», порождаемый действующим и мыслящим «Я». «Как только Я существует для самого себя, то необходимо возникает также и бытие вне его; основание последнего лежит в первом, последнее обусловлено первым; самосознание и сознание чего-то, что не есть мы сами, необходимо связаны друг с другом, но первое следует рассматривать как «обуславливающее, а второе – как обусловленное», – замечает И. Фихте [2, c. 447]. Своим духовно-практическим действием порождает «Не-Я» в качестве объекта. Он заменяет кантовскую «вещь в себе» порождаемым «Не-Я» в целях, как он думает, избежать всякого догматизма в познании. Вся реальность приобретает структуру «субъекта-объекта». «Не-Я» Фихте необходимо для того, чтобы получить знание об объективном, всех его черт, которые существуют независимо от познающего. Отношения между «Я» и «Не-Я» носят непосредственный характер. В тоже время «Не-Я» представляет собой часть «отчужденного Я». «Я», переходящий в «Не-Я», хотя и не абсолютно [1, c. 104–105].

Третье основоположение в «Наукоучении» И. Фихте представляет собой синтез противоположностей «Я» и «Не-Я», субъекта и объекта. В этом синтезе противоположностей «Я» приобретает единство с «Не-Я», приобретает черты бесконечности. Но и это основоположение есть результат духовно-практической деятельности человеческого субъективного «Я». Вспомним положение И. Фихте о том, что из самополагающего «Я» проистекает вся реальность, с которой мы имеем дело, особенно в процессе познания. Синтез «Я» и «Не-Я» возможен потому, что полагающее «Я», как субъект, обладает способностью к продуктивному воображению. Синтезируя «Я» и «Не-Я», в тоже время сохраняет и то, и другое. «Я» остается суверенным, а «Не-Я» как объективная реальность.

Говоря о продуктивном воображении, он отмечает ее духовную способность к порождению и «Я», и «Не-Я», и единства «Я» и «Не-Я». В этом сила продуктивного воображения, оно носит практический характер, на основе чего и появляется возможность и теоретической деятельности «Я».

После выявления основоположений «Наукоучения» И. Фихте создает и свою теорию познавательной деятельности «Я»-субъекта. Во-первых, он утверждает, что только в процессе полагания себя как мыслящего субъекта и возникает само мышление, без которого, по сути, невозможно полагание и «Я», и «Не-Я», как отличных от непосредственного «Я». Ведь действительно в практике познания (и современного человека тоже) приступить к получению знания о чем-либо невозможно, пока мы не осознаем себя как мыслящее существо. Ведь процесс познания – это выявление «яйности» мышления как сферы разума, который никогда не умирает. Фихте при этом замечает, что умирает не разум, а индивидуальность. Вот почему мы можем рассуждать о закономерностях познания. В процессе познания субъект мышления как бы распадается на две составляющие: «мыслящее Я» и «мыслимое Я». Мыслящее «Я» должно выделить в «Не-Я» тот предмет, ту область «Не-Я», которая и представляет собой мыслимое «Я», познаваемое мыслящим «Я». Как мы видим, и вся реальность познания, по Фихте, так же проистекает из «Я». По сути дел, предмет познания как бы конструируется мыслящим «Я» (например, конструирование прямоугольника как такового, после чего мы можем познать его свойства). В отличие от Канта, И. Фихте не признает объективного существования «вещей в себе» как предмета познания. Но в тоже время он подчеркивает, что необходимо представить предмет познания, как объективный и противостоящий познающему «Я». Созидание предмета познания представляет собой духовно-практическую деятельность, которая предваряет процесс познания (в терминологии И. Фихте – созидание предмета и есть полагание его).

Определив (положив) таким образом предмет научного познания, И. Фихте, исходя из принципов основоположения, строит и свою теорию познания.

Исходной ступенью познания он считает ощущение, в котором еще нет различения субъекта и объекта познания. Ощущение в силу этого дает всего лишь смутное, неотчетливое знание. Рефлексия (размышление) над ощущением, восприятием и наблюдением, которые есть образ предмета, порождает новую форму познания – созерцание, которое дает целостное представление о предмете. Но оно еще не ступень теоретического познания. Размышления (рефлексия) над созерцанием выводит на авансцену познания рассудок, как систему понятийного мышления и познания. В сфере рассудка источник собственно теоретического познания, но еще не собственно теоретическое познание. Функция рассудка – закрепить, сохранит созерцаемое и воспринятое как реальность. Но рассудок ничего не созидает. Поэтому рассудок нуждается в дополнении, в качестве которого и выступает продуктивное воображение. Продуктивное воображение не только синтезирует «Я» и «Не-Я», но является основой и основной способностью получения теоретического знания. Только на этом уровне мышления обретает свободу, поскольку оно познает не «вещь в себе», а предмет, положенный субъективным «Я». Мышление, приобретя свободу, пролагает путь к разуму. Следовательно, «Я» разумно постольку, поскольку оно свободно в своем мышлении. Фихте, правда, постоянно колеблется в отношении критерия истинности теоретического знания, поскольку сомневается: имеем ли мы в познании дело с «вещью в себе» или только с представлением о ней, раз и то, и другое есть продукт деятельного «Я»?

