АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА 16 страница

"Из всех видов права, - писал Пашуканис, - именно уголовное пра­во обладает способностью самым непосредственным и грубым образом задевать отдельную личность. Поэтому оно всегда вызывало к себе наи­более жгучий, и притом практический, интерес. Закон и кара за его нарушение вообще тесно ассоциируются друг с другом, и, таким образом, уголовное право как бы берет на себя роль представителя права вообще, является частью, заменяющей целое"1.

Круг норм и общественных отношений, образующих содержание, сферу юридической ответственности, сложился исторически. Современ­ные принципы ответственности стали возникать в сознании общества и в действующем праве в период низвержения феодального строя (XVII -XVIII вв.). В процессе становления гражданского общества и борьбы с феодальным режимом утверждались основные положения современной теории права и практики законотворчества относительно принципов применения мер принуждения за совершение правонарушений. В поле зрения передовых мыслителей, обосновывавших свободу, равенство и безопасность личности, были прежде всего уголовное право и процесс, определяющие наиболее строгие меры принуждения и порядок их при­менения.

Основным и главным принципиальным положением, сложившимся в борьбе против феодального произвола и инквизиционного процесса, является то, что принуждение как способ, средство охраны права не должно нарушать само право, а может осуществляться только на основе и в пределах права. Одним из воплощений этого принципиального по­ложения стала известная формула пиПшп сшпеп, пи11а роепа, зте 1е§е (без закона нет ни преступления, ни наказания). Это означает, что пра­вонарушением признается только и исключительно деяние, которое до его совершения было запрещено законом, вступившим в силу и дове­денным до всеобщего сведения. Одновременно (в том же или ином за­коне) должно быть совершенно точно определен предел наказания, применяемого за это (этот вид) правонарушение.

Оговорим особо, что признание этого принципа с необходимостью возвело в ранг закона так называемую "догму права" при осуществле­нии ответственности. При любом понимании права - нормативном, со­циологическом, естественно-правовом, психологическом - норма права, как она выражена в тексте закона, является альфой и омегой ответст­венности за правонарушение. Ни признаки правонарушения, как они описаны в законе, ни санкции, определяющие меры принуждения за него, не подлежат расширительному или распространительному толко­ванию либо (тем более) применяются по аналогии. Кроме того, закону, определяющему санкции за какое-либо деяние либо отягчающему от­ветственность за него, не должна придаваться обратная сила, ибо член гражданского общества, наказываемый за поступок, который в момент совершения не был запрещен либо наказывался менее строго, с полным основанием заявляет: "Знал бы, что запрещено или что карается столь строго, - поступил бы иначе".

Другим достижением политико-правовой теории и законодательства об ответственности стало стремление урегулировать правом деятель­ность государственных органов, применяющих принуждение, подчинить эту деятельность специальному контролю и проверке.

Во-первых, законодательство об ответственности имеет обществен­ное значение лишь в той мере, в какой оно реализуется. Если правоох­ранительные органы проявляют бессилие в борьбе с правонарушениями либо попустительствуют правонарушителям, в обществе складывается безотрадное впечатление, что многие запреты можно безнаказанно на­рушать, а для защиты своих прав целесообразнее прибегать к самообо­роне, самосуду и к самоуправству, чем обращаться в официально суще­ствующие правоохранительные органы.

Во-вторых, давно замечено, что в сфере, где применяется государст­венное принуждение, общество и личность нередко сталкиваются с ря­дом тревожных явлений. Государственные органы и должностные лица, расследующие дела о правонарушениях, уполномоченные привлекать к ответственности и решать дела о применении и реализации санкций, наделены властными полномочиями, необоснованное и незаконное ис­пользование которых может причинить существенный урон правам и свободам личности. Специфика деятельности правоохранительных орга­нов, обязанных пресекать правонарушения, порой придает расследова­нию уголовных и иных дел обвинительный уклон. Стремясь показать свое рвение, недобросовестные работники правоохранительных органов способны искусственно создавать доказательства, вплоть до понуждения подозреваемого признать себя виновным в правонарушении, которого тот, возможно, не совершал. Необходимая для борьбы с правонаруше­ниями тайна дознания и следствия может обернуться отсутствием глас­ности, попустительством произволу в добывании доказательств и запу­гиванием лиц, вовлеченных в процесс расследования. Стремление воз­можно быстрее обосновать обвинение и закончить дело в срок порой ведет к осуждению невиновных. Немалый вред законному и обоснован­ному осуществлению юридической ответственности может причинить давление дезориентированного общественного мнения, административ­ная ретивость высокопоставленных должностных лиц, а то и просто коррумпированных работников правоохранительных органов.

Ни общество, ни личность не могут обойтись без защиты от право­нарушителей, а тем самым без деятельности специального аппарата, охраняющего право от нарушений. Но при осуществлении юридической ответственности сталкиваются две неравносильные стороны: лицо, об­виняемое (подозреваемое) в совершении правонарушения, и организация

должностных лиц, облеченных властью и полномочиями применять принуждение от имени государства. По указанным причинам это при­нуждение может быть применено произвольно, в противоречии с дейст­вительными обстоятельствами дела, с нарушением закона. Для преду­преждения и пресечения необоснованных и незаконных актов и реше­ний об ответственности практика, законодательство и теория эпохи ста­новления гражданского общества определили два средства.

Во-первых, лицо, обвиняемое (подозреваемое, упрекаемое) в право­нарушении, по закону наделяется комплексом прав, дающих ему воз­можность участвовать в исследовании обстоятельств дела, оспаривать квалификацию правонарушения, сам факт его совершения, представлять доказательства, пользоваться услугами адвоката, добиваться с помощью юридических средств освобождения от ответственности либо ее смягче­ния. Комплекс этих прав называется "право на защиту". Это право при­звано в какой-то мере уравновесить фактически неравное положение сторон в отношениях ответственности (с одной стороны - лицо, обви­няемое в совершении правонарушении, с другой - облеченные властны­ми полномочиями сотрудники правоохранительных органов, наделенные правом применять принуждение). В отношениях штрафной, карательной ответственности (уголовной, административной, дисциплинарной) ис­пользование права на защиту дает возможность предупредить, пресечь или хотя бы как-то парализовать обвинительный и обличительный ук­лон, часто присущий должностным лицам и государственным органам, расследующим и (или) решающим дела о соответствующих правонару­шениях. В отношениях правовосстановительной (гражданско-правовой и др.) ответственности право на защиту в равной мере принадлежит сто­ронам гражданского процесса и состоит в равной возможности сторон доказывать или опровергать факт причинения вреда или нарушения до­говора, обосновывать и оспаривать размер спорного возмещения и т.п. Реализация права на защиту придает юридической ответственности (особенно на стадии подготовки решения по делу о правонарушении) состязательный характер. Первостепенная задача состязательности не только особенная защита прав лица, оказавшегося во власти правоохра­нительных органов, но и достижение истины по делу о правонарушении. Еще русский юрист XVIII в., профессор Московского университета С.Е. Десницкий справедливо замечал: "Во многих государствах опытом дознано, что без споров в суде справедливости доходить иного средства другого никакого нет"1. Состязательность процесса исследования и решения дела о правонарушении — не во всем совершенная, но пока един­ственная предпосылка обоснованности решения дела, учитывающего все наличные доказательства и обстоятельства совершенного правонаруше­ния.