И. Фихте довершает свою теорию познания учением об интеллектуальной интуиции, углубляя представление о ее сущности. Он солидарен с представлением об интеллектуальной интуиции, как проявления высших интеллектуальных способностей человека, которое сложилось в философии Спинозы, Декарта, Лейбница, но идет дальше. Фихте связывает интеллектуальную интуицию с мысленным экспериментированием, со способностью созидать идеализированные объекты, то есть того, чего нет в действительности, но может стать предметом теоретического познания. Причем во всеобщей, а не единичной форме. Что имеет место в научном познании ХХ века. Кроме этого, интеллектуальная интуиция дает непосредственное знание «Я» о самом себе, без подключения к этому познанию никакого индуктивного или дедуктивного движения мысли. Интеллектуальная интуиция дает знание о всеобщем и необходимом, которые скрыты от непосредственного восприятия, ускользают от него. Наконец, интеллектуальная интуиция есть высшая форма проявления свободы мыслящего субъекта, когда в отчетливой форме выявляется противостояние «Я» – субъекта познания, объекту и предмету познания. Последний схватывается познающим «Я» во всеобщей и сущностной форме. Правда, И. Фихте подчеркивает, что между субъективным «Я» и предметом познания не может быть полного совпадения, ибо это приводило бы к догматизму в познании, который он постоянно подвергал критике.

В своем «Наукоучении» И. Фихте отводит большое место проблеме свободы и необходимости, их взаимосвязи, диалектике. Свободу человеческого «Я» он связывает с целеполагающей деятельностью, которая базируется на практическом и теоретическом полагании, на свободе мышления. Он распространяет целеполагание на всю действительность, а не только на сферу нравственности и искусства, как это у И. Канта. Человек, по Фихте, и в природе действует целеполагающе свободно. Свободу он понимает с точки зрения долженствования, выражающего независимость «Я» от внешнего давления необходимости. Свободный человек подчиняется голосу совести. «Создавай сознание твоей самости! Не будь никогда в отношении твоих определений воли в противоречии с самим собой! Ты должен, следовательно можешь!» – подчеркивает И. Фихте. «Человек – разумное существо; именно обладание разумом возвышает его над другими природными существами и дает ему свободу; в деятельности с помощью разума он овладевает любого рода данностью» [1, c. 108–109]. Свобода включает в себя два взаимодополняющих компонента:

1) деятельность, согласно своему самоопределению, как развитие субъекта и формирование внутреннего мира, как осуществление творческой потенции личности, выражение ее глубинной сущности;

2) на основе этого создается возможность изменения действительности,подчинения необходимости. «Человек предписывает сырому веществу (в природе – Г.Ч,) организоваться по его идеалу и представить ему материал, в котором он нуждается. Для него вырастает то, что раньше было холодным и мертвым». Человек «вкладывает не только необходимый порядок в вещи, он дает им также и тот, который он произвольно выбрал» [2, c. 402].

В природе, по Фихте, механические причины – только необходимость. В ней нет еще возможности свободы. Живая природа есть возможность свободы, но не сама свобода. Только человек как разумное и духовное существо есть носитель свободы и сама свобода. Поэтому подлинная свобода выражается, во-первых, в воздействии на мир (необходимость) со знанием дела. Он подчиняет себе природу. Во-вторых, «Я присваивает себе нечто как продукт своей собственной свободной деятельности и постольку оно полагает себя, по меньшей мере косвенно, как свободное». В-третьих, «Я» становится свободным лишь тогда, когда оно действует сознательно. Наконец, «Я» свободно тогда, когда сама свобода становится необходимостью для познающего и практически действующего субъекта [2, c. 355–356].

Таким образом, И. Фихте в своем «Наукоучении» создает свою систему философии о всеполагающем «Я», раскрывает и философски осмысливает и деятельностную сторону человеческого «Я», обращая внимание на те проблемы, которые оставались в тени у предыдущих мыслителей.