Вторым средством обеспечения законности и обоснованности юри­дической ответственности является совершенствование процедуры ее осуществления. При наличном уровне развития науки существующие способы установления истины по делу о правонарушении не вполне совершенны. Официальным признанием неизбежности ошибок при ре­шении таких дел является законодательное определение права и порядка обжалования решений о юридической ответственности, а также актов правоохранительных органов, принимаемых в процессе ее осуществле­ния. Необходимой предпосылкой и способом предупреждения и исправ­ления этих ошибок является формализация процесса осуществления ответственности, разделение его на этапы, завершающиеся докумен­тально оформленными актами, доступными последующей проверке и оценке1. Этот процессуальный порядок дает возможность выявить сла­бые звенья в системе государственных органов, осуществляющих ответ­ственность, укрепить кадровый состав этих звеньев, освободить их от недостаточно компетентных или недобросовестных работников. Процес­суальная регламентация юридической ответственности - необходимая предпосылка последующего контроля и объективной проверки возбуж­дения, рассмотрения и решения дел о правонарушениях; при обнаруже­нии ошибок, допущенных на том или ином этапе ответственности, су­ществует возможность вернуть дело на этот этап, рассмотреть его зано­во либо вообще прекратить. Не менее важны процессуальные гарантии прав личности, привлеченной к ответственности. Состязательность и право на защиту воплощены именно в процессуальных нормах, через которые реализуются нормы материального права, определяющие соста­вы правонарушений и санкции за их совершение.

Многие принципы юридической ответственности закреплены в со­временных конституциях, в законодательстве, в международных пактах о правах.

В современном государстве бытие юридической ответственности возможно лишь в рамках законов, определяющих составы правонаруше-

1 Исключение составляют штрафы, взимаемые на месте правонарушения (безбилетный проезд, нарушение правил дорожного движения и т.п.). Но и в этих случаях выдается квитанция, дающая возможность оспорить размер штра­фа, правомерность его наложения и др. Кроме того, нарушитель имеет право отказаться от уплаты штрафа, потребовав составления протокола для рассмот­рения и решения дела в административном порядке.

Основная и главная проблема ответственности - обеспечение закон­ности, предупреждение и пресечение правонарушений, максимально возможное устранение ущерба, причиняемого ими обществу и правопо­рядку. В этой теме концентрируются две крайне важные социальные задачи: во-первых, общество и каждый гражданин должны быть увере­ны, что правонарушения пресекаются с помощью соразмерных им мер государственного принуждения, что права и охраняемые законом инте­ресы защищены от противоправных посягательств; во-вторых, что борь­ба с правонарушениями ведется строго на основе закона, обеспечиваю­щего неприкосновенность, права и свободы гражданина, не совершив­шего ничего противоправного.

Изучение проблем юридической ответственности должно вестись строго на основе изучения норм и принципов права, за пределами кото­рого нет ни правонарушений, ни санкций, а потому не должно быть ни ответственности, ни принуждения. Поэтому при теоретическом исследо­вании проблем ответственности попытки выйти за пределы права, а то и вообще уйти от права как предмета исследования, подменить ту часть права, которая определяет основания и порядок осуществления ответст­венности, чем-то другим, посторонним праву, не могут дать положи­тельного результата.

К сожалению, при исследовании проблем ответственности выявился тупиковый путь семантических изысканий, основанных не на изучении права, его общих принципов, практики применения, а на чтении толко­вых словарей и на размышлениях о разных значениях слова "ответ­ственность". Одним из проявлений примитивного мышления в период застоя явилось определение: "Ответственность - это обязанность отве­чать"1. Дальнейшие попытки умозрительно вывести содержание понятия ответственности из ее терминологического обозначения породили опре­деления: "Отвечать - значит дать отчет, отчитаться в содеянном".

Некоторые авторы поясняли, что в приведенном определении слово
"отвечать" используется в особом, специальном смысле, не раскрывая содержа­
ния этого смысла. Такая оговорка более всего доказывает, что здесь нет ни
смысла, ни определения. Суждение "ответственность - это обязанность отве­
чать" вполне аналогично инфантильным рассуждениям типа: "принцип публич­
ности процесса - присутствие публики в зале судебного заседания", "свобода
совести - способность поступать бессовестно", "гражданское право - это право
граждан", "голосовать - громко говорить, кричать, вопить, голосить", "ответ­
ственность - необходимость отвечать, объяснять, отчитываться".

"Общее понятие юридической ответственности может быть дано как регулируемой правом обязанности дать отчет в своих действиях - рас­суждали некоторые авторы. - Все становится на свое место, если пони­мать ответственность как обязанность дать отчет в своих действиях"1 Неоднократно указывалось, что такие рассуждения логически упречны (определение дается через определяемое), теоретически несостоятельны и практически бесплодны. Применительно к гражданско-правовой от­ветственности предполагаемая "обязанность дать отчет" выглядит неле­по, поскольку нарушитель договорных обязательств или причинитель имущественного вреда юридически обязан возместить вред или ущерб, уплатить неустойку (штраф, пеню), а не отчитываться в содеянном пе­ред потерпевшим. В самом деле, неужели же нормальна ситуация, если в ответ на обоснованную претензию нарушитель договора или причини­тель вреда посылает потерпевшему отчет о своей деятельности, дости­жениях, трудностях, недостатках, об обстоятельствах допущенного на­рушения и т.д., а потерпевший ограничивается изучением этого отчета, вместо того, чтобы обратиться в суд или арбитраж для взыскания убыт­ков или неустоек?

Особенно тревожно, что аналогичное определение ответственности применялось (и применяется) к штрафной, в том числе к уголовной, от­ветственности. Утверждалось, например, что "в конкретных отношениях ответственности государственные органы и некоторые должностные лица имеют право применять принуждение, а именно принудите­льно требовать отчета (выделено мною. - О.Л.) в совер­шенном правонарушении". Между тем именно это (выделенное разряд­кой) современным законодательством и международными пактами о правах специально и категорически запрещено2. Некоторые философы-социологи даже предлагали изменить действующее законодательство нашей страны в духе инквизиционного процесса средних веков, обязав подозреваемого и обвиняемого в уголовном процессе под страхом при­нуждения давать правдивые показания. «Какое право обвиняемого было бы тем самым нарушено? Никакого, кроме "права" искать всевозмож­ные лазейки для уклонения от ответственности. В целом обязанность отчитаться в содеянном перед государством можно считать компонен­том ответственности...»1

К сожалению, такие рассуждения не относятся к пройденным этапам отечественной науки. В юридической литературе, особенно в учебной, еще не изжито пренебрежение правом на защиту лица, привлеченного к ответственности. "Юридическая ответственность, - пишет С.Н. Кожев­ников, - это обязанность лица претерпевать определенные лишения го­сударственно-властного характера за совершенное правонарушение"2. Несовместимость такого понятия ответственности с действующим про­цессуальным правом доходит до того, что содержание ответственности раскрывается через средневековые правовые институты, возлагавшие на обвиняемого обязанность доказывать свою невиновность, отчитываться в содеянном. "Возложение юридической ответственности, - подчеркивает С.Н. Кожевников, - предполагает отчет за свои действия виновного субъекта (объяснение причин, мотивов совершения действия, влекущего ответственность)"3.

Распространенность "семантических" определений ответственности не столь безобидна, как может показаться на первый взгляд. Жизнен­ность и обоснованность любой теоретической модели проверяется прак­тикой. Для правоведения существенно важны такие критерии истинно­сти теоретического построения, как, во-первых, возможность воплотить его в законодательстве, во-вторых, влияние на практику применения закона. Выше процитировано суждение, содержащее порицание права на защиту и предложение заменить его "обязанностью отвечать"; к со­жалению, с поддержкой предложения изменить наше законодательство в духе инквизиционного процесса выступают даже некоторые юристы4. Такие предложения радикально противоречат не только принципам оте­чественного законодательства, выраженным в Конституции Российской Федерации (ст. 49, 51 и др.), но и общепризнанным нормам междуна­родного права (ст. 14 Международного пакта о гражданских и полити­ческих правах и др.).

В течение ряда последних лет студентам и слушателям юридических вузов, а также практическим работникам нередко внушается неверная мысль, что сущность ответственности в том и состоит, что лицо, совер­шившее правонарушение, юридически обязано отвечать, давать отчет.

Воспринимаемое в общем контексте понятий и категорий теории госу­дарства и права, где понятие юридической обязанности имеет вполне определенный и точный смысл, предположение о таких обязанностях правонарушителя способно направить практику применения закона на неверный путь.

Если лицо, совершившее преступление, обязано отвечать и отчитать­ся в содеянном, но на вопросы следователя не отвечает или меняет по­казания, отрицает вину, оспаривает обвинение, заявляет ходатайства, то почему бы на одном лишь этом основании не изменить ему меру пресе­чения на более строгую? К сожалению, такой и другие способы подкре­пления незаконной санкцией несуществующей обязанности отвечать на практике имеют место (например, допрос виновного как свидетеля, т.е. под угрозой уголовной ответственности за дачу ложных показаний). С этими нарушениями законности ведется борьба, но их трудно искоре­нить, если приписывать правонарушителю' обязанности, не предусмот­ренные законом.

Аналогичные ошибки существуют и в судебной практике. Верхов­ный суд не раз отмечал недопустимость расширительного толкования судами обстоятельств, отягчающих ответственность, в частности ссылок отдельных судов при избрании более строгой меры наказания на отри­цание подсудимым своей вины или на попытку скрыться с места совер­шения преступления. С другой стороны, порой допускается ограничи­тельное толкование обстоятельств, смягчающих ответственность. Вер­ховный суд неоднократно отменял или изменял приговоры нижестоящих судов по той причине, что при определении наказания они не учли явку с повинной. Но не коренится ли причина всех этих ошибок в том, что некоторые судьи психологически воспринимают явку преступника с повинной лишь как выполнение им элементарной, во многих учебниках названной обязанности отвечать, дать отчет в содеянном, что не должно влечь никаких льгот и послаблений, а отрицание вины или попытку скрыться с места преступления, наоборот, как нарушение этой обязан­ности, отягчающее ответственность?

Наконец, произвольно выведенное из термина "семантическое" оп­ределение ответственности продолжает негативно влиять на развитие науки и подготовку научных кадров. Например, в автореферате одной из недавно защищенных кандидатских диссертаций административная ответственность определяется как "обязанность правонарушителя отве­чать за свое противоправное и виновное деяние, которая реализуется посредством применения мер государственного принуждения, преду­смотренного законодательством". Кто кому отвечает и как можно отве­чать посредством применения (кем и к кому?) мер государственного принуждения, мы, как ни старались, понять не смогли.

Одним из порождений семантических изысканий стала также идея так называемой "правовой позитивной ответственности", под которой понимается не ответственность лица, совершившего правонарушение, а, наоборот, правомерное поведение лица, не совершающего правона­рушений. Это понятие появилось и получило распространение в конце 60-х годов; его сторонники ссыпались на многозначность слова "ответственность" и на необходимость повышения философской осна­щенности общей теории права1.

В литературе по философии, социологии, этике социальная ответст­венность обычно рассматривается в качестве единства внутренних по­буждений личности и велений долга (перед другими людьми, обществом, коллективом), форм внешнего и внутреннего контроля или соотноше­ния способности и возможности человека предвидеть результаты своих действий, признавать их своими. Попытки применить эти понятия в пра­воведении породили представление о так называемой "двухаспектной правовой ответственности", согласно которому кроме юридической от­ветственности за правонарушение и в неразрывной связи с ней сущест­вует правовая позитивная ответственность - осознание долга, обязан­ность совершать действия, соответствующие природе общественного строя.

Идея "двухаспектной юридической ответственности" неоднократно подвергалась критике. Указывалось, что в принципе недопустимо объе­динять в одном определении сознательное отношение честного человека к исполнению своего социального долга и противоправное поведение правонарушителя. Справедливо отмечалось также, что правоведение, как и все общественные науки, не может просто использовать "в гото­вом виде" философские понятия и категории без учета специфики предмета своей науки. К сожалению, ряд рассуждений сторонников идеи правовой позитивной ответственности основан именно на чисто терминологическом использовании философских понятий без проверки сферы их действительной применимости: "Ответственность - одна из многих категорий, разработанных философией. В частных, в том числе и юридических, науках все категории, поскольку они имеют универ­сальный характер, должны сохранять свое первоначальное значение. Уголовное право может использовать их в том смысле, в каком они употребляются философами". Однако философы настойчиво предосте­регают именно от механического перенесения общефилософских понятий и категорий в частные науки без учета специфики объекта и пред­мета разных наук.

Немалую методологическую опасность представляет также непра­вильное использование терминологии, имеющей в разных науках раз­личное содержание. При исследовании проблем позитивной ответствен­ности попытки философского и социологического подхода нередко сво­дились к переименованию правовых явлений, к произвольному исполь­зованию философских и иных терминов. Давно замечено, что термино­логическое "переодевание" хорошо известных явлений в новые словес­ные одежды не может привести к какому-либо приращению научного знания. Много раз указывалось, что большая часть рассуждений сто­ронников правовой позитивной ответственности основана на смешении и отождествлении обязанности и ответственности. На переименовании достаточно известных правовых явлений основано и большинство попы­ток развить идею правовой позитивной ответственности. В самом деле, если сторонниками этой идеи ответственность определяется как "объективно обусловленная необходимость осознанного и добровольно­го соблюдения правовых предписаний всеми субъектами права", "общее требование для всех субъектов права, как руководство к действию, к правильному выполнению правовых норм", если утверждается, что "правомерные юридически значимые поступки оцениваются как ответ­ственные"1, то спрашивается: почему это - ответственность, а не закон­ность, общеобязательность права, правомерное поведение, как утвер­ждают другие правоведы?2

Наиболее уязвимым звеном идеи правовой позитивной ответственно­сти является невозможность определить ее юридические свойства и ка­чества, чем-либо отличающиеся от известных понятий "обязанность", "правомерное поведение", "правосубъектность", "деликтоспособность", "выполнение обязательств" и др. Многолетние призывы разработать понятие правовой позитивной ответственности, раскрыв свойственное ей юридическое содержание, не пошли далее декларативных рассужде­ний: "Юридическая ответственность существует не только за нарушение закона, хотя в этом случае она проявляется наиболее ярко. Юридиче­ская ответственность выступает всегда как ответственность за надлежа­щее исполнение закона. И это не просто потенциальная ответственность за возможное его нарушение, не просто чувство или сознание ответст­венности, а реальная ответственность, реальные отношения в рамках закона"1. За истекшее десятилетие сторонники идеи правовой позитив­ной ответственности не находят других доводов, кроме ссылок на это принадлежащее неюристу рассуждение2, и, наоборот, углубленное ис­следование проблем социальной ответственности с позиций правоведе­ния неизбежно приводит к выводу о том, что ее позитивный аспект "не обладает признаками, качествами, особенностями правового явления, характеризующегося связью с государством, с правом... Признание юри­дического характера позитивной ответственности не только не соответ­ствует природе явления, но и усложняет решение многих проблем в юридической науке, ибо означает ликвидацию юридической ответствен­ности как специфического правового явления"3.

В большой части рассуждений о правовой позитивной ответственно­сти правовые явления теоретически объединяются с такими категориями правосознания и морали, как "осознание необходимости правомерного поведения", "добросовестное отношение к своим обязанностям", "чувство ответственности" и т.п. В связи с этим сторонники идеи пра­вовой позитивной ответственности личности высказывали предположе­ния о большой воспитательной роли этой идеи. Однако этот оптимисти­ческий прогноз на практике не привел к заметным результатам.

Суть дела в том, что уважение к праву является не правовой, а мо­ральной категорией, подвластной не столько юридическим, сколько иным способам воздействия на личность и ее духовный мир.

Правовое воспитание - сложная и важная задача, требующая прове­дения многих мер: от распространения знаний о праве до поднятия об­щего уровня правовой культуры, от преодоления правового нигилизма до налаживания безотказной системы гарантий незыблемости правопо­рядка, от изживания скептического отношения к праву до воспитания непримиримости к нарушениям законов. В теории правовой позитивной ответственности все эти задачи решаются крайне упрощенно и схема­тично: по мысли многих ее сторонников, достаточно определить зако­ном запреты и обязанности, как сразу же (теоретически) возникает все общее ответственное к ним отношение (правовая позитивная ответст­венность). К сожалению, это далеко не так. Скажем прямо: распростра­нение идеи правовой позитивной ответственности пока что не вышло за пределы относительно узкого круга специалистов-теоретиков и практи­чески выглядит как уговаривание одних правоведов другими правоведа­ми относиться к запретам, обязанностям и правопорядку с уважением. В обыденном правосознании идея правовой позитивной ответственности, насколько известно, не нашла понимания1.

Кроме того, вызывает тревогу, что с распространением идеи право­вой позитивной ответственности нередко связаны теоретические реко­мендации, крайне сомнительные именно с точки зрения эффективности правовой пропаганды, воздействия юриспруденции на массовое право­сознание. Взгляд на правовую позитивную ответственность как на "другой аспект", оборотную сторону, зеркальное отражение традицион­ной ответственности за правонарушение с самого начала основывался на предположениях, что источником правовой позитивной ответствен­ности являются санкции за правонарушения, в том числе уголовные наказания. При "двухаспектном" понимании ответственности легкость замены в термине "ответственность" одного смысла (правомерное пове­дение) другим (наказание за правонарушение) породила соблазн вести правовую пропаганду, угрожая санкциями. Теоретическим результатом этого явились рассуждения ряда сторонников указанной идеи о том, что все граждане несут уголовную ответственность безотносительно к тому, совершают они преступления или нет2. Предположение об уголовной ответственности граждан, не нарушающих закон, радикально противо­речит ясному определению уголовного законодательства, согласно кото­рому уголовной ответственности подлежит только лицо, виновное в со­вершении преступления.

Попытки определить правовое положение граждан через санкции ("позитивная ответственность — другой аспект ответственности за пра­вонарушение") связаны с явно преувеличенным представлением некото­рых авторов о роли принуждения и наказания в регулировании общест­венных отношений: "Устанавливая уголовную ответственность за опре­деленные виды деяний, уголовное право направляет поведение людей в русло социалистического и коммунистического строительства".

Понятие правовой позитивной ответственности тем или иным обра­зом связано с предположением, что правом регулируется не только по­ведение, но и внутренний духовный мир человека: "Позитивная право­вая ответственность предполагает такое отношение лица к обществу, государству, другим лицам, которое включает эмоционально-психологи­ческое осмысление и рациональное осознание лицом своего граждан­ского долга перед обществом, государством и другими лицами, а также готовность действовать в соответствии с этой личностной установкой"1. Очевидно, однако, что эмоционально-психологическое осмысление и рациональное осознание своего гражданского долга даже у лиц, лишен­ных свободы (о которых высказано приведенное суждение), никак не может быть ни обнаружено и проверено, ни отрегулировано с помощью правовых средств. Знаменательно, что сторонники идей "правовой пози­тивной ответственности" никогда не ссылались на противоречащее их идеям известное суждение Маркса. "Помимо своих действий, - подчер­кивал Маркс, - я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом"2.